Не менее трудный октябрь 5 страница

На маршруте в Черляны повстречались с немецким истребителем. Ланц в это время стоял под плексигласовым колпаком турели, расположенной в центре фюзеляжа, и просматривал заднюю полусферу самолёта. Когда командир корабля передал ему, что впереди по курсу немецкий истребитель, он резко перебросил ствол своего крупнокалиберного УБТ вперёд, отыскал силуэт са­молёта, взял его в прицел. Пассажиры заметили эти действия стрелка, не­медленно бросились к окошечкам и загалдели: «Мессер! Мессер!» Кто-то из них даже попытался взобраться к Ланцу на тумбу, но стрелок, сняв правую руку с рукоятки пулемёта, вежливо отвел ею чеха в сторону.

Стрелять, однако, не пришлось – Нетудыхатко своевременно перевёл машину в крутое снижение, укрыв её облачным одеялом,

На командном пункте доложили командиру авиаполка о выполнении задания.

- На какой высоте пробили облачность? – спросил Шамраев

- Чуть выше пятисот метров, товарищ майор!

- А почему вы нарушаете установленный минимум?

- Война, товарищ командир!

- Что будем делать, Калестрат Елизбарович?

- Спишем нарушение за счёт войны! – ответил начальник штаба авиаполка.

- Отдыхайте, Нетудыхатко.

Особое задание в эту ночь выполнил экипаж 23-го авиаполка командира корабля Д.В.Кочуряева (штурман А.И.Андросенко, лётчик С.Н.Кирьянов, борттехник А.А. Мусиенко, стрелок В.В.Руднев). До этого в Словакии побывали уже четыре раза. Командиру корабля шёл тридцать восьмой год, его «поседевшая» лёт­ная практика в авиаполку была самой богатой. По крайней мере, он часто, при случае, напоминал, что окончил лётное училище вместе с командиром авиадивизии!

Несмотря на свой возраст, лётчик по своей работоспособности давал фо­ру многим молодым. Любил шутку, но, особенно, песню. Частенько, возвращаясь после выполнения задания, отдавал штурвал правому лётчику, а сам, раскрепостившись, затягивал не очень громко, может быть, в четверть голоса, никому незнакомую песенку про мелкий дождик и туман. А ещё Дмитрий Васильевич обладал недюженной силой – в молодости он в своём родном селе Черновка Курской области работал молотобойцем.

Задание у экипажа было сложное. Следовало отвезти и сбросить без сиг­налов на земле группу разведчиков в восемь человек. Представитель РO 1-го Украинского фронта показал на карте точку десантирования – 35 кило­метров южнее Моравска-Остравы.

Штурману Алексею Ивановичу Андросенко, да, собственно говоря, всему экипажу, подобное задание доверили впервые. «Им-то что, – думал штурман, – лётчику – крути баранку, борттехнику – кочегарь, стрелку – следи за возду­хом, а мне-то как? Как найти эту точку? Ни сигналов, ни приметных ориентиров, да еще в лесу!». Надо сказать, что штурман особой дисциплинированностью в авиаполку не отличался. За это в 1943 году был даже разжалован в рядовые и отбыл в шрафбате три месяца. Но в своём штурманском деле был аккуратен.

Пошёл к штурману авиаполка А.Т.Ковалёву. Вместе промеряли и просчитали. Главное – это строгое выдерживание скорости полёта и точный расчёт времени.

...Пока экипаж на аэродроме Городок готовился к заданию, в штабе 1-го Украинского фронта завершались последние приготовления к вылету разведывательно-диверсионной группы. Начальник разведотдела (позывной Павлов) дал последние указания, ещё и ещё раз обговорил все варианты связи, а затем зачитал боевой приказ: «Состав группы: командир – «Арал», заместители – «Остов» и «Аграном», радистки – «Ора» и «Ира», бойцы – «Яныч», «Маренич» и «Адик». В ночь на 8 октября 1944 года авиадесантом убыть в тыл противника для выполнения специального задания».

Пожелав доброго пути, начальник развед­отдела в заключении сказал:

- Берегите «Ору» и «Иру». И потому, что они радистки, и потому, что они женщины.

А сказал об этом Павлов в связи с тем, что, пожалуй, впервые в его практике в группу вошло сразу две женщины. Он считал, что им, двоим, будет веселее, а главное удобней. Все-таки женщина есть женщина. Правда, в этом был еще один резон: одна из них, «Ора», вот уже год являлась офици­альной женой командира группы. Кроме него, Павлова, об этом никто не знал. Скрыть эту маленькую тайну от всех, мыслил начальник, «Арабу»«будет гораздо легче при наличии в группе двух женщин.

Было уже темно, когда машина доставила десантников на аэродром Городок. Самолёт с бортовым номером «30» был готов, экипаж – на взводе. Попривет­ствовали друг друга и стали загружаться. Собственно груза как такового в группе не было, всё, что везли с собой разведчики, находилось у них за плечами. Размещением пассажиров занялся борттехник. Завершив это дело и закрыв дверь, он появился в кабине.

- Докладываю: на борту две женщины.

- Вот те на, а я и не заметил в темноте, – включился в разговор правый лётчик. – Говорят это не к добру.

- Так, кончайте балаган, Мусиенко, запускай моторы!

Через несколько минут звёздное небо приняло в свои бескрайние просторы одинокий Ли-2. Набрали 3000 метров и до линии фронта шли в чистом просторе. Это обстоятельство вызывало у экипажа тревогу: бомбардировщик, как на ладони. Периодически предупреждая подчинённых о бдительности, Кочуряев и сам больше обычного посматривал за борт, боясь внезапных атак истребителей

Однако вскоре под крылом потянулись облака, пусть редкие, но всё же хоть какая-то возможность облегчить свою участь на случай встречи с неприятелем. А встречи этой ох как не хотелось! Все-таки на борту восемь пассажиров, и у них ответственное задание.

Пожалуй, меньше всего этому факту радовался штурман: облачность сужала возможности визуального наблюдения, а если ещё уплотнится до сплош­ной, то тогда трудным будет даже выход в район цели. Главное – чтобы тучами не был закрыт основной ориентир – река Висла. К ней, после того как прошли Кросно, самолёт идёт строго по прямой, лётчики выдерживают курс градус в градус, она, прямая, выведет их непосредственно на точку сброса. Нужен просмотр Вислы, если её не скроет облачность, то задание будет выполнено успешно. С этими надеждами Андросенко «колдовал» своё штурманское дело.

Погода не подвела. Облачность в пределах пяти-семи баллов позволила просмотреть справа по борту Бельско-Бялу, а затем и Вислу. Как только пе­ресекли её серебристую ниточку, штурман включил секундомер и дал команду на снижение. Скорость потери высоты была рассчитана так, чтобы на точку сброса выйти на 500 метрах. Всё получилось на славу. За несколько минут до выхода на цель, самолёт оказался под облаками, что дало возможность опознать небольшой населенный пункт Маков. Сюда, как только вышло расчёт­ное время, и была десантирована группа.

Под контролем бортового техника пассажиры покинули самолёт без задер­жек, повторного захода не понадобилось. Убедившись, что все парашюты рас­крылись, экипаж развернулся и с набором высоты лёг на обратный курс.

Вернувшись в Городок, узнали, что приземление группы прошло нормально. В штаб АДД ушла шифровка: «В ночь на 8 октября экипаж 23-го полка десан­тировал восемь человек на точку 35 км южнее Моравска-Остравы. Сброс про­извели с высоты 450 метров с одного, захода. Сигналов не было»[237].

Сброс группы зафиксирован и в документах РО 1-го Украинского фронта:

«В 23 часа 05 минут 7 октября с аэродрома Городок Львовской области на самолёте «Дуглас» № 30, командир корабля старший лейтенант Кочураев, штурман младший лейтенант Андросенко, выброшена группа в составе восьми человек в районе 5 км юго-западнее Макова»[238].

Этот документ я нашел в указанной книге в очерке А.Азарова и В.Кудрявцева «Синие Бискиды». Воспользуюсь их материалами и вкратце расскажу о том, что сделала в тылу врага десантированная экипажем Кочуряева группа.

Прежде всего, надо раскрыть имена тех, кто в полночь приземлился у Макова, а также показать те задачи, которые поставил группе РО 1-го Украинского фронта. Сведения эти из архива ГРУ.

Командир группы Адам Евсеевич Нищименко («Арап»). Белорус, родился в селе Красновка Наравлянского района Полесской области в 1918 году. Педагог. Старший лейтенант административной службы. В разведке с декабря 1942 года. С марта 1943 по январь 1944 года работал нелегально в районе Новгород-Волынский. Создал широкую сеть резидентур, с её помощью сумел охватить большой район разведработы. Второй раз побывал за линией фронта в период с мая по август 1944 года. И на этот раз создал надёжную осведомительную сеть. Характеризуя разведчика, РО отмечал: «Храбрый офицер, хорошо знает условия нелегальной работы в тылу противника. Может быть использован командиром группы».

В архивном деле группы сохранилась легенда на «Арапа». «Я – Гассовский Александр, родился 27 марта 1917 года в городе Житомире. В 1938 году должен был призываться в армию, но, не желая быть солдатом, решил поступить в военное училище. Киевское пехотное училище окончил в 1940 году, получил звание лейтенанта и должность командира взвода. За успехи в 1941 году стал командиром роты и присвоено звание старший лейтенант. С началом войны был командиром роты в 378-м полку. Всё время отступали на восток. 26 сентября в Прилуцком округе сдался в плен с группой бойцов своей роты. Из Прилуцкого лагеря военнопленных эшелоном был отправлен в Берлин. Там помещён в лагерь военнопленных № 170. Мой номер 487. В числе многих русских командиров немецкая власть освободила меня и направила в Вистров-Марк на курсы пропагандистов для восточных областей. В начале 1943 года направлен в Луцк для работы. Оттуда в Проскуров, где и находился до отхода немецких войск. В настоящее время нахожусь в Чехословакии».

В группу вошли две радистки. Жена «Арапа» «Ора» – Лидия Ивановна Нищименко (в девичестве Вербовская). Уроженка города Батайска (1923 года), русская. Незаконченное среднее образование, кандидат в члены ВКП (б). В 1942 году окончила курсы радистов в городе Горьком. После завершения обучения прошла агентурную подготовку при РУ ГШКА. Побывала за линией фронта, работала радисткой в группе «Арап» первого варианта на нелегальном положении. По оценке РО она была «храброй и инициативной девушкой».

Вторая радистка Сущёва Галина Петровна («Ира»). Уроженка города Кинешма (1924 года). Русская, образование среднее. Горьковскую школу радистов окончила в 1943 году. Кандидат в члены партии. Агентурную подготовку прошла два раза. Дважды была и за линией фронта. В архиве сохранилась легенда и на неё.

«Родилась 27 июля 1924 года в селе Ружична близ Проскурова. Отец Смагин Пётр Сергеевич агроном по профессии. Мать Екатерина Сергеевна умерла в 1942 году. Сама Галина училась в средней школе, до войны успела закончить 9 классов. С началом войны вместе с матерью занималась домашним хозяйством. В июле 1943 года с отцом приехала в Львов, получила кенкарту. Отец работал агрономом. Сама же устроилась работать в галантерейную капелюшную мастерскую. Перед приходом Красной Армии отец уехал в направлении Лейпцига, а она должна добираться туда сама. 17 июля выехала из Львова. До Кракова добралась поездом, а оттуда как придётся – то машиной, то на лошадях, то пешкои».

Обе радистки перед вылетом в боевом приказе № 2 получили особые указания. «Вы поступаете в полное подчинение командира группы «Арап» и его заместителей и выполняете только их указания и Центра. Задача: установить бесперебойную связь по радио с Центром, передавать все материалы по указанию командира группы. Радиограммы, исходящие из РО подписываются «Павлов», исходящие от группы – «Арап», «Ора» и «Ира». Если после приземления радистки с группой не встретятся, приступить к разведке самостоятельно. В случае звхвата радиостанции противником и работы по принуждению, телеграммы подписывать аварийным псевдонимом «Лора» и «Лира».

У командира группы было два заместителя. Дмитрий Мелентьевич Доля («Агроном»). 1909 года рождения. Уроженец села Шевченко Запорожской области. Незаконченное среднее образование, техник-лейтенант. С сентября 1941 по сентябрь 1943 года работал в тылу врага, легализовашись в городе Готяч. Награждён орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Он также улетел на задание с легендой.

«С приходом в 1939 году Советов, не работал. В 1940 году поступил на станцию Львов по своей специальности – техником по строительству и ремонту зданий. С приходом немцев не работал. В январе 1943 года вновь вернулся на работу. С приходом русской армии подался на западном направлении».

Второй заместитель Остапенко Василий Михайловия («Остов»). 1916 года рождения (Кременчуг). Работал техником на железной дороге. С августа 1941 по сентябрь 1943 года выполнял задание в тылу. Агентурную подготовку проходил при школе ГШКА.

Командир и оба его заместителя тоже имели особые указания. Им предписывалось следующее. В случае отсутствия радиосвязи необходимо на пятый, десятый и двадцатый день после приземления подавать сигналы нашему самолёту: зажигать три костра треугольником через сто метров. Зажигать в районе высоты 266,8 (8 км севернее М.Остравы) с 24.00 до 5.00. Если в этот день не будет выброшен радист, сигналы повторять 10, 20, 30 числа каждого месяца в то же время. Кроме этого необходимо было подобрать связника и послать его в Центр с донесением. Пароль для связника при встрече с частями Красной Армии – «Я иду к майору Павлову».

В группу вошло три разведчика. Янечко Фёдор Янович («Яныч»). Словак. Родился в 1919 году в селе Анталовцы (округ Ужгород). В 1939 году перешёл границу в районе Сколе за что осуждён на три года. Отбывал наказание в трудовом исправительном лагере в Архангельской области. В составе 1-й отдельной чехословацкой бригады участвовал в боях. Показал себя храбрым и дисциплинированным младшим командиром.

Разведчик Магарита Василий Дмитриевич («Маренич»). Украинец, родился в 1919 году в городе Валовое (Чехословакия). Как и Янечко перешёл границу СССР в районе Сколе, осуждён, воевал в составе чехословацкой бригады. Разведчие Эйхнер Геннадий Вульфович («Адик»). Еврей. Родился в 1915 году в селе Дубецко Перемышельского района. В июле 1944 года в Перемышле завербован «Арапом».

Заместитель начальника РО штаба 1-го Украинского фронта полковник И.Бевз поставил группе следующие задачи.

1. Систематически освещать военные перевозки через железнодорожный узел Моравска-Острава и передвижение войск по шоссейным дорогам, идущим через этот пункт. Особое внимание уделять передвижению бронетанковых частей противника.

2. Систематически освещать гарнизоны противника в городе Моравска-Острава, количественный состав, род войск, место сосредоточения, нумерацию частей и расположение штабов.

3. Установить места переправы через Одер на участке Богумин, Моравска-Острава, Мистэк.

4. Установить характер оборонительных сооружений по реке Одер в этом же районе.

5. Вскрыть дислокацию аэродромов и складов в районе деятельности группы[239].

Все члены группы приземлились кучно, никто ничего не сломал, радиоап­паратура не разбилась, никто на деревьях не завис. Вообще-то, сделать это было трудно, так как спустились в небольшую рощицу из берёз и елей. Решили до рассвета не двигаться с места, разобраться в обстановке, а уже потом предпринимать какие-то действия. Утром убедились, насколько это решение оказалось верным – вокруг, явно разыскивая десантников, шныряли каратели. Пришлось затаиться на весь день. Разведчиков спасла невзрачность рощи, в которую они приземлились. Прочёсывая лес в округе, фашистам и в голову не пришло, что в жидком лесочке, окружённом со всех сторон по­лянами, могут скрываться те, кого они ищут.

Как только стемнело, и немцы убрались, десантники бесшумно проскользнули мимо Макова, и за ночь ушли из опасной зоны. Дальше их путь лежал в Моравию. Обосновались на горе Каменитой. Первой ценной информацией, которую удалось направить в Центр, были сведения об аэродроме в Витковицах. Сколько же испытали радости, когда в одну из ночей советские бомбар­дировщики точно ударили по объекту!

Нищименко понимал, что без связи с чешским подпольем, без помощи мест­ных жителей им не обойтись. Группа усиленно искала этих контактов. Особая надежда была на «Яныча» и «Маренича». Они-то и нащупали через владельца фирмы «Дуда» подходы к моравским подпольщикам. А вскоре им удалось привлечь к разведывательной работе служащего железнодорожной ста­нции Пшивоз. Его окрестили «Чехом».

Вначале от него поступили ценные сведения о прибытии под Моравска-Остраву установок ФАУ-I, затем удалось выяснить, что они следуют не на фронт, а в тыл. Что бы это значило? Долго ломали голову, что к чему. Не разгадав эту загадку на месте, важные сведения отправили в Центр – там видней. Оказа­лось, что немцы эвакуировали свою экспериментальную базу в Польшу. Затем от «Чеха» поступила важная информация об эшелонах с тяжёлыми танками. Павлову срочно ушли координаты. Дело, начатое разведчиками, заверши­ли бомбардировщики.

Возможности группы значительно расширились, когда Нищименко удалось установить свзи с крупной подпольной организацией, «Ора» и «Ира» только и успевали передавать в Центр ценные сведения. Однако с питанием к рациям было совсем худо. Нуждались и в оружии. Попросили по­мощи. Павлов несколько раз присылал самолёты, но они так и не пробились к сигнальным кострам. Пришлось проблему радиопитания решать за счёт местных ресурсов.

А задачи, поступавшие из Центра, все усложнялись. В марте Павлов прика­зал: «Противник производит перегруппировки сил, вскрыть их – ваша задача». Полную картину этой перегруппировки установить, конечно, не удалось, но важные её детали в разведотдел фронта все-таки ушли.

И тут новое задание: добыть план оборонительного пояса Бискид. Труд­ность задания была очевидной – подобные планы могут храниться только в сейфе, достать их оттуда может только его хозяин.

Началась тонкая и рискованная игра с комендантом Моравска-Остравы. Орешком он оказался твёрдым, но всё же на кругленькую сумму в долларах клюнул. Документы сфотографировали. Нищименко доложил: «Получил данные об оборонительной системе... Материал представляет большую ценность».

И тут, как на грех, в очередной раз возникла проблема радиопитания, из­рядно подсевшие элементы не обеспечивали устойчивой передачи материала. А 1-й Украинский фронт готовился к наступлению в направлении Моравска-Остравы и Брно. Сведения, которые были добыты с таким величайшим трудом, могли облегчить выполнение задачи и сохранить тысячи жизней наземным вой­скам.

Тогда Нищименко решил направить к линии фронта курьеров. Для надёжности задание получили сразу трое – «Адик» и двое местных парней уже давно зарекомендовавших себя в серьезных делах. Каждого снабдили плёнкой и паро­лем, хорошо проинструктировали. И ребята дошли, все трое! Ответственное задание РО фронта было успешно выполнено.

За две недели до окончания войны разведчики Нищименко получили новое задание. Для его выполнения они направились в предместья Брно, где и встретили день Победы. Великую радость не испытал только один член группы – заместитель командира «Остов». Еще в январе 1945 года он попал в лапы гестаповцев.

Так действовала в тылу противника разведывательно-диверсионная группа под руководством Нищименко, сброшенная в ночь на 8 октября экипажем 23-го авиаполка командира корабля Кочураева.

Но вернёмся к полёту в эту ночь других экипажей. От 336-го авиаполка на задание летало 12 самолётов, выполнили семь, оста­льные до цели не дошли, в районе Попрада, встретив десятибалльную облач­ность, развернулись и легли на обратный курс. На «Три Дуба» было достав­лено девять десантников, 7420 кг боеприпасов и 3120 кг горючего. Обратными рейсами улетело 20 человек, из них 16 раненых[240].

Не пробиться через непогоду, не выполнить задания не мог, не имел права командир корабля Константин Яковлевич Балашов. Это был его первый самостоятельный полёт на левом сиденье. Лётную школу в городе Шадринске он окончил уже во время войны и был оставлен инструктором. В 1944 году, переучившись в Баку на Ли-2, прибыл в 336-й авиаполк на должность командира корабля. Д.М.Равич определил его в 1-ю эскадрилью Михаила Костенко.

Экипаж, который ему сформировали, был полностью настолько молодой, что командир эскадрильи, несмотря на свою огромную загруженность, решил взять его подготовку под личную опеку. И вот с этим «детским садом» Михаил Костенко, как он сам говорил, на протяжении почти трёх месяцев занимался почти ежедневно.

Балашов писал мне: «Контрольные полёты на задание выполнял с Костенко. Он нас научил, как нужно воевать. Относился к нам, молодёжи, как отец, был строг, но очень справедлив. Он же давал мне контрольный полёт в Словакию на аэродром «Три Дуба». Вылетели с аэродрома подскока. Ночь тёмная, облачность десять баллов, внизу горы. Аэродром посадки тоже закрыт облачностью. Вышли на приводную радиостанцию, а она слабая, сигнал еле-еле слышно.

Снизились спиралью и на высоте 300 метров вышли под облака, очень удачно, прямо над аэродромом. Выполнили манёвр для захода на посадку, сели, быстро выгрузили людей и боеприпасы, и немедленно взлетели. Сложность заключалась в том, что наших самолётов было много, и все они выходили на приводную радиостанцию, снижались для посадки, а в это же время с аэродрома взлетали и набирали высоту другие. И все это над одной точкой. Было стра­шно, но рядом сидел наш командир эскадрильи».

Завершая рассказ о полете 53-й авиадивизии в эту ночь, следует сказать, что 16 экипажей задание не выполнили, 15 из них вернулись с маршрута по метео­условиям, причем почти все они имели уже достаточным опыт боевой работы, а некоторые и значительное количество вылетов на спецзадания, в том числе и в Словакию.

Среди них был и командир корабля Герой Советского Союза В.В.Сапожников. Правда, полетел он на этот раз не со своим родным штурманом П.Г.Бирюковым, с которым за два года войны «съел» ни один пуд соли. Что ни говори, а слётанность и взаимопонимание двух ключевых фигур в экипаже дальнего бомбардировщика – командира корабля и штурмана – дело великое. А Сапожников и Бирюков притёрлись друг к другу уже давно, и это, без вся­кого сомнения, являлось главной причиной успеха экипажа.

…К этому времени Владимир Васильевич Сапожников бил фашистов ровно столько дней, сколько их самой войне. А до этого уже приходилось водить свой ТБ-3 на боевых курсах при освобождении Западной Украины и Западной Белоруссии, а также в небе Финляндии. «3акрыл» уже три сотни вылетов в немецкий тыл. Всякое бывало в каждом из них, а вот чего не было, так это зафиксировано в наградном листе на звание Героя Советского Союза: «…не имеет случаев потерь ориентировки и возвращений с боевого задания. Летает без аварий и поломок»[241].

«Не имеет возвращений» Это, надо полагать, по вине экипажа. А предпосылок к такому возвращению имелось предостаточно.

Взять хотя бы тот полёт 26 июня 1943 года, когда экипаж получил ответс­твенное задание – осветить и зажечь для всего авиаполка аэродром Олсуфьево. Незадолго до цели произошла неожиданная встреча с «Фоке-Вульфом-190». Не горя большим желанием завязывать с ним знакомство, продолжили полёт к цели. Однако фашист был другого мнения. Предчувствуя лёгкую добычу, он пошёл в атаку.

Обстановка для бомбардировщика оказалась сложной: экипаж как раз про­ходил безоблачный участок маршрута, и прикрыться было просто нечем, а уйти от нападающего потерей высоты и манёвром – это значит опоздать с выходом на цель и сорвать выполнение задания всего авиаполка. Оставалось одно – умело построить защиту самолёта и продолжить полёт.

Упорству немецкого лётчика можно было позавидовать. Он пытался подо­браться к Ли-2 со всех сторон, его огненные трассы шелестели то слева, то справа, он исчезал и снова появлялся, демонстрируя во всей красе своё искусство воздушного боя. Но и экипаж бомбардировщика был не лыком шит. Грамотным противоистребительным манёвром Сапожников срывал все его попытки занять выгодное положение для атаки, а стрелки А.П.Иванов и И.О.Калмыков короткими очередями держали фашиста на почтительном расстоянии. Так и летели в паре вперёд с разными задачами: экипаж бомбардировщика стремился пробиться к объекту, а истребитель пытался ему помешать. Лишь на подступах к Олсуфьево, боясь попасть под огонь своей ЗА, немецкий лёт­чик прекратил преследование. Бомбардировочный удар полка состоялся.

К званию Героя заместителя командира эскадрильи Владимира Сапожникова представил командир авиаполка Шамраев. Наградной лист взял старт 19 апреля 1944 года. Корпусные инстанции документ прошёл быстро, а вот там, наверху, подзастрял, но, правда, не на очень долго. Ровно через четыре месяца, 19 августа, ко Дню авиации, Сапожников стал Героем Советского Союза. За 285 боевых вылетов. К этому времени Владимир Васильевич покинул родные пенаты и во вновь сформированном авиаполку командовал второй эскадрильей.

Не было ни одного сколько-нибудь значимого сражения на фронтах войны, где не побывал бы экипаж Сапожникова. Его бомбы обеспечивали оборону Москвы и успех контрнаступления, защиту Сталинграда и уничтожение окружённой группировки, сдерживали натиск танковых клиньев врага в районе Орла и Кур­ска, помогали наземным войскам снимать блокаду многострадального Ленинграда, продвигаться вперёд в Крыму и Прибалтике, на Украине и в Белоруссии. И вот теперь, осенью 1944 года, ему выпала честь оказывать помощь словац­кому народу…

К этому времени его экипаж (штурман П.Г.Бирюков) совершил туда несколько удачных рейдов. Сегодня на корабле находился молодой штурман И.Г.Плита. Парень старался, делал всё грамотно, вывел машину в район сброса, но... нужно было ему, а также молодому правому лётчику показать пример в принятии грамотного решения. А оно, в условиях мерзкого состоя­ния погоды, было только одно – возвращаться. Что и сделали.

По боевому распоряжению командира 5-го авиакорпуса 54-я авиадивизия выделила для полета на «Три Дуба» 45 самолётов. После обеда экипажи выеха­ли на аэродромы для перелёта на подскок.

Телефонный звонок застал полковника Г.М.Шейхова, начальника штаба соединения в кабинете в Глинянах в тот момент, когда он собирался выехать в 29-й авиаполк для контроля перелёта на Ионичи. Звонил командир 847-го батальона аэродромного обслуживания.

- Товарищ полковник, докладываю о чрезвычайном происшествии. В четыр­надцать тридцать красноармеец моей части Артамонов, следовавший на стан­цию Задвужье, задержан бандеровцами в деревне Полоница-Богдановка. Одна­ко, обманув конвой, ему удалось убежать и вернуться в часть. В пятнадцать сорок пять я отправил на станцию на двух машинах группу в пятнадцать человек во главе с начальником АТС капитаном Ковалёвым, пос­тавив ему задачу получить боеприпасы. В километре от деревни, в лесу, по заготовке дров работала группа красноармейцев, которая информировала Ко­валёва о том, что в деревне бандеровцы. Вы знаете, что на станцию другой дороги, кроме как через Полоницы, нет, поэтому, приняв все меры предосто­рожности, капитан решил ехать дальше. В самой деревне наши бойцы увидели бежавших по улице бандеровцев в немецкой форме, вооружённых автоматами и винтовками. По приказу Ковалёва, началось преследование бандитов. Завязался бой, который продолжается и сейчас, Ковалёв у меня в кабинете.

- Дай ему трубку! – Шейхов подождал, затем спросил. – Кто руководит боем?

- Начальник боепитания старшина Фомичёв, товарищ полковник!

- А ты, значит, прибыл для доклада?

-???

- Ладно, какова численность бандеровцев?

- Приблизительно сорок – пятьдесят человек.

- Чем вооружены?

- Помимо автоматов и винтовок, четыре пулемёта, один крупнокалиберный.

- Где идёт бой?

- Когда началась стычка, я отвёл группу на окраину деревни, заняли оборону в лесочке, а бандеровцы наседают со стороны домов.

- Дай трубку командиру!

- Есть!

- Немедленно из свободных людей сколоти взвод, вооружи людей автоматами и винтовками, снабди перевязочными материалами, подготовь три машины. На сборы тридцать минут!

Переговорив с командиром БАО, Шейхов попросил телефонистку соединить его с начальником штаба 29-го авиаполка Р.В.Андреевым. Объяснив ему обстановку, приказал:

- Немедленно из свободных людей создай взвод человек в сорок, вооружи их. Через тридцать минут выезд вместе с группой батальона к месту боя. Руководить операцией будет майор Гладких. Какие вопросы?

- Можно включать в группу летный состав?

- Только в случае крайней необходимости! Да, вот что, Роман Васильевич, немедленно подними в воздух один Ли-2, пусть экипаж произведёт разведку с воздуха и постращает этих бандитов. Только предупреди, чтобы не зарывались, а то у них есть крупнокалиберный пулемёт. Действуй быстро, надо по­мочь нашим бойцам, а светлое время наисходе.

Не выпуская из руки телефонную трубку, Шейхов постучал по рычагу телефонного аппарата, вызвал на связь начальника Глинянского районного НКГБ и договорился с ним об оказании помощи Гладких двумя взводами.

Группы поддержи от авиаторов и НКГБ прибыли к месту боя в 17. 20. Пе­рестрелка продолжалась до 20 часов и прекратилась, когда уже совсем стемнело. Имея троих раненых, Гладких вывел отряд из боя и в десятом часу прибыл в Глиняны. По дороге в гарнизон скончался, не приходя в сознание, командир роты аэродромного обслуживания старший лейтенант Назаренко Леонид Родионович, а рядовой Степанов Владимир Степанович умер уже в санчасти. Легко раненого лётчика Шубина Виктора Алексеевича направили в львовский госпиталь[242].

До поздней ночи начальник штаба авиадивизии руководил операцией по отражению налёта бандеровского отряда. За эти часы он несколько раз вспоминал свою молодость, которая пришлась на самый горячий период борьбы с подоб­ными бандами в районе Дагестана. Только тогда всё было сложнее.

…В сентябре 1920 года бывшие врангелевцы Алиханов, Джафаров, Гоцинский подняли в горах Дагестана антисоветский мятеж. Для борьбы с ними стали формировать партизанские отряды. В одном из них, имени Г.Саидова сражался с бандитами и шестнадцатилетний комсомолец из Кумуха Гусейн Шейхов. По приказу командира он тянул телефонные провода связи по глубокому снегу, по голым скалам, оврагам и горным ущельям. В декабре отряд вынужден был отступить в родное село Шейхова, а затем в Леваши. Под перекрестным огнём он, вместе с командиром, обеспечил отход бойцов через каньон ледяного Кази-Кумухского Койсу. После раз­грома бандитских формирований, Шейхов связал свою судьбу с армией, проходя службу в дагестанском национальном кавалерийском полку, затем, закончив академию имени Жуковского, поменял кавалерию на авиацию. Большая война застала его в должности начальника штаба 7-го тбап, с мая 1943 года воз­главил штабную службу 54-й авиадивизии.

Дата добавления: 2015-10-28