27 страница. - Я настаиваю на том, чтобы Скорпиус провел август дома

- Я настаиваю на том, чтобы Скорпиус провел август дома! – внезапно подала голос леди Нарцисса, когда Драко вынырнул из недр стола, с довольным видом держа в руке необходимый пергамент, - Более того, я хотела бы, чтобы вы с Асторией подумали о переводе моего внука в Дурмстранг!

- Что? – Драко задвинул ящик, и удивленно повернулся на голос, положив руки на документы, - Зачем? Он прекрасно учится в Хогвартсе, что это тебе в голову пришло?

- Потому что мальчик должен получить хорошее образование.

- Ты меня удивляешь, мама, - Драко, снова нацепивший на нос очки, посмотрел на мать поверх тонких прямоугольных стекол, - Хогвартс совсем рядом, и потом, это семейная традиция, насколько я помню. И чем образование в этой школе уступает Дурмштрангу? Или это какая-то шутка, которую я не совсем понимаю…

- Я настаиваю. Он должен закончить школу, не отвлекаясь на всякие… - леди Нарцисса запнулась и посмотрела куда-то в темную пасть камина, - Всякие глупости. Надеюсь, ты меня понимаешь, не так ли?

- Признаться, ни черта не понимаю, какие глупости, мама? – переспросил Малфой, начиная раздражаться и не обращая внимания на вытянувшееся лицо Нарциссы, невыносящей бранных слов. Ну почему нельзя сказать просто и понятно? Можно подумать, что он просто мечтает о том, чтобы поиграть со своими домочадцами в шарады и ребусы.

- Ну, раз ты предпочитаешь, чтобы я говорила открытым текстом… - миссис Малфой положила руки на подлокотники кресла и посмотрела на сына, став до странности похожей на судью в белом парике и черной мантии, - Я говорю о поведении Скорпи в последние дни. И можешь не пытаться делать вид, что ты ничего не заметил.

Драко выпустил из пальцев пергамент и облизал моментально пересохшие губы, уже догадываясь, о чем пойдет речь, и отчаянно желая избежать неприятного разговора. Все неделю он наблюдал одну и ту же картину – сгорбленная спина часами сидящего у камина Скорпи, сияющие глаза и раскрасневшееся лицо, когда сын вприпрыжку бежал по галереям в свою комнату, пряча смущенную улыбку, словно он один знает какую-то очень важную тайну, недоступную всему остальному человечеству. Слышал приглушенную болтовню, взрывы хохота, и еле слышный, быстрый шепот, видел немного удивленное лицо жены, взволнованной тем, что «Скорпи испортит себе осанку, нельзя так долго сидеть скрючившись в три погибели», и неодобрительно поджатые тонкие губы матери, с каждым днем мрачнеющей все больше и больше. И видел, с каким нетерпением Скорпи ждет воскресенья, чтобы наконец-то получить возможность общаться с другом вживую, а не через камин… А может быть, уже и не просто с другом…

- Обыкновенное поведение… - промямлил он, пытаясь сообразить, чем может закончиться этот разговор. По всему выходило, что ничем хорошим.

- Драко, я требую ограничить общение Скорпиуса с этой семьей, - без обиняков заявила леди Нарцисса, внимательно следя за реакцией сына, и продолжила, заметив, как тот тихонько вздохнул и зашуршал бумагами на столе, - И ты сам знаешь, почему и зачем это нужно сделать как можно скорее. Да, я уже в преклонном возрасте, но еще не настолько стара, чтобы ослепнуть, и оглохнуть…

- Мама, я считаю…

- И я прекрасно вижу, что происходит. Я вижу, каким он становится после общения с этим… мальчиком. Я видела, как они… Мерлин, да они почти целовались в прошлый раз, прямо в гостиной, когда этот порочный мальчишка сбежал отсюда, наплевав на все приличия! И это не взирая на то, что их родители находились совсем рядом! Хотя, ничего удивительного, учитывая происхождение и воспитание этого Поттера…

- Мама, что ты говоришь…

- Я не желаю, чтобы мой внук пошел по стопам своего отца, который чуть не совершил в свое время роковую ошибку, практически опозорив свою семью! – Нарцисса сжала руками завитушки подлокотников – побелевшие от напряжения длинные пальцы на фоне черного полированного дерева напоминали растопыренные птичьи лапы, - И, слава Мерлину, что Люциус вовремя вмешался! Я даже не хочу представлять, что могло бы случиться, если бы он тогда не проявил твердость, и не настоял на твоей женитьбе! Я долго молчала, понадеявшись, что ты тогда сделал правильные выводы, что ты раскаялся и действительно решил покончить с тем безобразным пороком! И что происходит теперь?! В нашем доме опять появился этот человек, наш мальчик общается с его сыном, и я вижу, какого рода это общение. И пока не стало слишком поздно, пока Скорпи не перенял эту ужасную болезнь, это безобразие нужно прекратить!

- Мама! – рявкнул Драко, с силой хлопнув по столу ладонью, так, что пергаменты, только что сложенные эльфами в аккуратную стопку, веером разлетелись по полу, - Перестань нести чепуху! Они дружат с первого курса! И не вмешивайся в жизнь моего сына, пусть общается с кем хочет!

- Он мой внук! – воскликнула Нарцисса, с неожиданной легкостью поднимаясь на ноги, - Он наследник Люциуса! Он не просто какой-то мальчик, он Малфой - потомок древней фамилии, который должен блюсти честь рода…

- Я все это слышал неоднократно, мама, и я сыт этим по горло! – заорал Драко, вскакивая из-за стола навстречу матери, и с грохотом отодвигая стул, - Вы настояли, чтобы я сделал так, как вы с отцом хотели! Я вам уступил, женившись на Асти, я даже поклялся никогда не пытаться сблизиться с… Поттером. Но я не позволю уродовать жизнь моего единственного сына! И кстати – я не желаю, чтобы ты и в мою жизнь продолжала вмешиваться, мне давно уже не семнадцать!

- Это все твой дурной пример, твое воспитание, твоя расхлябанность! – бледная до голубизны миссис Малфой наклонилась вперед, упираясь ладонями в край стола, в упор глядя на не менее бледного сына, - Ты опозорил себя, почти опозорил фамилию, а теперь хочешь все пустить на самотек, позволив сыну стать изгоем! Ты всегда был слаб, ты так и не смог избавиться от этой пагубной страсти, и теперь, когда Люциус умер, ты решил начать все с начала?!
- Что начать?! – Драко сглотнул горячий соленый комок – чертов воротничок давил на горло все сильнее, заставляя с трудом переводить дыхание, словно из старого отцовского кабинета разом выкачали весь воздух, - Господи, да я и не смог бы ничего начинать – вы же мне не позволили даже попытаться!

- И правильно сделали! – отрезала Нарцисса, - Ты так и не понял, что это страшное извращение – желать другого мужчину?! Это в сто раз хуже, чем предательство крови!

Драко сильно дернул пуговицу проклятого воротничка, превратившегося в удавку. По лбу градом катились крупные капли пота – слова, бросаемые сейчас матерью, были знакомы до рези в глазах, до сильной боли, похожей на тяжелый металлический шарик, перекатывающийся где-то в затылке, до взмокших ладоней и нервной дрожи в коленях. За двадцать лет он выучил их наизусть, и помнил до последней буквы, как и чувство страшного стыда и унижения, когда много лет назад отец впервые произнес тусклым глухим голосом: «Ты очень разочаровал меня, сын!» И потом это унижение приходило снова и снова, как только ему напоминали о том давнем разговоре, особенно, когда родился Скорпи. Он научился уходить из помещения, загораживаться посторонними мыслями, научился отключать слух, чтобы сознание не фиксировало колючие обвинительные фразы, но унижение, раскрашивающее бледные щеки малиновыми пятнами, так и не стало с годами слабее. Даже привычным не стало. Он урод и позор семьи. Он предатель, больной извращенец, который должен стыдиться своей болезни, и Драко стыдился. А через много лет, уже будучи женатым на прелестной девушке, учившейся на том же факультете на год младше, и смотревшей на него с немым обожанием, он стыдился того, что может опозорить и ее – виноватую только в том, что связала свою жизнь с таким ничтожеством. Когда родился Скорпи, он стыдился того, что действительно оказался слабым, как и говорил отец. Потому что не настоял на своем, потому что сдался без боя, позволив родителям устраивать его жизнь так, как они считали нужным. Это было правильно, это было легко, и немного примирило его отца с тем, что сын оказался не таким, как мечталось. Он уступил, но стыд и унижение никуда не делись – лишь немного притупились с годами, сменив направление.

- И это ты, это ты виноват в том, что отец умер так рано! Он просто не мог выдержать этого позора, этой грязи, этой мерзости – его единственный сын, на которого он возлагал такие надежды, любит мужчину! И ты еще будешь отрицать, что Поттер появился у нас через столько лет просто так?! Просто потому, что его сын дружит с нашим Скорпи? И ты даже не пытаешься…

- Не пытаюсь! Не пытаюсь, мама! Поттер натурал, черт побери, мне все равно ничего не светит! Когда же ты поймешь, что ты сейчас палишь из пушек по воробьям – между нами все равно никогда ничего бы не было! И это понятно было еще в школе! Да он меня ненавидел все эти годы, он и сейчас со мной общается только потому, что ему скучно!

- Или потому, что ты сам его постоянно провоцируешь, - неожиданно спокойным тоном ответила миссис Малфой, и, развернувшись на каблуках, отошла от стола, - Может быть, ты делаешь это неосознанно, но делаешь! Все эти лошади, глупые ночные рыбалки, квиддич… И ты прав – ты давно не мальчик, а ведешь себя…

- Как я себя веду? – устало прохрипел Драко, в изнеможении падая на стул и приглаживая назад растрепавшиеся волосы.

- Как влюбленный глупец!

- Хорошо, я влюбленный глупец, договорились, - буркнул Малфой в ладони, на мгновение прикрыв ими лицо – солнечный свет, отскакивающий от полированных поверхностей мебели, от желтого круга зодиакального циферблата и подноса на столе, начал резать глаза, словно он несколько лет просидел в темной комнате, и наконец-то, впервые за долгое время, вышел на улицу, - Я позор семьи, я дурной пример для собственного сына, я ничтожество и предатель. Что дальше, мама? Чего ты теперь-то от меня хочешь?

- Я хочу, чтобы ты оградил Скорпи от влияния этой семьи, - Нарцисса снова опустилась в кресло, и сложила руки на коленях – яркий камень утонул в складках серого шелка, перестав играть солнечными гранями, - Это какое-то семейное проклятье – мы едва уберегли тебя, и вот опять тоже самое! Опять Поттеры! Я прошу… Нет, я требую, чтобы осенью Скорпиус отправился в Дурмштранг вместо Хогвартса! Неужели ты будешь спокойно смотреть, как твой ребенок гибнет у тебя на глазах, и не постараешься его спасти, пока еще не поздно?!

- Нет, - неожиданно для самого себя ответил Драко, убирая от лица ладони, показавшиеся ему ледяными как у покойника, - Он не поедет в Дурмштранг. Он хочет учиться в Хогвартсе. И будет так, как хочет мой сын.

Ответом ему была еще одна долгая томительная пауза – стройная пожилая женщина в глубоком кресле, молча смотрела на него большими серыми глазами, не потерявшими былого блеска и глубины. Только тоненькая сеточка морщинок в уголках век и несколько седых прядей в высокой строгой прическе.

- Это твое окончательное решение? – миссис Малфой сощурила глаза, неестественно выпрямившись в кресле. Он слишком хорошо знал этот взгляд и помнил, что он означает – мать приняла вызов. Именно с таким выражением лица она когда-то пошла за мужем, именно с таким выражением лица она спасала семью, и лично его, Драко, и, судя по всему, готова была спасать и внука. Только теперь Драко не мог и не хотел сдаваться без боя, впервые не чувствуя ни стыда, ни унижения, превращавших его в покорную овцу, которую ведут на бойню, потому что «так лучше, ты сам потом скажешь спасибо». Может быть потому, что сейчас речь шла не о его жизни.

- Да, - Драко мотнул головой, убирая с лица упавшие вперед волосы, и несильно прихлопнул ладонью по зеленому суконному полю, подтверждая свои слова, хотя пальцы все равно предательски дрогнули, задев гладкий холодный край подноса, – Это мое решение. Единственное, что я могу сделать – это оставить Скорпи дома до конца лета. Но выбирать себе школу, друзей и круг общения он будет сам!

Глава 28.

Про свой день рождения Гарри благополучно забыл, что случилось с ним, пожалуй, впервые в жизни. Всю неделю в доме стояла приятная летняя тишина – именно такая, о которой он мечтал все последние недели. Дети, словно устыдившись бурного начала каникул, вели себя тихо и благочинно, подарив родителям несколько спокойных дней перед последним летним месяцем. Джеймс, к удивлению матери, отложил в сторону и метлу, и удочку, и всю неделю лежал на кровати в своей комнате, уткнувшись в книжку. Джинни не знала, радоваться ей, что старший сын в кои-то веки проявил интерес к усиленному чтению, далекому от квиддича, или переживать, что он ведет себя настолько непривычно. Успокоилась она, только увидев обложку книги, так заинтересовавшую гордость Гриффиндорской квиддичной команды. Это оказался маггловский детектив в мягкой потрепанной обложке – Джеймс сидел на заднем крыльце в плетеном отцовском кресле, задрав ноги на перила, и неторопливо переворачивал мятые страницы, грозящие вылететь из ненадежного клееного переплета.

- Ну, хоть читает… - прокомментировала Джинни происходящее, а Гарри задумчиво поправил на носу очки. Внезапная тяга сына к чтению его не обманула – в открытую дверь черного входа прекрасно просматривалась гостиная и камин, у которого теперь всегда сидел Альбус. Иногда Джеймс менял дислокацию – вставал с кресла, разминаясь, прогуливался по крыльцу и веранде, усаживался на подоконник окна столовой, или поднимался в свою комнату. И обязательно, проходя мимо, заглядывал в открытую дверь гостиной. Переживает. Черт побери, это, конечно, все равно неправильно, что бы там не говорил Малфой, но Гарри очень хорошо понимал сына и даже немного ему сочувствовал. А вот Альбус, похоже, так и жил бы в камине, если бы родители разрешили – даже подушку с кресла к очагу подтащил, чтобы удобнее было лежать на животе. Сладости и сок исчезали с катастрофической скоростью во время этих многочасовых каминных переговоров и оттащить Альбуса от темного каменного зева не смогла даже Лили, в один из дней закатившая форменную истерику, требуя освободить ей место для разговора с Роззи Уизли. Скандал, в который сразу же втянулся подоспевший с крыльца Джеймс, в первые минуты бурный и громкий, прекратился почти сразу, стоило только Гарри грозно рявкнуть на детей. Но крики и вопли спонтанно продолжились воскресным утром и уже совершенно по другой причине.

- Я не стану надевать эту гадость! – орала Лили, отпихивая от себя что-то пышное, шуршащее розовым шелком, оказавшееся корсажным платьицем в кружевах и лентах. - Это старушечье платье!

- Зато оно традиционное! – пыталась настоять на своем Джинни, и Гарри, прислушиваясь к женскому разговору сквозь шум бурлящей в раковине воды, громко фыркнул, забрызгав мыльной пеной зеркало. Дочь почти слово в слово повторила слова своего дяди, сказанные им примерно в том же возрасте, по поводу другой вещи. Не менее традиционной, и уж точно не такой красивой. Вспомнив Рона во время Рождественского бала на четвертом курсе, смущенного до кирпичной красноты и облаченного в «праздничную» мантию с пожелтевшим от времени кружевом, Гарри покачал головой и закрутил блестящий вентиль крана, перекрывая воду. Малфой тогда всласть поглумился над несчастным рыжиком, в пух и прах раскритиковав его потасканный наряд… А теперь они всей семьей идут отмечать день рождения Гарри в дом к тому же Малфою… Но у этого Драко давно нет отвратительной усмешки того, школьного. Зато у него есть усталые серые глаза, тонкая складка между бровей, длинные серебряные волосы и острый профиль хищной птицы. И старой мантии давно нет, и нет в живых многих из тех беспечных подростков, выписывающих неловкие па на своем первом настоящем балу. Их нет, а Малфой есть. И Гарри идет к нему в гости. С семьей. Отмечать день рождения. Без Рона и Гермионы, подарки от которых были получены еще ранним утром и теперь занимали целый угол в гостиной. Посматривая на разнокалиберные коробки, завернутые в блестящую бумагу, Поттеру не к месту вспомнился Дадли Дурсль... Интересно, где он сейчас, и что с ним? Вот ведь, а в детстве он вот так же смотрел на гору таких же красивых коробок, щурился от блеска оберточной фольги и не верил, что когда-нибудь и у него будет такая же гора подарков. Черт побери, когда же он перестанет удивляться этим странным событиям, которые когда-то казались совершенно невероятными?

- Ведите себя прилично! – наставляла Джинни, когда они уже собирались всей семьей войти в камин. - Альбус, ты все-таки надел эту рубашку?! Она же старая, я тебе совсем другую приготовила! Гарри, это он с тебя пример берет!

- С меня, с меня, - рассеянно ответил Поттер, оглядывая свое шумное семейство, сейчас напоминающее карикатуру на модное приложение к Ведьмополитену: аккуратно причесанный Альбус, в нетерпении кусающий заусенец, очень красивый строгий Джеймс, сверкающий бледными бритыми щеками на загорелом лице, невероятно хмурая Лили, похожая на фарфоровую куклу в розовых лентах, яблочно-зеленая Джинни в платье из ателье Малкин (талия рюмочкой, высокая прическа и никаких черных воротничков), и он сам, отраженный в зеркале задней стенки буфета – солидный и благообразный отец большой семьи в летней дорогой мантии, выводящий своих домочадцев в свет. Это тебе не Рождественский бал в школе.

- Да нормально все! – огрызнулся Альбус, уворачиваясь от материнской пятерни, пытающейся пригладить его волосы. - Пойдемте скорее!

- Правда, долго еще? Жарко же… – пробормотал Джеймс, нервно поправляя воротничок рубашки, и Гарри понял, что сыновья торопятся вовсе не на праздник, а на встречу со своим тощеньким… Кто он им там? Одному лучший друг, а другому… другому… Мерлинова борода, другому - любовник. Вот и психуют оба. Джеймс даже побледнел под загаром до такой степени, что подбородок перестал выделяться белым пятном на смуглом лице. Даже шея стала казаться тоньше в тесном хлопковом воротнике рубашки. Искоса наблюдая за тем, как сын осторожно поправляет то рукава, то ремень на брюках, то разглаживает невидимые складки на одежде, Гарри нахмурился, почувствовав, что тоже постепенно заражается всеобщим волнением – он будет праздновать день рождения у Малфоев! Какой-то бред, это что-то совершенно невозможное! Ни ночная рыбалка, ни квиддич, ни почти все лето, проведенное бог о бок с седым хорьком не шли ни в какое сравнение с тем, что происходит сегодня. О, Мерлин, зачем он согласился?! Черт…

- Ну, Гарри, ты что, уснул?! – Джинни толкнула его локтем в бок, и Поттер поспешно зачерпнул горсть пороха из плошки, которую уже минуту держал в руках, весь уйдя в свои мысли. - Действительно, неудобно опаздывать!

- Я именинник, мне можно. - ответил Гарри, и швырнул порошок под ноги, чтобы не дать себе шанса передумать в последний момент – ну и черт с ним, с Малфоем. Что это он, разволновался, как перед свиданием с девушкой! Еще немного и тоже начнет поправлять одежду и приглаживать волосы, чтобы выглядеть более импозантно. Это вон сыновья… Ну, они понятно, а он-то что?! Ему-то чего волноваться перед встречей с Хорьком, даже если у того совершенно белые гладкие волосы и усталые серые глаза…

* * *

Скорпиусу казалось, что где-то внутри у него поселился щекотный солнечный зайчик – нервно-веселый, горячий, то подпрыгивающий куда-то под горло, то принимающийся быстро-быстро колотиться в ребра, от чего хотелось громко и заливисто рассмеяться. И весь день был именно таким – сумасшедшим, полным бесшабашной радости и веселья. Он почти не обращал внимания на происходящее, просто отмечая про себя последовательность событий: смущенно улыбающийся мистер Поттер пожимает руку отцу, и почему-то вспыхивает ярким румянцем, словно ему стало жарко. Миссис Поттер, похожая на оживший листок салата, вежливо беседует с матерью, исподтишка рассматривая ее нежно-сиреневое платье. Хорошенькая Лили, делающая вид, что слушает разговор взрослых, а сама с любопытством поглядывающая в открытые двери в сад, где в беседке гостей ожидал накрытый праздничный стол, центр которого украшал торт, весь в аппетитных кремовых розах, соперничающих цветом и красотой с ее шелковыми лентами. Бледный Джеймс, кусающий губы и смотрящий себе под ноги. И, конечно же, тот, кого Скорпи так ждал всю неделю – вспотевший от волнения, улыбающийся во весь рот Альбус, который, не успев выскочить из камина, тут же закрутил головой по сторонам в поисках своего друга.

- Скорпиус… - предостерегающе шепнул отец, но он только кивнул головой в ответ, совершенно забыв об утреннем разговоре. Ну как можно «вести себя подобающим образом», как можно «держать себя в руках», если всю неделю он так ждал этого дня, если каждый разговор через камин оборачивался тяжелой душной ночью и мокрыми пятнами на одеяле? И даже неприятная новость о том, что до конца лета Скорпиус останется дома, не смогла отравить радость ожидания. Скорее наоборот – сидя за столом и чувствуя горячее колено друга, прижимающееся к его ноге, Скорпиус на минуту замирал и переставал дышать – ну и пусть его наказали, ну и наплевать, что теперь они смогут увидеться только на вокзале Кингс-Кросс, усаживаясь в Хогвартс-экспресс. Главное и самое важное было уже сказано за эту долгую, и одновременно – такую короткую неделю, когда он с пугающей откровенностью выпаливал в камин то, о чем думал и мечтал все лето, с того самого памятного дня, когда решил научить друга плаванию. И с идиотской счастливой улыбкой выслушивал ответные откровения. Альбуса словно прорвало словами. Скорпи слушал быстрый сбивчивый шепот, видел даже сквозь мертвенно-зеленые языки магического пламени раскрасневшиеся щеки, не мог оторвать взгляда от влажных пухлых губ и думал о том, каким же он был идиотом, оттолкнув Альбуса после ночи в палатке, не поняв, что происходит с его лучшим другом.

- Мама просила ее извинить… - говорил отец, поворачиваясь к мистеру Поттеру, который весь день краснел, словно у него через каждые пять минут поднималась температура - ну совсем как его средний сын во время каминных разговоров, больше напоминающих вольный пересказ "Энциклопедии секса", - Она неважно себя чувствует…

- Опять инфлюэнца? – хмыкал в свою чашку красный мистер Поттер, и неловко вздрагивал, получив от жены несильный тычок локтем в бок. Миссис Поттер вела оживленную беседу с Асторией Малфой, не прекращая присматривать за супругом, нарядная Лили тянула горячий чай из чашки, по-детски вытянув губы и аккуратно слизывала с серебряной ложечки остатки легкого сладкого крема. Скорпи чувствовал, как нога Альбуса осторожно трется об его щиколотку и боялся вздохнуть, чтобы не вспугнуть прыгающего внутри солнечного зайчика – такое это было счастье. Глупое, горячее, сладко пахнущее коричными ломкими трубочками на блюдце, отдающееся на языке легким парфюмерным привкусом - улучив момент, пока толпа взрослых и детей двигалась к празднично украшенной беседке Скорпи быстро клюнул Альбуса губами в мягкую щеку, почувствовав легкий запах какого-то средства для укладки волос. Видимо миссис Поттер пыталась привести голову своего сына в более презентабельный вид, а Скорпиусу хотелось наоборот - запустить пальцы в густые черные вихры друга, окончательно уничтожая кропотливую работу расчески.

После торжественного чаепития мистер Поттер стал похож на спелый улыбающийся помидор в очках, и полузабытые разговоры покойного дедушки о том, что Драко Малфой и отец Ала в школе друг друга терпеть не могли, стали казаться Скорпи какой-то глупой шуткой. Не могло такого быть – вон же они, вполне ладят, даже не думая ссориться. Стоят возле загона, мирно беседуя о чем-то своем, и смотрят на лошадей. Мистер Поттер сдергивает с румяного лица очки, чтобы протереть их полой мантии, и застенчиво улыбается какой то реплике отца. И очень, очень сейчас напоминает Альбуса, когда тот украдкой дотрагивался до Скорпи, пряча под густыми ресницами тайну, известную только двоим. Наверное, Ал с возрастом тоже будет вот таким – иногда серьезным, иногда даже суровым, с седыми висками, но все так же забывающий обо всем на свете, когда дело касается любимых развлечений. И хорошо, что у Альбуса это не квиддич, и не рыбалка, к которым Скорпи тоже равнодушен. Пусть родители развлекают остальных Поттеров, а он покажет своему другу одно очень важное место в доме, которое будет интересно им обоим. Такое место, где им точно не будет скучно, где они могут побыть вдвоем, не вызывая никаких подозрений, где они могут хоть на полчаса спрятаться от вездесущих родственников, и где никто не сможет…

- Эй, Малфой, на два слова.

От неожиданности Скорпи споткнулся в дверях библиотеки и удивленно уставился на смуглую ладонь, тяжело опустившуюся ему на плечо. Альбус, уже вошедший в темный гулкий зал, заставленный книжными стеллажами, такими высокими, что к ним полагалась специальная лесенка на колесиках, тоже обернулся и теперь настороженно смотрел на старшего брата, который так не вовремя оказался там, где его никто не ждал.

- Чего? – беспомощно спросил Скорпи и поморщился от боли, когда крепкие пальцы, вздрогнув, сжались сильнее, царапая ногтями кожу под тонкой рубашкой. Только сейчас, оказавшись на пороге библиотеки между двумя братьями Поттерами, он очнулся от солнечного тумана, который пил и вдыхал весь день, и почувствовал смутную тревогу. Он совершенно забыл о Джеймсе, хотя тот все чаепитие молча сидел напротив, не поднимая глаз мешал ложечкой остывший чай, и в разговор не вступал. Через пять минут Скорпи перестал обращать на него внимание, весь сосредоточившись на своих ощущениях и радужных планах о побеге в библиотеку. И вот теперь гриффиндорский бледный тролль стоял совсем рядом, держал его за плечо, и чего-то требовал… Чего?!

- Мы заняты! – Альбус шагнул вперед, встав рядом с другом, и насупился, сжимая кулаки. Скорпиусу стало неуютно – сразу вспомнились и предостерегающие слова отца, и ревнивое требование Альбуса вернуть румынский медальон, больше похожее на ультиматум. Скорпи шумно вздохнул, вдруг почувствовав кожей нагревшийся костяной треугольник под рубашкой, который он хотел снять и вернуть брату Ала, но потом забыл и так и продолжал носить его на шее всю неделю.

- Проваливай, сказано же – заняты мы! Дело у нас, не понял, что ли?!

- Я не с тобой разговариваю, - буркнул тролль, по-прежнему не глядя на раскрасневшегося от гнева брата.

- А я говорю – вали отсюда, Скорпи никуда не пойдет!

- На пару слов, - Джеймс не обратил на слова Альбуса никакого внимания, продолжая сжимать пальцы. И тут Скорпиус разозлился. Разозлился на обоих Поттеров, стоящих сейчас друг напротив друга как два кота, не поделивших кусок территории между мусорным баком и скрипучей старой калиткой. Да что он им, вещь, что ли?! Сперва один требует вернуть подарок, а потом становится рядом с видом оскорбленного владельца, защищающего свою собственность. Второй вообще непонятно чего требует – бледнеет, смотрит исподлобья, и еще сильнее стискивает пальцы, словно хочет сломать Скорпи ключицу.

- Да пусти ты! – рявкнул он, ударив Джеймса по руке, от чего тот сразу разжал ладонь и отшатнулся к стене, - Подождать нельзя, что ли, приспичило?! О чем разговаривать?!

Тролль побледнел еще больше, и заиграл желваками, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться в драку. Скорпи с досадой потер плечо, на котором теперь непременно останутся синяки, и решительно повернулся к Альбусу, похожему сейчас на обозленного ежа – встрепанного, колючего и ничего не соображающего от ревности.

- Пятнадцать минут, - Скорпиус слегка дотронулся кончиками пальцев до смуглой горячей щеки, привлекая к себе внимание, - Слышишь, Ал? Пятнадцать минут – и я вернусь. Слышишь? Всего. Пятнадцать. Минут.

* * *

Они шли по длинной темной галерее куда-то вглубь дома, не сворачивая и не останавливаясь. Джеймс чувствовал себя… А никак он себя не чувствовал. Как себя чувствует душевнобольной, внезапно испытавший момент озарения и обнаруживший, что он находится не в райском саду, а в обитой мягким войлоком палате? Он смотрел на мелькающую впереди светлую макушку и неестественно выпрямленную худую спину белобрысого, и не понимал, почему он продолжает покорно топать куда-то за тушканчиком, а не врежет ему кулаком по смазливой мордочке. Почему он, сразу, с первой же минуты понявший, что Малфой променял его на младшего брата, пошел искать его по всему поместью, стоило двум заучкам исчезнуть из поля зрения родителей? Зачем он настаивал на каком-то разговоре? Кому он нужен, этот разговор? Действительно – о чем говорить?

«Презренная тварь, тебя я ненавижу! – восклицала героиня глупой книжки, валяющейся у мамы рядом с кроватью, - Как мог ты, предатель, предпочесть мне эту скверную женщину?!» На обложке прекрасная ведьма с обнаженной круглой грудью и рассыпавшимися по молочным плечам волосами, горела на костре. «Предатель» стоял тут же, мерзко улыбаясь и прижимая к себе другую ведьму – не менее прекрасную, но полностью одетую. А может это была вовсе и не ведьма, а маггла. И, наверное, не такой уж презренной тварью был тот самый, в черном плаще и широкополой шляпе, определивший гологрудую колдунью на костер. Смутные времена были, неспокойные… Но Джеймс бы, конечно, ему врезал, если бы мог, потому что…

- Ну, и чего тебе нужно?! – сердитым голосом спросил белобрысый, останавливаясь в конце галереи, между мраморной колонной и огромным гобеленом с генеалогическим деревом, украшающим противоположную стену, - Подождать твой разговор, конечно же, никак не мог, да?!

Джеймс вздохнул, теперь чувствуя себя дважды идиотом. Да откуда он знает, что ему нужно, и о чем он собирался говорить? Не о чем говорить, это стало понятно в тот момент, когда голубые глаза ярко вспыхнули от радости навстречу его младшему брату, как только семья Поттеров вывалилась из камина. И когда они успели спеться? Или… Или все таки они уже были… раньше… И вполне возможно, что Джеймс не просто так обзывал их весь год, может быть они действительно еще в школе, может быть они и правда вот такие, как те размалеванные мужики в журнале, когда-то найденном в мужской раздевалке? А он-то, идиот, навыдумывал себе…

Почувствовав, как рот наполняется омерзительно кислой слюной, Джеймс громко сглотнул и привалился спиной к холодной каменной стене, вытирая со лба испарину. Тушкан стоял рядом, независимым жестом скрестив на груди тонкие руки, и ждал. Джеймс рассматривал плывущие перед глазами цветные плитки пола и чувствовал, как лицо начинает наливаться горячим стыдным румянцем, и кажется, что еще немного – и с сухим треском вспыхнут волосы на голове. Чем больше он вспоминал прошедшие события, тем сильнее ему казалось, что самое правильное сейчас – немедленно развернуться и уйти, оставив Скорпи в темной галерее одного. Это самое правильное. Только вот почему-то ноги не двигаются с места…

Дата добавления: 2015-10-28