Парадигмы философствования

Переходить к философской взрослости можно двумя способами. Я назову их позитивистский и феноменологический (второй я охотнее назвала бы экзистенциальным, но это слово раньше было использовано в другом смысле). Первый из них состоит в неограниченном расширении того, что принимается в рассмотрение, а второй - наоборот, в предельном исключении всего.

Прежде всего надо кратко напомнить, откуда происходит переход. Выше о философском детстве было сделано предположение: во-первых, это работа с ценностями, во-вторых, с собственной данностью, в-третьих, методом обоснования задним числом. Способ работы в дальнейшем изменяется - если, конечно, человек становится философом - видимо, по принципу изменения парадигмы, то есть необъяснимо (или объяснение сомнительно). Что касается материала, с которым работает взрослый философ, то он тоже меняется, и это изменение уже не так необъяснимо. Если говорить вообще, материал перестает быть личным. Он становится общезначимым. Правда, в последнее время идея общезначимости философии несколько ставится под сомнение. В этом споре я участвовать не буду. Можно сказать, что философия - это то, что всегда касается всех. Можно сказать, что философия не может иметь основание в частностях. Как бы то ни было, от личных и частных акциденций надо уходить.

Позитивистский способ перехода подразумевает обобщение. Я бы не стала сейчас углубляться в вопрос о правомерности индукции и о том, индукция позитивистское обобщение или нет. В математических формулировках это можно выразить примерно так: есть несколько функций, взятых от одного аргумента. Этот аргумент, или независимая переменная - грубо говоря, универсум, мир. Функции - или науки, или чьи-то мнения, или частные примеры ценностей, или еще что-нибудь в этом роде. Как получить из многих функций их обобщение? Можно собрать их полную коллекцию, можно действовать способом усреднения. Можно формулировать законы, общие для всех них. Можно формулировать, так сказать, обслуживающие законы - например, чем меньше шаг, тем точнее вычисление, и т.п. Вообще-то, какое бы ни было начало, например, если некий позитивист философствует методом вычисления среднего (что, конечно, очень глупо), то, если философия развивается по собственным законам, рано или поздно обычно происходит переход к наблюдению за общими правилами, а потом за законами обслуживания. Позитивизм в истории философии проделал траекторию от коллекционирования фактов, например, у Спенсера, к открытию обслуживающих законов, например, у логических позитивистов. Впрочем, крайние позитивисты в сложном положении, потому что они всегда вынуждены быть далеки от философии.

Тот путь к истинной философии, который я назвала позитивистским, свойственен не только теоретикам собственно позитивизма. Например, если я не ошибаюсь, позитивистскую парадигму имел Аристотель. Об этом свидетельствует то, что он помещал метафизику после физики. Любой позитивист не отказывается от позитивных наук. Наиболее вероятно ожидать от него такой позиции, что философия имеет более общий предмет, чем частные науки.

Разумеется, позитивистская парадигма вовсе не свидетельствует, что достижения такой философии будут принципиально ограничены. Лично я считаю ложной ее как философскую парадигму, но никак не ту философию, которая получается на ее основе. Уже одно имя Аристотеля прекращает всякие попытки даже подумать что-нибудь в таком духе.

Вторая парадигма, если я правильно понимаю, распространена среди философов гораздо шире. Я назвала ее феноменологической, но в истории философии ее следовало бы вести, вероятно, от Платона. Впрочем, Платон в смысле философского возраста вселяет в меня некоторые колебания. Это, конечно, безгранично общезначимый философ, но вместе с тем у него иногда, как кажется, можно встретить некоторое нежелание отказываться от личных ценностей и выборов. Еще пример феноменологической парадигмы: Декарт. Правда, он, когда рассуждал о методе, проводил феноменологическую парадигму не до конца. Гуссерль критиковал его за усмотрение в уме врожденной идеи Бога. Еще более противоречит феноменологической строгости его совет составлять длинные списки всего, что надо учесть. Словом, феноменологическую парадигму с абсолютностью можно отнести только к тому, кто первый пользовался ей до конца - к Гуссерлю. Но надо, конечно, иметь в виду, что ее вообще-то так или иначе предпочитало большинство философов.

Сама по себе феноменологическая парадигма философствования заключается в том, чтобы не обобщать частности, а исключать их. Обычно философы этого типа настроены антипозитивистски. Они утверждают, что философия принципиально чужда позитивным наукам. Настоящая философия ни в коем случае не должна быть ни обобщением, ни уж конечно средним арифметическим. Гуссерль называет исключение частностей или редукцией, или эпохэ, или вынесением за скобки. Это напоминает основной прием математического анализа: взятие производных путем анализа бесконечно малых приращений. Правда, могут быть другие аналогии. Например, похожая работа, возможно, называется в сущностным усмотрением, теорийным созерцанием, интеллектуальной интуицией и т.п. Реально философы-феноменологи приходят к науке о сознании, а также к логике и методологии (в разной последовательности), то есть, в принципе, к тому же, к чему и позитивисты. Так что в философской сущности результатов обе парадигмы смыкаются.

(Изложенная теория на первый взгляд напоминает теорию Юнга о психологических типах. Используя термины Юнга, можно было бы назвать позитивистов экстравертами, а феноменологов - интравертами. Впрочем, строго мое разделение не укладывается в парадигму Юнга. Если я правильно понимаю Юнга, настоящими экстравертами в философии являются историки, а интравертами - теоретики (см.здесь). Типы Юнга - антропологические, это типы людей. У меня же речь идет о чисто логической разнице в типе перехода от частного к общему.)

Феноменологической парадигме я ниже посвящу несколько слов в жанре не феноменологии, но экзистенциализма. Каков характер присутствия в тексте автора? Вопрос об авторстве в тексте в последнее время разобран пост-модерном с избыточной подробностью. Однако ясно по-прежнему не все. Обращусь к личному опыту. Я решительно избираю присутствовать в собственном тексте. Но в тот же момент, что я это избираю, я понимаю, что имею право в нем присутствовать только после того, как в определенном смысле убью себя. Я должна истребить в себе некое не-философское, можно даже сказать, противо-философское содержание. Что это за содержание?

Об этом писал, например, Ясперс: "... требуется проведение основной философской операции - удостовериться в объемлющем посредством выхода за пределы всего предметного в неизбежно остающемся всегда предметном мышлении... В нас есть нечто, противящееся этой основной операции, а тем самым и философскому мышлению. Мы всегда хотим иметь нечто осязаемое. Поэтому мы ошибочно воспринимаем философскую мысль как предметное познание. Мы все вновь и вновь падаем, как кошка на четыре лапы, в предметную постигаемость. Мы противимся состоянию головокружения, которое охватывает нас в философствовании, противимся требованию стоять на голове. Держась за наши объекты, мы хотим, так сказать, остаться "здоровыми" " (Философская вера, с.428). По его мнению, основная философская операция заключается в том, чтобы мыслить без субъект-объектного разделения. Ясперс в смысле парадигмы философствования придерживался феноменологического метода (не абсолютно последовательно). Несомненно, говоря об основной философской операции, он имел в виду то же, что Гуссерль, говоря об эпохэ. Но я не очень понимаю, что будет, если провести основную философскую операцию по методу Ясперса до конца. Полное отсутствие предметной постигаемости - это, должно быть, совершенно непредметная постигаемость. Что и как постигать, когда никаких предметов нет? Конечно, остаются предельные точки: Я, Бог, мир, Другие и т.п., а в пределе и мир, и Другие тоже должны исчезнуть. Таким образом, остается чисто мистическое переживание слияния с божеством, и, надо сказать, от поздних вещей Ясперса иногда остается именно такое впечатление. В этой связи Ф.И.Гиренок верно указывает, что Ясперс - ненамеренный идеолог наркомании. Во всяком случае, он по своему глубинному расположению мистик. Должна ли феноменологическая парадигма непременно приходить к такому пределу? Это не исключено, но надо поразмыслить о других возможностях.

(Философский метод Хайдеггера я не буду рассматривать. На этом пути трудно не впасть в избитую тему его фашизма.)

Дата добавления: 2015-10-02