Конкорд, массачусетс, октябрь 1902

Бэйли проводит большую часть начала вечера с Поппетой и Виджетом, исследуя Лабиринт. Головокружительная цепочка комнат с вкраплением коридоров, усеянных не сочетающимися дверьми. Одни комнаты вращаются, а другие устланы светящимися шахматными досками. Один коридор заполнен доверху чемоданами, в другом идет снег.

— Как такое возможно? — спрашивает Бэйли, глядя как снежинки тают, ложась на его пальто.

В ответ Поппета бросает в него снежком, а Виджет только смеется.

Пока они проходят через Лабиринт, Виджет рассказывает историю о Минотавре в таких подробностях, что Бэйли ожидает увидеть монстра чуть ли ни на каждом шагу.

Они добираются до комнаты, похожей на большую металлическую клетку, через решетку которой была видна только тьма. Дверь в полу, через которую они и проникли в комнату, тут же падает и захлопываться так, что открыть ее вновь невозможно. И, по-видимому, другого выхода отсюда нет.

Виджет прекращает свое повествование, поскольку они начинают исследовать каждый серебреный прут в решетке, всё никак не находя скрытые отверстия или ловко замаскированные петли. Поппета начинает заметно нервничать.

После того, как они уже довольно долго находятся в ловушке, Бэйли всё-таки находит ключ, замаскированный под кресло-качалку, которое стоит, покачиваясь, посреди комнаты. Когда Бэйли поворачивает его, кресло растет вверх, и клетка сверху открывается, позволяя им вылезти наружу, спастись из тюрьмы, попав в тускло освещенный храм, охраняемый Сфинксом-альбиносом.

В то время как храм имеет, по крайней мере, дюжину дверей, вдоль своих стен, Поппета сразу находит одну, которая приводит их обратно в цирк.

Она, кажется, все еще расстроенной, но, прежде чем Бэйли успевает её об этом спросить, Виджет смотрит на свои часы и обнаруживает, что они опоздали на свое ежевечернее представление. Все трое договариваются увидится вновь, и близнецы растворяются в толпе.

Бэйли за последнее время уже столько раз видел представления с котятами, что практически выучил его наизусть, поэтому он решает заняться исследованиями самому, пока будет ждать, когда же близнецы вновь освободятся.

На пути, по которому он решает идти, нет бросающихся в глаза дверей, он видит только проходы между шатрами, бесконечные полоски, подсвеченные мерцающими фонариками.

Он замечает неровное пятно в чередовании черного с белым.

Бэйли обнаруживает брешь в одном из шатров. Каждый край разреза в ткани был усеян серебряными кольцами, а черная лента висит прямо у него над головой, хотя, судя по всему, эта брешь должна была быть перевязана этой лентой, чтобы держать шатер плотно закрытым. Он гадает, не забыл ли кто-нибудь из цирковых завязать щель.

Затем он видит некий небольшой плакат. По размерам он скорее напоминает большую открытку, перевязанную черной ленточкой, которую можно было бы запросто вручить вместе с подарком. Плакат-открытка болтается свободно в нескольких футах от земли. Бэйли поворачивает его другой стороной, на которой изображена черно-белая гравюра ребенка в кроватке, устланной мягкими подушками и клетчатым одеяльцем, но кроватка эта находится не в какой-нибудь детской, а прямо под открытым, усыпанным звездами, ночным небом. Противоположная сторона - белая, на которой черными чернилами красивым каллиграфическим почерком выведено:

Сказки на ночь

Вечер Рапсодии

Антология Памяти

Пожалуйста, входите осторожно и не стесняйтесь открыть то, что закрыто.

Бэйли не может сказать наверняка, относится ли этот плакат к бреши в шатре или он был принесен сюда кем-то из другого шатра. У большинства палаток, вывески находятся на видном месте, все сделаны из дерева и выкрашены, и при входе их трудно не заметить. Но эта, похоже, не была предназначена для того, чтобы её обнаружили. Другие зрители, которые проходили из одной части шапито в другую, были так увлечены своей беседой, что не заметили его, рассматривающего открытку-плакат рядом с шатром.

Бэйли, в порядке эксперимента, расшнуровывает фалды шатра, достаточно, чтобы заглянуть внутрь и попытаться определить, действительно ли это отдельный цирковой аттракцион, а не кулисы шатра акробатов или какой-нибудь склад. Он может различить лишь несколько мерцающих огоньков да кое-какие предметы, напоминающие по форме, мебель. Всё еще неуверенный, он расшнуровывает брешь дальше, достаточно, чтобы войти, шагая внутрь, тщательно следуя инструкции на открытке. Он идет прямо к столу, уставленному кувшинами, банками, флягами, бутылками и чашами с крышками, которые начинают греметь, ударяясь друг о дружку. Он останавливается, надеясь, что ничего не свалил.

Помещение, в котором он оказывается, вытянуто, напоминая формой столовую или гостиную, или у Бэйли возникли такие ощущения из-за стола, который растянулся во всю длину шатра, при этом, остается еще достаточно места, чтобы его можно было осторожно обойти. Все склянки разные. Одни кувшины и банки из обыкновенного стекла, другие керамические или мозаичного матового стекла. Бутылочки и флакончики из-под вина, виски или духов. Так же попадаются серебряные сахарницы и емкости, скорее напоминающие урны. Похоже, что здесь не было никакого порядка, как будто сосуды просто свалили на стол. Вдоль стен шатра то же полным-полно банок и бутылок, одни стоят прямо на земле, другие на коробках, ящиках или на деревянных полках.

Единственный элемент в шатре, который имеет хоть какую-то связь с плакатом при входе, это потолок. Он черный и покрытый крошечными мерцающими огоньками, производя эффект, почти идентичный виду ночного неба снаружи.

Бэйли гадает, какое отношение это всё имеет к ребенку в кроватке, или сказкам на ночь, обходя стол вокруг.

Он вспоминает то, что было написано на плакате при входе в шатер о том, что не нужно стесняться открывать, думая, что же может быть внутри всех этих склянок. Большинство банок из прозрачного стекла на вид казались пустыми. Когда он обходит стол кругом и подходит к противоположной его стороне, то выбирает одну наугад, маленький черный керамический очень блестящий кувшинчик с пробкой, увенчанный круглыми витыми ручками. Он вытягивает пробку из кувшинчика и заглядывает внутрь. Из горлышка появляется небольшой дымок, в остальном, кувшинчик кажется пустым. Он всматривается внимательнее и различает, что тянет дымом от камина, почему-то снегом и жареными каштанами. Бэйли становится всё любопытнее. Появляется аромат глинтвейна и карамельных конфет, мяты и курительной трубки. Свежий сосновый аромат пихты. Капающего воска со свечей. Он почти ощущает снег, волнение и предвкушение, сладкий вкус полосатых леденцов. Это головокружительно, чудесно и волнующе. Спустя несколько минут он закупоривает кувшинчик и ставит его обратно на стол.

Заинтригованный, он оглядывает банки и бутыли, и решается открыть еще одну. Он выбирает баночку из матового стекла и отвинчивает серебристую металлическую крышку. Эта баночка не пуста, в ней на самом дне лежит горстка белого песка. Запах веющий от него невозможно ни с чем перепутать, это запах океана, солнечного денька на побережье. Он может слышать шум волн, бьющиеся о песок, и крик чаек. Это что-то фантастическое и в то же время загадочное. Он прямо-таки видит где-то вдали на горизонте пиратский флаг – «Веселого Роджера», русалку бьющую хвостом на волнах. Запах и ощущения приключений и веселья, с привкусом соленого ветра.

Бэйли закрывает банку, и запах с ощущением исчезают, вновь попавшие в ловушку стекла вместе с горстью песка.

Далее он выбирает бутыль с полки на стене, гадая, есть ли какие-то различия между склянками на столе и теми, что стоят вокруг на полках и ящиках, может быть есть какая-то невидимая глазу система для этих любопытных сосудов.

Эта бутыль вытянутой формы, с пробкой, перевязанной серебряной проволокой. Ему приходится приложить некоторые усилия, чтобы снять проволоку, да и пробка выходит из горлышка с громким хлопком. На дне бутылки что-то лежит, но что именно Бэйли не может сказать. Из горлышка слышится цветочный запах. Розовый куст, бутоны которого все усыпаны капельками росы, мшистый запах грязи сада. У него такое чувство, будто он идет по дорожке сада. Отчетливо слышны жужжание пчел и голоса певчих птиц, самозабвенно заливающихся на ветвях деревьев. Он вдыхает глубже и различает другие цветы наряду с розами: лилии, ирисы и крокусы. Мягкое шуршание листьев деревьев от легкого теплого ветерка и звук чьих-то шагов, где-то неподалеку от его собственных. Ощущение, будто мимо его ног прошмыгнула кошка, настолько правдоподобно, что он смотрит вниз, ожидая увидеть хвостатую, но на полу шатра кроме банок и бутылок ничего нет. Бэйли возвращает пробку на место и ставит бутыль обратно на полку. Затем он берет следующую.

Спрятанный в глубине одной из полок небольшой округлый пузырек с коротким горлышком и закрытый с соответствующей стеклянной крышкой. Он берет его очень осторожно. Тот оказывается тяжелее, чем Бэйли ожидал. Сняв крышку, он приходит в замешательство, постольку, потому, как, поначалу, запах и ощущения не меняются. А затем он чувствует запах карамели, доносящийся легким осенним ветерком. Запах шерсти, который заставляет его чувствовать, будто на нем тяжелое пальто, а шея обмотана теплым шарфом. Возникает ощущение людей в масках. Запах костра вперемешку с карамелью. А затем происходит какое-то изменение, прямо перед ним. Появляется нечто серое. Резкая боль в груди. Ощущение падения. Звук, похожий на вой ветра, или девичий крик.

Взволнованный, Бэйли ставит пузырек обратно. Не дожидаясь концовки этого эксперимента, он ставит странный маленький флакончик на его полку и решается выбрать еще один, прежде чем идти искать Поппету с Виджетом.

На этот раз он берет одну из коробочек на столе. Ту коробочку, что он выбрал, скорее шкатулка из отполированного дерева с замысловатым узором на крышке. Внутри шкатулка была подбита белым шелком. Запах напоминал - фимиам, насыщенный и пряный, он может чувствовать дым, клубящийся вокруг его головы. Жарко, сухой воздух пустыни с пульсирующим солнцем в безжалостном небе и порошкообразный мягкий песок. Его щеки горят от жары и чего-то еще. Чувство и ощущение чего-то соблазнительного, словно шелк ниспадает волнами на его кожу. Звуки музыки, которую он не может узнать. Играют свирели или флейты. И смех, пронзительный смех, гармонично сливающийся с музыкой. Привкус чего-то сладкого, но пряного на языке. Ощущение веселья и беззаботности, но в то же время чего-то скрытого и чувственного. Он чувствует руку на своем плече и подпрыгивает от неожиданности, роняя крышку на шкатулку.

Ощущение резко обрывается. Бэйли стоит в одиночестве, под мерцающими звездами. Он решает, что с него довольно и идет обратно к бреши в стене шатра, стараясь не задеть какую-нибудь банку или бутылку по дороге.

Он останавливается, чтобы поправить плакат, висящий у бреши в шатре, так чтобы она чуть больше бросалась на глаза, хотя он и сам не знал, зачем. На рисунке ребенок спит в своей постели под звездами, но трудно сказать сны малыша мирные или беспокойные.

Он идет обратно, чтобы найти Поппету с Виджетом, думая, не захотят ли те пойти во внутренний двор, чтобы чего-нибудь перекусить.

Вскоре Бэйли ощущает аромат карамели, и понимает, что несмотря ни на что, он в общем-то совсем не голоден. Бэйли бредет обратно извилистой тропкой, а мысли у него заняты бутылями, заполненными сплошными тайнами.

Когда он поворачивает за угол, то наталкивается на приподнятую платформу со статуей на ней, но эта отличается от заснеженной женщины, которую он видел здесь прежде.

Кожа этой женщины мерцающая и бледная, её длинные волосы переплетены в дюжину косичек с серебристыми ленточками, которые ниспадают на плечи. Её платье белое, которое, как кажется Бэйли, украшено черной витиеватой вышивкой, но когда он подходит ближе, то видит, что эти черные узоры на самом деле слова, написанные на ткани. Когда он подходит достаточно близко, что может прочесть, то понимает, что это любовные письма, написанные от руки. Слова, желания и стремления, опоясывающие её талию, плавно стекающие по её шлейфу, который лежит на платформе.

Статуя по-прежнему неподвижна, но руки она вытянула вперед, и только теперь Бэйли замечает молодую женщину в красном шарфе, стоящую перед ней, предлагая, одетой в любовное письмо, статуе единственную темно-красную розу.

Движение едва различимо, буквально неуловимо, но очень, очень, очень медленно статуя принимает розу. Её пальцы раскрываются, и молодая женщина терпеливо ждет, пока статуя постепенно смыкает пальцы вокруг стебля, отпустив её тогда, когда роза оказывается целиком во власти статуи.

А затем молодая женщина кланяется статуе, и уходит в толпу.

Статуя продолжает держать розу. Цвет кажется еще более ярким на фоне её белого с черным платья.

Бэйли всё еще смотрит на статую, когда Поппета хлопает его по плечу.

— Она - моя любимая, — говорит Поппета, глядя на статую вместе с ним.

— Кто она такая? — спрашивает Бэйли

— У неё много имен, — говорит она, — но в основном её зовут Парамур*. Я рада, что кто-то догадался подарить ей цветок сегодня. Я и сама иногда так делаю, если у неё нет. Мне кажется, что ей чего-то недостает без цветка, с ним она выглядит цельной. — Статуя очень медленно подносит розу к своему лицу. Её веки так же медленно закрываются. — Что ты делал всё это время? — спрашивает Поппета, когда они отходят от Парамур и бредут в направлении двора.

— Я нашел шатер, полный бутылок и всякой всячины, так что я не уверен, можно ли мне было вообще туда заходить, — говорит Бэйли. — Это было... странно.

К его удивлению Поппета заливается смехом.

— Это шатер Виджета, — объясняет она. — Селия создала его специально для Виджета, в качестве места, где он мог бы воплощать свои истории. Он утверждает, что так гораздо проще, чем записывать свои истории на бумагу. Виджет сказал, что хочет попрактиковаться в чтении людей, да, кстати, мы как раз можем подобрать его позже, после того, как он вдоволь напрактикуется. Он делает так иногда, чтобы слегка пополнить свою копилку историй. Скорее всего, он будет в «Зеркальном зале» или в «Чертежной».

— Что за чертежная? — спрашивает Бэйли.

Любопытство, узнать, что же это за шатер такой, о котором он ничего еще не слышал, одерживает вверх над тем, чтобы спросить, кто же такая Селия, о которой Поппета прежде не упоминала.

— Внутри «Чертежного зала» абсолютно черные пустые стены и ведра, полные мела, так что можно брать мел и рисовать где угодно. Одни люди пишут только свои имена, а другие рисуют картины. Иногда Виджет записывает там свои небольшие истории, но он также и рисует. Видж и в этом хорош.

Пока они бродят по двору, Поппета настаивает, чтобы он попробовал пряное какао, которое оказывается удивительно теплым и терпким. Он обнаруживает, что к нему вернулся аппетит, поэтому они пополам съедают миску клёцок и пакетик каких-то съедобных штуковин, изображение которых на обертке совпадает с их ароматом.

Они бредут через шатер, заполненный дымкой, встречая то и дело существ, сделанных из бумаги. Свернувшихся кольцами белых змей с мерцающими языками в полумраке, птиц с угольно-черными крыльями, хлопающими в густом тумане.

Темная тень неопознанного существа стремглав проносится мимо, оттаптывая сапоги Поппеты, и скрывается из виду.

Она утверждает, что где-то в шатре есть бумажный огнедышащий дракон, и хотя Бэйли верит ей, у него с трудом укладывается в голове сама мысль, что нечто бумажное может пыхать огнем.

— Уже поздно, — замечает Поппета, когда они прогуливаются от шатра к шатру. — Тебе уже нужно домой?

— Я могу остаться еще на кое-какое время, — говорит Бэйли.

Он стал своего рода экспертом по незаметному проникновению в свой дом, никого при этом не разбудив, поэтому с каждым разом он всё дольше и дольше задерживается в цирке.

В цирке в этот час практически не осталось зрителей, блуждающих от шатра к шатру, а у одних из тех, кто остались, Бэйли замечает красные шарфы. Все шарфы разные, на одних вязанные из шерсти, на других из дорогого шелка, но все они насыщенного красного цвета, который кажется еще ярче на фоне белого с черным.

Он спрашивает об этом Поппету. Он уверен, что это несовпадение, что у стольких людей, есть нечто красное в одежде. К тому же, он вспоминает, что на молодой женщине с розой, так же был красный шарф.

— Это своего рода униформа, — говорит она. — Эти люди - сновидцы. Некоторые из них повсюду следуют за цирком. Они всегда задерживаются дольше обычных зрителей. А по красному цвету они узнают друг друга.

Бэйли старается побольше узнать о сновидцах и их шарфах, но прежде чем он успевает задать как можно больше вопросов, Поппета его тянет в другой шатер и он сразу же замолкает, увидев то, что находится внутри.

Ощущения напоминает ему первый снег зимы, те, первые несколько часов, когда все окутано белым, мягким и вокруг стоит тишина.

В этом шатре всё белым-бело. Нет ничего черного, даже черных полос на стенах шатра не видно. Белое мерцание, практически ослепляет. Всё здесь: деревья, цветы и трава вдоль извилистых дорожек из гальки, каждый листочек с лепестком - ослепительно белые.

— Что это? — спрашивает Бэйли.

У него не было возможности прочесть вывески на шатре при входе.

— Это «Ледяной сад», — отвечает Поппета, увлекая его глубь по тропинке, которая приводит их на открытое пространство с фонтаном посередине, булькающего белой пеной по прозрачному ажурному льду.

Бледные деревья стоят вдоль шатра, демонстрируя во всей красе снежинки, что падают на их ветви.

В шатре больше никого нет, ничто не нарушает, воцарившийся вокруг покой. Бэйли внимательно разглядывает ближайшую розу, несмотря на то, что та белая и холодная, он ощущает слабый аромат, когда наклоняется ближе. Роза да и весь лед, пахнут сахаром. Это запах напомнил ему карамельный цветы, которое продаются лоточниками во внутреннем дворе.

— Давай играть в прятки, — предлагает Поппета, и прежде чем Бэйли успевает дать согласие, она расстегивает пальто и кладет на замороженную скамейку, её белый костюм полностью сливается с окружающей обстановкой, делая её практически невидимой.

— Так нечестно! — кричит он, когда она скрывается за свисающими ивовыми ветвями.

Он следует за ней, идя между деревьями и фигурно выстриженными кустами, сквозь колючие розовые кустарники, виноградные лозы, преследуя её впереди мелькающие рыжие волосы.

Прим. переводчика:

*Paramour - Парамур; 1) любовь 2) а) любовник; любовница Syn: lover, mistress б) (Paramour) Прекрасная Дама, объект рыцарского поклонения

Дата добавления: 2015-10-02