Знак неравенства 6 страница

На сцене стояли Дмитрий Рыков, Гарри Просперов, Борис Германов… Но они к микрофону они не выходили. Лимит.

Тележурналист Леонид Рефренов произнес короткую речь «про градус настроения, что уместно на морозе».

- Вот все зависит от меры нашего, вашего ощущения, что эта надменная властная каста закрывает нам жизненные горизонты, - заявил Рефренов. - Общество дремало все нулевые годы. За это время у него украли его права. Но ведь уже хватит, уже надо просыпаться, уже надо что-то делать. Ведь на этот-то раз мы не забудем, не проспим.

Видеть вместе либералов и националистов вместе для Реброва было странно и неприятно. Но видеть Серова и его окружение во главе России – было еще более странно и неприятно. Сколько лет они у власти, а привычка все еще не выработалась.

Ребров, оглядывая Болотную площадь, подумал, что Серов у власти – это противоестественно. Это извращение.

Но не все ему здесь сегодня нравилось.

Озадачивало его не то, что в антисеровском шествии снова приняли участие русские националисты. Не они определяли настроение. Они были далеко от сцены. К тому же, человек четыреста на сто тысяч человек – это ничтожно мало.

Озадачивало другое: организаторы митинга и шествия с самого начала были непоследовательны. Они, вроде бы, не признавали грядущие выборы честными. И в то же время отчаянно призывали в них участвовать. Они настойчиво агитировали всех принять участие в выборах президента в качестве наблюдателей и избирателей. Отправляли в Кремль резолюции. Предлагали восстановить регистрацию одного из кандидатов. Допустим, они будут услышаны, и кандидата зарегистрируют. Станут ли этого президентские выборы честнее?

При голосовании пунктов итоговой резолюции со сцены постоянно повторяли:

- Единогласно, единогласно.

Разумеется, никакого единогласия на митинге не было. Кроме одного вопроса: «Серов должен уйти». Но на эту тему голосовать не предлагалось.

Ребров подумал, что сила серовской власти в слабости оппозиционных лидеров. Похоже, что некоторым из тех, кто поднимался на сцену во время антисеровских митингов, Серов не слишком-то и мешал. Более того, он был им нужен – в качестве пугала. И как гарант их стабильной оппозиционности. Отсюда были и такие беззубые и бессмысленные резолюции.

Но сами митинги и шествия бессмысленными Ребров бы не назвал. Они меняли атмосферу. Они заставляли тех, у кого есть мозги, этими мозгами шевелить. Они были способны пробудить совесть.

Наконец, к микрофону подошел рок-певец Юрчук с гитарой.

- Даже не знаю, что вам спеть, - сказал он и начал: -- Ой, мороз, мороз… - Постепенно «Ой мороз…» перешел в «Еду я на Родину».

Песня была старая, но слова подходящие:

Боже,

Сколько правды в глазах государственных шлюх!

Боже,

Сколько веры в руках отставных палачей!

Ты не дай им опять закатать рукава,..

За годы, прошедшие со дня написания песни, правды в глазах старых и новых государственных деятелей стало еще больше. Они готовы были поклясться на чем угодно, лишь бы остаться у власти.

Пока Юрчук пел, стоящий за его спиной Дмитрий Рыков раскачивался вместе с плакатом: «Не раскачивайте лодку – нашу крысу тошнит». Крыса на плакате подозрительно напоминала Серова.

После песни Юрчука и объявления о концерте в поддержку политзаключенных, люди начали медленно расходиться. Но сделать это было не так-то просто, несмотря на то, что все пути с Болотной площади вроде бы были открыты.

Тем, кто стоял ближе всех к сцене, не было возможности уйти той же самой дорогой, который они пришли. Толпа давила. Пришлось перебираться через образовавшуюся в металлической сетке брешь. Издали казалось, что это обычный выход. На самом деле, надо было перескочить через невысокий барьер, а потом спрыгнуть вниз.

Под песню группы «Алиса» «Время менять имена» Ребров, вслед за сотнями других людей, прыгнул в толпу, которая в метре под ним узким потоком двигалась вдоль канала. Иначе отсюда было не выйти. Все друг другу помогали. Обошлось без давки.

Наконец, под раздающуюся по округе песню «Свобода» группы «ДДТ» Ребров поднялся на проезжую часть и лицом к лицу столкнулся с Юрчуком, который в это время подошел к машине. Его немедленно окружили поклонники.

Один из них произнес с восхищением и иронией:

- Юрчук – это почти Ленин.

Певец тем временем раздал автографы и торопливо сел в синее «Пежо» на переднее пассажирское сидение. «Пежо» вырулило влево и отправилось по направлению к Кремлю, до которого рукой подать. Отправился в ту сторону и Ребров.

До самого храма Василия Блаженного выстроился длинный ряд полицейских. Реброву надо еще зайти в магазин Библио-глобус» - купить биографию Франка Заппы «Электрический Дон Кихот». В конце концов, свет клином на Серове не сошелся. Жизнь продолжалась. Временами.

Стоящие по краю тротуара полицейские проявляли неподдельный интерес к тем, кто возвращался с митинга.

- Как все прошло? Десантура пела? А Юрчук?

- Пели, все пели.

Один из полицейских в ответ произнес что-то неразборчивое, но смысл был ясен: «Жаль, меня там не было».

Тем временем на мосту через Москва-реку организовался стихийный митинг-насмешка из четырех человек. Они, стоя с плакатом «Власть закрывает глаза на беспредел чиновников», позировали на фоне кремлевских башен, агитировали за Серова и кричали:

- Мы проводим альтернативный митинг против оранжевой заразы!

Им бы отправиться на Поклонную гору, поклониться тени Серова. Там таких людей в этот день собралось много. Но они пришли поближе к Болотной. Для подобных людей Серов был не чиновник, а бог, так что никакого противоречия в их лозунге не было. Они боролись против плохих бояр за доброго Серова.

«Электрического Дон Кихота» Ребров, конечно, купил. Вначале завалился вместе с кампанией веселых демонстрантов в кафе «Му-му», заказал там борщ, пюре, салат из помидоров и огурцов и чай, а потом отправился за книгами. Пока рассматривал книжные новинки, наткнулся на сборник Набокова. Похожий, только в другой обложке, в юности он перечитывал раз в год. Лет шесть подряд. Самым неинтересным тогда ему казался рассказ «Истребление тиранов». Как правило, он его пропускал. Но сегодня, стоя в теплом книжном магазине, он понял, что «Истребление тиранов» пропускать нельзя. Никогда.

Государственный вождь в набоковском рассказе становился все крупнее и крупнее, «все кругом принимало его облик, закон до смешного начинал смахивать на его походку и жесты», в школах ввели преподавание борьбы, которой он увлекался, в газетах то и дело мелькали статьи, до верху набитые банальностями… В итоге, «закон, им поставленный, - неумолимая власть большинства, ежесекундные жертвы идолу большинства, - утратил всякий социологический смысл, ибо большинство это он».

Все происходящее вызывало у рассказчика - противника тирана - ненависть, которая разъедала его изнутри. И так продолжалось до тех пор, пока он не разглядел, насколько этот тиран был смешон.

Смех оказался спасительным. Ребров подумал о том, что нечто похожее происходило сейчас на митингах и шествиях протеста. То самодержавие, которое навязывали сегодня России, было беспомощно, а потому и смешно. Судя по настроению, большинство участников шествия на Большой Якиманке именно так и считали. И этот живой смех не делал положение дел безнадежным.

В тот же вечер Ребров снял на окраине Москвы однокомнатную квартиру с видом на застывший на морозе подъемный кран. Еще по дороге на Болотную площадь он окончательно убедился, что готов продолжать жить среди москвичей.

99.

Серову долго не решались сказать про историю, произошедшую в Красноярске, но прогремевшую на весь мир.

- В интернете сейчас активно обсуждают актуальную тему: надо ли похоронить Владимира Серова.

Эта фраза прорвалась в эфир, слетев из уст телеведущей по имени Мария. Нисколько не смущаясь, Мария бодро продолжила:

- Эту идею выдвинул кандидат в президенты Михаил Порохов, который считает, что по этому вопросу надо срочно провести референдум.

Правда, через минуту телеведущая уточнила:

- В мавзолее у нас Владимир Ленин – другой вождь.

Однако главное уже прозвучало. Люди услышали то, что хотели услышать: надо ли похоронить Владимира Серова? Что странный за вопрос? Ну, конечно же. А как же иначе? И за чем для этого объявлять референдум? Все и так понятно. Похоронить на Священном холме – символе Пятой Серовской империи. Не для этого ли его и возводил писатель Ханов?

Мария, конечно, оговорилась. Но оговорилась не случайно. «В мавзолее у нас Владимир Ленин – другой вождь». В том-то и дело. Вождь.

Владимира Серова много лет навязывали России как вождя. Прежде всего, в этом преуспело телевидение. Так что не удивительно, что именно на телевидении случился такой казус. Телеведущие привыкли произносить эту фамилию по поводу и без повода. И если уж речь зашла о вожде, то фамилия премьер-министра оказалась на языке прежде всего.

Оговорка красноярской телеведущей все-таки спровоцировала обсуждение в интернете темы: «Надо ли похоронить Владимира Серова?».

Всё произошло духе рассказов Эдгара По о погребенных заживо, когда человек открывает глаза и обнаруживает, что произошло что-то ужасное:

«Погребение заживо, несомненно, чудовищнее всех ужасов, какие выпали на долю смертного. И здравомыслящий человек едва ли станет отрицать, что это случалось часто, очень часто…»

По этой причине Серову некоторое время не решались о казусе рассказать. Но потом он все-таки узнал.

Можно представить такую картину: Серов открывает глаза и обнаруживает, что челюсть у него подвязана, как у покойника. К тому же нечто жесткое давит его с боков…

Пока Серов совершал предвыборную поездку по стране, Мария из Красноярска получала восхищенные послания. Сотни, тысячи благодарных сограждан посылали ей электронные приветствия: «Это то, о чём думали многие, но боялись сказать...))) Спасибо, Маша!!! Всё правильно!!! Вы - героиня дня!!!», «Давай Мария!!!ДАВИ!!!Вся страна с тобой!», «Похороним Серова вместе! Спасибо вам, Мария. Мы вас ЛЮБИМ)». «Живьём похоронить или сначала пусть уснёт???))»…

- Долго жить буду, - усмехнулся Серов, когда до него все-таки дошло.

Но приятного было, конечно, мало. Народ совсем обнаглел. Расслабился. Страх потерял. Вместо того чтобы трудиться, не разгибая спины – треплет языком. Издевается. Это было бы полбеды, но этот же самый ничтожный народ, к тому же, пытается его подвинуть. Казалось бы, что еще людям надо? Живи, развлекайся, купайся в свободе.

В тот же день предвыборный сайт кандидата в президенты ЧтоСделалСеров.рф сообщил, что Владимир Серов провел рабочую встречу с губернатором Омской области Суминым.

И даже опубликовал стенограмму этой исторической встречи.

Исторической она стало потому, что Сумин умер больше года назад, а сайт утверждал, что встреча произошла только что, в День всех влюбленных.

Любая фраза, попавшая в стенограмму, приобретала совсем другой смысл.

- Что мне нравится у вас здесь, так это то, что инвестиции продолжаются и планируются в ближайшее время, - говорил Серов.

- И объекты серьезные, - отвечал покойный губернатор.

- Нравится настрой - металлурги не хнычут, - невозмутимо отреагировал Серов.

- Как вы оцениваете ситуацию в экономике на данный момент? – спросил Серов.

- На данный момент, действительно, трудновато, - признался покойный.

Тут было одно из двух. Либо Мария все-таки права и Серов вознесся на небеса. Либо губернатор, силой энергии Серова, воскрес. Впрочем, имелся еще и третий вариант – компьютерный глюк или чья-то небрежность. И тогда это было лишнее доказательство того, что народ совсем обнаглел и потерял страх.

Серов был искренне убежден, что никогда еще Россия не жила так свободно и богато. И он был к этому причастен. А толпе, видите ли, нужно похоронить его заживо.

Любовь к нему незаметно мутировала, превратившись в ненависть. И Серов в своем уме не в силах был связать жизнь в стране с теми изменениями, которые произошли в сознании миллионов людей. Может быть, это был побочный эффект феромонов?

Феромоны (или феромоли, как называл их иногда доктор Морг) в последнее время Серова раздражали. Сильно раздражали. Они, по его мнению, были хороши на начальном этапе его политической карьеры, на взлете. Но почему он должен зависеть от них сейчас, спустя двенадцать лет после прихода к власти? Это как-то унизительно. Хотя еще унизительнее терять поддержку, обладая почти безграничной властью.

Серов осторожно придвинул к себе докладную записку с предложением о создании Феромонова монастыря – обители любви. Референты постарались. Наверное, долго думали. Даже картинки какие-то нарисовали – под Дионисия. Если поискать, то его, Серова, лик на картинках под куполом храма можно разглядеть. Пожалуй, это перебор. Обсмеют же завистники, испоганят идею на корню... Хотя сейчас что ни предложи – все из его уст покажется или коварством, или глупостью. Так люди устроены, что хотят видеть в сильном человеке только злодея или дурака. Им так проще.

Серов себя злодеем или дураком не считал. Тем более он не считал себя злым дураком. Наоборот, он слишком добр и терпелив. Другой бы на его месте давно потерял сознание, в смысле – терпение, и расправился со всеми, кто публично называет его преступником и имеет наглость предъявлять ему какие-то компрометирующие документы.

Серов искренне был убежден, что в его особенной жизни границы, разделяющие добро и зло, давно преодолены. Добром при его непосредственном участии становится всё, за что он берется. Он достиг той высоты, что стало смешно рассуждать в таких категориях как преступление и наказание. Если так думать, то любой великий художник или писатель окажется преступником, потому что нарушил запреты и преодолел общепринятое. Вот и он, Серов, тоже с Божьей помощью и помощью друзей преодолел. И здесь было важно понять – ради чего?

Ради того, чтобы мотаться по стране, встречаться с народом, торчать на многочасовых совещаниях, давать прямые эфиры по пять часов подряд? Нет, конечно же.

Теперь, когда у него есть все, что душе угодно, ему необходимо совсем немного – обожание миллионов. Без этого обожания все его десятки дворцов напоминают гнилые тыквы.

При этом Серов убеждал себя, что обожание необходимо не столько ему лично, сколько государству, которым ему доверено управлять. Обожание – это инструмент, который укрепляет власть. Уважения и доверия в России для политика такого масштаба как он совершенно недостаточно. Легитимность определяется не выборами, а всенародной любовью. Отсюда и всяческие Феромоновы монастыри и тому подобное. И пояс Богородицы, который специально выписали из-за границы не без умысла. Никто не смог это до него сделать, а он настоял. Доставили из Афонского монастыря как миленькие, провезли по всей стране, сплотили народ перед выборами… Видимо недостаточно сплотили.

В идеале надо действовать еще более масштабно. Не бояться сногсшибательных ходов, которые бы помогли достичь успеха.

И вообще, а не раздать ли всем желающим по поясу Богородицы? Каждому. В бессрочное пользование. Нет, не всем желающим, а просто всем. Навязать. Подогнать хороших спонсоров и нашить их, в противовес белым ленточкам. Пожалуй, это мысль! Расходы вряд ли будут огромными… Черт возьми, не такая уж это и бредовая идея! Только надо с патриархом посоветоваться. Не будет ли здесь кощунства?.. Да нет, не должно. Делают же списки с икон. То же самое будет и с поясами Богородицы, чтобы всем хватило. Для Великого Дела не жалко.

- Россию надо опоясать, - сказал Серов вслух сам себе, стоя под душем после тренировки. – А то она слишком распоясалась.

100.

Ребров набрал номер мобильного телефона писателя Александра Ханова, но тут же резким движением большого пальца отменил вызов. Ни к чему это. Что еще мог сказать ему Ханов? Достаточно и того, что заявил Ханов на Поклонной горе на стотысячном митинге в поддержку Серова.

Ребров посмотрел ролик с выступлением Ханова в интернете. В сущности, Ханов говорил на митинге о нем, о Реброве. И о тех, кто выходил на проспект Сахарова и Болотную площадь.

- Эти люди бьют не в Серова, а в Кремль, в Российскую государственность! – кричал Ханов. - Если она будет разрушена – начнется гигантская бойня всех против всех! Серов, ты можешь предотвратить оранжевую революцию и сделать так, чтобы летали в небе самолеты и плавали лодки в океанах, чтобы наш русский звездолет летел к Марсу! Да здравствует неизбежная русская победа! И есть ощущение того, что сейчас начинает сметаться хрупкая, робкая, эфемерная российская государственность, после которой все против всех, все регионы против всех, полевые командиры наготове, мафиозные структуры в регионах вооружены. Россия находится накануне хаоса, и мы своими хрупкими телами, своими обмороженными глотками пытаемся докричаться до России. Россия, ты находишься на грани катастрофы!

Грунт со дна Северного Ледовитого океана, ссыпанный в Священный холм. Звездолет, запущенный на Марс, чтобы и грунт Марса приобщить к делу. К Делу. К Делу о строительстве 5-м управления 5-го отдела 5-й Серовской империи.

Что еще кроме этого могут предложить России такие люди как Ханов? Они уже все что могли – предложили, используя свои обмороженные глотки. Список их достижений опубликован ими же самими. Тот же Ханов привел список своих заслуг:

- Благодаря мне возникло понятие мистический метафизический сталинизм. Благодаря мне возникла философия русской победы. Благодаря мне и моим представлениям люди стали оперировать к такой политической, а уже не религиозной категории, как русское чудо, и так далее. Я вышел на трибуну на Поклонной горе для того, чтобы сказать свое слово, и я убежден, что это слово, так или иначе, отзовется.

Безусловно, отзовется. Мистический метафизический сталинизм даром не проходит. Для полной победы Серова только мистического метафизического сталинизма не хватало.

Ребров устал читать, с удовольствием закрыл ноутбук и медленно в полутьме подошел к окну. Из щелей дуло. За окном все также стоял мертвый подъемный кран. Казалось, что он слегка раскачивался. Но живым он от этого не становился. Тень от крана разрезала двор надвое. Как будто русская земля в этом месте раскололась.

101.

Для того чтобы опоясать Россию, Серову пояса Богоматери показалось мало. Все-таки, в стране проживали не только православные. Поспешно были собраны главы всех официальных церквей, действующих в России. Один за другим, чуть ли не по росту, выстроились они для того, чтобы встретиться с самим Серовым. Адвентисты седьмого дня, старообрядцы, иудеи, католики, буддисты, мусульмане… Ну и патриарх Всея Руси, конечно. И здесь Серову было важно, чтобы все они отправились в монастырь. Православный монастырь. И буддист, и иудей. Все-все-все.

Поэтому религиозный сбор был объявлен в патриаршей резиденции Свято-Данилова монастыря.

Серов, усаживаясь за длинный стол и оглядывая всех этих мужчин в пестрых причудливых головных уборах и одеяниях, игриво подумал о том, что его власть сейчас выше власти Божественной. Бог далеко, а он здесь. И не от Бога, а от него зависит, что будет дальше.

Серов не стал тянуть с заявлениями и рассказал всем собравшимся, что же будет дальше.

- Между государством и религиозными организациями нужно установить другой режим взаимоотношений - взаимопомощи и поддержки, - торжественно сказал Серов, обращаясь к религиозным начальникам.

Для того чтобы закрепить успех, он великодушно предложил открыть доступ к госконтрактам религиозным организациям.

О госконтракте с Богом или хотя бы с дьяволом Серов не сказал ничего.

В ответ на обещание Серова раздалась заранее заготовленная несдержанная хвала, в которой он сейчас очень нуждался. На фоне лозунгов митингующих слова священников, благословляющих его на дальнейшие подвиги, были очень уместны.

Больше всех, разумеется, свое красноречие проявил патриарх:

- Я совершенно открыто должен сказать как патриарх, который призван говорить правду Это же Чудо Божье, что благодаря вам России удалось выйти из страшной, опасной зоны, и страна начала набирать обороты.

И патриарх вдохновенно, но не забывая хитро прищуриваться, заговорил об исправлении кривизны, очень быстро перейдя на личности. Точнее, на одну личность - на Серова. Так сказать, следуя завету, сосредоточился на нем от имени всей России.

- Огромную роль в исправлении кривизны нашей истории сыграли лично Вы, Владимир Владимирович, - сказал патриарх с придыханием. Он любил говорить. Он обожал говорить. Во время публичных выступлений он набирался сил. - Я хотел бы Вас поблагодарить. – Патриарх наклонился к Серову поближе. В сущности, почти поклонился ему. - Вы когда-то сказали, что Вы трудитесь, как раб на галерах, - с той лишь только разницей, что у раба не было такой отдачи, а у Вас очень высокая отдача!

Вот эти, последние патриаршие слова Серову понравились особенно. Высокая отдача! Как хорошо сказано. Высокая, именно высокая! И, конечно, отдача. Неслыханная отдача! Но это не отменяет священной задачи: Россию надо опоясать.

А патриарх все никак не мог остановиться. Его словно бы кто-то невидимый тянул за язык, щекотал его.

- Мы сумеем остаться Островом Свободы! - Патриарх с легкостью перескочил с одной октавы на другую, повыше. - Да, я говорю именно то, что хочу сказать! Я буду молиться и делать все, чтобы Россия осталась Островом Свободы!

Здесь даже Серов вздрогнул. Ему на секунду показалось, что вместо лика Христа на иконе, висящей на стене, выступил лик Че Гевары.

…Когда Серов уже покинул монастырь, то безликий помощник с огорчением сообщил ему: в Греции не получилось.

Имелась в виду история с греческим архимандритом из Афонского монастыря. Этот архимандрит по распоряжению Серова лично привозил пояс Пресвятой Богоматери в Россию и летал над страной на самолете – крестил ее перед парламентскими выборами. Так сказать, ставил на России крест. Однако вскоре после возвращения в Грецию седобородый благообразный старик-архимандрит загремел в тюрьму – за махинации с недвижимостью.

Российские власти предприняли серьезные усилия, чтобы архимандрита выпустили. Но сорвалось. Пока что сорвалось. Срок ареста продлили. Придется удвоить усилия. Или нет, лучше утроить. Российский бюджет ради такого дела Божеского дела выдержит.

Новость об архимандрите вернула Серова на землю. Полчаса назад ему казалось, что он взлетел выше Бога. Однако какие-то ничтожные и безызвестные греческие следователи и судьи смеют ему противостоять. И всей его невероятной власти и богатств не хватает, чтобы поставить этих несговорчивых людей на место. А еще православные, называются. Нет, распоясалась не только Россия. Весь мир распоясался.

102.

И что теперь? Когда Серов провел успешные переговоры сам собой. Когда икона Серова замироточила, и обещаны госконтракты с ведущими конфессиями. Когда в жертву священному предвыборному огню принесены ведущие российские артисты, футболисты, музыканты, режиссеры, тренеры, агитирующие за Серова. (Это все равно, что топить печку-буржуйку пачками настоящих денег, но когда холодно и нет другого способа согреться, то и бумажные купюры подойдут). Так что же теперь делать?

Продолжать ходить на митинги и разбрасываться резолюциями? Смешить друг друга, то есть – подбадривать? Жить параллельной жизнью? А, может, немедленно бросить все и уезжать совсем? Не зря ведь патриарх, благословляя Серова, одним из важнейших серовских достижений назвал то, что россияне активно скупают недвижимость в Испании.

Но Реброву было не до Испании. Он снимал однокомнатную квартиру на окраине Москвы и совсем не был уверен, что денег на аренду ему хватит надолго. От Испании ему было достаточно футбольной «Барселоны» и «Дон-Кихота» (не электрического). Все остальное у него было здесь, в России. Включая тех, с кем он расстался навсегда. Но Реброву было важно, чтобы у них было все хорошо. И для этого он хотел быть к ним ближе. К сыну, к Анюте… Он был уверен, что пока страной управляют такие люди как Серов, никому из близких ему людей не будет по-настоящему хорошо.

Когда летом прошлого года Серов всплыл со дна моря с греческими амфорами, то проницательные люди сразу поняли, что это может означать. И стали ждать, когда амфоры разлетятся на черепки.

Свои шесть тысяч черепков, подвергнутый остракизму, Серов получил еще на митинге протеста на Чистых прудах - сразу же после скандальных парламентских выборов. В дальнейшем была только добавка.

«Россия без Серова» - главный лозунг протестных митингов в России. Это с одной стороны. С другой, сторонники Серова все активнее использовали предложение изгнать руководителей оппозиции из страны. Ходил в американское посольство? Значит, изменник. От изменника до изгнанника один шаг.

В России изгнание давно стало обычным делом. Характерно, что тираны, как правило, оставались на месте. Зато за границу насильно отправлялись их противники.

Вообще-то, Россия большая. В идеале, в ней места хватит всем. И Серову, и тем, кто с ним не согласен. Можно обойтись без обоюдного остракизма. Но если вопрос ставить ребром, то лучше уж Россия без Серова.

Тот, кто накануне выборов утверждал, что Россия без Серова погибнет – оскорблял свою страну. Ставить между Россией и Серовым знак равенства – значит низводить великую страну на уровень подполковника КГБ.

Реброву казалось, что Серов до России просто не дорос. И никто не дорос. Россия обойдется без вождя. Тем более что Серов постепенно превратился в фигуру, которая раскалывает страну. Раскалывает, как амфору.

Ребров вспомнил, как некоторые участники шествия по Большой Якиманке переиначили лозунг «Россия без Серова». В их устах он звучал так: «Серов без России».

Россия без Серова – по-прежнему огромная страна с невероятным количеством талантливых и работящих людей. Но кто такой Серов без России? Даже с теми десятками миллиардов долларов, о которых так часто пишут? Никто. Серов без России – жалок.

Чтобы избавиться от искусственного хаоса, навязанного стране серовским режимом, для начала надо было отогнать подальше дикую мысль о том, что Россия без Серова пропадет. Эту поганую мысль надо предать остракизму. И тогда многое станет на свои места.

И все-таки, что делать дальше? Протестующие предложили на масленицу опоясать Московский кремль… нет, не поясом Богородицы, а Белым Кругом. Причем сделать это без лозунгов, плакатов и речей. Молча встать, взявшись за руки, и стоять. Замкнуть круг на Садовом кольце.

Ребров живо представил, как это может быть. Вот он выходит на Садовое кольцо, протягивает руки… Левая его рука держится за правую какого-то незнакомого человека. Ребров молча поворачивается и видит девушку, очень напоминающую Анюту. Цепь случайностей вновь замыкается. Все как в плохой мелодраме. Утраченная любовь возвращается. Белое кольцо смыкается. Сказочный злодей в страхе бежит…

И если взгляды сердце завели

И якорь бросили в такие воды,

Где многие проходят корабли, -

Зачем ему ты не даешь свободы?

Как сердцу моему проезжий двор

Казаться мог усадьбою счастливой?

Но все, что видел, отрицал мой взор,

Подкрашивая правдой облик лживый.

Во время февральской революции 1917 года в Петрограде демонстранты вывели на улице живого слона. А что, если вывести, когда станет немного потеплей, на улицы Москвы жирафа? А что, если использовать не только круги, но и другие геометрические фигуры? А что, если всем одновременно встать с ног на голову?

103.

Ребров и сам не знал, зачем пришел на пресс-конференцию к Ханову. Никаких статей о Ханове он писать больше не собирался и вообще намеревался от журналистики отойти.

Однако когда по электронной почте ему пришло приглашение, он не сомневался, что идти надо. Хотя бы для того, чтобы завершить важную для него историю. Поставить жирную точку. Еще раз взглянуть Ханову в глаза, задать несколько вопросов, услышать несколько ответов.

Дата добавления: 2015-10-24