Знак неравенства 2 страница

Слева стоял парень с маленьким плакатом, на котором был изображен Серов в одежде и прическе Муамара Каддафи. На обратной стороне надпись: «Мы будем приходить, пока он не уйдет».

Впереди на некоторое время укрепились националисты с плакатом: «Тесак набрал при голосовании 19583 голосов. Почему его нет на сцене?». Но вскоре националистов отнесла человеческая волна, и поблизости появился плакат: «Время грешить прошло. Пришло время каяться».

Первому, как и две недели назад на Болотной площади, слово предоставили писателю Борису Акулинину.

- Мы все здесь очень разные, очень непохожие друг на друга, - произнес он, выглядывая из-под пышной меховой шапки. - Поэтому у них возникла иллюзия, что они могут нас перессорить и заставить разбиться на кучки. У них это не получилось и не получится по одной причине: чувство, которое нас объединяет – многократно сильнее тех вещей, которые нас разъединяют.

Далее последовал неизбежный переход на личности. Личности эти были печально известны.

- Уходящий президент, которого вообще не понятно – надо слушать или нет, выдал нам какие-то туманные обещания, - продолжил Акулинин. - Человек, которого нам собираются сделать президентом, ответил нам оскорблением. Скажите, пожалуйста, господа бандерлоги, нравится ли вам, как Серов ответил вам? Вы хотите, чтобы этот человек снова стал вашим президентом?

Русские националисты, едва завидев человека Акулинина, начали его освистывать. Однако когда Акулинин спросил: «Вы хотите, чтобы этот человек снова стал вашим президентом?» десятки тысяч людей одновременно ответили: «Нет!» Свист успешно был заглушен.

Тон митинга был задан. Серов – главный антигерой. Над ним смеялись. Его оскорбляли. По всему проспекту люди держали сотни самодельных плакатов, в которых Серов в лучшем случае – клоун.

Народ скандировал: «Нет!»

- Господин Серов, - обратился Акулинин в кандидату в президенты. - Завтра вам это будет кричать вся Россия. Мы сейчас разойдемся встречать Новый год и каникулы. Давайте дадим себе добровольное домашнее задание. Мы должны говорить о том, что надо сделать, чтобы Серов отправился не в Кремль, а на пенсию.

Собравшиеся (а их становится все больше и больше, в общей сложности никак не меньше ста тысяч человек, заполнивших огромный проспект до отказа) начали скандировать:

- Серов, уходи! - но быстро перешли к другому лозунгу: - Серова в тюрьму! Лозунг Акулинина, похоже, показался слишком мирным.

Вторым слово предоставили музыкальному критику Артемию Турецкому. Критик был подозрительно легко одет для зимней заснеженной Москвы.

- Я разделся, чтобы вам было теплее, - объяснил Турецкий.

Одет он был в соответствии с политическим сезоном от кутюрье по фамилии Серов, то есть в костюм презерватива.

Турецкий предпочел остановиться на частной жизни «национального лидера».

- Мы, россияне, вправе требовать от лидеров нашей нации честности, прозрачности и порядочности, - говорит он. - Народная мудрость гласит: если президент не делает это со своей женой, то он делает это со своей страной. Открытость, честная, крепкая семейная жизнь является первым показателем морального здоровья каждого человека, не говоря уже о лидере. Если мы рассмотрим частную жизнь Серова, то мы убедимся, что этот показатель у него просто-напросто отсутствует. Мы вообще ничего не знаем о его реальной человеческой жизни. Такой степени конспирации, закрытости нет нигде в мире - ни в Северной Корее, ни в Центральной Африке.

В общем, Серов на проспекте Сахарова был не национальный лидер, а национальное посмешище.

В это время в очередной раз над головами пролетел вертолет. И тут же над Ребровым начала разматываться огромная белая лента, а точнее лист длиной метров пятьдесят и шириной в метр.

- Чтобы Серов с вертолета видел, - рассмеялся парень, расправлявший над руками огромный рулон.

К сцене тем временем медленно подбирался кто-то с плакатом «Вова, ты уволен».

Мало того, что никогда в новейшей истории России митинг протеста не собирал такого количества людей. Так еще и состав ораторов получился удивительно разнообразным. Появление на одной сцене с едиными требованиями непримиримых активистов крайне левого и крайне правого движений – это все равно, что выход на одну трибуну в Германии Эрнста Тельмана и Адольфа Гитлера. Причем к ним непременно должен был еще присоединиться Конрад Адэнауэр.

Телеведущему привычнее перед публикой появляться на экране, чем живьем, поэтому телеведущий Леонид Рефренов прислал видеообращение.

- Эта система не способна меняться, - заявил Рефренов. - Она способна только повторять себя, только застой. Поэтому изменилось настроение народа. Даже те, кто признательны Серову за 2000 год, они не хотят повторения 2010-го. Хватит, видели, надоел, надо двигаться дальше... Я не вижу другого пути кроме объединения избирателей. Если будет напор снизу, то общая структура сверху сама появится. А напор снизу зависит от понимания того, что есть что терять. Назначенная серовская элита, партия жуликов и воров - единственные выгодополучатели от бесконечного сохранения статус-кво. Конечно, Россия исчерпала лимиты на революцию, не дай Бог, но ведь и лимит на застой исчерпан. Ведь уж тогда действительно отстанем навсегда. Так что с Новым годом, и чтоб он был действительно новым, а не старым.

На стотысячном митинге очень трудно обращаться к аудитории без крика. Один из тех, кто почти не кричал и не бросал пустые лозунги - писатель и журналист Дмитрий Рыков.

- Между мужчиной и женщиной гораздо больше различий, чем между коммунистами и либералами, - завел он речь о согласии. - Однако мы кое-как договариваемся. И только благодаря этому продолжается род человеческий. Точно так же и здесь. Нам нужно научиться договариваться, терпеть, а, Бог даст, даже и любить друг друга, считаться с убеждениями друг друга, заниматься серьезной, не раздутой политикой. Это не обещает быть легким. Передо мной сейчас множество разных цветов: белый, оранжевый, желтый, черный, красный. Я не вижу здесь, слава Богу, только серого – цвета теневой России. Тень, знай свое место!

Ребров стал двигаться в сторону от сцены, туда, где люди могли посостязаться в негласном конкурсе плакатов. Это была честная конкуренция, в которой проигравший был только один – Серов.

«Через коррупцию и узурпацию к модернизации и инновациям», - читал Ребров, пробираясь сквозь толпу. - «У Серова истек срок годности». Каждый второй лозунг радовал глаз.

В толпе ходил невозмутимый представительный господин в шляпе и очках с плакатом: «6+6. Раньше сдохнешь».

Тем временем, почти над головой Серова завис огромный шар, надутый гелием. На нем было написано: «Требуем регистрации партий».

Опустился шар неудачно – на древко флага. Образовалась брешь. Требования регистрации партий начали сдуваться.

- Эх, такой шар не уберегли», - вздохнула старушка с белой лентой в петлице малинового пальто. Но шар упорно не сдувался. На белый шар заботливые руки торопливо наставили черную заплату.

- Они боятся, а мы потеряли страх! - донесся со сцены знакомый голос. Это к микрофону вышел шахматист Гарри Просперов. - Лояльность пахану является у них гарантией успеха, а не верность Конституции, которую они растоптали омоновскими сапогами... Нам нельзя сейчас поддаваться на обещания узурпаторов что-то изменить завтра, потом - нам это нужно сейчас... Нельзя позволить им превратить граждан, вышедших с серьезным политическим протестом, в гламурную бутафорию.

Где-то в середине толпы митингующих наметилось оживление. Ребров повнимательнее взглянул туда, где что-то возвышалось. Или кто-то возвышался. То ли платформа для съемки с высоты, то ли миллиардер Михаил Порохов. Как потом оказалось, все-таки это был Порохов, раздававший интервью журналистам, но к микрофону предусмотрительно так и не подошедший. А Ребров предусмотрительно не стал пробираться к Порохову.

Тем временем очередь дошла и до блогера Алексея Овального, не присутствовавшего на предыдущем митинге по уважительной причине (он отбывал 15 суток в спецприемнике).

- Привет бандерлогам от сетевых хомячков! – по традиции бодро выкрикнул он. - Такая странная штука: бандерлогов звали, и они пришли. А где тот парень, который звал? Где тот, кто улыбался с экрана и ухмылялся? Где этот человек?! Вы его видите?

Овального приняли очень благожелательно. Вдохновленный приветствием, он произнес фразу, от первой части которой часть собравшихся замерла:

- Я вижу здесь достаточное количество людей, чтобы взять Кремль и Белый дом прямо сейчас… Но мы мирная страна, мы не сделаем этого. Но если это жулье и ворье будет и дальше пытаться обманывать нас, будет пытаться и дальше врать нам и воровать у нас, мы заберем сами.

Ребров все дальше и дальше двигался от сцены. Его внимание привлекла интеллигентная бабушка в очках с букетом белых цветов в кресле с несколькими плакатами, главный из которых: «Меняю Серова на Хорохорского».

В метрах десяти стоял парень с плакатом, на котором большими буквами было написано: «Я человек». На обратной стороне плаката имеется продолжение: «Но в джунглях один закон: Удав умеет лишь с бандерлогами. С людьми не умеет он».

Площадь веселили две девушки, изображающие фигурки из конструктора «Лего». Они несут плакат: «Эта дума неЛЕГОтимна».

В толпе ходили парни и девушки с бадминтонными ракетками и надписями: «За игру по правилам».

Площадь постепенно освобождалась, но навстречу от площади Трех вокзалов все еще продолжали подходить люди, в том числе с плакатами. Они почти все пропустили, но, видимо, хотели убедиться в главном: в стране есть огромное число тех, кто хочет отпраздновать «Новый год без Серова».

Люди вели себя так, как будто серовский режим уже рухнул, а председатель Центризбиркома в отчаянии вырвал у себя из бороды все волоски и насадил их на голову сбежавшего «национального лидера».

На большой сцене появился Дед Мороз, который тоже призвал Серова уйти.

На площади у Реброва возникло полное ощущение, что Новый год уже наступил и никакого Серова больше нет.

Направляясь в сторону метро, Ребров увидел пристроившуюся на тротуаре Снегурочку с плакатом: «Реформы не греют. Куплю мех». Здесь же была пририсована шкура убитого медведя с намеком на эмблему партии «Единомышленников».

Рядом на деревянной стремянке устроился еще один Дед Мороз – в ковбойской шляпе. Он стоял как памятник и держал плакат: «Нет наркотикам в большой политике! Волшебники вызывают привыкание».

Под портретом Серова была надпись: «Вован! Тебе это не надо!»

57.

Серов порылся в распечатках, заботливо представленных ему пресс-службой. Перед традиционным предновогодним выходом к журналистам это было полезно сделать.

Пресс-служба распечатала Серову фамилии известных людей, родившихся, как и Серов, в год Дракона. Жанна д’Арк, Николай II, Мартин Лютер Кинг, Авраам.Линкольн, Эрнесто Че Гевара, Эдуард Шеварнадзе…

Предстоящий високосный год как раз выпадал на Дракона, и Серов приободрился.

Через несколько минут он вышел под вспышки фотоаппаратов. Его немедленно окружили верные журналисты. Снисходительно оглядев присутствующих, Серов с еле заметной улыбкой произнес:

.

- Я родился как раз в год Дракона. Как правило, это всегда были у нас удачные времена. Надеюсь, что и в этот раз Дракон принесет удачу, благополучие и процветание каждой российской семье, всем нашим гражданам.

Дав понять, что в наступающем году он не намерен передавать власть кому-либо, Серов перешел к международной теме:

- Мировая экономика не устаканилась, бушует, - сказал он привычным покровительственным тоном. - В этом смысле Россия представляет из себя в известной степени островок стабильности. Нельзя раскачивать лодку, когда всё вокруг бурлит…

Позднее, в машине, Серов еще раз взглянет на список. Жанна д’Арк, Николай II, Мартин Лютер Кинг… Что-то в нем было не так. Бесспорно, великие люди, но… Ах да…

Серов нахмурился. Их всех убили. Всех без исключения. Хотя нет. Шеварнадзе после многочисленных покушений только ранили и свергли.

Для Серова Шеварнадзе был слабым утешением. Не для того он говорил о наступающем годе Дракона, чтобы вызывать неприятные ассоциации. Особенно они были неприятны после шумных многочисленных митингов протеста, направленных против него лично.

Серов скомкал бумажку со списком и положил во внутренний карман пиджака. В эту секунд ему как раз и сообщили, что террористы захватили школу.

58.

Не минуло и трех часов с того момента, когда о. Гавриил прошел без сменной обуви мимо дежурного пятиклассника, как на другом конце света домохозяйки уже деловито обсуждали подробности драмы. В том числе количество заложников. Их, будто бы, было пятьсот человек, а фундаменталистов, засевших в школе, вроде бы не меньше ста. Так говорили по радио. Тем более так говорили по телевидению.

О.Гавриил с интересом смотрел новости, но его беспокоило то, что переговоры не начинаются. По телефону с ним, правда, говорил какой-то полковник, но, не исключено, что полковник был даже не крещен.

В любой момент в школу мог зайти кто угодно, и о. Гавриил вряд ли мог помешать этому. Но никто пока его не беспокоил. Возможно, ждали ночи.

Зато дважды пролетал вертолет, и была сброшена, несмотря на полдень, осветительная бомба, спалившая школьный сад.

В это время Никита, И.Котов и примкнувший к ним чемпион города по гольфу Шахов, пользуясь тем, что о. Гавриил расхаживал где-то в коридоре, подошли к Павлу Петровичу – для того, чтобы тот позволил им бежать, пользуясь пожарной лестницей.

- Она совсем рядом висит! – с жаром, достойным пожара, убеждал Никита.

- Ну и что? Пускай себе висит.

Учитель был против побега. А что, если террористы начнут жестоко обращаться с оставшимися? По-прежнему всех была уверенность, что террористов в школе много, во всяком случае – не один, и шутить с ними опасно.

В класс заглянул о. Гавриил. Вместо угроз, которые от него ожидались, он произнес речь, в основном состоящую из заповедей.

Девчонки расплакались. Юноши сурово заводили бровями. Речь была мало понятна, но главное все-таки уловимо. Этим главным было то, что о. Гавриил требовал созвать Вселенский православный собор, на котором решить, наконец, вопрос об объединении.

- Довольно раздора. Пора соединить свои усилия, свою Любовь, Надежду и Веру, разрушить богомерзские границы, появившиеся по вине разуверившихся, - проповедовал о. Гавриил.

- Вы всерьез думаете, что террором добьетесь своего? Вставил свое слово историк.

- А чем же еще?

- Ну, есть же способы более мирные, христианские, что ли…

- За веру надо бороться. Мир наш православный мечом по живому раздавлен и, значит, посягнувший на наш мир от меча и погибнет.

О.Гавриил был в этот момент фанатично убежден в сказанном, более того – он мог, при желании, взять на мушку будущий центр мирового православия – церковь Георгия на Плаву.

С него, о. Гавриила, возможно, и начнется возрождение. Конечно, грешно добиваться своих целей за счет детей, но как раз ради детей все и делается.

Опять зазвонил телефон, и знакомый полковничий баритон предложил заменить детей, хотя бы девочек, добровольными заложниками, то есть учителями, политиками, священнослужителями.

При слове «политики» о. Гавриил изменился в лице в худшую сторону, а при упоминании священнослужителей ему стало дурно.

- Нет, - решительно ответил он, когда восстановил сознание.

Спустя пять минут к заложникам поднялась баба Дуся. В руках она держала поднос из столовой, полный булочек. О. Гавриил не рискнул ее прогнать.

Старушка по-домашнему хлопотала в классе, отчего всем стало немного легче. Никита впервые заметил, что у нее добрые бабушкины глаза.

Раздав булочки и успокоив детей, баба Дуся взглянула на свои «командирские» часы, ахнула и поскакала вниз – давать звонок с урока.

О. Гавриил выхватил из-за пояса бутылку бренди, отпил из нее три добрых глотка и предложил историку. Тот с радостью отказался.

59.

- ОНИ ведь скажут, что это я организовал захват заложников, - нервно говорил Серов, врываясь в свой кабинет. – Ясно же, что скажут! Вспомнят взрывы домов, еще что-нибудь…

- Для чего? – тихо спросил низкорослый безымянный помощник.

- Как для чего? Не понимаешь? Чтобы сорвать выборы!

Для Серова в последнее время тех, кого он называл «ОНИ», было слишком много. ОНИ нарушили его привычный ритм жизни. ОНИ словно бы влезли в его тело и сбили сердечный ритм. Стало неуютно, неловко, а иногда и больно.

За десять лет Серов привык к тому, чтобы его любили. Неважно, чем была вызвана эта любовь. Феромонами или чем-то еще.

И вдруг появились ОНИ. Только что ИХ было всего несколько человек. Отщепенцев. Клоунов. Тупоголовых. И вдруг ОНИ повылезали из всех щелей. Как будто космические пришельцы, внезапно спустившиеся на Землю.

Казалось бы, совсем недавно он дразнил ИХ, как дразнит укротитель находящихся в клетке животных. И вдруг как-то неожиданно оказалось, что ОНИ бродят за пределами клетки и норовят укусить.

Серов не привык считаться с теми, кто не считался с ним.

Неужели все повторяется? Серов сильно сжал зубы. Когда разваливался Советский Союз, ОНИ тоже появились внезапно. После чего рухнула Берлинская стена, и он оказался без работы.

Нет, этого не могло повториться. Хотя бы потому, что двадцать лет назад он, Серов, не находился у власти. Всё тогда происходило помимо его воли. Он был слишком далеко и низко от главных действующих лиц и места событий. Теперь же все иначе. В его руках настоящее оружие – от ракет до феромонов. В его руках телевидение, которое показывает только то, что он хочет видеть. В его телевидение до недавнего времени не помещались ОНИ.

ОНИ были с телевидением несовместимы. Технически они не совпадали. Разъем был другой. Таким образом, Серов строил новое государство по своему образу и подобию.

Недоброжелатели, правда, говорили, что страна от этого мельчала. Но голос недоброжелателей был слишком тих и жалок. До тех пор, пока откуда-то, непонятно откуда (из компьютеров, что ли?), словно вирусы, повылезали ОНИ.

И все вдруг заговорили, что любовь к нему прошла. Серов не мог с этим смириться. Как она могла пройти? Что, собственно, изменилось? Продуктов в магазинах достаточно. Зарплата выплачивается. Развлечений полно. Что ИМ еще надо?

Ладно бы, если бы случилась война, голод, мор… А всего-то приключились очередные выборы. В избирательных комиссиях, по обыкновению, слегка пожульничали. Но так уже побывало много раз. И никогда это не приводило к потрясениям и массовому недовольству.

Самое неприятное, что ИХ с каждым днем становилось все больше. Создавался неблагоприятный фон. Причем он был настолько неблагоприятный, что любое происшествие, никаким образом с ним, Серовым, не связанное, отныне приписывалось ему. Вот, хотя бы, этот захват заложников. Ведь накануне кто-то из НИХ стал каркать о том, что готовится провокация, что будто бы он, Серов, хочет отменить выборы и ищет повод. А тот, кто ищет, тот всегда найдет. Намекали на маленькую победоносную войну или теракты. И вот, пожалуйста, захват школы. И главное – кем. Они говорили, что на кавказцев теперь валить ничего нельзя, кавказцы с некоторых пор – его главная опора. Следовательно, террористы должны быть русские. Или американцы. Американцы, конечно, лучше, однако где же их взять? Так что придется искать русских… А, получается, что и искать никого не пришлось. Сами пришли, без спроса. Спецслужбы опять проморгали.

60.

В 14.00 к школе подъехали люди с телевизионными камерами. Их установили за первым кольцом оцепления. К этому времени вокруг школы стояло около десятка БТРов, один из которых по неосторожности успел раздавить директорские «жигули». К счастью, никого в машине не оказалось. Директора увезли в больницу с сердечным приступом.

Через полчаса приехал на пепельном «мерседесе» генерал-полковник Черноморов. Именно ему поручили проведение операции по освобождению заложников. Название операции уже придумали: «По эту сторону рая». Она должна была начаться в 22.00, только вот неизвестно – в какой день.

Генерал прибыл, чтобы уточнить положение дел, и начал с того, что сверил часы. Самые дорогие оказались у лейтенанта Глазова. Лейтенант захватил их в рукопашном бою у гостиницы «Таллиннская». Здорово тогда повеселись. Воспоминания до сих пор преследуют.

Черноморов оказался доволен увиденным, дал важные распоряжения, посмотрел в бинокль и, проделав неожиданный маневр на автомобиле, отошел на заранее подготовленные позиции. В этот вечер его видели в ресторане «Грёзы»

61.

Ребров узнал о захвате заложников одним из первых. Ему позвонил Русланов.

- Ты сейчас где? – спросил Русланов не своим голосом. Если бы имя не высветилось на экране мобильника, то узнать его было бы не возможно.

- В Москве. Что-то случилось?

- Никиту взяли в заложники.

- То есть как? Где?

- В школе. Не его одного, весь класс… Он мне успел позвонить, а потом, наверно, у него отобрали телефон… Это я виноват.

- В чем виноват?

- В том, что их захватили. Если бы я работал охранником в школе, а не в книжном магазине – ничего бы не произошло.

- Не говори глупостей. Информация о захвате в интернете уже есть?

- Не знаю. Наверно. Здесь в городе уже почти все знают.

- Понятно. Я постараюсь приехать как можно быстрее…

Ребров не мог отделаться от мысли, что это какой-то розыгрыш. Тем более что голос Русланова совсем не похож.

Чтобы удостовериться в том, что захват действительно произошел, Ребров полез в интернет. Там еще почти ничего не было. Более-менее нормальная информация начала появляться примерно через полчаса. Из нее стало понятно, что заложников действительно захватили.

Ребров позвонил на работу Ане.

- Сегодня не увидимся, - сказал он как можно более спокойно.

- Отправляешься на очередную презентацию? – спросила она холодно.

- Почти угадала…

62.

В 18.07 от цепи солдат отделилась и направилась в сторону школы одинокая шаткая фигура с белым флагом. О. Гавриил взял ее на прицел, и тут же узнал в незваном человеке ненавистного о. Никона.

Патроны надо было беречь, и террорист, чтобы не поддаваться искушению дьявола, повесил автомат на шпингалет.

О. Никон к тому времени уже добрался до дверей школы и стал звать кого-нибудь.

- Что надо?! – грубо окликнул его о. Гавриил из окна второго этажа.

- Я уполномочен представлять на переговорах московскую патриархию, - без особого энтузиазма произнес о. Никон.

В ответ донеслись высказывания, не совсем укладывающиеся в общепринятый дипломатический лексикон.

Но о. Никон не расстроился. Наоборот, узнав, что с ним разговаривать не собираются, он очень оживился и, энергично размахивая флагом, заспешил назад. Там его уже встречали офицеры спецслужб, военные и журналисты, предполагая, что достигнута какая-то договоренность.

Вдали, окруженные тройным оцеплением омоновцев, стояли родители тех детей, кто имел несчастье сегодня прийти на урок истории. Они, в том числе и Русланов-старший, все время что-то предлагали, настаивали, но их никто не слушал. По мнению генерал-полковника Черноморова, это были самые опасные здесь люди, хуже террористов.

В 21.07 впервые начали стрелять по окнам. Причем, стреляли именно в те окна, за которыми были школьники. Этого о. Гавриил не ожидал. Он пробежался по коридорам, сделал несколько ответных выстрелов из разных мест, после чего у него заклинило автомат.

Продавщица цветочного магазина обманула его, продав какое-то отслужившее срок старье. Было бы обидно из-за какой-то недобросовестной продавщицы не добиться священной цели.

63.

Первый же артиллерийский залп отбросил взрывной волной портрет Суворова, висевший в кабинете истории лет сорок. Это было уже не смешно.

Историк добрался до двери в коридор, распахнул ее, отметил, что там будет спокойнее, и велел всем ученикам, тоже ползком, выбираться из класса.

Как только загремели орудия, девчонки стали невыносимо плакать. За этим последовали истерические крики, а болезненная староста Настя упала в обморок. И неизвестно – что надо было делать. Бежать? Но куда? В медкабинет? Или вообще из школы?

Тяжелые артиллерийские удары сотрясали школу и вводили в заблуждение. Казалось, началась война, которая идет всюду, во всем мире. И бежать, стало быть, некуда.

Никита, валяясь в пыли, все еще держал в руке фантастический роман из жизни компьютерных вирусов, который читал на уроке. Все остальное он бросил в классе.

В ушах был непрерывный шум, и мысли работали по-глупому. Хотелось жить, и больше ничего.

Рядом, прислонившись к стене, сидел И.Котов. У него была сильно оцарапана щека, и он макал в рану сопливым носовым платком. Обстрел продолжался.

Вдруг, с противоположной стороны донеслись автоматные очереди, и стекла в коридоре стали разлетаться, как будто кто-то сильный и добрый расшвыривал леденцы. На зеленой стене, которую прошлым летом во время практики Никита и И.Котов красили лично, появились хищные отверстия от пуль.

Павел Петрович приказал всем ползти в самый край коридора, где окон не было вообще.

Удивительно, но ни одного террориста они не видели. Исчез даже о. Гавриил.

Но зато было слышно, что в районе кабинета биологии завязался настоящий бой. Выстрелы звучали не переставая. Правда, о. Гавриила там тоже отсутствовал. А если бы он там оказался, то стрелять ему все равно было нечем. Бой же действительно завязался. Со стороны гаражей пошли в наступление спецназовцы, чьи лица, скрытые маской с прорезью для глаз, были похожи на порваные в коленках штаны.

С противоположной стороны бой вели десантники, шедшие на штурм под прикрытием техники. И те, и другие умело укрывались, перебегали с места на место, стреляли с бедра, но так как воевали они друг с другом, существенного успеха так и не достигли. Из конкретных достижений можно было отметить только то, что сильно пострадал кабинет биологии. Это был угловой кабинет и, кроме того, рядом находилась веранда, полная экзотических цветов и карликовых деревьев. Именно благодаря этой веранде, просвечивающей со всех сторон, штурмующие могли стрелять друг в друга.

Поздно ночью все ведущие информационные агентства мира передали, что первый этап по освобождению заложников закончился менее успешно, чем предполагалось. У десантников подбили один БТР, четыре человека ранено. У спецназовцев раненых в два раза больше.

Стало ясно, что террористы подготовлены лучше, чем рассчитывало командование. Также подтвердились слова террористов о том, что школа заминирована. Как только начался штурм, на первом этаже раздался оглушительный взрыв. Мировые агентства и воинственные командиры не знали, что это взорвался котел в столовой.

Когда десантники подползли к самой школе, о. Гавриил бросился к черному ходу и, за неимением ключа, запер его с помощью швабры. С противоположной стороны выстрелил гранатомет, и десантники отступили. Выходит, о. Гавриил зря спешил.

В три часа ночи прибыл из ресторана «Грёзы» генерал Черноморов. Лицо его было сурово.

64.

Разжаловав лейтенанта Глазова, подвернувшегося под руку, командующий операцией погрузился в глубокие размышления.

Дата добавления: 2015-10-24