Путь по кругу 19 страница

Со своего места поднялся Платон.

- Ваша ирония, как всегда, неуместна. Вам должно быть стыдно за свои слова. Сова потерял близкого друга. Мы все скорбим. Мы все потеряли...

- Будь добр, не говори за всех. Лично я ничего не потерял и не собираюсь быть таким лопухом. А близкого друга Сова потерял по доброй воле. Я так полагаю.

Все обернулись к Сове, ожидая его реакции. Но тот, до сих пор сидевший опустив голову, опустил ее еще ниже.

- Но-но! Полегче! - Поднялся со своего стула Фауст. Он единственный из всех присутствующих демонстрировал отменный аппетит. До этой минуты он яростно расправлялся с цыпленком, мало обращая внимание на происходящее, только время от времени повторяя: "Черт знает что!" - Вы тут поминки справляете или как? И я не собираюсь терпеть! Каждому свое!

И он ткнул ножкой цыпленка куда-то вверх.

Платон со строгим видом обратился к Коме:

- Вы очень жестокий человек. Вам не понять...

- А тут и понимать нечего. Вот рядом со мной сидит мой мальчик. Живехонек и здоровехонек. - Кома обратился к Тони: - Скажи, малыш, плохо тебе со мной? Не собираешься ли ты сделать что-либо подобное, чтобы тебя потом оплакивало это сборище?

Тони отрицательно покачал головой. Кома удовлетворенно кивнул.

- Вот. Всем все понятно?

Неожиданно в разговор вступил Папа:

- Вы можете ручаться за его состояние только в рамках тех обязательств, возложенных на вас в период...

- Я уверен, что ты не сможешь закончить это очень длинное предложение, поэтому спешу на выручку. Не трудись. Я тебе одно скажу: я смогу защитить любого, чья судьба мне не безразлична.

Помимо воли у Папы вырвалось:

- А как же Голубка?

Кому словно подбросило, он вскочил со стула. Шеф, стоявший недалеко от них, невольно шагнул вперед, чтобы в случае чего успеть вмешаться. Но Кома, похоже, не собирался бросаться на Папу. Он только зло сузил глаза и проговорил ядовито:

- Наслышан, как ты выложил кругленькую сумму за Голубку, чтобы выкупить его из расхода. Я на месте Шефа вообще раздел бы тебя догола и пустил по миру, чтобы не изображал из себя... Чистоплюй! Можешь считать, что деньги свои ты выбросил на ветер!

Услышав последние слова, Женька в недоумении взглянул на Динго. Тот еле заметно усмехнулся.

- Что вы имеете в виду?! - Воскликнул Шеф.

- Кома, это нечестно, - строго сказал Гриф.

Кома посмотрел на него, осуждающе покачал головой.

- Нечестно? Знаю. Потому и умолкаю. Играйте дальше в дружную семью, но меня увольте. - Кома сделал было движение, как будто намереваясь уйти, но передумал и снова уселся на свое место.

Шеф, переходя от столика к столику, время от времени клал руку кому-нибудь на плечо и очень походил на телеведущего.

- Мы не станем ссориться, как бы этого кому-то ни хотелось. Еще раз повторю: наша сила в единстве. Каждый из нас должен помочь себе и другу. Тот несчастный случай, по поводу которого мы собрались, имеет и другую сторону. Один из нас решил противопоставить себя остальным. Он вправе был распорядиться своей жизнью, но не угрожать жизни других. Печальный финал нам известен. Еще один пример тому - Голубка. Этот с виду безобидный мальчик пытается любыми способами вбить клин между нами, посеять разлад и смуту в нашем дружном сообществе. И случись что, мы ничем не сможем ему помочь, не сможем уберечь от возможной трагической развязки пока он сам не одумается и не вольется с открытым сердцем в нашу сплоченную семью...

Уже полчаса Женька изнывал в дальнем углу за столиком "для одного". Давно Женька подал идею Шефу: укромный уголок, где человек, садясь за столик лицом в угол, украшенный аквариумом и вьющимися растениями, мог побыть среди людей наедине с собой. Это сработало. Как правило, сидящих здесь никогда не беспокоили. Женька воспользовался собственным изобретением и только сейчас в полной мере оценил его.

Последние слова Шефа о Диме хлестнули его, как удар плетью. Он чуть не застонал. Дим был единственным человеком, кому Женька мог рассказать о том, как ему сейчас трудно. Смерть Ганса оказалась тяжелым испытанием, которое Женька не мог одолеть в одиночку.

Надо было еще тогда уговорить Дима бежать. Теперь все было бы проще. Женька думал бы только о нем, все делал бы только для того, чтобы было хорошо ему. А сейчас он ничего не мог придумать.

Хорош или плох круг, но этот мир Женька сделал для себя единственно возможным. Та жизнь, от которой он когда-то отказался, была теперь чужой и непонятной. Казалась существованием на конвейере.

Если бы был Дим...

Женька думал о нем постоянно. Дни, проведенные когда-то с Димом, переплетались с настоящим, и Женька уже не представлял жизни без него. Часто он думал о том, что мог сделать, чтобы Дим остался. Он вспоминал свои неловкие фразы, глупые поступки и снова казнил себя.

Шеф подошел к Грифу и Динго, слегка наклонившись к ним, обнял их за плечи.

- Кое-кто из вас помнит счастливое время, когда мы приносили друг другу только радость. Нам надо вернуть эти светлые дни. А для этого надо только не поддаваться на провокацию поклонников интриг и ссор. Мы должны подать друг другу руку и любить как прежде.

Динго смотрел на Грифа так, словно их в эту минуту венчали. Гриф же чувствовал себя неловко под устремленными на них со всех сторон взглядами. Платон не выдержал и восторженно воскликнул:

- Да-да, я помню! Сколько тепла, сколько душевной щедрости и любви переполняло наш круг. Я только хочу сказать, что ни в одном сообществе вы не встретите такого единения, как в нашем. Ведь все мы так или иначе пострадавшие, и уже это сближает нас. Я хочу выпить за нашу крепкую семью!

Платон подхватил бокал с шампанским и залпом осушил его. Примеру Платона не последовал никто. Только Фауст, подняв свою рюмку с водкой и, пробурчав: "Ваше здоровье", опрокинул ее в рот.

Снова в разговор вступил Папа:

- Я в кругу впервые и многого, возможно, не понимаю, но мне кажется, что-то нужно изменить. Порой мы поступаем бесчеловечно. Круг - это ведь не тюрьма. Должна быть свобода выбора. Если кто-то считает, что за его любовь надо платить, он вправе потребовать плату и получить ее, если кто-то согласится на его условия. Но наряду с этим можно и просто общаться.

- Но круг - это еще и азартная игра. Об этом не надо забывать, - поднял указательный палец Босс. Он был в благодушном настроении.

Папа кивал головой.

- Я с вами согласен. Но порой игра становится жестокой.

Шеф подошел к Папе и, широко улыбаясь, сжал в своих ладонях его руку.

- Вот именно. На то она и игра. Любая игра жестока по своей природе, потому что предполагает конкуренцию. В ней всегда есть победитель и проигравший. Но при этом к игре никто не принуждает. Каждый волен играть или не играть. К тому же, я знаю примеры, когда игра становится судьбой. - Шеф обернулся к Боссу и Гере. - И приносит счастье.

- Только одна сторона за это счастье назначает цену, а другая - платит, - проворчал со своего места Кома.

Шеф засмеялся.

- Все в этом мире чего-то стоит, и каждый вправе выбирать: платить или не платить.

- Да я не об этом, - раздражено ответил Кома. - Надо еще разобраться, кто и чем платит. Еще два слова дяденькам с толстыми кошельками: так ли все обстоит, как вам кажется? Платон, почему я не вижу рядом с тобой Лизу, которого ты оценил выше всех? Папа, где же твой Голубка, за которого ты готов отдать последнее? Гриф, что же ты не привел сюда своего... свою... свое Эсмеральду?

- Кто спрашивает обо мне? Я здесь! - В зал вошел Эс. Вид у него был как у сказочного героя, явившегося в самую трудную минуту. Он шел, гордо вскинув голову, устремив перед собой горящий взор. На щеках играл румянец.

Кома усмехнулся.

- Извини, Гриф, я был несправедлив. Рад за тебя. Хоть ты счастлив. Чего еще в жизни надо? Он здесь! - Кома сочувственно вздохнул. - Только, похоже, не в себе. Как обычно. Колется наверно.

Эс смерил Кому испепеляющим взглядом, потом порывисто повернулся к Грифу. Голос его звучал торжественно:

- Отныне и до последнего часа я с тобой, любовь моя. Я не оставлю тебя, что бы ни случилось.

Казалось, он собирался на всю жизнь запечатлеть эти слова в памяти присутствующих и, закрепляя эффект, он подошел к Грифу, опустился на колени и потянулся губами к его руке. Но так как Гриф резко отдернул руку, Эс чмокнул его в коленку. Но это его не смутило, он так же важно поднялся и сел рядом. Гриф оказался между Эсом и Динго. Он, как от озноба, повел плечами. Кома захлопал в ладоши.

- Представление продолжается! Действие второе. Те же и Эсмеральда! - он скрестил на груди руки, выражая радостное внимание к происходящему.

- Это неслыханно...

- Балаган...

- Их надо вывести...

- В такой день...

Слышался отовсюду возмущенный шепот. Шеф, решив, что самое время брать инициативу в свои руки, снова обратился к присутствующим:

- Немного запоздало, но я хочу поддержать предложение Платона, к чему призываю и вас. За наш союз!

Все это время Гера сидел молча с мрачным видом, не поднимая глаз. Когда Босс поднял свой бокал, Гера взглянул на него холодно. Босс участливо склонился к нему.

- Ты неважно себя чувствуешь? Выпей немного, это развеет твое грустное настроение.

Босс подал Гере бокал. Гера поморщился.

- Я выпью, но не сейчас. Не с ними.

Босс мельком оглянулся вокруг.

- Не хочешь с ними, выпей со мной.

- Не хочу. Потому что ты пьешь с ними. - Гера скривил губы. - "За наш идеальный союз".

Босс пожал плечами.

- Я хочу выпить за наш союз с тобой. Ты что-нибудь имеешь против?

После секунды колебаний Гера взял бокал, но тут же нахмурился.

- Все это уже было. Точно так же. Когда...

Голос Геры дрогнул, рука с бокалом опустилась, шампанское полилось на пол. Босс выпрямился.

- Гера, я понимаю, прошло не так много времени, но надо постараться. Я тебе обещаю, здесь мы в последний раз. Уже все решено.

Гера зажмурился, потом поднял бокал и выпил остатки шампанского.

- Вот и славно! - воскликнул Шеф. - Наперекор всему мы будем вместе и проживем свою жизнь так...

Эс засмеялся. Сначала казалось, что ему весело, но скоро смех его перешел в плач. Все обеспокоено задвигались. Вытерев слезы, Эс огляделся.

- Простите, простите, господа. Это нервы. Я так мало жил. А знаете, может быть, это даже хорошо, что все так случилось. - Он брел по залу, словно заблудившись между столиками. Голос его звенел и, казалось, вот-вот сорвется. - Я не знал, как хорошо жить на свете. Я вижу небо, вижу солнце. Я заново родился. - Он снова нервно засмеялся. - Мне бы любить вас... - И вдруг он заорал изо всех сил: - Но я вас ненавижу! Вы сломали мою жизнь! Мою молодую жизнь! - Голос его перешел на жалобное блеяние. - Как вам не стыдно, господа?!

Эс запрокинул голову, театрально развел руками словно собирался обнять висевшую над головой люстру.

- Список жертв пополняется, - словно между прочим заметил Кома.

Шеф, проходя мимо Женьки, подтолкнул его в бок. Тот устало подошел к Эсу.

- Вообще-то мы прощаемся с Гансом. Не мог бы ты хоть сегодня заткнуться?

Глаза Эса округлились.

- Как?! И он тоже?!

Эс быстро вернулся на свое место рядом с Грифом. Тот опасливо покосился на него и незаметно отодвинул свой стул.

- Почему тоже? Что ты этим хотел сказать? - спросил Шеф.

Эс вымученно улыбнулся, обвел всех долгим скорбным взглядом.

- Всему свое время. Всему свое время.

Возникла неловкая пауза. Кто-то шепотом переговаривался. Кто-то, потупив взор, сидел, думая о том, что пора бы и разойтись. Шеф думал о том, что над текстом еще надо поработать, а мероприятие в следующий раз провести побыстрее. Еще он отметил про себя, что тема изгойства в круге стала непопулярна. Что-то изменилось.

Босс вполголоса сказал Гере:

- Не понимаю, зачем мы сюда пришли? До погибшего мальчика здесь никому нет дела. Вы с ним, насколько я могу судить, никогда не были друзьями. Почему ты захотел участвовать во всем этом?

Гера невольно оглянулся на входную дверь.

- Я не знаю. Что-то во всем этом не так. Я думал, может быть, что-то прояснится.

- Тебе пора отойти от всего этого. - Босс пристально посмотрел на Геру. - А может быть, дело опять в Голубке?

Гера переменился в лице. Босс понял, что попал в точку.

- Нет. То есть, его почему-то здесь нет. Папа обязательно привел бы его. Что-то происходит. Я с самого начала это почувствовал. Мне кажется, Голубка попал в круг против своей воли.

Волнение Геры задело Босса.

- Мне это не интересно. Сделай милость, никогда больше не обращайся ко мне с просьбами, касающимися Голубки. - Помолчав, он добавил: - Теперь я вижу, что мне надо торопиться. Семейная жизнь пойдет тебе на пользу.

Между тем тихий разговор Папы с Шефом вдруг перешел на повышенные тона.

- И все-таки я не понимаю, почему нельзя свободно войти в круг и так же выйти из него каждому желающему? - недоумевал Папа.

- Вы действительно кое-чего не понимаете. Существуют правила круга. И, в конце концов, чистота круга...

Эс взорвался хохотом. Он упал не четвереньки и продолжал смеяться, хотя больше казалось, что он стонет и скулит. Кома обратился к Грифу:

- Слушай, одолжи мне его на пару дней. Я сделаю из него человека. Во мне пропадает великий педагог. Не дай таланту совсем пропасть.

Гриф ничего не ответил. Он помог подняться Эсу, усадил его на стул. Шеф заметил:

- Не в первый раз Эсмеральда прерывает мои слова смехом. Было бы интересно узнать причину.

Эс молитвенно сложил руки.

- Я не верю своим ушам. О чем вы говорите? Это, право, все смешно! Я просто умираю со смеху!

- Скорей бы уж, - отозвался Кома.

Эс не услышал его слов.

- Неужели вы не понимаете, что происходит? Неужели вы так глупы?

Кома снова откликнулся:

- Может быть, ты нам, глупым, объяснишь, что происходит, и мы со смеху умрем вместе с тобой.

- Я объясню, а потом можете меня за это четвертовать. Я не терплю лжи и лицемерия, как все вы. Говорите о правилах, о чистоте круга, а сами... Извините, если я скажу немножко неприятную для вас вещь. В публичном доме больше чистоты и порядка, чем в вашем круге.

- Дожили. В круг приводят кадров прямо из публичного дома, - саркастически заметил Кома.

Эс посмотрел на него с ненавистью.

- Об одном я жалею, что с самого начала эта проститутка - Голубка - не достался тебе. Все было бы иначе.

Кома улыбнулся.

- Вот в этом ты прав. Я тоже жалею об этом. Только насчет проститутки... Я не знаю, как у вас там, в публичном доме... Но советую: попридержи язык и не суди по себе всех.

Босс поднял руку.

- Убедительно прошу, хоть сегодня не заводите разговоров о Голубке. Сколько можно? Мы не для того сюда пришли.

- Нет, я молчать не стану! Все должны знать! Вы всегда считали меня дураком и смеялись надо мной, а теперь сами остались в дураках и смеяться над вами буду я, потому что я лучше, чище и умнее всех вас! За это вы меня и ненавидите.

Все стали подниматься, собираясь уйти, но Эс преградил им дорогу, широко раскинув руки.

- Нет! Настал мой час! Вы будете слушать меня!

Шеф сделал знак, охранники подошли к Эсу, тот отскочил в сторону, схватил со столика бутылку и поднял ее над головой.

- Не подходи!

Из бутылки на голову Эсу полилось вино. Все засмеялись. Эс был в ярости.

- Ах так! Вы опять смеетесь! Смейтесь, СПИДоносцы, недолго вам осталось!

В кафе воцарилась тишина. Шеф отчеканил:

- Ну, это уж слишком.

Охранники схватили Эса под руки. Отбиваясь, он закричал:

- Вы все больны! Потому что болен Голубка! Я говорю правду. Я видел справку, результаты анализа!

Снова двинувшиеся к выходу, все замерли. Охранники отпустили Эса. Тот в диком возбуждении перебегал от одного к другому, заглядывая в лицо и злорадно выкрикивая:

- Что притихли, смертнички?! "Голубка ах! Голубка ох!" На какую дешевку купились!

Шеф с каменным лицом смотрел на Эса и гадал, откуда тот мог узнать о СПИДе? Эс бросился к Женьке.

- А ты что молчишь? Ты же сам сказал... Ты его привел, хотя знал, что он заразный. Ты с самого начала все знал. Ты специально все это подстроил!

Женька побледнел.

- Что ты несешь?! По тебе дурдом плачет.

- Да-а-а! - протянул, кривляясь, Эс.

- После вашего круга дурдом покажется светским салоном. - Вдруг он подскочил на месте, радостно потирая ладони. - А давайте в считалочку поиграем, кто из вас СПИД поймал?

- Я не верю этому мальчику, - спокойно сказал Папа. - Ему надо показаться врачам.

Эс захохотал и направился к Папе, игриво вихляя бедрами.

- Это тебе надо показаться врачам. Заполучил удовольствие? Дорого же оно тебе стало. Хотя, на что тебе еще рассчитывать. - Эс повернулся к Грифу. - Ладно он, а ты-то как обознался? А теперь через тебя и я... Но я не оставлю тебя. Мы теперь до самой смерти связаны, любовь моя.

Эс потянулся к Грифу, но тот оттолкнул его, как прокаженного. Эс скривил губы.

- Мой. Никуда не денешься. Нужен ты ей сейчас "голубой" да больной.

Кома подскочил к Эсу, схватил его за горло.

- Заткнись, ублюдок, задушу!

Отшвырнув Эса, Кома обернулся к присутствующим.

- И вы верите этому психопату?! Неужели вы не видите, что он из дерьма! Шеф, ты-то что молчишь? Наведи порядок в своем борделе.

- Вы его не слушайте, - горячо подхватил Женька. - Какую справку он мог видеть, где? Я ничего ему не говорил. Голубка... Да что тут говорить, вы же сами его видели, - неожиданно Женька улыбнулся. - Я вам одно скажу: его здесь нет и больше никогда не будет.

-Его здесь нет, - передразнил Эс. - Ищи его теперь. Знает, что натворил. Да, не мне ты это говорил, но какая разница?

- Но это действительно неправда. Я совсем недавно видел Голубку, - сказал Сова.

Женька выпалил:

- Где? Когда ты его видел?

Эс ткнул в его сторону пальцем.

- А чему ты удивляешься? Вот ты себя и выдал. Это ты помог Голубке бежать!

Женька не обращал на Эса внимания, он не сводил глаз с Совы.

- Где ты видел Голубку?

Сова смутился.

- Я не могу сказать.

Эс смерил его презрительным взглядом.

- А я скажу. Вы, видно, на пару промышляли. На "плешке" ваш Голубка снимается. Я его там тоже видел. Он, похоже, решил весь город заразить, гадина.

- Прекратите! - Папа повысил голос. - Этот мальчишка - клеветник! Теперь я вижу это ясно. Последние дни Голубка был со мной. До каких пор мы будем терпеть это издевательство?!

Эс уселся на стул, окинул всех торжествующим взглядом.

- Все, господа. Круг закрывается на учет. Да, я видел Голубку на "плешке". Сам я там был, чтоб только сестренок проведать, а этот... Сидел, по сторонам глазами стрелял, да на "ремонт" нарвался. Так струсил, что на меня показал. Но от меня-то они ничего не добились, как ни били, как ни пытали. - Эс откинул прядь со лба и показал рану. При этом он выразительно посмотрел на Грифа и тот промолчал. - А вот любимчик ваш слишком нежным оказался, все им выложил: и про круг, и про кафе. Подождите, и про каждого из вас расскажет. Имена, фамилии, адреса... Так что ждите гостей, господа.

Шеф кивнул охранникам. Те подхватили Эса и уволокли в служебку. Еще несколько минут оттуда доносились крики. Наконец, стало тихо. Все оставались на своих местах, не смея посмотреть друг на друга.

- Что-то я проголодался, - вздохнул Кома. - Шеф, когда подадут отбивную "Эсмеральда?" - На его шутку никто не отозвался. Он усмехнулся. - Что же вы хвосты поджали? Как же легко вас напугать. Жаль мне вас.

В зал вошел швейцар.

- Посетители в дверь стучат.

- Да-да, - отозвался Шеф - мы увлеклись.

Он зачем-то пошел за швейцаром.

- Постойте, - остановил его Гриф. - Вы так ничего нам и не скажете? Что все это значит? Где сейчас Голубка?

Шеф старался казаться беспечным, но вид у него был жалкий.

- Голубка? Вы же слышали. Очевидно, у Папы.

Босс взял Геру за руку и хотел увести. Но тот отдернул руку. Он смотрел на Папу. Папа покраснел и, запинаясь, проговорил:

- Голубка, конечно, у меня. То есть, сейчас его нет. Он уехал. Я его отпустил навестить родителей. Он вот-вот должен вернуться. - Папа нервно уцепился за пуговицу на пиджаке и начал ее вертеть. - А что, про СПИД, это правда?

- Друзья, не надо поддаваться панике, еще ничего до конца не выяснено.

Шеф старался сказать это как можно убедительнее.

- Это неправда, - отозвался Женька, но голос его прозвучал неуверенно.

- Хотелось бы верить, - сказал Папа упавшим голосом.

Фауст, до сих пор плохо понимавший, о чем идет речь, и только уяснивший, что кто-то болен СПИДом, обратился к Сове, подозрительно буравя его взглядом:

- Ты трахался с ним?

Сова поспешно сказал: "Нет". Удовлетворенно крякнув, Фауст поднялся со своего места и торжественно объявил:

- Теперь надо всем срочно сдать анализы. А этого, который все это заварил, поймать и наказать по всей строгости. И так поступить с каждым, чтоб не повадно было. Я так это дело разумею.

Динго шепнул Грифу с ноткой злорадства:

- Теперь ты понял, как ошибся? - И тут же, вздохнув, добавил: - Конечно, никто не застрахован.

Гриф серьезно посмотрел на него.

- Ты говорил, что встречаешься с Ивановым. Когда это было последний раз?

Взгляд Динго остановился.

- Вчера. А что?

- Голубка был с ним раньше.

В зал вошли посетители. На них никто не обратил внимания. Ни один из обитателей круга не двинулся с места, словно что-то еще было недосказано, словно что-то еще можно было исправить. Или просто каждый боялся остаться с этой новостью один на один. Никто в полной мере не знал о связях внутри круга.

Босс спросил Геру:

- Ты все еще хочешь остаться?

Гера был подавлен. Они вышли из зала. Только на улице он смог вымолвить:

- Я должен его увидеть. Я не верю.

Босс сердито взглянул на него, но промолчал.

Воспользовавшись моментом, когда Фауст отошел к стойке бара, Женька подсел к Сове. Тот хотел уйти, но Женька поймал его за руку.

- Подожди, я только спрошу: ты правда видел Голубку? Когда? Где?

Сова снял очки и начал тщательно протирать их. Женька терпеливо ждал. Сова надел очки, оглянулся на Фауста и, поняв, что помощи ждать неоткуда, решительно сказал:

- Я не видел его. Я солгал.

- Зачем?

- Я уверен, Голубка не виноват.

- В чем не виноват? - Женька тяжело вздохнул. - Даже если бы все, что сказал этот придурок, оказалось правдой, мне все равно. Только бы он вернулся.

Сова сочувственно посмотрел на Женьку.

- Ты его любишь?

Женька отвернулся.

- Дурацкий вопрос. Разве может еще что-то означать это слово? Это они все трещат про любовь. После них я уже не могу так сказать.

Сова осторожно спросил:

- А если бы я тебе сказал, что видел Голубку?

Женька с надеждой взглянул на него, но тут же его взгляд потух.

- Я бы очень хотел встретиться с ним, но ты не мог его видеть. Его больше никто не увидит.

Сова растерялся.

- Я тебя не понимаю.

- Ты его видел?

- Н-нет.

- Прости. Я пристаю с расспросами, а тебе совсем не до меня. - Женька задумался. - Может быть, душа Ганса еще где-то здесь. А мы так по-свински ведем себя. Вот он и полюбуется. Ему не о чем жалеть.

Гриф подозвал Шефа, предложил присесть.

- Вы так и не ответили, что все это значит?

Шеф холодно посмотрел на него.

- А ведь я вас всех предупреждал. Вы не помните? Наперекор всему: моим уверениям и, наконец, здравому смыслу вы, именно вы, оставили этого мальчика в круге. И не забывайте, что именно вы предложили его Иванову. Да и сами... С кого же теперь спрашивать?

- Разумеется. Но я не о том. У вас есть подтверждение, что Голубка болен?

Похоже, Шефу хотелось продлить удовольствие, оставляя Грифа в неведении.

- Мне очень жаль, что вы не послушались меня в свое время.

Грифа задели покровительственные нотки в тоне Шефа.

- А если бы я послушался вас в свое время? Согласитесь, эти вопросы сейчас волновали бы не меня, а вас. Вы понимаете, что многим обязаны мне? Я возвращаюсь к своему вопросу: есть документальное подтверждение болезни Голубки? Вы его хотя бы видели?

Шеф не хотел сдавать занятых позиций. Он словно выражал соболезнование.

- Отвечу откровенно: я сам его не видел. Но информацию об этом я получил из довольно надежного источника. Мне остается сказать: не теряйте надежду, любая информация требует проверки.

К ним за столик подсел Платон.

- Я только что разговаривал с Папой. Странный он. То ли прикидывается, то ли на самом деле... То одно говорит, то другое и, я чувствую, все время лжет. Я его как специалист спрашиваю, заметил ли он на теле Голубки какие-либо симптомы? А он в ответ: "Какие?" Как будто сам не знает.

Шеф перебил его:

- Вас-то почему это беспокоит?

Платон обиделся.

- На что вы намекаете?

- Вы-то не были с Голубкой.

- Да, но его вина от этого не становится меньше. Его надо срочно изолировать в принудительном порядке, взять у него...

В зал вбежал изрядно потрепанный Эс.

- Люди! Бегите, бегите отсюда! Чума! Чума двадцатого века!

Все вновь пришедшие оглянулись на него. За одним из столиков сидело трое парней. Один из них поднялся навстречу Эсу. Эс замер на месте, в ужасе глядя на приближающегося Леху. Тот шел неторопливо, вразвалку, сунув руки в карманы, скривив в ухмылке губы.

- Ну что, Педрило Гомикович, так и не одумался, так и продолжаешь свою порнографию? А как же расписка?

Эс, как ошпаренный, отскочил назад и, тыча перед собой пальцем, завопил:

- Это он! Он меня мучил и пытал!

Леха почти ласково положил ладонь на его лицо и с силой оттолкнул от себя. Эс упал, опрокинув за собой столик.

- А-а-а! Убивают!

Шеф оглянулся, отыскивая глазами охрану. Один из охранников уже спешил к нему, но его перехватили двое из компании Лехи. Началась потасовка.

- Кто хозяин этого гадюжника? - выкрикнул Леха. - Выходи, а не то хуже будет. Все здесь разнесем к чертовой матери!

Леха схватил с ближайшего столика бутылку и швырнул ее в стойку бара. Бари едва успел отскочить в сторону. Зазвенело разбитое зеркало, с полок посыпалась посуда. Шеф, все еще оглядываясь на служебный вход, вышел вперед.

- Что вам угодно?

- Мне угодно плюнуть тебе в рожу. - С этими словами Леха действительно плюнул в лицо Шефу. - Это ты здесь гомиков разводишь, гадина? А ну, смотри сюда. - Леха достал из кармана фотографию Лизы и сунул ее под нос Шефу. - Смотри, предводитель педиков, узнаешь?

Шеф, отрицательно качая головой, отступал от надвигающегося Лехи.

- Врешь! Знаешь! Это брательник мой, а ты его проституткой сделал. Говори, где он?

Шеф остановился, в лице его не было и тени страха. Он был бледен от бешенства.

- Его здесь нет. А теперь убирайтесь, подонки, иначе я вызову милицию.

- Что? - Глаза Лехи были полны ненависти. - Милицию? Да я сам ее вызову. А этот все расскажет, чем вы тут занимаетесь.

Леха указал в сторону Эса. Тот забился в истерике.

- Это не я! Это Голубка! Он все рассказал им! Я же говорил, что это он!

В зал вбежали еще охранники. Леха бросил боевой клич:

- Братва, бей педиков!

В ответ послышалось:

- Наших бьют!

Женька, стоявший у столика "для одного", на несколько минут оказался в стороне. Он видел, как все вскочили с мест и ринулись друг на друга, нанося удары вокруг себя, казалось, без разбора. Первым движением его было броситься на помощь своим. Но в то же время он почувствовал, что здесь нет никого, за кого ему хотелось бы заступиться. Увидев, какой удар достался Шефу, он даже ощутил что-то похожее на удовлетворение. В другом месте Эс, не вставая с пола, вертелся как волчок, взбрыкивая ногами, отбиваясь от всех приближающихся к нему: чужих и своих. Похоже, налетчикам на помощь пришли с улицы. Тут Женька увидел Динго. Тот с невозмутимым видом сидел за столиком и оглядывал себя в зеркальце. Драка странным образом не касалась его. Только один раз кто-то замахнулся на него, но главарь налетчиков окликнул его и Динго не тронули. Тогда тот, которого только что одернули, бросился к Женьке и в один миг, ухватив его за волосы, пригнул голову к столику.

- Не сметь! - раздался над головой громогласный приказ.

Схвативший Женьку замер. Все вокруг сразу стихло. Все в недоумении оглядывались. Что это было? Женька услышал где-то над головой звонкий шлепок.

- А ну, отпусти, дрянь такая!

Почувствовав себя освобожденным, Женька выпрямился и увидел перед собой Зою Филипповну. Женька с детства знал возможности ее властного голоса и теперь не удивился тому, что яростно дравшиеся секунду назад стояли неподвижно и смотрели на высокую статную женщину.

- Мама, что ты здесь делаешь?

Зою Филипповну переполняло величие полководца. Она смотрела на сына с недосягаемой высоты, и каждое ее слово было подобно раскатам грома.

Дата добавления: 2015-10-24