Глава 30. Возвращение.

Время шло, но нервы были натянуты как ги­тарные струны. Пережитый кошмар не отпускал. Каждый невольно боялся, что не все сделано, что где-то может опять загорелось и что снова гибнут в огне дере­вья. Хотелось поскорее вернуться на пепелище, чтобы убедиться, что все нормально, что весь ужас уже позади. И оставив обед недоеденным, все сно­ва бросились в лес.

Обгоревший лес напоминал приходящего в сознание раненого: сражение было позади, гибель уже не грозит, постепенно наливаются болью све­жие раны, но нельзя расслабляться - нужно беречь силы для скорейшего вы­здоровления.

С пожарища тянуло горьковатым запахом гари и смерти. Многие лесные великаны стояли с пожухлыми, будто поседевшими от боли, жара и скорби за погибших собратьев кронами. Четвероногие обитатели леса топ­тались у кромки пожарища, не решаясь шагнуть с зеленого на черное. Они с тревогой всматривались в места, где жили, поводя чуткими ушами и приню­хиваясь к пугающим запахам. Где-то там, в черном выгоревшем лесу сгорели сытные привычные пастбища и охотничьи угодья, ягодники, зимние за­пасы, удобные лежки, безопасные убежища. Предстояло искать новые мес­та, определять границы новых владений, метить территорию, выяснять от­ношения с новыми соседями, утверждать свое право на место, искать новые лежки, дупла, убежища. Завидев Лешего и остальных, многие звери броси­лись к ним, ища поддержки и защиты.

-Потом, после, хорошие мои, - бормотал Леший то по человечьи, то по-звериному. - Кому смогу - помогу, соседние Лешие помогут. Но не сей­час. Сейчас не до того, хорошие мои, сейчас надо посмотреть, что с лесом - много ли выгорело, что можно спасти. А там и о вас подумаю, потерпите, милые. Все образуется, все будет хорошо. Не бойтесь. Все будет хорошо! Не весь лес погиб - уже не так все плохо. Придумаем, как кому помочь можно.

Звери немного успокоились. Только птицы продолжали кружить над выгоревшим лесом, оплакивая погибших в огне птенцов.

- эх, вздохнул Леший. - Не всех смог спасти. Жаль! И он поклонился до земли птицам, прося у них прощения.

Люди долго бродили по пепелищу. Еще и еще раз они осматривали каждую веточку, заглядывали под каждый кустик, каждый пенек - не прита­ился ли где-нибудь зловещий уголек, который будет тихонько расти, нали­ваться жаром, а потом снова примется жадно лизать все вокруг ненасытными языками.

Огня видно не было, но от многих деревьев поднимался к небу белесый то ли дымок, то ли пар.

- Это пар, - заверил всех банник. - Пар еще денек, а то и два будет ку­риться. Ничего. Это не страшно. Но по просьбе Настеньки Лесаня принесла бочку воды и люди окатили деревья, от которых было больше все­го пара.

Тем временем Леший как доктор подходил к каждому обоженному дереву или кусту, внимательно осматривал ожоги, прикладывал руки к обго­релым стволам и чего-то ждал, к чему-то прислушивался. Иногда он улы­бался, будто слыша что-то хорошее, и приговаривал: - Ничего, живое! Кора только обгорела немного. Ничего, не сильно обгорело. Скоро зазеленеет как ни в чем не бывало. Иногда не почувствовав того, что хотел руками, леший приставлял к стволу ухо с подолгу слушал дерево. В некоторых случаях он с сомнением и надеждой смотрел вверх и бормотал:

- Вряд ли… Хорошее дерево, молодое, сильное, но вряд ли… Если часто поливать, может еще и вытянется… Может ничего еще… Будем надеяться!

Иногда леший слушал дерево очень долго. Он щупал руками ствол и ветви, несколько раз прикладывал к стволу ухо, а потом грустно вздыхал и качал головой: - погибло дерево: жаль! Не старое еще…

Несколько раз он вырывал погибшее дерево и бросал на Землю Умерло оно, - пояснил он. - Пусть уж так лежит…

Леший окинул взглядом горелую землю и тяжело вздохнул. - Обгорела Земля матушка. Долго ничего расти не будет.

- Ничего, откликнулся Ваня. - Говорят, на выгоревшем трава быстрее растет.

- Ну выдумал, с чего она быстрее расти бу­дет? Корни да побеги все выгорели или обожжены так, что долго зеленеть не смогут. Семена тоже огнем опалены, невсхожи. А пока ветер с других мест семена принесет - много времени пройдет. Я, конечно, позабочусь, чтобы каждое семечко, попавшее на гарь, принялось, - да не знаю, Земля-то обгорела, не сможет теперь сама о каждом зернышке позаботиться. Пока здесь травка зазеленеет не одна неделя пройдет. И с чего ты взял, что на выгоревшем все растет быстрее?

- Не знаю, - пожал плечами Ваня. - Говорят так. У нас за городом каждый год траву прошлогоднюю жгут, ну и говорят, что на выгоревшем трава быстрее растет.

- Зачем жгут-то - недоумевала Лесаня. - под пашню?

- Нет. Просто жгут и все.

- Совсем люди головы потеряли, под ней же зеленая, живая пробивается. Чего ж ее жечь-то просто так?

Ваня даже не стал искать объяснение. После пережитой битвы с огнем он и сам стал жалеть обгорелую землю и погибшею траву.

- Что же такое люди удумали? Как же так можно к земле-Матушке относиться? Больно же ей, голубушке, когда траву-то жгут, - продолжал со­крушаться Леший.

- Неразумные люди, - качала головой Лесаня. - Так и до беды недалеко.

Ване стало стыдно за людей, которые жгли траву. Он ведь тоже был горожанином.

- Да тебя-то мы не виним, - откликнулся Леший на его мысли. - Ты, сынок, молодец! Без тебя мы бы так скоро не управились. Вон, прошлый раз - в пожаре три четверти леса выгорело, помнишь, Лесаня?

- Как не помнить. Такое же сухое лето было, - отозвалась его жена. Пламя стеной стояло. Хорошо еще огонь на озеро вышел, да ветер переменился. Пламя по­вернуло, да обратно на гарь и пошло. Так и затушили.

Ваня оглянулся, ища следы прошлого пожара.

- Давно тот пожар был. Лет двести назад, - пояснил Леший.

- Больше, - вставила Лесаня.

- Может и больше, - согласился Леший. - Лес почти полностью перемениться успел. Тот пожар только самые старые деревья помнят. Сейчас-то, по сравнению с тем пожаром, все хорошо обошлось. Спасибо тебе, сынок!

Леший поклонился Ване в пояс и подошел к молодой раскидистой сосенке. «Красивое деревце», - подумал Ваня, осматривая вместе с Лешим обожженный ствол. Рыженькая, когда-то жизнерадостная сосенка сильно обгорела. Всегда зеленые иголочки пожухли, а над черным ожогом набухли прозрачные капельки смолы, будто деревце плакало от боли и страха. Ване почему-то подумалось, что до пожара этот ровный светло-рыжий ствол кра­сиво смотрелся на фоне старой угрюмой елки. Ему захотелось, чтобы имен­но эта сосенка выжила. Подчинившись неожиданно нахлынувшей волне нежности, Ваня украдкой погладил шершавую кору и быстро отошел в сто­рону, смущаясь от такой непривычной для него сентиментальности.

За густым ельничком что-то краснело.

- Горит! - метнулся Ваня к этому красному маячку.

На соседней полянке у корней знакомого пня с удивленным лицом примерял модную алую шляпку в белый горошек франт-мухомор.

-Ух, как ты меня напугал, - сказал Ваня мухомору. Огня нигде не бы­ло.

- Слава Богу, - громко обрадовался Ваня - Слава Богу! Слава Богу!

Еще не успев договорить, он споткнулся о корень удивленного пня и, кувыркнувшись, растянулся во весь рост.

В глазах на секунду помутилось, в ушах зазвенело. Шум в ушах со­вершенно неожиданно сменился оглушительной музыкой.

- Они что, охренели так врубать? - подумал Ваня о невесть откуда взявшемся магнитофоне. Бро­силось в глаза что-то ярко красное.

- Не, не горит, - успокоил себя Ваня, присмотревшись. - Это банка из-под кетчупа. Совсем мне этот пожар мозги прожег - везде огонь мерещится. Ярко-красное пятно на зеленом фоне невольно притягивало взгляд.

Ровный пластик казался Ване каким-то безжизненным и совершенно чужим здесь. «Куда бы ее деть, чтобы глаза не мозолила?», - оглянулся Ваня, вертя в руках банку. Он заметил небольшую ложбинку под кустом, бросил туда банку и прикрыл травой. «Так-то лучше, - удовлетворенно подумал он. - А то набросали всякой дряни!»

Он поспешил вернуться на пожарище и снова обогнул ельничек. За ельничком как ни в чем ни бывало зеленел лес. Не было видно не обуглен­ной земли, ни пожухшей от жара листвы, ни обгорелых стволов.

«Может я пошел не в ту сторону? - недоуменно оглянулся Ваня. - Нет, вроде именно из-за этого ельничка я и вышел. Где же пожарище? Тут же все обгорело! Ничего не понимаю… Где все? Да еще эти кретины магнитофон на полную катушку врубили. Бред какой-то… Где же пожарище? Может Леший глаза отвел, ну как тогда с болотом? - залезла в голову нелепая мысль. - Нет, - этого не может быть. Да и зачем? Это от Настеньки стоит все закрыть, а то она очень за каждую ветку обгорелую переживает. А от меня зачем бы стал Леший пожар скрывать? Блин, как мне этот магнитофон надоел. Не мог от меня Леший пожар скрыть. Не мог и все. Ерунда какая-то получается! А может приснилось мне все? Не было никакого пожарища… Ничего не было! - Ваня задумчиво почесал подбородок. От рукава сильно несло гарью. Рука была в саже. - Не приснилось! Да разве может такое присниться? Тогда где же пожарище?»

- Стоп! - остановил сам себя Ваня. - Кажется я все понял. Я просто попал в свой мир. Теперь ясно, откуда этот чертов магнитофон и откуда эта банка из-под кетчупа. Ну что ж: нет худа без добра! Да здравствует цивили­зация, видик, магнитофон, телевизор! Блин, как его все-таки громко вруби­ли. Что хоть крутят? Как раз в это время закончилась очередная песня. Прозвучали позывные известной радиостанции. «Давненько я ее не слышал», - подумал Ваня. Диджей скороговоркой произнес какую-то бессмыслицу.

- Он хоть сам понял, что сказал? - отметил про себя Ваня. - Бред какой-то. В огороде бузина, а в Киеве дядька. Где они такого придурка нашли? У них раньше что ли другой был? Не помню.

Приторный женский голос пел о любви, многократно повторяя глуповатый припев. Когда-то Ване эта песня даже нравилась. Проснувшаяся душа остро чувствовала фальшь и протестовала.

- Не верю! Не верю и все! - почему-то сказал себе Ваня. - Не о любви поет. Верно Настенька говорила, если песня не через душу проходит - это не песня, а хрен знает что. Дешевка! И ведь есть же дураки, которые за такое готовы еще и деньги платить. Сам таким был! Странно… Раньше эту муру с удовольствием слушал. А песня дурацкая. Припев повторяется раз двадцать, а песня пустая. Может это только одна песня такая? Он подождал. Внутри постепенно накапливалось отвращение и к самой дурацкой песенке, и к модной певице, и к тем, кто такую музыку слуша­ет. Ваня цеплялся к словам и снова чувствовал фальшь.

Песня закончилась, диджей снова проговорил бессмыслицу. Зазвучала новая песня.

- и эта такая же дрянь! - констатировал Ваня. - И что я в них находил? Ведь постоянно плеер врублен был. А сейчас две песни послушал - и уже тошно становится. Сделали бы хоть потише, а то такая дрянь на весь лес. Он почему-то подумал, что хорошо, что в мире Лешего этой дурацкой музыки не слышно, а то уж она там была бы совсем не кстати.

Музыка врывалась в Ваню, оглушала, отзывалась где-то внизу живота.

Ваня вспомнил разговор с Настенькой о музыке. «Теперь уже вряд ли уви­димся, - подумал он. - Я ведь в свой мир вернулся, а она… они… все там ос­тались! А Настенька! Я ведь ее даже полюбил… И она меня, кажется, тоже. Целый мир новый мне подарила! А то бы прожил жизнь, а ни одного заката так и не увидел! Да и Леший с Ле­саней! И Банник с ребятами… Но ведь это должно остаться со мной. Этому-то я, вроде бы научился?»

Он попытался увидеть Настенькин мир и не смог: в мысли постоянно лез магнитофон. Чуждая лесу, музыка вела себя как за­хватчик на чужой территории. Она командовала, подчиняла своему ритму, своему поверхностному взгляду на жизнь. Давай, веселись, ни о чем не ду­май, - приказывала она. - Есть только я, другого мира нет! И впервые в жиз­ни Ваню возмутил этот назойливый диктат оглушающей внутренней пустоты. Тоже мне приехали на природу, а сами из-за своего магнитофона природы не видят и не слышат.

«Жаль, что Лешего здесь нет, - подумал Ваня. - Он бы что-нибудь сделал и эта гадкая музыка бы заглохла. А может и не смог бы ничего сделать. Сколько раз я на таких пикничках с магнитофоном бывал, и никогда ничего с магнитофоном не происходило… Терпит Леший что ли все это безобра­зие? А может убегает, куда глаза глядят, заткнув уши».

Воображение услужливо нарисовало картинку убегающего прочь Ле­шего, зажавшего уши большими синими руками. Ване даже жалко стало лесного хозяина.

«Надо что-то делать, - подумал он. Не ждать же пока магнитофон сам сломается. А с другой стороны что я могу? Там же незнакомые люди сидят, расслабляются. И вдруг выйдет из леса невесть кто и потребует музыку уб­рать? Жить учить начнет? Могут и отметелить так, что мама родная не узнает». Совесть приутихла, но Ваня понял, что не простит себе бездействия. «Ладно, - решил он, - выйду посмотрю, что там за люди... Хоть потише попрошу сделать и то дело. Да, и в конце концов, все рав­но надо спросить как отсюда к городу выбраться. Раз я в свой мир попал в лесу куковать тоже не хочется. Однажды уже приходилось - с меня хватит».

Он пошел на звук. Буквально через несколько десятков шагов он увидел между деревьев белую машину и яркий купол палатки. На складных стульях сидели трое - два парня и девушка. В этом мире забыть-трава не действовала и Ваня сразу узнал старых знакомых - Валерку, Леху и Галину. Их Ваня совсем не ожидал встретить и даже растерялся от неожиданности.

- здрасте! - выдавил он из себя.

- Привет! Давно не виделись! - пьяным голосом сказал Леха. - может ты даже соскучился?

- может и так, - ответил Ваня, не заметив иронии. - А вы опять сюда приехали, да?

- Да. Пока ты по лесу гулял мы съездили на недельку, не на месяцок, в… куда мы с тобой съездили, а Галь? - обнял Валерка девушку.

- В Рио-де-Жанейро, - усмехнулась та.

- вот именно в Рио, - подхватил Валерка. - А по дороге заехали на Канары, недельку провели на Гаваях. На Таити заглянули по пути.

- Какое сегодня число? - встревожено спросил Ваня.

- какое и с утра было, восьмое июля, - вместо Валерки ответила Галка.

- Как восьмое?!

- Восьмое, - подтвердил Валерка. - А ты думал какое?

- Июля? - все еще не верил своим ушам Ваня.

- Нет, января, - ответил Леха и сердито сплюнул.

«Тот же день! Странно, бред какой-то! - подумал Ваня. - Ну не год же прошел!»

- который час? - чуть не заорал он.

Валерка лениво посмотрел на часы и ответил:

- без десяти три. А ты чего разорался-то?

- ничего, - процедил сквозь зубы Ваня, ероша волосы на голове. - Не обращайте внимания.

«Здесь прошло всего несколько часов, несколько часов! - думал он. - Там несколько дней. Как же это так?». Все это надо было как-то принять и осмыслить. Верить, что здесь прошло всего несколько часов не хотелось - там в том мире прошло около двух недель. Да главное не в этом - там было столько всего, и пожар, и белки, и ночь в лесу - много всего. А тут его от­сутствия даже не заметили. В это даже поверить трудно! Да еще эти дураки на радио порют всякую чушь, музыка грохочет, барабаны бухают. Думать о чем-то просто невозможно!

Музыка напомнила Ване, зачем он вышел к этим людям. «Достал он меня вконец!» - подумал Ваня и вырубил надоевшую технику.

- Зачем вырубил? Пусть играет! - пьяно потребовал Леха и дополнил требование несколькими нецензурными ругательствами.

Ваня пропустил ругательства мимо ушей, деловито снял крышку маг­нитофона, достал батарейки и забросил их в озеро.

- Вот так, - подумал он и мысленно улыбнулся.

- Ты чего в натуре охренел? Совсем спятил? Да я тебя сейчас урою. Козел! - заорал Валерка, добавляя почти после каждого слова по неприлич­ному словосочетанию и окончив фразу несколькими смачными ругательст­вами. Он угрожающе поднялся с места.

«Доигрался? - подумал Ваня. - Изволь получить по морде: а чего ты собственно ожидал?» Он бегло глянул на своих противников. Так, они в хлам пьяные, хоть их и двое. А я один, но трезвый. Силы в общем равны. Посмотрим еще кто кого. Он бросил взгляд на возможное поле драки, быст­ро прикинул что может служить оружием, если потребуется, как защитить спину от неожиданного удара сзади.

Леха тоже начал материться по поводу выброшенных батареек.

«У него тон более спокойный и более пьяный, - отметил для себя Ваня. - Может в драку и не полезет. Влом станет, тюленю пьяному. Или подняться не сможет. Это хорошо. С одним пьяным я справлюсь» - такая мысль придала ему уверенности и он спокойным тоном ответил:

- Не хочу слушать магнитофон, вот и вырубил. Здесь и без него хорошо. Это в городе других звуков нет, там можно и маг­нитофон послушать. Там птиц нет… А здесь есть. И во­обще звуки тут всякие, - он вспомнил, как Настенька учила его слушать зву­ки леса, вздохнул и продолжил, даже не заметив, что почти дословно повто­ряет урок, преподанный дочкой Лешего. - Вот: Здесь звуков море. Деревья шуршат, птицы всякие чирикают. Ну, там, если послушать, можно понять кто где живет. Где взрослая птица, а где птенцы вякают. Ну, всякие жуки­-букашки пролетают.

Он приумолк, прислушиваясь и припоминая, что еще говорила девушка. Птиц было не слышно Только тихонько шелестели листья. Над ухом прострекотала голубая стрекоза, а где-то неподалеку жужжал жук или шмель.

- Блин! Ни одной птицы не слышно, - огорчился Ваня. - Распугали всех своей дребезжалкой! - он указал на магнитофон и повторил: - Без него в лесу лучше!

Длинная Ванина тирада в защиту живой природы показалась его бывшим приятелям по меньшей мере странной.

- Ну. Это, ну ты и завернул, - удивленно протянул Леха. Галка хихикнула и покрутила пальцем у виска. А Валерка, пройдя половину расстояния до Вани, сам не зная почему, остановился, а когда тот умолк, сделал вид, что он просто решил подбросить дровишек в костер.

Драка не состоялась. Ваня расслабился и сел около костра.

Он думал сразу о многом: и о том, что наконец вернулся в свой мир, и о том, что вряд ли стоит кому-нибудь рассказывать про мир Лешего, потому, что все равно никто не поверит, что несколько часов могут обернуться не­сколькими днями. Да и о самом существовании Лешего распространяться не стоит - он для многих живет только в сказках, с тем же успехом можно рас­сказывать, что он был в гостях у Бабы-Яги или кощея Бессмертного. Даже путешествию на чужую планету с инопланетянами поверят больше. Несколько раз он спрашивал самого себя, а сам-то он верит в то, что с ним произошло? Он задумчиво теребил ще­тину на щеках. Она больше всего говорила о реальности мира Лешего - чис­то выбритые утром щеки не покроются такой колючей и длинной щетиной за несколько часов. Хорошо, хоть старые знакомые пьяны настолько, что ничего не замечают. И, вообще, главное ведь не это. Главное, что Настенька свой мир подарила. Уж это-то точно ни в одном сне не приснится. Он огля­нулся, чтобы подтвердить самому себе, что это умение осталось и в этом мире.

Взгляд то и дело натыкался на разный мусор: то валялась на траве си­гаретная пачка, то скомканная салфетка, то окурок, то полиэтиле­новый пакет, то ржавая консервная банка, оставленная на этой полянке задолго до приезда сюда белой машины. Все это было чуждым для леса, а по­тому привлекало внимание. Каждый раз, когда Ваня видел все эти следы пребывания человека в лесу ему становилось противно.

«Вот захламили лес! - подумал он, в очередной раз наткнувшись взглядом на какую-то бумажку. - Надо что-то с этим делать». Он встал и на­чал прибираться на полянке. Все, что могло сгореть он бросал в костер, а не­горючий хлам сбрасывал в кучку на краю полянки.

- Труд сделал из обезьяны человека, - провозгласил Валерка.

- Тебе это не грозит, - огрызнулся Ваня.

Леха посмотрел на Ваню, вальяжно потянулся и налил себе водки и Галке.

- Будешь? - предложил он одновременно и Валерке и Ване. Валерка вместо ответа налил себе водки. Ваня продолжал уборку.

- Ты че, в натуре в дворники решил податься? - окликнул его Леха. - Водочку-то будешь?

- Буду, но чуть позже, - ответил Ваня, бросая в костер очередную горсть мусора.

- Да ладно тебе. Сдался тебе этот мусор! Выпьем, говорю, - настаивал Леха, не понимая как можно заниматься такой ерундой, когда водка уже разлита. Ваня молча продолжал подбирать окурки и бумажки. Леха, Валерка и Галка чокнулись стаканчиками.

- А он чего не пьет? Брезгует нами, да? - не унимался Леха.

- Да ладно, фиг с ним, поехали? - успокаивал его Валерка. Леха выпил и стал более миролюбив.

- нет, ты мне скажи, на кой хрен тебе этот мусор сдался? - спросил он. - Я понять хочу, мать твою.

- А мне он мешает! - спокойно ответил Ваня, почему-то почувствовав, что он сильнее этих людей на поляне. - Глаза мозолит. Он облизал губы, подбирая слова. - Лес - он ведь живой, зеленый. Тут травка живая… и дере­вья… Все живое! А это - он кивнул на мусор - здесь лишнее.

Леха пожал плечами:

- Тебе к этим надо, у которых пис гриновый!

Он хохотнул придуманному каламбуру и снова разлил водку.

Горожанам стало неуютно на тихой лесной поляне и они говорили громко, стараясь заглушить непривычную для них лесную тишину. Ваня не хотел слушать их разговоры, но невольно слышал их. Какими пустыми они казались теперь, когда Настенька подарила ему маленькую сказку! Ему за­хотелось встряхнуть этих людей, открыть им глаза, как Настенька открыла ему. А может просто крикнуть им: да оглянитесь же, а то жизнь пройдет мимо! Вокруг красота такая, а вы разговариваете о каких-то дурацких об­новках и тачках, которые никогда не можете себе позволить.

Ваня нагнулся за очередным окурком. Большой черный жук штурмовал толстую палку. Преграда была высокой и жук никак не мог залезть куда хотел. Он соскальзывал с палки, падал на спинку и сердито шевелил усами. Ваня улыбнулся жуку, аккуратно взял его за бока и посадил на палку. Жуку это не понравилось, он расправил крылья и улетел.

- гордый! - засмеялся Ваня.

- Чего ржешь? - удивленно спросил Леха.

- А жук забавный, - смеясь, ответил Ваня.

- Жука какого-то выдумал, деревья живые. Хрень, всякую, - Леха оценивающе посмотрел на Ваню: - слушай, а ты часом не влюбился? Он много­значительно подмигнул и громко заржал.

У Вани в памяти мелькнула смеющаяся Настенька, но он взял себя в руки и отшутился. Но Галка заметила его мгновенное замешательство и, ко­нечно, приняла Лехино замечание на свой счет. Она привычным жестом по­правила волосы и состроила небрежно-покровительственную гримаску дамы сердца. «Во воображала! - подумал Ваня. - Но я же не идиот в такую втюри­ваться. На ней же пудры вагон, а искренности ни на грош, сплошная поза. И душа спит» - почему-то добавил он. Девушка стала казаться ему неинтерес­ной и он отвернулся и сделал вид, что просто продолжает уборку. Наконец, полянка была очищена от мусора. Ваня удовлетворенно ог­лянулся по сторонам и улыбнулся окружающему лесу. Галка решила, что он улыбается ей и снова состроила ту же гримаску.

Леха снова налил водку. Ване он уже не предлагал, но тот сам подошел и налил себе водки.

Захмелел Ваня неожиданно быстро - сказалось напряжение сегодняшнего дня. Лес как-то немного поблек, отодвинулся на второй план. Разгово­ры сидящих на поляне перестали раздражать захмелевшего Ваню. И он даже пьяно подумал, что они хорошие ребята. Галка покровительственно погля­дывала на Ваню, но это тоже не раздражало его, а скоре забавляло. Ему за­хотелось поделиться с этими людьми тем, чему он научился.

- это классно, что вы сюда приехали, - пьяно бормотал он. - Здесь жизнь, здесь лес с живыми деревьями! Они живые! Их пожар не коснулся, значит они долго будут зеленеть. И птицы сюда прилетать будут. Гнезда вить птенцов высиживать. Звери всякие водиться! Только деревья должны быть зелеными. Давайте выпьем, чтобы они долго зеленели.

Он выпил и продолжал:

- А когда на травку ступаешь - она ноги гладит. Ласково так! И земля летом теплая, ласковая. Идешь, а тебя земля травинками щекочет. Они при­ятные, эти травинки.

Ване захотелось снова почувствовать землю босыми ногами и он разулся.

- Обуйся! - повелительно сказала Галка.

- Не хочу, - улыбнулся Ваня, и пощупал траву босыми пальцами.

-Я говорю обуйся! - потребовала девушка.

Ваня отрицательно помотал головой.

- Ну скажи ему, что ходить босиком неприлично, - обратилась девушка к Валерке.

- Да пусть ходит как хочет, - лениво. Девушка обиженно поджала губки и демонстративно отодвинулась от Вани, брезгливо помор­щившись.

Ваня почувствовал, что он чужой в этой компании. Он выпил еще, потом еще. Водка снова развязала ему язык и он снова начал непонятный для других монолог, из которого как шустрый зверек выглядывал чудесный мир, показанный Настенькой. Он пытался рассказать, как красиво и торжествен­но садится солнце и как нежно целует вода, когда входишь в нее в жаркий день.

Его слова были встречены дружным хохотом.

«А ну вас всех!» - подумал Ваня, ему захотелось снова почувствовать прикосновение воды к телу и он пошел к озеру. Вода показалась Ване хо­лодной и неприятной, пьяное тело не почувствовало радости от купания.

В душе стало пусто, будто кто-то украл у нее что-то прекрасное. «Это эти гады виноваты с их дурацкими разговорами о тряпках и прочей ерунде и с их пошлостью и глупостью», - обиженно подумал Ваня.

- Ну что, поцеловала тебя вода? - издевался Валерка. - А кто лучше целует, вода или Галочка?

- Не буду я этого цыгана больше целовать, - вскинулась Галина, и изо­бразила на лице презрение.

- Да пошли вы все! - зло огрызнулся Ваня. Он чувствовал себя так, будто по тому, что было ему дорого, прошлись грубыми армейскими сапо­гами. Оставаться на поляне ему больше не хотелось. Он забрал из машины свою сумку, обулся и пошел прочь.

Примятая колесами трава безошибочно указывала дорогу к автотрассе. Обида из-за того, что его бывшие друзья высмеяли тот, подаренный Настенькой, мир снова нахлынула на него. «Видеть их не хочу! Твари тупые! Свиньи! - думал он. - Я им хотел лес и озеро и все вокруг подарить, а они, скоты пья­ные ржали!» Он долго ругался в адрес своих бывших друзей, даже не подозревая, что не так давно он был таким же.

Идти оказалось не так далеко - всего километра четыре. Ваня вышел на оживленную трассу, увидел на противоположной стороне дороги указатель километров. Подойдя к нему, он сообразил, в какой стороне находится город, поднял руку, остановил машину и поехал домой. «Хорошо, что у меня есть привычка часть денег оставлять в сумке, - подумал он, а то не знаю как бы добирался».

Через полчаса машина въехала в город. Город встретил Ваню удушливым запахом нагретого на солнце асфальта и выхлопом тысяч машин. «Чем тут люди дышат? - думал он. - А ведь раньше жил и не замечал. Надо же, как я изменился всего за несколько дней».

Машина довезла Ваню до дома. Он расплатился и поднялся домой. «Давненько я здесь не был, - усмехнулся он, открывая дверь. - Хотя, может быть меня не было всего несколько часов?».

Из большого зеркала в прихожей на него посмотрел небритый мужик в запачканной сажей рубашке. «Хорош! Вот чучело огородное! То-то на ме­ня этот водитель как на дикого смотрел. Ну, здравствуй! Вот я и дома…» - поздоровался с собой Ваня.

Он сразу прошел в ванну. Как всегда в июне горячая вода была отключена. Пришлось мыться холодной. «Это тебе не банька с паром и не озе­ро! - подумал Ваня, - а жаль: на природу, допустим, я в ближайшее время выберусь. А вот в деревенской баньке попариться, наверное, долго не придет­ся». Он вспомнил, как парился с проклятыми и вздохнул. Бриться Ваня не стал - все равно завтра воскресенье, на работу идти не надо, а в понедельник можно и побриться.

Ваня вышел из ванны и по привычке включил магнитофон. Но произошло то же, что и в лесу - музыка, которая даже когда-то нравилась, пока­залась Ване наглой и назойливой, а слова дурацкими. Он с отвращением вы­ключил магнитофон и включил телевизор и стал щелкать по программам.

Новости, политика, мыльные оперы. Ничего интересного для себя Ваня не увидел и выключил телевизор.

«Домового покормить надо, - подумал он и поставил на кухне блюдечко с колбаской. – Как там, Хозяин домовой кушай со всеми своими родичами». Он включил компьютер и начал гонять нарисованных монстров. Но игра не захватывала его, как раньше. Она ни в какое сравнение не шла с тем сказочно прекрасным миром, который он увидел в лесу у Лешего. «Да ведь если хоть час не радуешься - будто и не жил ты этот час!» - вспомнил Ваня Настенькин урок. «Так душа и засыпает», - почему-то добавил он и с ожес­точением продолжал уничтожать монстров.

Наконец, Ване стало скучно. Он оторвался от компьютера и подошел к открытому окну. Во дворе играли дети.

«Хорошо им, могут смеяться и радоваться жизни, не опасаясь, что кто-то на них косо посмотрит!» Ваня вдруг почувствовал, что он в своем мире совершенно одинок. После смерти дедушки Сережи писателя ему даже рассказать о том мире, который ему Настенька открыла, некому. На смех поднимут, как эти в лесу. Он вернулся к компьютеру.

Игрушка отвлекала от реальности, но почему-то не захватывала полностью. Ваня то и дело вспоминал о Лешем, Лесане, Настеньке, ребятах. Через час тоска по миру в который он случайно попал и из которого так некстати вернулся, стала невыносимой. Ваня запретил себе думать о том мире. Но чем больше он отгонял мысли об этом, тем настойчивее звал его Настенькин мир. «Так все хорошо было и на тебе! - думал он. - Как же меня угораздило сюда вернуться?» Ему вспомнилось, как он тушил пожар, как бросился за ельничек, увидев красную шляпку мухомора, и как он обрадовал­ся, что больше ничего не горит, как споткнулся о корень и перекувыркнулся через пень с рожицей и как ударила по ушам неожиданно громкая музыка.

«Да ведь когда я Лешего увидел, там ведь тот же пень был! Значит, и дверца в тот мир там. Может вернуться туда? Не, не получится, наверное…» Он отогнал заманчивую мысль и уставился на компьютер. Но играть совсем расхотелось.

На кухне вдруг включилось радио.

«Не житье мне здесь без милой! С кем теперь идти к венцу…» – пропел голос и радио замолкло. «Та же песня, что тогда ребятишки пели, - вздохнул Ваня. – И слова будто про меня».

Через несколько минут он вскочил и начал бросать в сумку вещи, которые могли ему пригодиться в Настенькином мире - несколько смен белья, три пары джинсов, носки, еще одни кроссовки, осеннюю куртку, свитера.

«Все равно ничего не получится, - пытался он урезонить себя, - блин, здесь минуты идут, а там часы! Только бы найти этот дурацкий пень! Хорошо, хоть запомнил на каком километре выйти надо!» Он сел и задумался. На кухне загремела посуда. Ваня прибежал на кухню. На полу лежало блюдечко, на котором было угощение для домового. «Не нравится что-то Хозяину, - сообразил Ваня. - А может и правда стоит поехать туда в лес? Эх, была не была!»

Он набрал номер матери.

- Слышь, мам, я может уеду, в другой город… надолго… ты не переживай, у меня все в норме. За квартирой проследи, если что. Ключи у тебя есть. Ну я побежал, - скороговоркой сказал он, бросил трубку и выбежал из дома.

Ваня поймал машину.

- А что там? - переспросил шофер, услышав, куда нужно ехать.

- Друзья у меня там на пикнике, - беззаботно ответил Ваня.

Шофер понимающе кивнул и машина поехала.

- Погоди-ка! - остановил его Ваня у универмага, - кое-что купить забыл, да ты не сомневайся, я сейчас, подожди меня, ладно? Я все оплачу. Ваня забежал в отдел сувениров. Так, чтобы подарить? Ну Лесане русский платок с розами. Лешему… Ваня решил, что лесному хозяину вполне подойдет большой нож в ножнах, чтобы можно было повесить его на поясе - карманов-то у него, кажется нет. «Зря деньги тратишь, - мелькнула неприят­ная мысль. - Все равно у тебя ничего не получится. Куда потом эти подарки девать будешь?» Но Ваня уже забежал в ювелирный отдел, чтобы купить что-нибудь для Настеньки. Ему приглянулся изящный набор украшений из серебра – браслет, сережки, кулончик, колечко. На них замысловато переплетались невиданные цветы и травы.

- Это северная чернь, недавно завезли - сказала продавщица. «Самое то!» - решил он, доставая деньги. Еще он купил три килограмма апельсинов и большую коробку конфет, пусть Настенька полакомится, если, конечно суждено увидеться. Ваня быстро пошел к выходу, рассеянно скользнув взглядом по книгам в книжном отделе. Большая красивая книга «Мир животных» привлекла его внимание. Ваня взял книгу в руки. Большие красивые иллюстрации рассказывали о животных всего мира. «О! Это им будет интересно, - решил Ваня, покупая книгу. – Пусть посмотрят, какие животные бывают»

Машина ждала его у входа.

- Если можно, побыстрее, - попросил Ваня, плюхаясь на сидение, а сам подумал, что в этом мире проходят минуты, а в том - часы, а может и дни. Ване не терпелось поскорее оказаться в том мире, он нетерпеливо ерзал на сидении и мысленно проклинал все светофоры и трамвайные остановки по пути.

Наконец, машина остановилась у того самого указателя километров, к которому Ваня вышел из леса.

Ваня нетерпеливо открыл дверцу, чтобы побыстрее выскочить и побежать к тому самому пню.

- А деньги? - напомнил водитель.

- Извини, друг, - Ваня достал деньги, протянул их водителю и побежал к лесу. Водитель усмехнулся, покрутил пальцем у виска и поехал к городу. Пробежал Ваня немного. Он бегал редко и через несколько минут ему стало не хватать воздуха, а сердце билось о грудную клетку. Он был вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание. Едва отдышавшись, он побежал дальше. «Давай, давай! Время дорого! - постоянно подгонял он се­бя. - Только бы все получилось! Только бы скорее добраться до заветного места, где удивляется миру пень с рожицей!»

Дорогу Ваня помнил хорошо, тем более, что широкая колея от колес не дала бы сбиться с пути. Кажется эта колея стала шире. В одном месте на влажной земле отчетливо отпечаталось три следа шин. Один след уже не­сколько подсох, два других казались совсем свежими. «Кто-то еще на двух машинах к озеру подъехал, - подумал Ваня. - Надо будет постараться не по­пасться никому на глаза. Неважно, лишь бы все получилось!».

Где-то грохотал магнитофон. «Эти, наверное, которые приехали притащили, - подумал Ваня. Такие же сволочи, как те, что на поляне!»- он мыс­ленно добавил в адрес любителей музыки несколько непечатных ругательств и самых изощренных проклятий.

Вечерело. Солнце тяжелым красным шаром катилось к горизонту. Деревья отбрасывали длинные тени. Лес готовился бы ко сну. Но эта навязчи­вая наглая попса будоражила его, не давала успокоиться. Ваня злился, нена­видел эту музыку, проклинал ее и тех, кто ее слушает, и бежал, бежал даль­ше, задыхаясь от бега, слыша пульс в висках и барабанный бой сердца в груди.

Наконец он увидел знакомую яркую палатку и белую машину рядом с ней. На машине стоял магнитофон из которого и звучала эта громкая и чу­жая в лесу музыка. «Значит, съездили в ближайшую деревню за батарейками. Жаль, что я сам магнитофон не поломал - подумал Ваня. - Стоило бы, наверное. А ну их к Лешему! Не, - одернул он себя вот там они вместе со своей дребезжалкой точно не нужны».

Ваня свернул в лес и никем незамеченный обогнул полянку со своими бывшими друзьями. Музыка заглушала шаги, а густая лесная поросль вполне скрывала его от сидевших на поляне.

Пню с удивленной рожицей Ваня обрадовался, как доброму старому другу. Ваня неуклюже встал не четвереньки и перекувыркнулся через голо­ву у корней пня. Ничего не произошло. Все так же грохотал рядом магнито­фон. «Не получилось! - с отчаянием подумал Ваня. - Назад входа нету!». Он сел на пень и задумался. Верить в то, что он остался в своем мире не хотелось. Хотелось вернуться к Настеньке, к Лешему, к проклятым. «Может еще разик попробовать? Да нет, бесполезно, наверное, - размышлял Ваня. - Может кувыркнулся не в ту сторону? Крекс Пекс фекс не сказал», - горько усмехнулся он. И вдруг его осенило - ну, конечно он не сказал вол­шебной фразы! Ему же Леший сто раз говорил, что он сам себя к нему от­правил.

Ваня снова встал на колени у расползшихся по поляне корней удивленного пня и взял в руки сумку.

- Леший меня побери! - как заклинание произнес он и тихонько доба­вил: - пожалуйста!

Ваня кувыркнулся. На секунду у него потемнело перед глазами. Магнитофон замолчал. «Неужели получилось?» - еще не верил Ваня. Он оглянулся, ища глазами подтверждения своего возвращения в мир Леше­го.

На соседней березке как ранняя седина золотились первые желтые листочки. «Скоро осень, - отметил про себя Ваня. - В лесу у Лешего не меньше месяца прошло… Неужели все-таки получилось?»

Магнитофон по-прежнему молчал. В лесу было тихо - только с каждой минутой становилось все темнее. И уже не думая, что его могут услышать посторонние, особенно те, кто приехал в лес на машине, Ваня крикнул: - Леший!

Отчаянный Ванин крик разнесся по засыпающему лесу. Вспорхнула какая-то испуганная птаха.

- Чего разорался? Весь лес перебудишь! - услышал Ваня за спиной знакомый голос. - Здесь я.

- Леший! Как я рад, что вернулся!

- Я тоже рад, сынок! - засмеялся лесной хозяин. - А уж как дочка об­радуется! Она о тебе почитай каждый день вздыхала: думала, что уж не при­дется свидеться.

- Я тоже по ней соскучился, - признался Ваня. - Я ведь в свой мир, ну в котором родился, попал.

- Знаю, - кивнул головой Леший. - Видал, как тебя посланец Его - он многозначительно показал на небо - подхватил да понес, видать обратился ты к нему с горячей молитвой. А сегодня в урочное время ты опять ко мне вернулся!

- Мог и не вернуться? - испуганно спросил Ваня.

- мог, коли бы в другое время попытался, - подтвердил Леший. - Время, когда все сбывается, коротко. Сегодня оно было когда солнце воды коснулось. Что ж пошли? Пора дочурку и жену обрадовать. Ждет тебя Настенька, полюбила она тебя…

- И я ее полюбил! - честно признался парень.

- вот и славно! Вместе с Любашей и вашу свадебку сыграем! - обрадовался Леший. - А там как захотите. Можете у меня жить, можете в де­ревню вернуться, с людьми жить, можете свой домок построить - домовые вас теперь чураться не будут, а можешь её в свой мир забрать.

- Я с вами хочу жить!

- С нами нельзя будет – вы после свадьбы обычными людьми станете, проклятье с вас снимется.

- А можно мы рядом с вами в лесу свой дом построим?

- Это можно. Будем рядом жить. Вы видимые. А мы – невидимые. Будешь мне помогать в лесу. И людям ты очень полезен будешь – я тебе обучу, какая травка какую силу имеет. Знахарем станешь, людей лечить будешь. А если способности будут – так и колдуном сделаю, - вон, в свой мир и обратно ты уже ходить научился.

Леший улыбнулся, и они с Ваней не спеша, пошли домой. Пестрая сорока вилась вокруг и рассказывала Лешему о лесных новостях.

Когда они проходили мимо пожарища, Ваня увидел на обугленной земле яркие зеленые росточки - то здесь то там пробивалась зеленая здоровая травка. Ваня улыбнулся этой зеленой травке и Леший широко улыбнулся ему в ответ. И Ваня почувствовал себя самым счастливым человеком на земле, а Хозяин леса будто удваивал это счастье и озорная улыбка пряталась в его лохматой рыжей бороде.

* Речь идет об удивительном человеке, детском поэте Сергее Погоре­ловском, который до последнего дня умел радоваться жизни так, как многие герои этой книги (прим. Автора).

Дата добавления: 2015-10-24