Некоторые выводы из предыдущего анализа

Теория конкурентного лидерства дала удовлетворительное объ­яснение фактам демократического процесса. Поэтому естественно, что мы будем ее использовать для того, чтобы разгадать тайну со­отношения демократии и социалистического порядка. Как было сказано выше, социалисты утверждают не только то, что они со­вместимы; они заявляют, что демократия предполагает социализм и что не может быть подлинной демократии кроме как при социа­лизме. С другой стороны, читатель не может не знать по крайней мере нескольких из многочисленных памфлетов, опубликованных в этой стране за последние несколько лет и говорящих о том, что плановая экономика, не говоря уже о полном социализме, совер­шенно несовместима с демократией. Обе точки зрения, конечно, легко понять, помня о психологической подоплеке спора и естест­венном желании спорящих сторон обеспечить поддержку людей, громадное большинство которых пламенно верит в демократию. Но давайте зададим вопрос: где же истина?

Анализ, проведенный в этой и предыдущих частях книги, легко дает нам ответ. Между социализмом, как мы его определили, и де­мократией в нашем определении не существует обязательных от­ношений: одно может существовать без другого. В то же время нет и несовместимости: при соответствующей социальной среде социа­листическая машина может работать на демократических принци­пах. Но отметим, что эти простые утверждения зависят от того, как мы определяем социализм и демократию. Следовательно, наши выводы означают меньше, чем то, или не совсем то, что имеют в виду обе спорящие стороны. Кроме того, неизбежно возникает сле­дующий вопрос: будет ли демократический метод работать лучше при социалистическом режиме по сравнению с капиталистиче­ским? По этому вопросу нам предстоит дать еще немало объясне­ний. Это будет сделано во второй части этой главы. Сейчас мы рас­смотрим некоторые следствия из нашего анализа демократическо­го процесса.

В первую очередь в соответствии с принятой нами точкой зре­ния демократия не означает и не может означать, что народ непос­редственно управляет, если употреблять слова "народ" и "управ­лять" в любом из известных значений. Демократия значит лишь то, что у народа есть возможность принять или не принять тех лю­дей, которые должны им управлять. Но поскольку народ может это решить совершенно недемократическими способами, мы вынуж­дены были сузить наше определение, добавив дополнительный критерий, определяющий демократический метод, а именно сво­бодную конкуренцию за голоса избирателей между претендентами на роль лидеров, Один из аспектов этого можно выразить, сказав, что демократия — это правление политиков. Необычайно важно ясно понимать, что под этим подразумевается.

Многие толкователи демократической доктрины изо всех сил отрицали профессиональный характер политической деятельно­сти. Они упорно и подчас страстно утверждали, что политика не должна быть профессией и что демократия вырождается, если она становится таковой. Но это лишь идеология. Верно, что, скажем, бизнесмены или юристы могут быть избраны в парламент и даже иногда занимать в нем посты и при этом оставаться прежде всего бизнесменами или юристами. Верно и то, что многие, став в пер­вую очередь политиками, продолжают зарабатывать на жизнь дру­гим способом¹. Но обычно личный успех в политике больше, чем случайное возвышение на пост в кабинете, предполагает сосредото­чение сил и профессионализацию и оттесняет другие виды дея-

Тому, конечно, есть множество примеров. Особенно поучителен пример юри­стов во французских chambre [палате депутатов] и senat [сенате]. Некоторые из выда­ющихся политических лидеров были также великими адвокатами: вспомните, напри­мер, Вальдека-Руссо и Пуанкаре. Но, как правило (если мы решим игнорировать слу­чаи, когда юридические фирмы чудесным образом работают сами по себе, когда один из партнеров фирмы — ведущий политик и часто избирается на политические посты), успех в суде и политический успех не сочетаются.

тельности политика на второй план. Если мы хотим честно взгля­нуть в лицо фактам, мы должны признать, что в современных де­мократиях любого типа, кроме швейцарской, политика неизбежно является профессиональным занятием. Это в свою очередь влечет за собой признание ясного профессионального интереса у отдель­ного политика и группового интереса у всех профессиональных по­литиков как таковых. Очень важно ввести этот фактор в нашу тео­рию. Если мы примем это во внимание, многие загадки будут раз­гаданы². В частности, мы немедленно перестанем удивляться, по­чему политики перестают служить групповым интересам своего класса или групп, с которыми они лично связаны. Не может быть серьезным политиком тот, кто не выучил на всю жизнь изречение, приписываемое одному из наиболее преуспевших политиков в ис­тории: "Чего не понимают бизнесмены, так это того, что я торгую голосами точно так же, как они торгуют нефтью"³.

У нас нет никаких причин полагать, что положение улучшится или ухудшится при социалистической организации общества. Врач или инженер, который хочет преуспеть в роли врача или инженера, представляет один тип человека с определенными ин­тересами; врач или инженер, который хочет реформировать инс­титуты своей страны, представляет другой тип с другими интере­сами.

Во-вторых, изучающие политические организации всегда ис­пытывали сомнения относительно административной эффектив­ности демократии в больших и сложных обществах. Эти сомнения, в частности, были вызваны тем, что по сравнению с другими спо­собами устройства эффективность демократического правительст­ва неизбежно снижается из-за гигантских вынужденных потерь энергии, которые навязываются лидерам нескончаемой борьбой в парламенте и вне. его. Она снижается еще больше из-за необходи­мости приспосабливать политику к требованиям политической борьбы. Оба утверждения не вызывают сомнений. Оба они всего

³ Такую точку зрения часто не одобряют как поверхностную и циничную. Я, на­против, считаю, что легкомысленно или цинично выказывать неискренне почтение к лозунгам, по поводу которых политики в своем кругу обмениваются улыбкой авгу­ров. Наша точка зрения не столь уничижительна для политика, как это может пока­заться. Она не исключает идеалов или чувства долга. Аналогия с бизнесменом снова поможет нам внести ясность. Как я говорил в другом месте, каждый экономист, кото­рый знает реальную жизнь бизнеса, прекрасно знает, что чувство долга и идеалы об­щественной пользы и эффективности играют определенную роль в формировании по­ведения бизнесмена. И все же экономисты имеют право основывать свои объяснения на схеме, в основе которой лежат мотивы прибыли.

лишь следствия, вытекающие из наших предыдущих утвержде­ний относительно того, что демократический метод производит за­конодательство и управление только как побочный продукт борь­бы за политическую власть.

Представьте себе, например, положение премьер-министра. Там, где правительства столь нестабильны, как во Франции с 1871 г. до краха 1940 г., его внимание должно быть почти исключительно поглощено задачей, которая похожа на построение пирамиды из биллиардных шаров. Только наиболее выдающиеся личности в та­ких условиях имеют силы на текущую административную работу над законопроектами и т.д.; только такие исключительные люди могут завоевать авторитет у подчиненных им чиновников, кото­рым, как и всем остальным, известно, что их начальник долго не продержится. Конечно, в английской модели все отнюдь не так плохо. Нестабильные коалиционные правительства являются иск­лючением, обычно правительство может рассчитывать на пять или шесть лет жизни. Министры могут обосноваться в своих каби­нетах, и парламенту не так-то легко выбить их из седла. Но это не означает, что они не принимают участия в борьбе. Конкуренция всегда присутствует, и если правительства постоянно не борются за свою жизнь, то это только потому, что, как правило, им удается от­бить текущие атаки, не допустив их до опасного рубежа. Премьер-министр должен постоянно пристально наблюдать за своими оп­понентами, постоянно руководить своими последователями, быть готовым закрыть брешь, которая может образоваться в любую ми­нуту, держать под контролем обсуждение законопроектов, контро­лировать свой кабинет — и все это в таких объемах, что можно ска­зать, что во время сессии парламента у него в лучшем случае оста­ется пара утренних часов на то, чтобы обдумать положение вещей, и на реальную работу. Отдельные неудачи и поражения правитель­ства в целом нередко происходят из-за перегруженности и устало­сти лидера или лидеров*. Вполне правомерен вопрос, как лидер мо­жет взять на себя руководство и наблюдение за административным

⁴ Приведем зловещий пример: ни один из изучающих причины мировой войны 1914-1918 гг. не может не поразиться пассивности английского правительства с мо­мента убийства эрцгерцога до объявления войны. Не то, чтобы не предпринималось попыток избежать пожара. Но они были исключительно неэффективны и совершенно не соответствовали имевшимся возможностям. Конечно, это можно объяснить тем, что правительство Асквита на самом деле не стремилось избежать войны. Но если признать эту гипотезу неудовлетворительной, — а я считаю, что это следует сде­лать, — то мы приходим к другой гипотезе: возможно, господа со скамьи министров были так заняты своей политической игрой, что не почувствовали опасности между­народного положения до тех пор, пока не стало уже слишком поздно.

организмом, т.е., по сути дела, охватить все проблемы экономиче­ской жизни?

Но пустая трата энергии правительства — это еще не все. Не­прекращающаяся конкурентная борьба за получение поста или удержание его входит во все политические соображения и приво­дит к искажению, столь блестяще названному "торговлей голоса­ми". Дело в том, что в условиях демократии правительство долж­но в первую очередь заботиться о политической ценности полити­ки, законопроекта или административного акта, — это означает, что сам факт, который обеспечивает соблюдение демократическо­го принципа зависимости правительства от голосования парла­мента и избирателей, вполне может исказить и отношение голо­сов "за¹¹ и "против". В частности, это навязывает людям, которые находятся у руля или около него, краткосрочный взгляд на все проблемы и делает необычайно трудным для них служение перс­пективным интересам нации, которые могут потребовать упорной работы ради далеких целей; например, есть опасность вырожде­ния внешней политики в продолжение внутренней. И это, конеч­но, не облегчает проведение рациональной политики. Меры, ко­торые принимает правительство, имея ввиду политические воз­можности, не обязательно приведут к результатам, наилучшим для нации.

Таким образом, премьер-министра в условиях демократии можно уподобить всаднику, который так старается удержаться в седле, что не может спланировать свой путь, или генералу, на­столько озабоченному тем, чтобы заставить армию выполнять его приказы, что он вынужден позабыть о стратегии. И это факт, ко­торый не могут опровергнуть никакие оправдания, необходимо че­стно признать, что в некоторых странах, таких, как Франция и Ита­лия, это было одним из источников распространения антидемок­ратических настроений.

Для начала отметим, что те случаи, в которых эти последствия оказываются невыносимыми, часто пытаются объяснить тем, что данная структура общества якобы не доросла до демократических институтов. Как показывают примеры Италии и Франции, эти неприятности могут случиться в странах, которые гораздо более цивилизованны, чем некоторые другие страны, которые успешно справились с этой задачей. Но тем не менее тяжесть критики сво­дится здесь к утверждению, что удовлетворительная работа демок­ратического метода возможна при выполнении определенных ус­ловий. Ниже мы рассмотрим этот вопрос.

Далее, стоит вопрос об альтернативе. Описанные нами слабо­сти, очевидно, присутствуют и в недемократических моделях. Про­кладывание дороги к руководящим постам, скажем, в суде может потребовать почти столько же энергии и исказить взгляды челове­ка на некоторые вопросы почти так же сильно, как политическая борьба в условиях демократии, хотя эти потери энергии или изме­нения взглядов не проявляются так открыто. Таким образом, пыта­ясь сравнить различные механизмы правления, мы должны учи­тывать многие другие факторы, помимо институциональных принципов.

Более того, некоторые из нас скажут в ответ на критику, что бо­лее низкий уровень эффективности правительства может быть и есть то, что нам нужно. Мы, конечно, не хотим быть объектами эф­фективной диктатуры, простым материалом для сложных игр. Та­кой орган, как Госплан, вероятно, невозможен сейчас в Соединен­ных Штатах. Но не доказывает ли это, что, как и русский Госплан, его гипотетический аналог в этой стране нарушил бы дух и органи­ческую структуру общества?

Наконец, можно ослабить давление на лидеров с помощью со­ответствующих институциональных структур. Хорошим приме­ром является здесь американская система. Американский "пре­мьер-министр", без сомнения, должен следить за ходами на поли­тической шахматной доске. Но он не несет ответственность за каждый отдельный шаг. Не принимая участия в заседаниях кон­гресса, он по крайней мере свободен от связанного с этим физи­ческого напряжения. У него есть все возможности беречь свои силы.

В-третьих, наш анализ в предыдущей главе рельефно очерчи­вает проблему качеств человека, который избирается на позицию лидера в соответствии с демократической процедурой. Едва ли сто­ит напоминать хорошо известный аргумент по этому поводу: де­мократический метод создает политиков-профессионалов, которых затем превращает в администраторов-любителей и "государствен­ных деятелей". Поскольку они сами не обладают всеми качества­ми, необходимыми для решения стоящих перед ними задач, они, говоря словами лорда Маколея, назначают "судей, не знающих за­конов, и дипломатов, не говорящих по-французски", которые раз­рушают государственную службу и мешают лучшим людям, в ней работающим. Однако еще печальнее другое: те свойства интеллек­та и характера, которые присущи хорошему кандидату, не обяза­тельно необходимы хорошему администратору, и отбор на основании успехов на выборах может не дать дороги людям, которые мог­ли бы добиться успеха на вершине власти. И даже если победители на выборах сумеют добиться успехов на своих постах, эти успехи вполне могут быть неудачами для нации. Политик, если он силен и тактике, в состоянии успешно пережить любое число сделанных им административных ошибок.

Во всем этом есть элементы истины, но есть и смягчающие об­стоятельства. В частности, в пользу демократии говорит возмож­ность рассмотрения альтернатив: ни одна система отбора людей в любой социальной сфере — возможно, за исключением конкурент­ной капиталистической экономики — не основана исключительно на проверке деловых способностей, подобно тому, как из беговых лошадей выбирают участников скачек в Дерби. Хотя и в разной степени, все общественные системы высоко оценивают и другие качества, которые часто препятствуют выполнению работы. Но мы, пожалуй, можем пойти и дальше. То, что обычно политиче­ский успех ничего не говорит о человеке, и каждый политик — это всего лишь дилетант, не совсем верно. Есть одна вещь, которую он знает профессионально, а именно как обращаться с людьми. И по крайней мере в большинстве случаев способность завоевать пози­цию политического лидера связана с сильным характером и други­ми способностями, которые полезны премьер-министру. В конце концов в потоке, который несет человека к управлению страной, много подводных камней, которые довольно эффективно препят­ствуют продвижению идиота или болтуна.

В таких вопросах абстрактные доводы обычно не приводят к оп­ределенным результатам — этого нам и следовало ожидать. Гораз­до более любопытно и важно, что фактические свидетельства, по крайней мере на первый взгляд, не являются убедительными. Нет ничего легче, чем составить впечатляющий список неудач демок­ратического метода, особенно если мы включим в рассмотрение не только случаи развала или крушения планов, но и те ситуации, когда страна жила здоровой и процветающей жизнью, но полити­ческий сектор явно работал хуже других. Но столь же легко приве­сти не менее впечатляющие свидетельства в пользу политиков. Можно привести выдающийся пример: во времена античности война не была "делом техники", каковым она стала в последнее вре­мя. Тем не менее можно подумать, что способность добиться успе­ха в войне даже и тогда была очень мало связана со способностью добиться избрания на политический пост. Все римские военачаль­ники времен Республики, однако, были политиками и все они получали командование непосредственно через выборные должно­сти, которые они занимали в то время или ранее- С этим было свя­зано несколько ужасных поражений. Но в целом эти политики-сол­даты замечательно делали свое дело.

В чем причина этого? На этот вопрос может быть только один

Дата добавления: 2015-10-24