Применение нашего принципа

Выше приведено описание теории, теперь мы попробуем выде­лить наиболее важные характеристики структуры и действия по­литической машины в демократических странах.

1. В условиях демократии, как я уже говорил, первичная функ­ция голосования избирателей — формирование правительства. Это может означать выборы всех представителей администрации. По­добная практика, однако, свойственна главным образом выборам местного правительства и впредь мы будем ее игнорировать⁸. Рас­сматривая только национальное правительство, мы можем ска­зать, что формирование правительства практически сводится к ре­шению, кто будет лидером⁹. Как и раньше, мы будем называть его премьер-министром.

Есть только одна демократическая система, в которой этот вы­бор является прямым результатом голосования избирателей, —

Данный аргумент против пропорционального представительства был обоснован профессором ФА.Херменсом (FA.Hermens) в статье "Троянский конь демократии" в "Social Research" за ноябрь 1938 г.

⁸ Мы сделаем это только для простоты. Это явление прекрасно ложится в нашу схему.

⁹ Это верно лишь приблизительно. Хотя есть основания ожидать, что человек, ко­торый восходит к верховной власти, как правило, будет сильной личностью, каковы бы ни были его другие качества, — к этому мы вернемся позже — это вовсе не всегда так. Следовательно, термин "лидер" не предполагает, что люди, которых так называ­ют, обязательно одарены качествами лидера, или что они всегда осуществляют некое личное руководство. Существуют политические ситуации, благоприятные для возвы­шения людей, лишенных качеств лидера (и прочих качеств), и неблагоприятные для создания сильных индивидуальных позиции. Партия или группа партий может, следо­вательно, быть лишена лидера. Однако все признают, что это патологическое состоя­ние и одна из частых причин поражения.

Соединенные Штаты¹⁰. Во всех остальных случаях голосование из­бирателей формирует не непосредственно правительство, но по­среднический орган — впредь будем называть его парламентом¹¹, которому передается функция формирования правительства. Мо­жет показаться, что принятие или, скорее, эволюцию такого рода, а также различные формы, которые он принимает в различных мо­делях общества, легко объяснить как исторически, так и с точки зрения целесообразности. Но это не логическое построение; это ес­тественное развитие, едва различимые оттенки и результаты кото­рого совершенно ускользают из официальных доктрин, не говоря уже о правовых.

Каким образом парламент формирует правительство? Самый очевидный способ — избрать его или, что более реалистично, из­брать премьер-министра и затем голосовать за список министров, который он представляет. Этот способ используется редко¹². Но он раскрывает природу данной процедуры лучше, чем любой дру­гой. Более того, все остальные способы можно свести к нему, по­скольку премьер-министром обычно становится тот человек, ко­торого избрал бы парламент. То, как он в действительности назна­чается на должность - монархом, как в Англии, президентом, как во Франции, или специальным органом или комитетом, как в Свободном Прусском государстве Веймарского периода, - просто воп­рос формы.

Классическая английская практика такова. После всеобщих вы­боров победившая партия обычно получает большинство мест в парламенте и, таким образом, может проголосовать за резолюцию о вотуме недоверия любому лицу, кроме ее собственного лидера, который таким "негативным" способом назначается "парламентом" на пост главы государства. Он получает полномочия от монарха — "целует руки" — и представляет монарху список министров, частью которого является список членов кабинета. В список он включает, во-первых, нескольких ветеранов партии, которые получают то, что можно назвать почетным постом; во-вторых, лидеров более низкого ранга — тех, на кого он рассчитывает в ходе борьбы в пар­ламенте и которые обязаны отданным им предпочтением как своей политической ценности, так и тем, что могут стать помехой; в-третьих, восходящих политиков, которых он приглашает в закол­дованный круг власти, чтобы "привлечь свежую кровь"; и иногда, в-четвертых, несколько человек из тех, кто, по его мнению, особен­но хорошо профессионально подготовлен для занятия определен­ных постов¹³. Но опять же в нормальных случаях эта практика дает такие же результаты, какие дали бы выборы правительства парла­ментом. Читатель увидит также, что там, где, как в Англии, у пре­мьер-министра есть реальная власть распустить ("назначить новые выборы"), результаты будут в какой-то степени схожи с теми, кото­рые мы могли бы ожидать при прямых выборах кабинета избира­телями, если, конечно, последние его поддерживают". Это можно проиллюстрировать на известном примере.

1. В 1879 г., когда правительство Биконсфилда (Дизраэли) после

Сетование на то, сколь малое значение имеет соответствие посту при подобном устройстве, выходит за рамки нашего описания; самая суть демократической власти в том, что в первую очередь имеют значение политические качества, а соответствие по­сту — лишь иногда. См. гл. ХХШ.

¹⁴ Если, как во Франции, у премьер-министра нет такой власти, парламентские круги приобретают такую независимость, что параллелизм между принятием ми­нистра парламентом и электоратом ослабевает или разрушается. Это та ситуация, в которой кабинетная игра парламентских политиков выходит за установленные рамки. С нашей точки зрения, это отклонение от нормы. Раймон Пуанкаре был того же мне­ния.

Конечно, подобные ситуации бывают и в Англии, поскольку премьер-министр не воспользуется своей властью распустить парламент, — строго говоря, в его власти "посоветовать" монарху распустить палату общин, — если партийные круги этому противятся либо если выборы, скорее всего, не смогут усилить его контроль над пар­ламентом. Это означает, что он может иметь более сильные позиции в парламенте, чем в стране. Такая ситуация довольно регулярно создается после нескольких лет пребывания правительства у власти. Но при английской системе это отклонение от нормы не может быть очень долгим.

почти шести лет успешного пребывания у власти, кульминацией которого был эффектный успех Берлинского Конгресса¹⁵, по всем обычным расчетам могло бы ожидать успеха на выборах, Гладстон неожиданно взбудоражил страну серией обращений непревзойден­ной силы (Мидлотианская кампания), которая раздула злодеяния турок так успешно, что вознесла лично его на гребень волны народ­ной поддержки. Его партия не имела с этим ничего общего. Неко­торые ее лидеры не одобряли эту кампанию. Гладстон оставил ру­ководство партии за много лет до этого и захватил страну в одиноч­ку. Но когда Либеральная партия в результате этой кампании одер­жала потрясающую победу, для всех было очевидно, что его опять нужно признать лидером партии — более того, он стал лидером партии в силу его власти в стране — никто другой просто не имел шансов. Он пришел к власти в ореоле славы.

Этот пример много говорит нам о том, как работает демократи­ческий метод. Прежде всего отметим, что этот пример хотя и чрез­вычайно драматичен, но вовсе не уникален. Это исключительный пример нормального гения. Назовем обоих Питтов, Пиля, Паль-мерстона, Дизраэли, Кэмпбелла Баннермана и других.

Во-первых, о политическом лидерстве премьер-министра¹⁶.

¹⁵ Я не имею в виду, что временное урегулирование вопросов, вызванных русско-турецкой войной и присоединением совершенно ненужного острова Кипр, было само по себе шедевром внешней политики. Но я имею в виду, что с точки зрения политики внутренней это были такого рода эффектные успехи, которые, как правило, тешат тщеславие среднего гражданина и сильно улучшают перспективы правительства в ат­мосфере шовинистического патриотизма. Существовало всеобщее мнение, что Диз-раэли победил бы, если бы распустил парламент сразу после возвращения из Берлина.

¹⁶ Для английской политической практики характерно, что официальное при­знание поста премьер-министра задержалось до 1907 г., когда он был разрешен в суде е соответствии с прецедентом. Но он так же стар, как и демократическая система правления в этой стране. Однако₈ поскольку демократическое правление не было вве­дено конкретным законом, но медленно развивалось как часть всеобъемлющего соци­ального процесса, нелегко даже приблизительно указать дату или даже период его "рождения". В течение довольно длительного срока это были лишь зародыши демо­кратии. Есть соблазн отнести рождение данного института ко времени правления Вильгельма III, поскольку его положение было несравненно более слабым, чем у правителей английского происхождения. Однако с этим можно поспорить. Дело не столько в том, что Англия тогда не была "демократией" — читатель вспомнит, что мы не определяем демократию исходя из распространенности привилегий, — сколько в том, что, с одной стороны, эмбриональный случай с Денби относится ко времени правления Карла II, а с другой стороны, Вильгельм III никогда не мирился с подо­бным положением и успешно держал в руках некоторые дела. Мы не должны, конеч­но, путать премьер-министров с простыми советниками, сколь бы ни были по­следние могущественны при своих монархах и сколь бы сильны ни были их позиции в самом средоточии государственной власти — как, например, Ришелье, Мазарини или Страффорд. Годолфин и Харли при королеве Анне — это явно переходные случаи. Первый человек, которого, безусловно, признавали как современники, так и исто­рики, был сэр Роберт Уолпол. Но он, так же как и герцог Ньюкаслский (или его брат Генри Пелэм, или оба вместе), и по сути все лидеры вплоть до лорда Суинберна (включая Питта-старшего, который, даже будучи министром иностранных дел, по сути подошел очень близко к выполнению наших критериев), не имеют тех или иных характеристик премьер-министра, Первым полноценным экземпляром был Питт-младший.

Интересно отметить, что в случае с сэром Робертом Уолполом (а позднее — с лордом Картеретом /герцогом Гранвиллом/) общественное мнение тех лет не при­знавало, что эти люди осуществляют функцию, важную для демократического прав­ления. Напротив, для современников это явление было подобно раковой опухоли, рост которой был бы угрозой государственному благосостоянию и демократии — ^единственный министр" или "первый министр" было оскорблением, которое бросали Уолполу его враги. Этот факт примечателен. Он не только указывает на сопротивле­ние, с которым обычно сталкивается новый институт. Более того, существовало ощу­щение, что этот институт несовместим с классической доктриной демократии, в кото­рой, по сути дела, нет места политическому лидерству в нашем смысле и, следова­тельно, нет места для поста премьер-министра.

Наш пример свидетельствует, что оно состоит из трех различных элементов, которые не следует путать и которые в каждом отдель­ном случае сочетаются в разных пропорциях. Именно это сочета­ние характеризует правление данного премьер-министра. Казалось бы, он получает пост как глава своей партии в парламенте. Однако как только он введен в должность, он становится лидером парла­мента, непосредственно той палаты, членом которой он является, и косвенно — другой палаты. Это не просто эвфемизм, и это, несом­ненно, больше, чем предполагает функция руководства партией. Он приобретает влияние и на другие партии и их членов или вы­зывает их антипатию, и это имеет очень важное значение для его шансов на успех. В крайнем случае — лучшим примером тут слу­жит сэр Роберт Пиль — он может принудить свою партию к пови­новению тем или иным способом. Наконец, хотя во всех нормаль­ных случаях он также является лидером партии во всей стране, сильный премьер-министр занимает в стране позицию, отличную от той, которую он автоматически получает, возглавляя партию. Он творчески руководит мнением партии — формирует его -ив конце концов поднимается до управления общественным мнени­ем за пределами партии, к лидерству на уровне страны, которое до некоторой степени становится независимым от мнения партии. Нет нужды говорить, насколько подобные достижения определя­ются свойствами личности и насколько велика роль опоры премьер-министра вне партии и парламента. Это дает в руки пре­мьер-министра кнут, удар которого может заставить подчиниться непослушных и заговорщиков внутри его партии, однако кнутови­ще может больно ударить по неумелой руке.

Теперь мы можем уточнить наше утверждение, что в парламен­тской системе функция формирования правительства ложится на парламент. Как правило, парламент решает, кто будет премьер-министром, но в этом решении он не полностью свободен. Он скорее соглашается с кандидатурой, нежели выдвигает ее. Исключая паталогические случаи, такие, как французская chambre [палата — фр.], воля членов парламента, как правило, не является единственным фактором при создании правительства. Члены парламента скова­ны не только партийными обязательствами. Их также ведет тот че­ловек, которого они "избирают", — ведет к самим "выборам" и после них. Каждая лошадь, конечно, вольна сойти с дистанции и не слу­шаться узды. Но такие исключения, как восстание или пассивное сопротивление руководству лидера, только подчеркивают норму. И эта норма относится к сущности демократического метода. Личная победа Гладстона в 1880 г. — аргумент против официальной теории, согласно которой парламент создает и низлагает правительство¹⁷.

3. Далее, о природе и роли кабинета¹⁸. Это удивительно двойст­венный орган, совместный продукт парламента и премьер-мини­стра. Последний, как мы видели, предлагает кандидатуры его чле­нов, а первый соглашается с его выбором, одновременно влияя на него. Если посмотреть на это с точки зрения партии, это собрание лидеров более или менее напоминает ее собственную структуру. С точки зрения премьер-министра, это собрание не только товари­щей по оружию, но и членов партии, у которых есть собственные

¹⁷ Сам Гладстон очень поддерживал эту теорию. В 1874 г., когда он проиграл на выборах, он все еще хотел выступить в парламенте, поскольку парламент должен был вынести решение об отставке. Конечно, это еще ничего не значит. Точно так же он упорно говорил о безграничном почтении к короне. Один биограф за другим восхи­щался этим почтением к монархии со стороны великого демократического лидера. Но, без сомнения, королева Виктория обладала большей проницательностью, чем эти биографы, если судить по ее резко отрицательному отношению к Гладстону начиная с 18/9 г., которое биографы приписывают просто пагубному влиянию Дизраэли. Неужели не ясно, что проявления почтения могут означать две разные вещи? Муж­чина, который относится к своей жене с изысканной вежливостью, как правило, не относится к числу тех, кто признает дружбу между полами на основах равенства. Между прочим, вежливость — верный способ от этого уклониться.

¹⁸ Даже больше, чем эволюция поста премьер-министра, эволюция кабинета зама­скирована изменениями в природе этого института в ходе истории. До сего времени английский кабинет юридически является действующей частью Тайного совета, кото­рый был инструментом правления в безусловно додемократические времена. Но под этой крышей образовался совершенно иной орган. Как только мы это поймем, задача датировать его возникновение покажется нам значительно легче аналогичной задачи в случае с премьер-министром. Хотя В эмбриональном состоянии кабинеты существо­вали во времена Карла II (одним из них был "кабальный" слет, другим — комитет че­тырех, сформированный в связи с экспериментом Темпля), первым кабинетом в ис­тории Англии скорее всего была "хунта¹'вигов при Вильгельме III. Со времен правле­ния Анны разногласия возникали лишь по незначительным вопросам, связанным с со­ставом или функционированием кабинета.

"cabal counsel" — буквально "совет заговорщиков" — прозвище комитета по иностранным делам Тайного совета при короле Карле II.

" Сэр Уильям Темпль (1628-1699) — английский государственный деятель и дипло­мат, автор неудавшегося плана реорганизации Тайного совета.

интересы и перспективы — парламент в миниатюре. Для того что­бы такая комбинация сложилась и работала, будущему кабинету министров следует решить — не обязательно из страстной любви, — служить под руководством мистера X, а мистеру X сформировать спою программу таким образом, чтобы его коллеги в кабинете не слишком часто хотели "пересмотреть свои позиции", как это называется в официальной фразеологии, или устроить сидячую заба­стовку. Таким образом кабинет — это относится и более широко к министерскому корпусу, в который входят министры, не являю­щиеся членами кабинета, — имеет определенную функцию в де­мократическом процессе в отличие от функции премьер-минист­ра, партии, парламента и избирателей. Эта функция промежуточ­ного руководства связана с текущими делами, которые выполняют отдельные члены кабинета в различных департаментах, куда они назначены, чтобы обеспечивать контроль руководящей группы над бюрократической машиной, но ни в коем случае не вытекает из них. Это имеет весьма отдаленное отношение (а может, и вовсе никакого) к "обеспечению того, чтобы воля народа выполнялась в каждом из департаментов". Как раз в самых лучших случаях пароду в конце концов представляют результаты, о которых он и не думал, и не одобрил бы их заранее.

4. Снова о парламенте. Я выделил то, что, на мой взгляд, явля­ется его первичной функцией, и упрочил эту дефиницию. Можно возразить, что мое определение неверно по отношению к другим его функциям. Очевидно, парламент делает многое другое, кроме формирования и роспуска правительства. Он издает законы. Он да­же управляет. Хотя любой парламентский акт, кроме резолюций и политических деклараций, является "законом" в формальном смысле, существует много актов, которые можно рассматривать как административные меры. Бюджет — наиболее важный пример. Формирование бюджета — управленческая функция. Однако в США его разрабатывает конгресс. Даже там, где его составляет ми­нистр финансов и одобряет кабинет, как в Англии, парламент дол­жен утвердить его, и в результате этого голосования он становится Актом парламента. Не опровергает ли это нашу теорию?

Когда две армии воюют друг с другом, их отдельные боевые действия всегда сосредоточены на конкретных объектах, которые определяются в зависимости от их стратегического или тактиче­ского положения. Они могут сражаться за конкретную полоску зем­ли или конкретный холм. Но желательность завоевания этой поло­сы или холма должна определяться стратегической или тактической задачей, а именно — победить врага. Очевидно, абсурдно было бы пытаться вывести эти действия из особых качеств, которые мо­гут быть у этой полосы или холма. Точно так же первая и главная цель любой политической партии — подавить других, чтобы полу­чить власть или остаться у власти. Как и завоевание полоски земли или холма, решение политических вопросов, с точки зрения поли­тика, не цель, но лишь материал парламентской деятельности. По­скольку политики стреляют словами, а не пулями, и поскольку эти слова неизбежно связаны с обсуждаемыми проблемами, ситуация не всегда бывает такой же ясной, как на войне. Но победа над про­тивником, тем не менее, является сутью обеих игр¹⁹.

Таким образом, по сути дела текущее производство парламент­ских решений по острым вопросам жизни страны и есть тот метод, путем которого парламент оставляет или отказывается оставлять правительство у власти, принимает или отказывается принимать руководство премьер-министра²⁰. С некоторыми исключениями, которые вы сейчас заметите, каждое голосование — это голосова­ние за доверие или недоверие, а то, что мы называем голосованием о доверии или недоверии в техническом смысле этого слова, про­сто обнаруживает in abstract [в абстрактном выражении — лат.] су­щественный элемент, общий для всех голосований. Этим мы мо­жем удовлетвориться, отметив, что инициатива в выдвижении воп­росов на парламентское обсуждение, как правило, принадлежит правительству или теневому кабинету оппозиции, а не отдельным депутатам.

Именно премьер-министр выделяет из нескончаемого потока текущих дел те, которые он хочет сделать предметом парламент­ских слушаний, т.е. те, по которым его правительство предполагает

Иногда истинные цели политиков проглядывают из словесного тумана. Приве­дем пример, который, надеюсь, не может быть сочтен легкомысленным: такой круп­ный политик, как сэр Роберт Пиль, так охарактеризовал природу своего ремесла, ког­да сказал после парламентской победы над правительством вигов по вопросу о поли­тике последнего на Ямайке; "Ямайка была хорошей лошадью для первой ставки". Чи­тателю следует над этим задуматься.

™ Конечно, это относится к довишистской французской и дофашистской итальян­ской практике точно так же, как и к английской. Можно возразить, однако, что в Сое­диненных Штатах, где поражение правительства по основному вопросу не влечет за собой отставки президента. Но это лишь потому, что американская Конституция, ос­нованная на иной политической теории, не позволяла парламентской практике разви­ваться по законам ее внутренней логики. В действительности эта логика проявилась и в Америке. Поражения по основным вопросам хотя и не могут привести к смещению президента, в целом настолько ослабляют его престиж, что он вытесняется с позиций лидера. Временно это создает ненормальную ситуацию. Но независимо от победы или поражения на последующих президентских выборах конфликт в таком случае улажи­вается способом, который фундаментально не отличается от способа действий анг­лийского премьер-министра в аналогичной ситуации, когда он распускает парламент.

провести законопроекты или, если он не чувствует твердой почвы под ногами, хотя бы резолюции. Конечно, любое правительство получает от своих предшественников наследство из нерешенных вопросов, которые, возможно, нельзя отложить в долгий ящик; другие вопросы относятся к области рутинной политики; особо вы­дающимся достижением премьер-министра является такое поло­жение, когда он может навязать принятие мер по политическому вопросу, поднятому им самим. В любом случае, однако, выбор или инициатива правительства, свободная или нет, есть тот фактор, ко­торый доминирует в парламентской деятельности. Если законо­проект выносится оппозицией, это означает, что она предлагает сражение: подобный ход есть атака, которую правительство может либо сорвать, перехватив инициативу, либо отбить при голосова­нии. Если важный законопроект, которого нет в парламентском списке, предлагается группой представителей правительственной партии, это означает бунт, и министры рассматривают его с этой точки зрения, а не с точки зрения наличия у него дополнительных тактических преимуществ. Иногда это приводит к дебатам. Если эти дебаты не предложены либо не санкционированы правитель­ством, — это симптом выхода парламентских сил из-под его конт­роля. Наконец, если мера принимается в результате внутрипар­тийного соглашения, это означает, что сражение кончилось вни­чью или произошел отказ от битвы из тактических соображений²¹.

5. Исключения из этого принципа правительственного лидерст­ва в "представительных" ассамблеях служат лишь доказательством его реалистичности. Они могут быть двух типов.

Во-первых, никакое лидерство не является абсолютным. Поли­тическое лидерство, которое проявляется в рамках демократиче­ского метода, еще менее абсолютно из-за элемента конкуренции, который является сутью демократии. Поскольку теоретически

²¹ В связи с этим можно упомянуть еще одну очень существенную составляю­щую английской технологии власти. Важный законопроект не проходил, если боль­шинство голосов, поданных за него, во втором чтении снижалось до незначительного. Прежде всего эту практику считают важным ограничением принципа большинства в развитых демократических обществах: неверно было бы утверждать, что в условиях демократии меньшинство всегда вынуждено уступать. Но здесь есть и второй мо­мент. В то время как меньшинство не всегда должно уступать большинству по конк­ретным обсуждаемым вопросам, оно практически всегда — но даже и тут есть исклю­чения — должно уступить при решении вопроса о том, останется ли кабинет у власти. Можно сказать, что голосование за важные правительственные законопроекты во втором чтении всегда сочетает в себе вотум доверия с голосованием за то, чтобы от­ложить законопроект. Если бы содержание законопроекта было единственным смыс­лом голосования, едва ли был бы смысл вообще за него голосовать, если только речь не идет о создании свода законов. Но если парламент озабочен в первую очередь вопросом о том, останется ли кабинет у власти, такая тактика сразу становится по­нятной.

каждый сторонник обладает правом сместить лидера и поскольку всегда есть несколько сторонников, которые имеют реальную воз­можность это сделать, депутат парламента или министр, принадле­жащий или не принадлежащий к узкому кругу наиболее влиятель­ных лиц, — если он чувствует, что у него есть шансы занять место лидера, — придерживается среднего курса между безусловной ло­яльностью к лидеру и безоговорочным поднятием своего собствен­ного знамени, балансируя между риском и возможностями с тон­костью, воистину достойной восхищения³². Лидер в свою очередь также придерживается среднего курса: он требует дисциплины и позволяет ее нарушать. Он сочетает давление с более или менее ра­зумными уступками, неодобрение с похвалами, наказание с поощ­рением. Результатом этой игры в зависимости от относительной силы индивидов и их позиций является для них различная, но во многих случаях значительная степень свободы. В частности, возь­мем те группы, которые достаточно сильны для того, чтобы их не­годование могли почувствовать, но недостаточно сильны, чтобы извлечь выгоду из включения своих приверженцев и своих про­грамм в правительственные структуры. Им могут разрешить иметь свою позицию по незначительным вопросам или, во всяком слу­чае, по тем вопросам, относительно которых премьер-министра можно убедить, что они частные или не очень важные. Таким об­разом, у групп или даже отдельных членов парламента от правя­щей партии время от времени может появляться возможность вы­двигать собственные законопроекты, и еще большее снисхождение будет проявляться к тем, кто критикует политику правительства и не голосует механически за любую правительственную меру. Но достаточно посмотреть на это в практическом ключе, чтобы, видя ограничения, которые есть у этой свободы, установить, что она представляет собой не принцип работы парламента, а отклонения от него.

Во-вторых, бывают случаи, когда политическая машина не мо­жет воспринять определенных проблем, поскольку высшее руко­водство правительственных и оппозиционных сил не видит их по-

²² Один из самых поучительных примеров, при помощи которого можно проил­люстрировать сказанное выше, дает нам курс, которого придерживался Джозеф Чемберлен по ирландскому вопросу в 1880-х годах. В конце концов он переиграл Гладстона, но он начал кампанию, когда еще официально считался ревностным сторонником последнего. И этот случай можно считать исключительным разве что благодаря силе и блестящим способностям этого человека. Как известно, каждому политику рассчи­тывать на лояльность можно только имея дело с посредственностью. Вот почему са­мые выдающиеся из политиков — Дизраэли, например, — окружали себя только по­средственными людьми.

литической ценности или эта ценность и вправду сомнительна²³. Такие вопросы берут себе аутсайдеры, которые предпочитают ин­дивидуальную борьбу за власть служению в рядах одной из сущест­вующих партий. Конечно, это совершенно нормальная политика. Но есть и другая возможность. Человек может быть настолько за­тронут конкретной проблемой, что может выйти на политическую арену специально для того, чтобы решить ее своим способом, не имея при этом желания начать нормальную политическую карье­ру. Однако это настолько необычно, что трудно найти сколько-ни­будь важные примеры. Может быть, таким человеком был Ричард Кобден*. Конечно, вопросы второстепенной важности встречаются более часто. Однако все согласятся, что это всего лишь отклонения от стандартной практики.

Мы можем подвести итоги следующим образом. Рассматривая человеческие общества, мы, как правило, без труда выделяем, по крайней мере на уровне здравого смысла, различные цели, кото­рых изучаемые общества хотят достигнуть. Можно сказать, что эти цели придают смысл соответствующим действиям индивидов. Но отсюда не следует, что общественный смысл данного типа деятель­ности обязательно обеспечит мотивацию деятельности и, следова­тельно, объяснение последней. Следовательно, в этом случае теория, которая ограничивается анализом социальных целей и по­требностей, не может считаться адекватным объяснением деятель­ности, которая этим целям служит. Например, причина существо­вания такого явления, как экономическая деятельность, безуслов­но, состоит в том, что люди хотят есть, одеваться и т.д. Обеспечить средства удовлетворения этих нужд — это общественная цель или смысл производства. Тем не, менее мы все согласны, что этот тезис был бы самым нереалистичным исходным моментом для теории экономической деятельности в коммерческом обществе и что у нас гораздо лучше получится, если мы начнем с прибылей. Аналогич­но социальное значение или функция парламентской деятельно­сти, без сомнения, состоит в производстве законов и частично в ад­министративных мерах. Но для того чтобы понять, как демократи-

²³ Вопрос, который так никогда и не рассматривался, это типичный пример такого рода проблем. Типичные причины, по которым правительство и теневой кабинет из тактических соображений соглашаются оставить этот вопрос без внимания, несмотря на то, что сознают его потенциальное значение, — технические трудности его реше­ния и нежелание вызвать трудности внутри фракций.

Ричард Кобден (1804-1865) — английский фабрикант и политический деятель, член палаты общин, один из руководителей "Лиги против хлебных законов", выступав­шей против привилегий земельной аристократии.

ческая политика служит этой социальной цели, мы должны на­чать с конкурентной борьбы за власть и посты и осознать, что со­циальная функция выполняется, как мы видели, "случайно" — в том смысле, в котором производство является случайным по отно­шению к получению прибыли.

6. Наконец, что касается роли избирателей, следует дополни­тельно упомянуть еще об одной вещи. Мы видели, что желания членов парламента — не единственный фактор в процессе форми­рования правительства. То же самое можно сказать и об избирате­лях, Их выбор — идеологически возведенный в ранг "воли народа" -не вытекает из их инициативы, но формируется, и его формирова­ние — важнейшая часть демократического процесса. Избиратели не принимают политических решений. Но нельзя сказать, что они непредвзято выбирают членов парламента из числа людей, имею­щих право быть избранными. Во всех нормальных случаях иници­атива принадлежит кандидату, который борется за пост члена пар­ламента и лидерство на местном уровне, которое предполагает этот пост. Избиратели ограничиваются тем, что поддерживают эту по­пытку, отдавая ему предпочтение, или отказываются ее поддер­жать. Даже те исключительные случаи, когда кандидата действи­тельно выдвигают сами избиратели, попадают в ту же категорию в силу одной из двух следующих причин. Во-первых, если кандидат уже осуществляет лидерство, ему уже не нужно за него бороться. Во-вторых, может случиться так, что местный лидер, который име­ет возможность контролировать или влиять на голосование, не мо­жет или не хочет сам участвовать в выборах и назначает другого че­ловека, который, как кажется, был избран по инициативе избирате­лей.

Но если инициатива избирателей, большей частью состоящая лишь в принятии одного из конкурирующих кандидатов, еще бо­лее ограничена существованием партий. Партия, вопреки класси­ческой доктрине (или Эдмунду Берку), это не группа людей, кото­рая намеревается заботиться о благосостоянии народа "исходя из некоторого принципа, по которому все ее члены пришли к согла­сию", Такая рационализация соблазнительна и именно поэтому опасна. Конечно, в определенное время все партии формулируют свои принципы или программы; эти принципы и программы ха­рактерны для партии, которая принимает их на вооружение как виды товаров, которые продаются в универмаге, характерны для него и важны для его успеха. Но как универмаг нельзя определить через товары, так партию нельзя определить через ее принципы.

Партия — это такая группа, члены которой предполагают действо­вать сообща в конкурентной борьбе за политическую власть. Если бы это было не так, то различные партии не могли бы иметь почти совершенно одинаковые программы. Тем не менее, как всем изве­стно, такое случается. Существование партий и политиков свиде­тельствует о том, что массы избирателей не способны на какие-ли­бо другие действия, кроме паники. Они регулируют политическую конкуренцию точно так же, как это делают профессиональные ас­социации. Психотехника управления партией, ее рекламная кам­пания, лозунги и марши — это все не украшения. Это и есть суть политики. Так же как и политический лидер.

Дата добавления: 2015-10-24