Свадебный пир

Свадебный пир устраивался как в доме невесты в честь поезжан (чындзхæсджыты фынджы æгъдау), так и в доме жениха (чындзæхсæвæр) на второй день после того, как привезут невесту.

Здесь важно показать ту принципиальную разницу, которая была у осетин, как и многих других народов древности и средневековья, в отношении еды повседневной, трапезы и пира.

«Все, что касается приготовления и приема пищи, — писал знаток осетинского быта С. Кокиев, — обставлено у осетин чрезвычайной обрядностью и даже таинственностью. Женщина, приготовляющая пищу, обязана предварительно вымыть чисто руки, будь это в десятый раз, засучить рукава и т.д., иначе ее приготовления никто не станет есть. Осетин никогда не приступит к пище, пока не воздаст должной благодарности Богу, своим святым и помощникам. Из них он никого не должен оскорбить, а сказать каждому несколько горячих благодарственных слов. Таким образом, перед пищей и после нее совершается как бы целое богослужение с большою торжественностью и с строгим подразделением всех этих божественных сил по иерархическим степеням. Между. стариками часто попадаются опытные и искусные молитвословы, которых молодежь всегда слушает с величайшим благоговением, с обнаженными головами, повторяя за каждой их фразой слово «Аммен» (аминь) и приготовляясь в будущем к такой же роли. Несмотря на такое уважение к пище, осетин относительно ее отличается необыкновенной умеренностью, воздержанием и выносливостью. Неумеренность и обжорство считается большим пороком. Малейший намек на страдания голода считается высшим бесстыдством, бессовестностью, почему осетин действительно стоически может переносить голод, не заявляя никому никогда об этом. Хорошо, что обычай отнесся к этому вопросу так разумно, обязав хозяина, с своей стороны, никогда не спрашивать гостей, «хотят ли есть» (это признак величайшей скупости, недостойной человека), а подать все, чем богат, и просить настойчиво гостей покушать. Подобное, по-видимому, странное явление объясняется не недостатком и дороговизною пищи, а результатом суровой системы воспитания, внушающей осетину полнейшее пренебрежение ко всем телесным потребностям. Никакая физическая боль и страдание не должны вызвать у него ни одного стона или жалобы; в противном случае он носит позорное прозвище «баба». Действительно, он героически переносит всякие физические страдания, умирает героем и с песнями на устах. Сказанное выше относится преимущественно к жизни осетина вне дома. В обыкновенной же домашней жизни он сравнительно ест немало: непременно три раза в сутки и более (завтрак, обед и ужин)...»(10, с. 95–96).

В Нартовском эпосе отношение к еде было сформулировано как одно из оснований рыцарского кодекса (отвага в бою, уважение к женщине и сдержанность в еде).

Описание свадебного пира в доме невесты у К.Л. Хетагурова и Д.Т. Шанаева, этого своего рода «пира на весь мир», на первый взгляд приходит в противоречие с тем, что мы находим относительно еды у осетин у других авторов. Вместе с тем, противоречие это снимается при осознании того, что существует большая разница между едой повседневной, трапезой и пиром. М.М. Бахтин писал: «Пир всегда торжествует победу — это принадлежит к самой природе его. Пиршественное торжество универсально: это торжество жизни над смертью. В этом отношении оно эквивалентно зачатию и рождению... Поэтому пир как победное торжество и обновление в народном сознании выполняет функции завершения. В этом отношении он эквивалентен свадьбе (производительный акт). Очень часто обе завершающих концовки сливаются в образ «брачного пира», которым и кончаются народные празднования. Дело в том, что «пир», «свадьба», и «брачный пир» дают не абстрактный и голый конец,— но именно завершение, всегда чреватое новым началом» (3, с. 312).

«Гости и дружки приглашаются к обеду... Столы (трехногие фынги в виде посудины и низкие столики на четырех ножках. — В.Г.) устанавливаются кругом. Срединная площадь бывает занята кушаньями и напитками, предназначенными для угощения гостей, дружков и других присутствующих. Центр площади занимают большие кадки пива, махсимы и большие кувшины араки; затем огромные деревянные посудины вроде корыт и плетенок навалены целыми, нерасчлененными еще баранами, индейками, гусями и курами; подальше большие деревянные лотки уставлены печеньем разного рода. Около всего этого суетливо хлопочут деятельные распорядители, угощатели и разносчики кушаньев....До начала пиршества старший из всех присутствующих, предварительно обнажив голову и встав с своего почетного места, с чаркою махсимы или пива в одной руке, с ватрушкой и стегном (стегно это собственноручно отрезается стариком от поданного бараньего корпуса для воздаяния молитвы) в другой, обращается громко, во всеуслышанье ко всем присутствующим...» (17, с. 18–19).

После молитвы, обращенной к Создателю с просьбами и пожеланиями счастья молодой семье, начиналось пиршество, сравниваемое К.Л.Хетагуровым со «сражением», на котором вся цель хозяев состояла в том, чтобы споить гостей, а задача последних — выдержать такую атаку. Именно поэтому набрать дружков стоило жениху больших трудов и просьб. «Чуть ли не за год он (жених. — В.Г.) начинает комплектовать их. Происходит это потому, что, зная, какое «сражение» его ожидает на свадьбе, не всякий надеется на свои силы» (16, с. 259).

«Сперва несколько раз обнесши их (гостей. — В.Г.) простыми чарками пива, махсимы и араки, угощатели являются затем с огромными турьими рогами, величиной по крайней мере в два фута, наполненными до краев пивом. Раздав их по рукам дружков и гостей, они зорко следят, чтобы рога были выпиты, так как это заздравные тосты за кого-нибудь с невестиной стороны или со стороны жениха. Рога только тогда принимаются из рук дружков и гостей, когда содержащееся в них пиво выпивается до капли. Многие из дружков и гостей, желая избежать очередных тостов (гаджидау — по-осетински), стараются незаметно ускользнуть из собрания на время этих тостов; но намерения их оканчиваются большею частью полною неудачею, потому что сторож выхода, нарочно для этого приставленный, не соглашаясь ни на какие просьбы, подкуп и обещания гостей, бесцеремонно сажает их на свои места... Если кто-нибудь из дружков медлит выпиванием врученного ему рога, то тут же трое или четверо из соседей поднимаются со своих мест с следующими, уже охриплыми возгласами: «Не посрами нас! да будешь бабой, если посрамишь нас! Разве мы не мужи?!!» (17, с.19).

«Пир продолжается до глубокой полуночи: те из молодых дружков и гостей, которые еще в состоянии владеть собою после трудных заздравных тостов, оставляют пиршество и затевают опять игры и пляски, разумеется, с участием девушек, забавлявших до того невесту. Веселящимся приносят на место увеселения закуски, состоящие из шашлыка, ватрушек, печений, мяса простого и проч., чтобы в промежуток между плясками желающие могли удовлетворить аппетит...

Второй день пребывания дружков в невестином доме и, вместе с тем, день отправления невесты, проходит так же, как первый, в плясках и других играх, в угощении, с теми же заздравными тостами» (9, с.21).

Дата добавления: 2015-09-01