Глава 15. Карга и поросенок

Едва началось занятие ментора Эруди, стало ясно, за что Эфрена невзлюбила старушку:

— Скажете вы мне сегодня, что я хочу услышать, или нет? — Сухо скрипела ментор Эруди. — Вам невдомек, что идя на занятие, нужно узнать немного больше, чем название предмета?

Старушка Эруди совсем не оправдала ожидания первокурсников, которые дружно надеялись, что на первом занятии заклинаниями увидят нечто поразительное — не менее эффектное, чем на первом занятии ББМ. По сравнению с энергичной и живой Авророй Кантанс, ментор Эруди казалась каким-то мудреным механизмом с давным-давно отработанными движениями и фразами. Причем, этот механизм барахлил: проскакивал, когда нужно было похвалить арматинцев за правильный ответ, и заклинивал, когда арматинцы ошибались.

— В таком случае открывайте учебник и читайте вслух, — проскрипела ментор Эруди, прижимая пальцы к вискам. — Честное слово, Арматин удручает с каждым набором все больше и больше: у меня все чаще возникает чувство, будто я веду урок не в Академии Кимагус, а в лечебнице для слабоумных.

— Вот уж кому там самое место... — насупившись, буркнул Тинтинар.

— Читайте вслух, что называет заклинанием автор учебника, — велела ментор Эруди. — Я надеюсь, читать-то вы умеете?

— «Заклинание – это сочетание слов латинского или греческого происхождения, несущее в себе функции совершения определенных действий в зависимости от используемых слов. Эмоциональная окраска словосочетания со смысловой нагрузкой имеет сильное влияние на свершение функции только вначале обучения колдовству, позднее эмоции не оказывают влияния на качество совершения действия», — прочитал кто-то.

После этого в аудитории воцарилась тишина: арматинцы застыли, словно статуи в Зале после распределения.

— Хорошо, что хоть один из вас умеет читать, — проскрипела Эруди. — Определение вам нужно будет знать на зубок и толковать уже к следующему занятию.

— Толковать? — Фыркнул Тинтинар, и съежился — в тишине кабинета его голос прозвучал слишком отчетливо.

— Именно толковать, — с нажимом повторила ментор. — Мне не нужны попугаи, которые только и умеют, что повторять услышанное.

Арматинцы обиженно засопели. Ментор, не обращая на это ни малейшего внимания, возвела глаза к потолку и принялась заунывно вещать давным-давно заученный текст лекции:

— Заклинания — страшная сила. Этой страшной силой, как сказала однажды автор вашего учебника, Миранда Гнарус — почетный член Гильдии Заклинателей и моя близкая подруга, — так же страшно управлять. Страшно оттого, что сложно.

Здесь, очевидно, по плану лекции ментору нужно было обвести учеников взглядом, однако вместо этого она продолжала пялиться в потолок, не желая смотреть на арматинцев.

— Кое-кто из вас, я уверена, уже пробовал свои силы в колдовстве. Я хочу знать, получилось ли это у кого-нибудь так, как оно должно было получиться?

— Давайте узнаем, что ей там ответят, — злорадно хихикнув, шепнул Тинтинар, участливо повернув ухо к потолку.

Студенты, давясь смешком и поглядывая друг на друга, молчали.

— Похоже, что нет, — ответила на свой вопрос ментор Эруди. На ее лице натянулась неискренняя улыбка, и она, не опуская головы, продолжила: — Я помню свое первое заклинание. В то время у меня еще была няня. Сидя в холле родительского дома, я рассматривала свою новую волшебную палочку. Захотев поднять в воздух лежащую на столе папину книгу, я направила на нее палочку, как ее направляли взрослые, и сказала заклинание, которое когда-то слышала: «Игниспур!»

Ментор Эруди выдержала паузу, чтобы усилить напряжение, но вместо того, чтобы напрячься, арматинцы стали зевать.

— «А дальше я забыла», — ехидно шепнул Тинтинар, вызвав смешки соседей.

— Ничего не произошло, как долго я ни ждала. — Сухо чеканила Эруди. — Однако я твердо решила добиться своего.

— Как увлекательно, — шепнул, зевая, Тинтинар.

— Я твердила это заклятье и целилась в книгу, целилась и твердила...

— Похоже, это надолго, — закатил глаза мальчик, привлекая к себе внимание арматинцев и заметно их веселя.

— Но… ничего.

— Вот это да! — Раззадорившись смешками сокурсников, все громче восклицал Тинтинар.

— Я разозлилась...

— Потрясающе!..

—... прижала к книге палочку и прорычала: «Игниспур!»

— Вот это исто-о-ория!..

— И лишь тогда, когда из глаз чуть не бежали слезы, заклинание сработало.

— Ну, наконец-то! — Облегченно выдохнул Тинтинар.

Ученики, прикрывающие рты ладошками, чтобы не засмеяться, немного расслабились. Но Альфа Эруди не закончила:

— Заклинание сработало, но вовсе не так, как я предполагала. Книга не поднялась в воздух, а полыхнула пламенем!

Это было уже последней каплей: кабинет взорвался хохотом арматинцев. Не в силах остановиться, студенты скрючились над партами, задыхаясь от неудержимого смеха.

Ментор наблюдала за весельем стальными глазками. Ее лицо, словно превратившись в камень, абсолютно ничего не выражало — ни тени недовольства, ни тени улыбки. Это пугало.

Справившись с собой, арматинцы в ужасе уставились на декана Кохибена.

— С вашего позволения я продолжу, — холодно проскрипела Альфа Эруди, жаля словами, будто ядовитыми шипами.

— Откуда я могла знать, что это заклинание не поднимает в воздух предметы, а лишь помогает зажечь их?..

Ментор холодно мерила взглядом арматинцев, одного за другим, отчего ее наигранный печальный вздох, который она делала в этом месте лекции каждый год уже много лет подряд, вышел ненатуральным даже для нее самой.

Поморщившись, Альфа Эруди снова уставилась в потолок:

— Как бы то ни было, книга сгорела, а мне здорово досталось. Мне повезло, что я не спалила весь дом. И вам, уважаемые первокурсники, памятуя о моем примере, я настоятельно советую не прибегать к применению каких бы то ни было заклинаний вне занятий.

Арматинцы почувствовали себя словно вываленными в грязи.

— Что за дела? — Воскликнул Тинтинар, готовый пустить слезу. — Нельзя колдовать? Я не согласен!

Эруди неприятно заулыбалась — на этот раз искренне.

— Обычно первокурсник Кохибена за 4 месяца может на приличном уровне усваивает 15 простых и 3-4 сложных заклинаний. Когда студент овладеет заклинаниями в совершенстве, тогда их применение вне занятий не только разрешается, но и поощряется.

Окончив справку, будто бы тоже запланированную именно в этом месте лекции, Эруди продолжала свою лекцию, нисколько не реагируя на стихийное отчаяние студентов:

— В определении говорится про эмоциональную окраску — это именно то, почему мое заклинание сработало только тогда, когда я была в ярости. Заклинание — это не бездумное сочетание слов, каждое слово в нем отражает суть требуемого действия. Когда заклинание из-за отсутствия опыта не получается, волей-неволей приходится злится, нервничать или расстраиваться, и чем сильнее старание, тем сильнее переживание. Но когда заклинание отработано множество раз, его эмоциональная окраска уже не имеет значения — оно всегда будет получаться сообразно вашим способностям и стараниям.

Эруди не обращала внимания на недоумевающие лица арматинцев, которые уже давно ничего толком не понимали из ее тягомотного скрипа. На оставшуюся часть ее затянувшегося урока она припасла «практические упражнения», которые сводились к тому, чтобы мучить арматинцев непонятными указаниями, как правильно нужно держать волшебную палочку в руках.

— Это никуда не годится. Забудьте, как вы держали свою волшебную палочку ранее и делайте то, что я говорю. Возьмите палочку тремя пальцами: большим, указательным и средним, причем, рукоятка палочки должна прикасаться к вашему запястью. Безымянный палец не должен прикасаться к палочке, но он располагается близко от нее, страхуя ее снизу. Мизинец в удерживании палочки не участвует, но за ним необходимо следить: недопустимо его «оттопыривание» и «скрючивание», выражаясь вашим языком.

— К чему все эти сложности? — Взвыл Тинтинар, бросив попытки удержать палочку в соответствии с указаниями ментора.

— А запястье – это где? — Спрашивала Хилари за спиной у Лилы.

— Это основное положение палочки в моменты колдовства, — сказала ментор, презрительно скривившись — очевидно, к тому времени, когда Эруди должна была это говорить, все студенты должны были держать палочки правильно. То, что арматинцы не состыковывались с ее графиком, действовало старушке на нервы — она начала расхаживать перед арматинцами, чеканя свой несвоевременный текст:

— Во время дуэли вашей задачей становится крепкая хватка палочки, чтобы противник не смог вас обезоружить. Обхватите рукоятку всей ладонью, сверху зафиксируйте палочку большим пальцем. При правильном захвате в вашей ладони рукоятку палочки совсем не должно быть видно.

Желая окончательно добить студентов, ментор добавила:

— Следите за тем, чтобы в дуэльном захвате волшебной палочки тыльная сторона вашей ладони была обращена книзу.

— Нет, все, я сдаюсь! — Тинтинар швырнул палочку на парту и сцепил ладони на затылке: — У меня сейчас голова лопнет!

— Эфрена была права, — вздохнула Лила, пытаясь следовать инструкциям ментора Эруди. — В Дуэльный клуб нам не попасть.

— В Дуэльный клуб? — Оживился Тинтинар.

— Ну, — снова вздохнула Лила. — Ментор Эруди заведует Дуэльным клубом. Эфрена говорила, что туда принимают только кохибенцев — и теперь ясно, почему.

— М-м, — уныло повертев свою палочку в руках, протянул Тинтинар. Видимо, у него не осталось сил даже на то, чтобы хоть чуть-чуть возмутиться

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ментор закончила урок.

— Завтра будьте готовы продемонстрировать ваше владение заклинанием перемещения, — сказала Эруди. — Свободны.

* * *

С огромным облегчением покинув кабинет для занятий заклинаниями, Лила вместе с остальными арматинцами поспешила на следующий урок. Она не отдавала себе отчета, куда именно идет, стараясь лишь не отставать от общей группы, и погрузилась в размышления.

Рассказ о первом заклинании Альфы Эруди помог девочке вспомнить мысль, которая ускользнула от нее вчера: ведь действительно могло случиться так, что это Лила устроила пожар, из-за которого погибли ее родители. Дедушка никогда не рассказывал, из-за чего случилось несчастье — может быть, чтобы не говорить Лиле, что это она виновата в смерти мамы и папы?

«Эх, спросить бы сейчас дедушку!..» — подумала Лила и покачала головой: сделать это она сможет нескоро. Да и сможет ли? Сколько времени она здесь будет? Всегда?..

— Теперь у него не узнать, — пробормотала девочка, вздыхая.

— Ты о чем?

— Я? — Вздрогнула Лила, только теперь заметив идущую рядом Клеменс, и махнула рукой: — Да так, ничего...

Клеменс нахмурилась, а Лила тем временем огляделась: группа арматинцев-первокурсников уже поднялась на четвертый этаж. Самым оживленным этот этаж назвать было нельзя, потому что студенты учебного заведения сновали, в основном, по первым трем этажам здания. Однако, несмотря на то, что в здешних коридорах было так же тихо и пустынно, как в подвалах Академии, здесь, в отличие от подземелий, не было жутко.

Группу арматинцев разбавили три старшекурсника Элабона — они без лишнего шума пробрались через толпу первышей, чтобы попасть в библиотеку, расположенную недалеко от кабинета экстраполяции.

Едва элабонцы зашли в библиотеку, в ее раскрытых дверях замаячила сухонькая женщина в больших очках — судя по неодобрительному взгляду, которым библиотекарь окинула проходящих мимо арматинцев, переговаривающиеся первокурсники были близки к тому, чтобы получить нагоняй. Однако вместо того, чтобы призвать нарушителей тишины к порядку, библиотекарь скрылась в своем книжном царстве, плотно прикрыв двери.

— Скажи, — шепнула Лиле Клеменс и прибавила: — Я ведь спрашиваю не просто так — я, может, помочь смогу.

В кабинет экстраполяции арматинцы зашли той же гурьбой, которой шли по коридору. Первое, что бросилось им в глаза, — это то, что вместо привычных парт и стульев все пространство аудитории занимали низенькие столики и маленькие пуфики, высотой едва доходившие до колена. Причем, никакого порядка в построении столов и стульев не было. Более того: в центре комнаты находилось хаотическое нагромождение ярких подушек, непонятно зачем здесь сваленных.

— Занимайте места, — раздалась протяжная команда из горы подушек.

Арматинцы, приглядевшись, различили шевелящуюся на подушках полную женщину в цветастом балахоне, сливающемся с яркими подушками, когда та была неподвижна.

— Поживее, — тоном, не терпящим возражений, протянула волшебница.

Ученики постарались пристроиться на ближайших пуфиках.

Полная женщина, не потрудившись отделиться от подушек, начала урок

— Я ваш преподаватель… э-э-э... экстраполяции. Свое имя я… э-э-э... не собираюсь повторять десять раз. Тот, кто его не запомнит... э-э-э... не имеет права ко мне обращаться. Называйте меня… э-э-э... ментор Провида.

Арматинцы недоуменно переглядывались:

— Экстраполяция, — прогнусавила ментор Провида, — это… э-э-э... перенос в будущее. Другими словами, экстраполяция — это так называемое… э-э-э... предвидение.

Ментор строила из себя светскую даму, однако, несмотря на свои старания, все равно смахивала на поросенка, чем на светскую даму.

— Талант… хм… настоящий талант к предвидению весьма… э-э-э... редок. Сомневаюсь, что он… э-э-э... есть у кого-либо из вас.

Декан Элабона вслед за деканом Кохибена стремительно начала терять очки заведомого уважения первокурсников к преподавателю. Однако, в отличие от Альфы Эруди, которая то ли не замечала недовольства студентов, то ли не считала нужным вообще на него как-то реагировать, ментор Провида заметила насупившиеся лица учеников. Прикрыв глаза, женщина-поросенок прибавила:

— Для тех, кто принял это… э-э-э... на свой счет, могу сказать… хм... слова утешения. Я не хочу… э-э-э... обидеть кого-нибудь из студентов, я… э-э-э... говорю то, что вижу.

Ментор принялась говорить что-то про атмосферу кабинета, но ее, кажется, уже никто не слушал. Манера говорить растянуто, утробно, напыщенно и постоянно «э»-кать. Создавалось впечатление, будто ментор хочет усыпить всех присутствующих своей монотонной, изобилующей ничего не значащими словами речью. Да и Провида, похоже, сама засыпала в этом своем отделенном от оживленной студенческой жизни кабинете.

Нельзя было определить, сколько времени здесь прошло: непонятно было, давно ли началось занятие, и скоро ли оно кончится. Из уст ментора Провиды без остановки и передышки ровным потоком лилась речь, слова которой сливались воедино, превращаясь в какую-то бесконечную абракадабру. Кабинет полностью, от пола до потолка был наполнен звуками тембра голоса ментора, беспрерывно говорящей что-то усыпляющее наповал.

Неожиданно эту сонную песню прервал тоненький голосок, а речь ментора Провиды резко оборвалась.

Лила почувствовала, что веки перестали слипаться, и тряхнула головой, вновь обретая ясность сознания.

Это был голос Хилари — она говорила негромко, но, сосредоточившись, Лила разобрала кое-что из ее слов:

— Кажется, это дуэль... меня приняли!

Окончательно пришедшая в себя, Лила оглянулась по сторонам: больше половины студентов сползли с пуфиков на пол и мирно спали, положив головы на низкие столы. Те, кто еще кое-как сидел на пуфиках, клевали носом. Девочка повернулась к Клеменс — та сопела носом, уткнувшись в свой согнутый локоть.

— Клем... Клем! — Лила потрясла ее за плечо, говоря как можно тише. — Не спи!

Причмокнув, Клеменс оторвала голову от стола.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, протирая глаза. — Я уснула?..

Лила взглянула на Хилари — та, улыбаясь, молча сидела на своем месте. Поискав взглядом в подушках, девочка вздрогнула: ментор Провида не сводила глаз с Лилы, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

— Всем встать! — Вдруг взвизгнула ментор, отчего ученики повскакивали с мест, недоуменно озираясь. — К пятнице написать эссе о первом опыте предвидения!.. Э-э-э... и выучить два параграфа! Занятие окончено!

Дата добавления: 2015-09-05