Глава 10. Непосвященная

— Я ни за что не буду старостой, — сказала Клеменс, когда дверь за пятикурсницей захлопнулась. — Не хочу стать такой же чокнутой.

Лила не знала, как реагировать на это заявление: Клеменс, судя по всему, вообще была скупа на улыбки, поэтому понять, шутит она или нет, было сложно.

Разувшись и стянув промокшие накидки, девочки принялись вынимать вещи из чемоданов и сумок и разговорились — вернее, говорила преимущественно Клеменс. Так Лила узнала, что у Клеменс довольно неплохо получаются несколько заклинаний по домоводству.

— Я серьезно, — сказала Клеменс, приняв недоумение Лилы за недоверие. — Вот, гляди!

Взяв со стола волшебную палочку, Клеменс ткнула ею в висящую на спинке кровати лилину форму:

— Азалео!

Пока Лила соображала, что все это может значить, Клеменс схватила ее за руку и буквально силой заставила убедиться, что ткань насквозь промокшей накидки высохла.

— Да как так?! — Восторженно воскликнула Лила. Она до того умильно гладила сухую накидку ладошкой, что Клеменс даже прыснула.

Когда вещи были разложены, девочки решили спуститься в вестибюль, чтобы посмотреть расписание занятий. Как выяснилось, за то время, пока первокурсники разбирали вещи, в Паусе заметно прибавилось народу: теперь, казалось, здесь собрались все арматинцы Академии. Несмотря на острую нехватку свободных мест, в Паусе царила атмосфера дружелюбия и непринужденного веселья.

Лила медленно продвигалась к выходу из башни вслед за соседкой по комнате. Клеменс уже открывала двери, когда Лила еще протискивалась между креслами возле камина. Вдруг кто-то позади Лилы схватил ее за плечи и с силой усадил на подлокотник кресла.

— Вот ты где!

Обернувшись, Лила увидела того самого юношу, который агитировал первокурсников жевать книги, чтобы насытиться знаниями.

— Слушай, метр с кепкой, тут прошел слушок, что ты из полуросликов... — не выпуская плечи Лилы из рук, пробасил Воракс.

Лила опешила. Пока она открывала и закрывала рот, не произнося ни звука, Воракс продолжал:

— Да брось! Все равно рано или поздно все об этом узнают!.. А я же не просто так, мне для доклада надо. Кто там из ваших был самым высоким?

Лила совершенно растерялась.

— Эй, ты, перерослик!..

Это была Клеменс. Она обнаружила, что Лилы с ней нет, и вернулась.

— Тебе уже намылили шею? Если нет, то я сейчас это сделаю! — Клеменс глядела на Воракса таким суровым взглядом, что тот даже ослабил хватку — тогда-то Лила и вырвалась.

— Ну ты даешь! — Засмеялась Лила, когда они выбежали в коридор второго этажа. — «Перерослик»!.. У него даже челюсть отвисла!

У доски с расписанием стояли первокурсники Элабона и Арматина. Один арматинец с горячностью говорил что-то элабонцам, нисколько не разделяющим его чувства. Увидев у доски с расписанием новые лица — Клеменс и Лилу, — арматинец обратился к ним:

— Вы посмотрите только! — Он ткнул пальцем в расписание. — Завтрак в восемь утра!

— И что? — Пожала плечами Клеменс.

— Как что?! — Крайне удивился мальчик. — Я же просплю!

Вконец разочаровавшийся, арматинец, махнув рукой, поплелся к лестницам. Клеменс с Лилой, проводив его недоуменным взглядом, уставились на доску.

Первый учебный день обещал быть насыщенным. В 8:00 — завтрак, а в 8:50 начиналось первое занятие.

— Первый урок — растениеводство... Хм, интересно, долго ли идти до оранжереи?.. — бубнила Клеменс. — Потом алхимия — это в подвалах. Потом ББМ и обед. Потом будут изучение магических существ, нумерология, древние руны… Ты пойдешь?

— Куда пойду? — Переспросила Лила.

— На факультативы. Мама говорит, — авторитетно вещала Клеменс, — что нумерология — это выдумка суеверных математиков, и что нечего ею забивать голову. А древние руны — это вообще профессиональный, а не общеразвивающий предмет. Вымершие языки... кому они нужны, если на них и поговорить-то не с кем?..

Лила пожала плечами.

— Я бы, конечно, еще и на прошлое волшебного мира не ходила... — чуть помолчав, задумчиво прибавила Клеменс. — Не люблю заучивать даты. Какая кому разница, в каком году что произошло?..

Вздохнув, она махнула Лиле рукой:

— Ладно, идем. Надо собрать сумку на завтра.

Девочки направились в башню Арматина. Паус они поспешили пересечь как можно скорее, стараясь не наткнуться на Воракса — мало ли, что можно от него ожидать! Тем более теперь, когда Клеменс при всем Арматине обещала намылить ему шею.

Сбор учебной сумки оказался для Лилы настоящим испытанием: чемоданы девочки собирала Аврора Кантанс, делала она это второпях и по одной ей известной системе. Так и получилось, что для того, чтобы найти котел или учебник по ББМ, нужно было перерыть чемоданы по нескольку раз.

За этим занятием время пролетело незаметно. Когда стало смеркаться, Эфрена позвала девочек в Паус.

— Есть желающие стать старостой? — Спросила пятикурсница у столпившихся перед ней первышей. — Давайте шустрее, уж больно ужинать хочется.

Светловолосый румяный мальчик робко поднял руку.

— Торжественно провозглашаю тебя... — вевсе не торжественно затараторила Эфрена и, прямо посреди своей речи спросив имя мальчика, продолжила: — провозглашаю Бенемора старостой первого курса Арматина! Ура, теперь пойдемте ужинать!

Столы в Зале уже была накрыты. Изрядно проголодавшиеся студенты моментально выпили сок и умяли все крекеры из корзинок. Перекусив, Лила чувствовала себя неимоверно уставшей. Ей захотелось упасть на кровать и долго-долго спать.

Однако в кровати сон не шел к ней. Было уже поздно, а Лила все ворочалась на непривычной мягкой подушке, вглядывалась в темноту и слушала мерное дыхание спящих соседок по комнате. В голове копошились мысли: сначала пришла одна, за ней другая, третья — они крутились в голове, переливались одна в другую и не собирались оставлять девочку в покое.

Сперва Лиле казалось, что если она сейчас заснет, то проснется в доме дедушки. Ей теперь не хотелось туда возвращаться, поэтому она решила не спать. Потом она думала, что все наоборот: что она на самом деле сейчас спит в своей кровати на чердаке, и что ей снится, что она легла спать. Не успев как следует обдумать эту мысль, Лиле пришло в голову, что нельзя уснуть во сне. А если и можно, то от этого, должно быть, она проснется. И тогда окажется, что она находится не в каменной башне старого замка, а доме Инула.

Переворачиваясь с боку на бок уже в десятый раз, Лила вконец запуталась в одеяле. Чтобы распутаться из своего крахмального кокона, Лила встала с кровати.

— Ты чего не спишь? — Тихо спросила Клеменс.

— А ты?..

Клеменс молчала. Лила расправила одеяло и нырнула обратно в постель.

— Я... боюсь, — наконец решившись, сказала Клеменс. — Что меня выгонят из Кимагуса.

— Выгонят? — Удивилась Лила — она никак не могла предположить, что непробиваемая Клеменс может чего-то бояться.

— Я плохо подготовилась, — тихо продолжала девочка. — Я мало практиковалась, и почти не читала учебники... Если я буду плохо учиться, меня выгонят. Мама с папой мне этого не простят!

— Если уж кого и выгонят, Клеменс, так это меня, — возразила Лила. — Я совсем не читала учебников. Думала, шутка какая-то: заклинания всякие...

Клеменс не перебивала, и Лила заговорила торопливо, сбивчиво:

— Я не знала... разные штуки!.. А ты — раз! — и она сухая!.. Как так?! И так просто!.. Здесь... ну... чудеса какие-то!

Лила досадовала на себя за то, что не смогла сказать лучше.

Клеменс долго молчала. Лила подумала, что та уснула, однако в темноте снова послышался ее голос:

— Ты непосвященная что ли?

— Я... не знаю, — вздохнула Лила. — Что это значит? Аврора Кантанс, кажется, назвала так моего дедушку.

— Нет, не может быть! — Воскликнула в темноте Клеменс. — Нельзя! Непосвященным сюда нельзя!..

— Эй, хорош орать, — сонно пробубнила разбуженная Эфрена. — Кому не спится, щас заколдую...

Клеменс и Лила замолчали.

Лила никак не могла взять в толк, что значит «непосвященный», и почему непосвященным нельзя в Кимагус. Дождавшись, когда Эфрена снова засопит, Лила шепотом позвала Клеменс, но та не откликнулась.

«Уснула», — подумала Лила.

Решив, что утром первым делом надо будет спросить Клеменс про непосвященных, девочка смежила веки, но едва она это сделала, как раздался громкий звон.

Открыв глаза, Лила увидела, что ночная чернота в окне уже сменилась пасмурным сентябрьским утром. Девочка чувствовала себя ужасно: свинцовую голову не хотелось отрывать от подушки, тело ныло уже от одной мысли о том, что надо вставать. Громкий звон никак не прекращался. Вдобавок ко всему, Эфрена вдруг захохотала, как ненормальная.

Лила повернула голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Звонил будильник на столе рядом с кроватью Эфрены. Он подпрыгивал, надрываясь, и, — Лила не поверила своим глазам, — выстреливал в потолок снопами искр. Искры разлетались во все стороны, и падали, устилая все вокруг сверкающим покрывалом.

К Эфрене эти искры липли, как металлическая стружка к магниту. Пятикурсница лежа корчилась и извивалась, силясь сбросить их с себя:

— Я встала! — Отчаянно хохоча, вопила Эфрена. — Балбес! Встала!..

Как только пятикурсница соскочила с кровати, будильник перестал трезвонить. Искрящееся покрывало исчезло, едва будильник замолчал.

Лила с трудом села на кровати. Напротив нее на кровати сидела Клеменс, и судя по ее виду, она тоже не выспалась. Кое-как одевшись и умывшись, девочки забрали свои сумки с учебниками и вдвоем поплелись на завтрак.

Стол Арматина в это утро представлял собой жалкое зрелище: если вчера стол под завязку был заполнен учениками, как рот зубами, то сейчас он если и походил на рот, то только на рот старика, в котором больше дыр, чем зубов.

Ровно в восемь часов на столах появились тарелки с кашей, бутерброды с маслом, булочки с сахарной пудрой и кружки с горячим чаем. К тому моменту, когда Лила, сонно ковыряясь ложкой в гречке, откопала на дне тарелки вареную капусту, студенты уже начали покидать Зал.

— Не лезет, — вздохнула Клеменс, отодвигая свою тарелку с кашей. Чуть пригубив горячего чаю, она сунула булку себе в сумку и буркнула Лиле: — Идешь, или как?

Лила вяло кивнула и поспешила за Клеменс, на ходу жуя бутерброд.

От того, что нужно выходить из замка наружу, настроение не улучшилось: хмурое серое небо плевалось противным мелким дождем, утоптанная дорожка, огибающая замок, чавкала под ногами. К тому же, стоило только обогнуть угол замка под башней Арматина, как в лицо задул порывистый холодный ветер, швыряющий пригоршни мороси прямо в лицо.

Клеменс шла чуть впереди. Лила помнила со вчерашней ночи, о чем хотела спросить ее, но вместо того, чтобы спрашивать, девочка угрюмо дожевывала свой бутерброд и пряталась за спиной Клеменс от ветра.

Миновав примерно половину восточной стены замка, девочки поравнялись с двухэтажным кирпичным зданием. «Дуэльный клуб, наверное», — подумала Лила.

Увидев впереди длинные полосы грядок, Клеменс прибавила шагу. Свернув за угол, девочки увидели, наконец, оранжерею: она была полностью стеклянная, однако стекла так запотели изнутри, что через них невозможно было ничего разглядеть.

Переступив порог оранжереи, арматинцы словно очутились в джунглях: внутри было жарко и влажно, как в тропиках, и всюду, где только можно, стояли в кадушках и висели в горшках разные растения. Лила готова была поклясться, что не видела раньше ни одного из них.

— Доброе утро, первокурсники!

Из густых зеленых зарослей вышла молодая женщина в кожаных перчатках и фартуке, надетом поверх мантии.

— Меня зовут Флора Аманс, — представилась ментор. — Вам, ребята, крупно повезло: в этом году необычайно богатый урожай пупырчатого девясила! Одевайте перчатки и фартуки — будете помогать давить сок.

Ментор Аманс принялась раздавать экипировку: помимо кожаных фартуков и перчаток, она вручила каждому студенту воронку с флягой, соединенные между собой эластичной трубкой. Закончив с этим, ментор поманила арматинцев за собой вглубь оранжереи и остановилась перед тремя длинными рядами растений, стоящих в деревянных кадушках прямо на полу. Одного взгляда на эти растения было достаточно, чтобы понять, что это и есть пупырчатый девясил: широкие листья сплошь были усеяны крупными зелеными пупырышками.

— Собрать сок нетрудно, — сказала ментор Аманс. — Прижмите к пупырю воронку и надавите с другой стороны листа. Пупыри перезрели, так что легко лопаются.

Арматинцы разбрелись вдоль рядов и принялись собирать сок. К этому нужно было приноровиться: первое время пупыри лопались не так, как нужно, и мутный оранжевый сок девясила, вместо того чтобы течь по трубке внутрь фляги, брызгал во все стороны.

— Пупырчатый сорт девясила вывел Перегринат Грумули — автор учебника по растениеводству, — сказала ментор Аманс, прохаживаясь между рядами и наблюдая за студентами. — Мэтр Грумули внес большой вклад в становление растениеводства как науки: он разработал метод, которым можно определять ядовитость растения, не пробуя его на вкус…

Ментор Аманс заметила, что Бенемор — румяный староста первокурсников Арматина, — в очередной раз обрызгал соком свой фартук, ни капли не нацедив в воронку, и поспешила ему на помощь.

— Заслугой мэтра Грумули является также новая классификация растений, — продолжила ментор Аманс, показав мальчику, как правильно прижимать воронку к листу. — Он говорил: «Ядовитое растение может одновременно быть лекарственным, и наоборот — все дело в дозировке».

Лила старалась держаться поближе к Клеменс, чтобы заговорить с ней при удобном случае, но добыча сока так увлекла ее, что девочка быстро об этом забыла. Лила поняла, что урок кончился, только когда ментор Аманс велела первокурсникам слить содержимое своих фляжек в общую бадью.

— К следующему занятию прочитайте первую главу учебника, — сказала ментор, когда арматинцы стали снимать фартуки и перчатки. — Удачного дня!

И Флора Аманс удалилась в зеленую чащу.

Дата добавления: 2015-09-05