Н. Головин

ЗНАНИЕ И ОПЫТ

I

Двадцать лет военная наука кропотливо изучала опыт минувшей Большой Войны, упорно работала над совершенствованием техники, пытаясь вместе с этим предугадать вероятные формы ведения будущей войны. Сейчас период этой теоретической работы кончился, и для европейских армий наступил период практики. Военные специалисты, призванные в ряды армий, имеют ныне возможность проверить на опыте все то, чему их учили в мирное время, а также то, что они сами продумали.

Всем известно, что науки, изучающие явления социальной жизни, находятся еще в начальной стадии своего развития; еще в большей степени это верно в отношении науки о войне, т.к. из всех явлений социальной жизни война является наиболее сложным и многогранным. Вот почему с полной уверенностью можно утверждать, что производящийся сейчас человечеством новый опыт потребует множества исправлений в довоенной теории; от многих выводов последней придется отказаться; много новых путей откроется перед будущими исследователями. Война, как сама жизнь, лучший учитель. Она безжалостно разбивает все нереальные умствования, в которые легко впадает теория, долго не имевшая возможности проверить свои выводы на опыте.

Я хотел бы, чтобы те из моих учеников, перед глазами которых очутятся эти строки, знали, что ошибки теории и исправление их путем опыта есть явление нормальное. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Это изречение особенно приложимо к прогрессу военного дела, ибо этот прогресс требует предварительной теоретической проработки, хотя бы и несовершенной.

Я настаиваю на этом потому, что у людей, мало убежденных в пользе военной науки, первое столкновение с реальностью войны легко порождает разочарование в этой науке. Гениальное перо Льва Толстого красочно изобразило в «Войне и Мире» такое разочарование в виде переживаний князя Андрея Болконского. Сопровождая изображение этих переживаний своими собственными рассуждениями, Толстой произносит суровый приговор над военной наукой. Несомненно, что на страницах «Войны и Мира» отразились собственные разочарования Толстого, пережитые им в Севастополе, когда он воочию увидел войну не такою, какою ее описывают, а такою, какая она в действительности есть.

Расхождение теории с практикой происходит, главным образом, в области психологической. Трудность изучения психики человека, в особенности людского коллектива, помешала плодотворному уг—

342

Н. Головин

лублению военной науки в эту область. Это привело к тому, что развитие теории военного искусства могло далеко продвинуться лишь в области изучения материальных факторов борьбы. Быстрый темп совершенствования современной техники в еще большей сте-. пени приковал к себе внимание военных исследователей, и поле военной психологии осталось по-прежнему не разработанным. Вот почему для правильного понимания войны и необходим личный опыт.

Только что написанные мною слова «личный опыт» представляют собой очень широкое понятие. Личный опыт командующего армией отличается от личного опыта рядового бойца. Каждое положение на иерархической лестнице армии требует своего специального знания и свой специальный опыта. Однако если для работы на нижних ступенях военной иерархии нужен лишь опыт бойца, т.е. человека, непосредственно участвующего в бою, то для командующего армией нужен не только опыт в управлении крупными войсковыми соединениями, но также и личный опыт бойца. Такое требование является следствием того, что психологические реальности явлений войны, вследствие отсутствия в числе наук военной психологии, можно постигнуть лишь увидев войну воочию; ибо «внизу» война ощущается совсем иной, чем наблюдаемая «сверху», т.е. из высших штабов; а, между тем, оценки последних и служили главным материалом существовавшей до сих пор военной истории.

Личный опыт на нижних ступенях военной иерархии позволяет выработать ту реалистическую точку зрения на явления войны, без которой правильное использование даже верной военной теории невозможно. Он же послужит важнейшей предпосылкой для внесения поправок на всех ступенях военной иерархии в теоретические знания, приобретенные в мирное время.

Не нужно бояться того, что этот личный опыт вызывает вначале впечатление несостоятельности военной науки. По мере углубления и расширения личного опыта неминуемо выясняется, что обнаруженные ошибки не так уже велики и что более чем часто они не затрагивают существа дела. Однако пережить критический период переоценки военно-научных обобщений суждено каждому, кто впервые услышит выстрелы.

В этом отношении чудной иллюстрацией служит запись Верди дю Вернуа одного из наиболее близких и блестящих учеников старого фельдмаршала Мольтке. Когда Верди дю Вернуа, в качестве офицера генерального Штаба корпуса (корпуса ген. Штейнмица) услышал первые выстрелы завязывавшегося встречного боя под Находом (в 1866 г.), он был подавлен сложностью создающейся обстановки. Мысль, воспитанная в мирное время упрощенными

Знание и опыт

343

описаниями военной истории, легко была сбита с путей примитивного понимания войны. Растерявшийся в неясности и многогранности реальной боевой обстановки, Верди дю Вернуа тщетно искал в памяти соответствующего примера из военной истории. Чем более он искал, тем более он терял способность разобраться в обстановке. Придя в отчаяние, он воскликнул: «К черту военную историю, к черту теорию — в чем же дело?» Мысль сразу же прояснилась, и среди туманной и сложной обстановки завязывающегося встречного сражения перед ним начала вырисовываться руководящая идея того, что нужно было делать.

Вот тот психологический процесс, который в том или ином виде переживает каждый военный, впервые' встретившийся с реальностями боевой обстановки. В основе этих мучительных переживаний лежит, большей частью, не ложность теории, а неверный метод ее приложения. Только что рассказанный случай тем более поучителен, что Верди дю Вернуа сам, как выдающийся представитель военной науки, конечно, отлично знал основное положение военной теории, которое гласит, что военная теория никаких трафаретов для действий дать не может.

Вот совет, который я могу дать моим ученикам, волею судеб очутившимся на театре военных действий. Будьте готовы к несовершенствам преподанной вам теории. Не бойтесь пытаться разрушить ее выводы на основании тех реальностей, которые вы встретите в бою. Но, разрушая, стремитесь тотчас же восстановить в новой форме вывод науки; когда же теоретическая мысль заводит вас в тупик — ищите обходные пути. Вы скоро убедитесь, что Военная Наука гораздо прочнее построена, нежели это кажется с первого взгляда. Неизбежно вы вернетесь ко многому старому. Но откинув ошибки и обновив устарелое, вы обретете более совершенное знание.

Однако для подобной работы вам нужно исходить из какого-то хотя бы приблизительного знания. Это исходное положение вы могли получить лишь благодаря предварительной теоретической подготовке мирного времени. Невольно вспоминаются здесь слова Фридриха Великого: «Мул Евгения Савойского, сделавший с ним много походов, не стал от этого опытным военачальником».

Головин Н. Знание и опыт / Русский Инвалид. — 1939. — № 142.

Дата добавления: 2015-08-27