Бог, Который восполняет любой недостаток

Зима окончилась, и приближалось лето, и с первыми жар­кими деньками изменились обстоятельства, которые держа­ли Хадсона Тейлора и его коллег в Шанхае. Во-первых, го­лодающие беженцы стали исчезать. Весенние урожаи притя­гивали их обратно в разбросанные по всей равнине деревни, а о тех немногих, кто не мог уйти, предложил позаботиться один из местных миссионеров.

Затем временное затишье в войне с Англией создало бо­лее благоприятные возможности для рискованной работы в Нинбо и его окрестностях, и, хотя дом, прежде занимаемый супругами Джонс, не был свободен, было другое, даже луч­шее жилье. После ухода на пенсию по состоянию здоровья одного из пожилых сотрудников освободилось одно из поме­щений КЕО, которое Джонс и смог снять за скромную плату. В свою очередь, доктор Паркер был рад отдать в пользование весь дом на Бридж-стрит, часть которого Хадсон раньше за­нимал. Таким образом безо всяких усилий с их стороны они были обеспечены жилым и молитвенным домами в самых густонаселенных частях города.

Следует сказать, что по мере роста опыта Хадсона Тейло­ра стали сильнее привлекать более оседлые формы миссио­нерской деятельности. Война с Англией исключала всякую попытку жить вдали от портов, открытых по договору для внешней торговли. Переезд с места на место был еще воз­можен, но, в общем, внутренние районы страны были еще менее доступны, чем всегда. Веря, однако, что вскоре придет время изменений в этом отношении, Тейлор и его коллега осознавали, что необходимо трудиться на одном постоянном месте до тех пор, пока не родится поместная церковь, в кото­рой, с благословением Божьим, будут свои пасторы и еванге­листы для более широких возможностей в будущем.

Итак, с этой надеждой они вновь обратились к Нинбо, но только после того, как предприняли шаг, который сыграл в будущем очень важную роль.

В мае, спустя три года и три месяца после приезда в Китай, Хадсон Тейлор почувствовал, что пришло время порвать от­ношения с Китайским евангелизационным обществом^Вов- се не трудности, с которыми он столкнулся во время работы, заставили его сделать этот inai;. Он любил руководителей и многих других членов комитета и ценил их участие и мо­литвы. Но, как мы видели, отношение организации к долгам очень отличалось от позиции самого Хадсона, и он чувство­вал, что так больше продолжаться не может. Вспоминая эти обстоятельства, он писал:

Лично я всегда избегал брать в долг и всегда держался в рамках своей зарплаты, хотя порой и путем очень суровой экономии. Сейчас мне это было не трудно, потому что мои доходы увеличились, и, поскольку страна находилась в со­стоянии мира, товары не были дорогими. Но сама органи­зация была в долгах. Мои поквартальные счета и счета других сотрудников часто оплачивались деньгами, взятыми в долг. Я начал переписку, которая в следующем году окон­чилась моим уходом из соображений честности.

Мне казалось, что Божье Слово ясно и безошибочно учит: «Не оставайтесь должными никому ничем» (Рим. 13:8). Я считаю, что занимать деньги противоречит Писанию. Это признание, что Бог удержал что-то хорошее, и решение по­лучить то, чего Он не дал. Разве возможно, чтобы то, что неправильно для одного христианина, было правильным для ассоциации христиан? И могут ли прецедентные слу­чаи (сколь бы многочисленны они ни были) оправдать не­верный путь? Если Слово меня чему-то научило, то имен­но тому, чтобы не связываться с долгами. Я не мог думать, что Бог беден, что Он не располагает достаточными ресур­сами или не желает восполнять нужды, возникающие при выполнении Его работы. Мне казалось, что, если недостает средств продолжать работу, тогда (именно в этой степени, при определенных обстоятельствах или именно в это вре­мя) это не может быть Божьей работой. Таким образом, для спокойствия собственной совести я был вынужден уйти из организации... К огромному моему удовольствию мой друг и коллега Джонс... сделал то же самое, и мы оба были глу­боко благодарны, что уход нисколько не повредил нашим дружеским чувствам. Мы очень обрадовались, когда узна­ли, что несколько членов комитета одобряют предпринятый нами шаг, хотя вся организация не приняла нашу точку зре­ния. Полагаясь в своем обеспечении только на Бога, мы мог­ли продолжать поддерживать связь с теми, кто раньше нам помогал, рассылая по домам журналы и другие публикации, как и прежде, пока организация существовала.

Наш поступок был немалым испытанием веры. Я не знал, что Бог скажет мне делать. Будет ли Он восполнять мои нужды таким образом, что я смогу продолжать рабо­тать, как раньше... Я хотел посвятить все свое время слу­жению проповеди Евангелия среди язычников, если ка- ким-либо образом Он будет обеспечивать меня крошечной суммой денег, на которую я мог бы жить. А если Он не со­благоволит этого сделать, я был готов взяться за любую ра­боту, необходимую для того, чтобы себя содержать, а все свободное время посвящать миссионерству.

Но Бог благословил меня и дал мне преуспевание, и как я был рад и благодарен Богу, когда мой уход из организации имел такой блестящий результат! Я мог со спокойным сер­дцем смотреть прямо в лицо своего Отца, будучи с Его бла­годатью готов сделать все, чему Он захочет меня научить, и чувствуя уверенность в Его любящей заботе.

Невозможно рассказать, каким благословенным путем Он меня вел. Это было как продолжение моих ранних пе­реживаний дома. Моя вера подвергалась и испытаниям, и часто подводила; я раскаивался, и мне было так стыдно, что я не доверял Такому Отцу. Но я учился Его познавать. Даже тогда, я бы ни за что не хотел избежать испытания. Он стал Таким близким, Таким живым, Таким личным. Временные денежные трудности никогда не возникали из-за того, что мне не хватало на личные нужды. Они возникали вслед­ствие помощи в нуждах множеству голодных и умираю­щих людей, которые нас окружали. Гораздо более тяжкие испытания в других вещах затмевали эти трудности и, бу­дучи более глубокими, впоследствии приносили более бо­гатые плоды. Как радостно вместе с дорогой мисс Хавергал, осознавать не только, что

Тот, кто полностью верит Ему,

Убедится в Его верности,

но и когда у нас не получается полностью Ему доверять, Он неизменно остается верен. Он всегда неизменен независимо от того, верим ли мы или нет. «Если мы неверны, Он пребы­вает верен, ибо Себя отречься не может» (2 Тим. 2:13). Но

как же мы оскорбляем нашего Господа, когда не можем Ему доверять, и какой мир, благословение и торжество мы теря­ем, греша, таким образом, против верного Господа! Дай нам Бог никогда не сомневаться.

На этом этапе нетрудно предположить, какие более суро­вые испытания обернулись обильными благословениями. Дважды в день, по пути из дома и обратно, Хадсону Тейло­ру приходилось проходить вблизи от школы мисс Элдерсли. Теперь там руководила миссис Босем и ее молодые родствен­ники, но там по-прежнему жило самое дорогое для него суще­ство на земле. Вернувшись в июне в Нинбо, он неоднократ­но видел ее, но между ними возникла стена, которую трудно было преодолеть. Она и сейчас была добра и нежна, но он не мог забыть, что она просила никогда не беспокоить ее по определенному вопросу. К тому же мисс Элдерсли передала ее решение друзьям, с которыми он жил, поэтому положение было мучительно вдвойне.

Вскоре после своего возвращения из Шанхая миссис Джонс пригласила мисс Дайер навещать ее как раньше. Не было никого, кроме нее, к кому миссис Джонс могла бы об­ратиться за помощью, в которой очень нуждалась. К тому же это был лучший и единственный способ, чтобы молодые люди могли чаще видеться. Девушке она ничего не сказа­ла, да и сама Мария не упоминала предмета, которым было полно ее сердце. Но мисс Элдерсли не отличалась подобной скрытностью и, найдя миссис Джонс в другой части горо­да после женского молитвенного собрания, излила ей все свое возмущение. Она считала себя вправе негодовать. Мисс Дайер принадлежала к другому социальному кругу, нежели мистер Тейлор, у нее был собственный небольшой, но на­дежный доход. Она была образованна, одаренна, привлека­тельна, и у нее не было недостатка в поклонниках, которые в глазах мисс Элдерсли были гораздо более достойными. Не­простительно, что этот человек рассчитывает на ее юность и неопытность, и еще более непростительно, что он возвраща­ется в Нинбо после того, как ему ясно объяснили, что в нем не нуждаются.

В ходе этого разговора открылось многое, и не успел он закончиться, миссис Джонс стало понятно, как обстоят дела. Цель мисс Элдерсли заключалась в том, чтобы взять с нее обещание, что она ничем не будет способствовать ухажива­ниям Тейлора и что последний никогда не будет видеть мисс Дайер и разговаривать с ней у них дома. Не связывая себя последним обещанием, миссис Джонс посчитала уместным сказать, что воздержится от того, чтобы сводить молодых людей вместе, и что мистер Тейлор не воспользуется визита­ми мисс Дайер, чтобы встречаться с ней наедине. В то же са­мое время, она убедительно изложила мисс Элдерсли другую сторону вопроса, стараясь дать ей понять, насколько это серь­езно — вмешиваться в подобные чувства. Но, будучи стар­шей по возрасту, мисс Элдерсли ничего хорошего и слышать не хотела о Хадсоне Тейлоре, и, глубоко задетая ее критикой, миссис Джонс отступила.

После этого Хадсон Тейлор, конечно же, чувствовал себя связанным обещанием миссис Джонс. Он не мог написать мисс Дайер или искать с ней встречи в доме у друзей, но, од­нако, время шло, и нужно было что-то решать. Узнав, что мисс Элдерсли не состояла с Дайерами в родственных от­ношениях и не попечительствовала им, он решил прийти к обеим сестрам и спросить, следует ли ему написать их дяде в Лондон и испросить разрешения на более близкое знаком­ство. На большее он пока не решался, да и после его шанхай­ского письма в этом не было необходимости.

У Хадсона Тейлора была удивительная поддержка. Он полностью положился в этом вопросе на Бога, и, хотя у него не было возможности общаться со своей любимой, Господу было нетрудно свести их вместе. Он может использовать, в случае необходимости, и воронов, и ангелов для исполнения Своих распоряжений. А в данном случае, чтобы ответить на молитвы Своих детей, Он, по-видимому, воспользовался во­дяным смерчем!

Был душный июльский полдень, когда в порядке очере­ди женское молитвенное собрание проводила миссис Джонс. Собралось обычное количество женщин из разных слоев об­щества, но в этот день легче было прийти на собрание, чем уйти с него, что и доказывает последующий эпизод. Едва ли что-нибудь предвещало водяной смерч, который собрался в верховьях приливно-отливной реки и стремительным пото­ком обрушился на Нинбо, сопровождаемый потоками лив­ня. Джонс и Тейлор были по обыкновению на Бридж-стрит и опоздали домой из-за наводнения на улицах. Большинство женщин отправились домой прежде, чем вернулись мужчи­ны, но, по словам школьного служащего, миссис Босем и Ма­рия Дайер все еще ждали носилок.

«Иди в мой кабинет, — сказал Джонс своему спутнику, — а я посмотрю, можно ли организовать личную встречу».

Вскоре он вернулся, сказав, что девушки одни с миссис Джонс и что они будут рады небольшому разговору.

Едва ли осознавая, что делает, Хадсон Тейлор поднялся наверх и оказался в присутствии той, которую чрезвычайно любил. Конечно, там были и другие, но их он почти не за­мечал, поэтому сказал намного больше того, что когда-либо считал уместным сказать на публике. Он хотел только спро­сить, следует ли написать и испросить разрешения у ее опе­куна, но вдруг все вышло наружу, и он не мог сдержаться! Да, она дала свое согласие и сделала гораздо больше этого. Своей женской искренностью Мария развеяла все опасения молодого человека, насколько они могли быть развеяны со­знанием того, что он дорог ей так же, как и она ему. Ну и что, что слышали другие? Разве там не было и ангелов тоже? Спустя мгновенье Хадсон Тейлор облегчил ситуацию, сказав: «Давайте все это отдадим Господу в молитве».

Итак, письмо, от которого столь много зависело, было на­писано, и нужно было ждать четыре долгих месяца с молит­вой и терпением, пока придет ответ. При нынешних обстоя­тельствах они чувствовали, что не могут свободно видеться друг с другом или даже переписываться, потому что долж­ны были, насколько это возможно, смягчить неудовольствие мисс Элдерсли. Мария, конечно же, сказала ей, что мистер Тейлор написал ее дяде, чтобы спросить его разрешения на помолвку. Старшая дама посчитала невероятным, что дело зашло так далеко, несмотря на все ее предосторожности. Но этому должен быть положен конец. Она сама свяжется с мистером Тарном, и он, конечно, увидит неуместность этой просьбы. Итак, страстно желая своей юной подруге счастья, она взялась за работу с целью привести далеких родственни­ков к правильной, по ее мнению, точке зрения.

От всего этого, без сомнения, влюбленным было нелег­ко, тем более, что мисс Элдерсли не видела надобности мол­чать. Ее впечатления о Хадсоне Тейлоре, к счастью, столь же безосновательные, сколь неблагоприятные, скоро стали из­вестны всем остальным. Задавшись целью охладить чувства Марии к тому, кого считала недостойным ее, она без малей­ших колебаний одобряла внимание других поклонников, имевших относительно Марии свои планы. Одним из серь­езных аргументов против Хадсона Тейлора было его китай­ское платье, которое, по-видимому, не только отталкивало, но и вызывало отвращение. Подвергалось суровой критике и его положение независимого работника неопределенного вероисповедания, его представляли «никем не призванным, ни с кем не связанным и никем не признанным служителем Евангелия». Если бы этим все заканчивалось, этого и так было бы довольно, но последовали и другие обвинения. Он был «фанатичен, ненадежен, нездоров телом и умом», одним словом, «абсолютное ничтожество»! При этом два наиболее заинтересованных лица не знали, как все это повлияет на дядю Марии в Лондоне, которому мисс Элдерсли написала в таком же ключе.

Проходил месяц за месяцем, и этой странной искажен­ной информации начинали верить в определенных кругах миссионерского общества, а Хадсону Тейлору пришлось по- новому испытать, что значит находить убежище в Боге. Это была печь, раскаленная в семь раз больше, ибо он знал, как должна была страдать, его возлюбленная, а он не мог с ней объясниться, не мог вновь заверить ее в своей преданности. И чем все закончится? Что если на дядю Марии повлияют заявления мисс Элдерсли? Что если он не даст своего согла­сия на этот брак? Если у Хадсона Тейлора и не было в чем-то сомнений, так это в том, что Бог благословляет послушание родителям или тем, кто наделен родительской властью. Нич­то не заставило бы его поступить против воли собственных родителей, и он не мог поддерживать возлюбленную в том, чтобы пренебрегать желаниями своего опекуна. Годы спустя, когда опыт подтвердил эти его убеждения, он писал:

Я никогда не знал непослушания четко выраженной ро­дительской воле; даже если родители ошибались (относи­тельно призвания к миссионерской деятельности), их не постигало наказание. Побеждай с помощью Бога. Он может открыть любую дверь. В таком случае на родителях лежит ответственность, причем немалая. Когда сын или дочь со всей искренностью говорит: «Я жду, пока Ты, Господь, от­кроешь дверь», — дело в Его руках, и Он усмотрит все.

Но в то время это было скорее теорией, нежели практи­кой, убеждением, что, вероятно, так оно и есть. Поэтому ис­пытание было тем более суровым.

Неудивительно, что в те дни ему особенно нужно было быть в тишине пред Господом. Никогда ему не приходилось быть таким осторожным, и он чувствовал бы свою беспо­мощность, если бы его не поддерживала Божья благодать. Это видно из письма к сестре:

Недостаточно только идти по четко размеченной дороге (хотя это и немалое благословение), чтобы не уклоняться ни вправо, ни влево... Мы нуждаемся, чтобы Он направлял наши стопы... шаг за шагом. Более того, мы должны про­ходить сквозь эту пустыню, полагаясь, всегда полагаясь на нашего Возлюбленного. Если мы по-настоящему будем это делать, все будет хорошо.

Тем временем в другой части города другое одинокое и страдающее сердце усваивало тот же самый урок. Мария тоже глубоко ощущала священность родительской власти и чувствовала, что шаг, предпринятый вопреки этой власти, останется без Божьего благословения. Если нужно, она готова ждать годы, пока ее дядя не одобрит их брак. Но месяцы тя­нулись медленно, и она не могла не унывать по поводу того, что ее дяде, по-видимому, пришлось услышать о Хадсоне.

Как-то раз она заходила к супругам Гоу из КМС, кото­рые тепло отзывались о Хадсоне Тейлоре. Она была так рада слышать, что кто-то может благоприятно характеризовать его. По крайней мере желание видеть его, которое не остав­ляло ее, теперь с большей силой наполнило и переполнило сердце девушки. Был летний вечер, и, отправившись к себе в комнату одна, бедное дитя долго стояло на коленях в мол­чаливом горе. Но в руках у нее была Библия, и, переворачи­вая страницы, она наткнулась на драгоценные слова: «Народ! Надейтесь на Него во всякое время; изливайте пред Ним серд­це ваше: Бог нам прибежище» (Пс. 61:9). Это было как раз то, что ей нужно.

«Тогда я отметила это место, — писала она своему люби­мому семь лет спустя, — и светлые чернила до сих пор напо­минают мне о той ночи».

«Только в Боге успокаивайся, душа моя! Ибо на Него надежда моя» (Пс. 61:6). Только Он, Он один, всегда Эль-Шаддай — «Бог, Который восполняет любой недостаток».

Дата добавления: 2015-08-26