Нечто лучшее

Каким все стало доступным после того, как он предпринял этот шаг! Вернувшись один из Ханчжоу, Хадсон Тейлор сам в себе едва ли узнавал человека, которому так часто досажда­ли мелкие неприятности и более серьезные помехи в работе со стороны любопытной и возбужденной толпы. Где бы он ни появлялся как иностранец, многие люди шли за ним, и не составляло труда собрать аудиторию слушателей для пропо­веди Евангелия. Но вместе с его европейским платьем исчез элемент хулиганства, и если он хотел, то мог пройти незаме­ченным даже по самым людным улицам. Это, конечно, зна­чительно уменьшило напряжение от чувства, что он одинок даже среди людей, и в то же самое время дало ему доступ к более уважаемому и серьезно настроенному кругу местного населения.

Никто даже не принимал Хадсона за европейца, пока его не выдавал акцент. Поэтому он стал рассматривать условия жизни окружающих с другой, более правильной и более ес­тественной точки зрения. Он обнаружил, что имеет новый подход ко всему китайскому и самим китайцам. Теперь для него было естественно понимать их точку зрения, что ему раньше не удавалось, и он стал инстинктивно отождествлять себя с теми, по отношению к кому до сих пор занимал по­зицию иностранца. Теперь внешне он был один из них — одевался, жил и питался, как они, и, делая так, значительно уменьшил свои расходы и сэкономил усилия на восполнение своих нужд. В целом он более и более радовался произведен­ным переменам, которые сделали последующие путешествия более интересными и продуктивными.

Вернувшись в Шанхай, он повел в старом окружении со­вершенно иную жизнь. Оказалось, что перемены, на кото­рые он решился после долгой молитвы, повлияли не только на его внешность. Это чувствовали и китайцы, и европейцы, и он сам. Между ним и иностранными ассоциациями воз­ник неуловимый барьер, а он стал как никогда близок людям другого народа. И хотя он радовался изменениям, положи­тельно отразившимся на его работе, они не прошли безбо­лезненно.

Скрытые насмешки и нескрываемое презрение европей­ского сообщества ему было легче перенести, чем неодобрение друзей-миссионеров. Но и с этим нужно было столкнуться, потому что в своих убеждениях он был фактически одиноч­кой и, естественно, единственным, кто мог претворить их в жизнь. Однако чем больше он страдал из-за своих убежде­ний, тем больше они укреплялись, вследствие чего он при­леплялся к китайскому народу и испытывал больше новой удивительной радости, которой Господь наполнял его душу.

Однако местоположение его дома у стен города было да­леко не привлекательным, а его хозяйство — таким простым, что обеспечивало лишь самые необходимые жизненные пот­ребности. Поначалу китайская еда и ее приготовление было сущим испытанием, особенно когда потеплело, и деваться от видов и запахов кишащего людьми района, лишенного элементарных идей санитарии, было некуда. Но во все века остается неизменным принцип: «Ибо номере, как умножают­ся в нас страдания Христовы, умножается Христом и утеше­ние наше» (2 Кор. 1:5), и утешение или «ободрение», как мож­но сказать, намного превосходит одиночество и жертву.

Дата добавления: 2015-08-26