НАТУРАЛИЗМ. тившем проблеме натурализма ни одной монографии) признан либо «начальным этапом»

тившем проблеме натурализма ни одной монографии) признан либо «начальным этапом» эволюции к «реализ­му» (путь Золя от «физиологизма» «Терезы Ракен», 1867, к поддержке революционного пролетариата в романе «Жерминаль», 1884), либо вырождением «реализма» (поздний Мопассан) и его «антиподом», чем-то весьма частным. Среди русских писателей «натуралистами» признаны лишь немногие второстепенные бытописате­ли (Д.И.Мамин-Сибиряк) и «декаденствующие» авторы рубежа 19-20 в. (Л.Н.Андреев в ряде произведений).

Ограничительные определения (протокольное опи­сание бытовой стороны жизненных явлений без их критического отбора, типизации, идейной оценки; ан­тисоциальный, биологический подход к человеку; по­вышенный интерес к отталкивающим подробностям быта и низменным проявлениям человеческой природы; фатализм; фетишизм), а также намерение доказать, что, многократно говоря о Н., западные писатели имели в виду именно «реализм», исказили подлинную литера­турную конфигурацию 19 в., но главное — не убедили в том, что у «реализма» имеется своя территория, кото­рую можно обособить от романтизма и Н. К тому же Н. описан вне соотнесения с другими нериторическими сти­лями, не определена его функция в различных литера­турных поколениях, эпохах, национальных литературах.

Культурологический смысл Н., как это видится в кон­це 20 в., определен ускорением секуляризации, кризисом дворянско-имперской культуры, урбанизмом и индустриа­лизацией, множеством научно-технических открытий, формированием системы «позитивных» буржуазных ценностей, а также решительным пересмотром ритори­ческой традиции и классического типа литературной условности, что ранее было намечено как несколькими поколениями романтиков (все чаще сополагавших по­иск абсолюта с социальной и национальной средой по­стнаполеоновской Европы), так и бытописательством писателей бидермайера. Н. — литературный отклик на позитивизм, хотя напрямую из него не выводим и, не­смотря на программное опровержение «идеализма», тесно связан с романтической культурой. Вместе с тем, Н. намеревался освободить литературу от христианской дидактичности, классицистическо-академических и ро­мантических «штампов», грез и «мистицизма» с тем, чтобы сделать ее актуальной, приблизить к науке, выну­дить отказаться от воображения в пользу детермини­рованности литературного слова. Для натуралиста до­кументальность и фактографичность связаны с таким личным опытом, переживанием, которые конкретны, заявляют о себе «прямо», минуя в сознании все абст­рактное, но вместе с тем получая непосредственную физиологическую окраску, настроение. Заземление «лирического» переживания посредством темперамен­та и его фильтров — способ натуралистического отбо­ра. Во внимании к «документу» (утверждающему эксп­рессивные возможности художественного языка) Н. вдохновлялся фотографией (дагерротип открыт в 1839), успехом Всемирных выставок и панорам, живописью Э.Делакруа, «барбизонской школы», Э.Мане, импрес­сионистов. Идеологически Н. связан с «Курсом пози­тивной философии» (1830-42) О.Конта, «Системой ло­гики» (1843) и «Принципами политической экономии» (1848) Дж.С.Милля, «Принципами психологии» (1855) и «Основными началами» (1862-86) Г.Спенсера, «Про­исхождением видов путем естественного отбора» (1859)

Ч.Дарвина, «Жизнью Иисуса» (1863) Ж.Э.Ренана, «Введе­нием в этюды по экспериментальной медицине» (1865) К.Бернара, «Капиталом» (т. 1, 1867) К.Маркса и, в опреде­ленной степени, с пантеизмом, в разной степени свойствен­ным философии становления (морфологизму) И.В.Гёте, историзму Г.В.Ф.Гегеля, натурфилософии Ф.В.Шеллинга, иллюзионизму А.Шопенгауэра.

В широком плане можно определить Н. как биоло­гизм — опыт синтетического понимания одушевленной и неодушевленной (материально-предметной) природы через эволюцию самой природы, имманентно природе, посредством истолкования происходящего посюсторонне, без всякой опоры на Священное Писание, богословие, ме­тафизические системы. Н. создает неклассическую карти­ну мира — бытия без трансцендентных оснований, само­развивающегося, циклически возвращающегося к самому себе. Н. через дедукцию и индукцию описывает происхо­дящее сходство и различие ближайших звеньев эволюции. В масштабе «широкого Н.» как либеральной биологичес-ко-социологической концепции прогресса и способов эво­люционного приспособления части (организма) к целому (среде) среди писателей имеются не только свои мате­риалисты и атеисты, но и агностики, иррационалисты. Первые структурируют репрезентацию мира внешней по отношению к литературе идеологической установкой, в результате чего обозначается конфликт между отцами и детьми, «прогрессом» и «реакцией», общественными «верхом», «головой» и «низом», «дном», «голодом» граж­данского служения и «сытостью» мещанского компромис­са, фальшью социального футляра и инстинктивной прав­дой пола, передовой женщиной и обскурантом-мужем. Вторые, различая двойственность природы и занимая позицию не реформаторов мира, а его созерцателей, трактуют мир феноменально (ограничивая себя иллюзи­онным аспектом телесности, «кантовским» мерцанием мира в явлениях) или творят из биологии иррациональ­ную идею (социума, почвы, вещи) — религию плоти, эс­тетику мифа, примитива, опрощения. Для большинства натуралистов биологически общее важнее биологически частного, так как организм вынужден приспосабливаться к среде (познаваемые или непознаваемые законы социу­ма, рода, пола, бессознательного), хотя это может проти­воречить его личной «воле» и быть источником роковой гибели — катастрофы, трагикогероического призвания.

Биологизм мироотношения определяет отношение Н. к задачам творчества. Натуралисты сравнивают себя с естествоиспытателем, медиком, знатоком низовой народ­ной жизни, экспериментатором, инженером литературы, психологом, создателем этюдов и очерков, репортером. У одних декларация беспристрастности обусловлена ве­рой в биологическое единство мира в писателе, в то, что все в художественном слове детерминировано (бытом, идеологией, наследственностью, климатом, производ­ственными отношениями) и автор лишь структурирует в своем сознании готовый материал, позволяя внешней природе говорить сквозь природу внутреннюю, и, сле­довательно, «опредмечиваться» и «отражаться» в себе. У других диктуется желанием зафиксировать «один тон», «естественность» личного художественного языка как языкового импульса, вступающего в химическую реак­цию со средой и тем самым фиксирующего ее отраже­ние в натуре актора, подобии фотографической плас­тинки. В той мере, в какой натуралист настаивает на' полной референциальности своего языка, «жизнеподо-

20*

Дата добавления: 2015-08-20