Мениппея

«Бодался теленок с дубом» (1990) А.И.Солженицына, «На берегах Невы» (1967) и «На берегах Сены» (1983) И.В. Одоевцевой, «Глазами человека моего поколения» (опубл. 1988) К.М.Симонова. Устойчивые признаки жанра: фактографичность, событийность, ретроспектив-ность, непосредственность авторских суждений, живо­писность, документальность. Непременным свойством М. является их субъективизм — как в отборе фактов, так и в их освещении и оценке; распространенным приемом художественной характеристики — портрет. М. — не­заменимый источник сведений о реалиях ушедшего времени, вкусах, нравах, обычаях, системе эстетичес­ких и духовных (в т.ч. литературных) ценностей, важное подспорье и импульс для литературоведческих исследова­ний. Проблемой является разграничение М. и собственно художественной литературы мемуарного характера с «за­шифрованными» персонажами (как повесть Катаева «Алмазный мой венец»), а также с М.-мистификациями (поддельный «дневник» фрейлины последней русской им­ператрицы А.А.Вырубовой).

Лит.: Аннотированный указатель мемуарной литературы. М.,
1958-61. 4.1-2; Литературные мемуары XX века: Аннотированный
указатель... 1985-89 гг. М., 1995. Ч. 1- 2. Г.В.Якушева

МЕНЕСТРЕЛЬ (фр. menestrel, от позднелат. ministerialis — состоящий на службе) — профессио­нальный певец и музыкант в средневековой Фран­ции, Англии и других странах, обычно состоящий при дворе феодального сеньора; часто слово М. — сино­ним слов жонглер, трувер, трубадур. В западноев­ропейской романтической литературе 19 в. идеализи­рованный образ М. стал символом вдохновенного поэта.

МЕНИППЕЯ — термин исторической поэтики. Разработан в исследованиях М.М.Бахтина 1930-х — на­чала 1940-х о романе; впервые введен им в научный оборот только в 1960-е при объяснении жанровых ис­точников и традиций романа Достоевского (см.: Бах­тин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 150-162). Слово «М.», образованное, в духе русского языка, по контрастной аналогии с «эпопеей», указывает на особую, «становящуюся» историчность термина М., отличающую его (как и большинство других ключе­вых литературно-эстетических понятий Бахтина) от традиционных историко-литературных и литератур­но-теоретических определений. С одной* стороны, слово и термин «М.» как бы смотрят в историческое прошлое художественного сознания, обозначая собою «мениппову сатиру» (по имени философа-киника 3 в. до н.э. Мениппа из Гадары) — жанр, возникший в эпоху эллинизма и составляющий, наряду с сократическим диалогом (из разложения которого, за вычетом его фоль­клорных источников, он, как считают, и возник) особую группу античных жанров «серьезно-смехового», резко отличающуюся от классического эпоса и трагедии. С другой стороны, «память жанра», свойственная М., характеризует ее не столько по отношению к истори­ческому прошлому, сколько по отношению к истории как будущему; М. в этом качестве является жанровым проводником, исторической предпосылкой романа и «ро­манизации» в литературе Нового времени. Двоякий характер историчности, предполагаемый термином М. и теми историко-литературными реалиями, к которым

он относится, по-разному определяет смысловые гра­ницы термина на разных этапах исторической жизни М., как «становящейся» менипповой сатиры. Так, если в пределах античности М. являет собою противопостав­ление и восполнение эпопеи (и трагедии), — не столько «роман» в современном смысле этого слова, сколько зачатки и возможности «романизации», — то в Новое время М. скорее противостоит «реалистическому» ро­ману (преимущественно 19 в.), будучи продолжением и развитием неклассического канона «гротескного ре­ализма» в истории европейского искусства и литерату­ры — вплоть до «фантастического реализма» Достоевс­кого. Становящаяся историчность М. (как и родственных ей «карнавализованных» и «диалогизованных» жанров, опирающихся не на предание, а на непосредственный «фамильярный» опыт, который, в свою очередь, имеет своим источником фольклор) делает этот жанр (как и роман в целом) по-особому трудным для традицион­ного историко-литературного определения его: «Термин «мениппова сатира» так же условен и случаен, так же несет на себе случайную печать одного из второстепен­ных моментов своей истории, как и термин «роман» для романа» (Бахтин М.М. Собр. соч. М., 1996. Т. 5. С. 82). Иначе говоря, термин М., по мысли его автора, обозна­чает собою, вопреки и благодаря исторически условно­му и случайному в нем, путеводную нить, с помощью которой становится возможным выявить и описать не­случайный и бессловный (сущностный) смысл М. в ее истории, не завершенной и в наши дни. Говорить о М. в этом устойчивом и вместе с тем подвижном (предель­ном) смысле — значит говорить о «радикальном пере­вороте в судьбах человеческого слова: о существенном освобождении культурно-смысловых и экспрессивных интенций от власти одного и единого языка, а следова­тельно, и об утрате ощущения языка как мифа, как аб­солютной формы мышления» (Бахтин М.М. Слово в ро­мане // Он же. Вопросы литературы и эстетики. М. 1975. С. 178).

При определении М. как жанра и для адекватного, научно продуктивного применения его в историко-ли­тературных и теоретических исследованиях приходит­ся учитывать троякого рода трудности. Во-первых, в на­учно-философском мышлении самого Бахтина М. суть систематическое понятие: его значение раскрывается не внутри поэтики, а, по его же терминологии, «на границах», т.е. на пересечении поэтики, философской эстетики и «пер­вой философии» Бахтина, его нравственно ориентирован­ной, христологической социальной онтологии: только эта последняя более или менее имплицитно обосновывает и оправдывает—с почти «неуместным» для 20 в. довери­ем к становящейся исторической современности — «ра­дикальный переворот» в истории человеческого слова и мысли. Во-вторых, в словоупотреблении Бахтина тер­мин М. выступает то как обозначение одного жанра, то как обозначение элементов смежных или родственных ей жанров (сократический диалог, диатриба, сатурналии, ис­поведальные и агиографические жанры и т.п., а также их трансформации в литературе Нового времени), то нако­нец как обозначения таких явлений в истории литерату­ры, которые традиционно выступают (и понимаются) под другими жанровыми терминами; термин М. и се­годня звучит достаточно непривычно применительно к «Мертвым душам» (1842) и к романам Достоевского (осо­бенно в отечественном литературоведении). В-третьих,

Дата добавления: 2015-08-20