Мартирии

ражены через систему художественных образов). После­дователи Маркса настаивали на стойкой связи литературы с политикой. П.Лафарг выступал против свободы творче­ства писателей, критиковал всяческие попытки уклониться от социальной борьбы. С этих позиций он усматривал в творчестве В.Гюго и Э.Золя преобладание натурализ­ма, отсутствие ясных политических оценок. Против пес­симизма в литературе выступал Ф.Меринг. Г.В.Плеханов пытался прояснить проблему генезиса искусства, анали­зировал классовые мотивы в искусстве 17-20 вв. В свя­зи с 80-летием Л.Н.Толстого В.И.Ленин пишет статью «Лев Толстой, как зеркало русской революции» (1908), которая, наряду с работой «Партийная организация и партийная литература» (1905), статьями о Толстом (1910), письмами к М.Горькому, И.Арманд, имела опре­деляющее значение для М.л. и марксистской эстетики.

Еще в дореволюционные годы В.В.Воровский, крити­куя декадентство, стремился развить принципы револю­ционно-демократической критики и показать значение произведений Горького («О буржуазности модернистов», 1908; «Базаров и Санин», 1909; «Максим Горький», 1910; «Леонид Андреев», 1910). А.В.Луначарский, отрицатель­но оценивая декадентство, раскрывал позитивное влия­ние революции и марксистского мировоззрения на куль­турный процесс («Диалог об искусстве», 1905; «Задачи социал-демократического художественного творчества», 1907). Задачи интеллигенции в годы революции и стро­ительства новой жизни пытался обосновать Л.Троцкий, в предисловии к книге «Литература и революция» (1923) писавший об «эгоистическом перерождении», «инди­видуализации» и «обуржуазивании интеллигенции». Н.И.Бухарин стремился обосновать как единый про­цесс практическое, теоретическое и эстетическое от­ношение к миру. В дискуссиях о литературе, которые развернулись в СССР в середине 1920-х, приняли уча­стие А.В.Луначарский, В.М.Фриче и другие советские критики, осуждавшие формалистические теории мно­гих литературоведов и языковедов, выпустивших в пос­ледующие годы ценные труды по анализу художествен­ного слова и художественной формы (Б.М.Эйхенбаум, Ю.Н.Тынянов, В.В.Виноградов, В.М.Жирмунский, Б.В.То-машевский, М.М.Бахтин, Г.О.Винокур). В марксистском литературоведении 20-х преобладало социологическое на­правление. Исследователи считали необходимым подчи­нить литературный процесс актуальным политическим целям. Вместе с тем М.л. удалось создать разносторонние социологические концепции историко-литературного процесса (Луначарский, Фриче, П.Н.Сакулин). Против социологического вульгаризаторства и с осуждением мо­дернизма в искусстве в 1950-60-х выступал М.АЛифшиц, участвовавший в дискуссиях о реализме и защищавший его как образное выражение правды и общественного идеала, раскрываемого в конкретной форме. В дискуссии об иде­альном (1960 — начало 80-х) он поддерживал и развивал социально-историческую концепцию; в трудах о Гегеле, И.И.Винкельмане, Г.Э.Лессинге, Л.Н.Толстом, в исследова­ниях античной мифологии разрабатывая диалектическую концепцию культуры.

Различные литературоведческие сюжеты представле­ны в западном марксизме, который принято называть нео­марксизмом. В 1923 вышли в свет две книги: «История и классовое сознание» Г.Лукача и «Марксизм и филосо­фия» К.Корша. Лукач создает категориальную систему эстетики. Специфичность эстетики он выявляет в сопо-

ставлении с наукой, религией, этикой. В работе «Лите­
ратурные теории XIX в. и марксизм» (1937) он исследу­
ет влияние антропологического принципа Л.Фейербаха
на немецкую литературу (А.Шопенгауэра, Г.Гетнера,
Р.Вагнера), связь философского сенсуализма с немец­
ким романтизмом. Очередным этапом в развитии М.л.
стало формирование Франкфуртской школы социаль­
ной философии, которая сложилась вокруг Франкфурт­
ского института социальных исследований. Предста­
вители Франкфуртской школы выпустили работы по
социальной психологии и массовой культуре (Т.Адор-
но, Ю.Хабермас), философии языка (В.Беньямин). Они
внесли вклад в философию искусства, эстетику и куль­
турологию. В Италии проблемы искусства и литерату­
роведения рассматривал А.Грамши. Его размышления
о культуре, философии, истории оказали воздействие на
социологию культуры в целом. После второй мировой
войны новую неомарксистскую школу в Италии создал
ГВольпе. Во Франции известность получил А.Лефевр.
Другое философское течение, которое влилось во фран­
цузский неомарксизм 1950-70-х, восходило к деятельно­
сти А.Койре и А.Кожева. В 1950-60-е марксистские схе­
мы мышления пытались возродить французские интел­
лектуалы Р.Барт, К.Леви-Стросс, М.Фуко, Ж.Лакан,
Л.Гольдман. В настоящее время М.л. стремится вписать­
ся в контекст постмодернизма как господствующего на­
строения европейского общества. п.с.Гуревич

МАРТЙРИЙ (греч. martyrion — свидетельство, му­ченичество) — разновидность агиографии, описываю­щая мученическую смерть подвижника во имя веры, жи­тие мученика. В византийской литературе различали жи­тие-биос (идеализированную биографию) и М., фиксиру­ющий лишь обстоятельства смерти святого. М. возникли из протоколов допросов первых христиан и вначале отли­чались краткостью и отсутствием беллетристических под­робностей (ок. 2 в.). Сохранилось семь подлинных М., возможно, подвергшихся литературной обработке: пись­ма Смирнской и Лионской церквей, М.Карпа, Юстина, Сцилитанских мучеников, Перпетуи и Аполлония. Визан­тийский М. описывал героя-мученика, не испытыва­ющего ни сомнений, ни страха перед смертью и стоичес­ки переносящего все пытки и мучения. М. ставил перед собой три цели: назидательность, объяснение происхож­дения христианских реликвий и, позднее, заниматель­ность. Условно выделяют три главнейших типа М.: М., в котором на первом плане само описание мученичества (преимущественно ранние М.); М. с преобладанием сказоч­ных мотивов, заслоняющих собой рассказ о мученичестве (Мучения Маманта, Феодора Тирона и др.); М., в котором аскетическое сплетается с беллетристическим (т.наз. жи­тия-романы: Житие Евстафия Плакиды, Житие Галактиона и Епистимии и др.). С древнейших времен М. стали объе­динять в особые сборники-мартирологи, старейший из них — Книга о палестинских мучениках Евсевия Кеса-рийского (первая четверть 4 в.), наиболее полный — Ме-нологий Василия Македонянина (10-11 вв.). Известны также Мартирологи Блаженного Иеронима, Беды Досто­почтенного, Флора Лионского. Позднее Баронием, по поручению папы Григория XIII, был составлен полный Мартиролог мучеников всех стран (16 в.).

Переводы византийских житий-М. стали известны у славян и других народов с принятием христианства. В древнерусской литературе создавались оригинальные

МАСКА

жития, описывающие подвиг мученичества, при этом жанр М. перерабатывался в соответствии с реалиями русской исторической жизни — напр., первые русские великомученики князья-страстотерпцы Борис и Глеб шли на смерть не за веру, а подчиняясь воле старшего в роду. При этом из трех памятников, посвященных Борису и Глебу и осуждающих междоусобную борьбу кня­зей (Летописная повесть, 1015, Чтение о Борисе и Глебе Нестора, анонимное Сказание, 11 в.), именно, в наиболь­шей степени соответствует канону М. Особую группу составляют произведения, посвященные князьям-муче­никам, убиенным в Орде (Повесть о Михаиле Чернигов­ском и Повесть о Михаиле Тверском). У исследователей нет единства в определении их жанра (житие-М., истори­ческая повесть, сказание), однако черты М. в них очевид­ны. Традиции М. проявились также в «Житии» митро­полита Филиппа (16-17 вв.), в Убиении царевича Ди­митрия (17-18 вв.) и др. Форма средневекового М. была сатирически переосмыслена М.Е.Салтыковым-Щедри­ным в «Истории одного города» («мартиролог глуповско-го либерализма»).

Лит.: Безобразов П. В. Рассказы о мучениках. Юрьев, 1917. Т. 1-2.

Дата добавления: 2015-08-20