Хроники Средиземья 7 страница

Тем временем с юга к нам направились харадрим, и стало ясно, что пора валить. Но сделать этого мы не могли, так как несколькими секундами ранее здоровенный горный тролль со всей дури лупанул ручищей (к счастью, пустой) Тёмчика. Маг земли, пролетев метров шесть, грохнулся на землю и остался лежать, судя по всему, без сознания. К нему полезли архенийцы, собираясь добить, но им наперерез метнулась Алька. Такое я видел впервые. Девушка вся была в огне, вызванном собственной яростью и гневом. Вернее, правильнее будет сказать, что она сама была воплощённым пламенем. В радиусе пятнадцати-двадцати метров вокруг Альки вспыхнули архенийцы и тролли, и сгорели мгновенно, обратившись за секунду в пепел. Нетронутым осталось лишь бездыханное тело Тёмчика, которого девушка взвалила себе на спину. Вообще-то Аля весила поменьше Артёма, но сейчас это, конечно же, не имело никакого значения. Она шла за отступающим войском, и все, как враги, так и друзья, расступались перед ней, духом огня во плоти, женщиной, спасающей любовь.

Вдобавок ко всем нашим многочисленным бедам, в этой кутерьме где-то запропастился Грунар, и войско бежало самовольно. Впрочем, рутенийцы не разбрелись кто куда, а уходили организованно. Что уж говорить об эльфах и гномах, которых вели назад их командиры. К северу от нас откатывалась ристанийская дружина Эонара, не теряя достоинства и не оставляя позади тела павших. Они отступали так, чтобы можно было всегда развернуться и дать в дыню. Но толку никакого, и разницы, бежать со всех ног или уходить с высоко поднятой головой, тоже особой нет.

Потому что мы всё равно бежали. Да и не было в рядах Армии Освобождения гордо поднятых голов. Мы шли, понурив головы и стыдливо опустив глаза в землю, а за нашими спинами сгущалась тьма. Был тот предрассветный час, когда луна уже ушла за горизонт, а солнце лишь собирается подняться, и мрак темнее, чем просто отсутствие света. Кромешную тьму разгонял лишь огонь, по-прежнему горящий в Рэдмонде, невзирая на все попытки его потушить.

Всё пропало. Всё. Рутения гибнет, и скоро её разгром будет довершен. Армия Освобождения не справилась со своей задачей. От грозной рати Гондора осталась лишь пятая часть, его союзники также немало потеряли. Мы бежим с поля боя, а за нами, не спеша, движется вражеская армия. Архенийцам ни к чему спешно преследовать нас – рано или поздно мы упрёмся в Гелион, и остатки Армии Освобождения будут без труда уничтожены. В лучшем случае, некоторым из нас удастся уйти от погони, и мы скроемся в лесах, будем жить подобно диким зверям, прячась от врага или пытаясь сопротивляться ему. В худшем, и в боле вероятном – этот рассвет станет для нас последним. Хорошее начало и великие надежды обратились в плохой конец и гибель Рутении и всех нас.

Я вдруг понял, почему разошлись тучи, почему всё ещё горит пожар в Рэдмонде. Аристарх не оставил свою армию без поддержки. Что ж, на сей раз, великий маг сумел перехитрить учеников Радагаста. И мне больше никогда не увидеть Наташу, и останется без отца ещё не рождённый ребёнок. Радагаст был прав, лишь вчетвером мы были на что-то способны. Но какое же счастье, что Наташа осталась в Минас Аноре! По крайней мере, она будет жить, хотя, конечно, ей будет очень трудно. Что ж, всем будет нелегко – и ей, и нашим матерям, и всем тем, кто любит нас. Но мы проиграли. И, кажется, моя история подходит к концу.

Ко мне подвалил давешний гваретский трактирщик дядя Толя. Его левая рука безвольно болталась, под глазом сочилась кровь. Что ж, нам всем сегодня досталось…

- Принимай командование – буркнул дядя Толя, угрюмо глядя на меня из-под седых не по годам бровей. Мимо нас пронёсся отступающий отряд всадников Дол-Амрота.

- Как, а Грунар? – опешил я. Куда мне целую армию, да ещё в такой ситуации?

- Грунар сгинул. Староват он для таких битв, не стоило ему лезть на передовую – сообщил гваретец.

В общем-то, я догадывался, но верить в свои догадки не желал.

- Нет, но почему я? Есть же, в конце концов, Эорал! – возмущённо переводил стрелки я.

- А нашими оболтусами кто руководить будет? – ответил дядя Толя вопросом на вопрос.

- А если вы? – продолжал упираться я.

- Тебе, часом, по голове не дали во время боя? Какой из меня, на хрен, командир? Я обычный рутенийский трактирщик, кто меня слушать будет?

- А я, что ли, командир? Мне всего девятнадцать!

- Эонару тоже только двадцать, но у него неплохо выходит – парировал трактирщик.

- Он – сын конунга – огрызнулся я.

- А ты, мать твою, великий маг! Или ты только в моём трактире герой? Ты, блин, нашёл время спорить! – наехал на меня дядя Толя, которого я, кажись, достал.

- Ладно, не горячитесь. Попробую. Собственно, какая уже сейчас разница… - обречённо молвил я.

- Вот именно – мрачно согласился рутенийский повстанец.

«- Ты ведь хотел быть героем, вести за собой армию? – услышал я голос Максима, заменителя моей атрофировавшейся совести. – Так делай это! Ещё не всё потеряно».

… Из звёздного неба без единой тучки на Рэдмонд вдруг пролился дождь. Он мгновенно угасил колдовское пламя Аристарха и смыл грязь и копоть с камней рутенийской столицы.

- Наташа… - выдохнул я. Она не оставила меня в беде…

«- Мы ждём тебя в Минас Аноре. Встань и иди, спаси себя и Рутению. Тари атулиэн аурэ! Аута и ломе! (перевод с эльфийского: Ночь проходит! День придёт снова!)» – донёсся до меня сквозь сотни лиг самый милый в мире голос.

Над Рэдмондом занимался рассвет. Небо на востоке посветлело, горизонт окрасился алым. Гарнизон Рэдмонда начал готовиться к атаке.

Ночь темна, и порой кажется, что конец близок. Но с первыми лучами солнца возвращается надежда. Плохое тоже иногда способно становиться хорошим, и чаяния людей иногда сбываются.

Шестьдесят пять тысяч воинов Гондора, Рохана, Рутении, Мирквуда, Казад-Дума, Эребора и Дейла – все, кто пережил прошедшую ночь – развернулись лицом к врагу.

Над полями раздались голоса командиров Армии Освобождения.

Гордо и гневно звенел голос Эонара:

- Рохиррим! Мы победили Изенгард, победили Мордор – победим и Архению! Вперёд, Эорлинги! Мочи козлов!

Спокойно и торжественно говорил Андрос:

- Мориквенди! Наше время проходит. В Средиземье настаёт эра людей. Но Перворожденные всё так же могущественны. Войска Архении одолевают наших союзников – рутенийцев. Мир на грани Тёмных веков. Так прогоним же зарождающуюся Тьму светом своих стрел и клинков! Вперёд, эльфы из лесов! Кутиэннэский чэлеб! (Перевод этого выражения далёк от цензуры, но примерно означает нечто вроде: Господа, будьте так добры, давайте-ка уничтожим наших противниковJ)

Едва не срыва голос, взывал к рутенийцам я:

- Рутенийцы! Для нашей земли наступили тяжёлые дни. Вы сумели остановить Архению у стен Эвенстара, но ныне нам будет куда сложнее. Мы на грани. Мы в любом случае останемся на этой земле, но лишь от нас зависит, живыми или мёртвыми. Если мы дрогнем, наши сыны и дочери проклянут своих трусливых отцов, задыхаясь под ярмом Архении. Случись нам победить – Рутения будет жить, если даже не выживем мы, и наши имена будут увековечены в песнях. За Грунара! За Рэдмонд! За Рутению!!! Вперёд, за Родину!!!

Над полями Гарланиона раздались звуки труб и громогласное: «Вперёд!!!» И в этот момент над Средиземьем взошло солнце. Начался новый день – одиннадцатое июля двадцать шестого года, и этому дню суждено было стать величайшим в истории Рутении.

С первыми лучами солнца Армия Освобождения понеслась в атаку. В этот же момент из Рэдмонда вышла 40-тысячная армия рутенийцев, но Рабастан не обратил на неё внимания. Численность войск Архении превышала сто тысяч, и полководец Сеаррона рассчитывал добить Армию Освобождения, и потом уже обрушиться на рэдмондцев. Но это была уже не та Армия Освобождения. Рассвет зажёг в сердцах её воинов надежду, а слова полководцев – ненависть к Архении (хотя, казалось бы, сильнее возненавидеть её уже нельзя).

Лишь взошло солнце – и тролли обратились в камень, из которого созданы. Молниеносный удар ристанийцев и всадников Дол-Амрота отбросил далеко назад харадрим, которые без Гюнгора были просто сбродом. Точные выстрелы мирквудцев и лучников Дейла сшибали с коней архенийских всадников. Гномы стражи башни и Эвенстарцы сокрушали архенийскую пехоту. Эорал со своим отрядом отчаянных забрался далеко в тыл вражеской армии и вырезал архенийских стрелков. Но ударившая с фланга сеарронская конница отбросила повстанцев, и Эорал был убит. Его звезда погасла в зените, на вершине своего блеска, и, умирая, он знал, что ценой своей жизни даёт жизнь Рутении.

Я шёл в первых рядах эвенстарского войска, сотворив перед собой гигантскую стену, но не монолитную, а состоящую из бушующего ветра. Любой архениец, попадавшийся мне на пути, был обречен. Каждый шаг отбирал у меня огромное количество Силы, каждый сантиметр пройденного пространства давался с трудом, отдавался дикой болью в каждой клеточке моего тела. Но я всё пёр вперёд, а моя стена корёжила, рвала, возила по земле и по воздуху сотни врагов. Так я прошёл метров сто, и понял, что больше не выдержу. Тогда я опустил руки, достал клинок и помчался на врагов, ведя за собой рутенийцев. Справа от меня фурией промчалась Алька и обрушила силу своих огненных клинков на архенийцев. Я почувствовал острую боль в боку, но не обратил на неё внимания и продолжал прорубать дорогу вперёд. Только потом я узнаю, что меня проткнули архенийским копьём, и оно, пройдя в полу-сантиметре от печени, прошило насквозь бок. Боль я заглушил остатками Силы, кровь, хлеставшую ручьём, остановил, заткнув рану рубашкой.

Повстанцы эвенстарских лесов пребывали в непростом положении. Их теснили тяжёлые архенийские всадники и арбалетчики. Дядя Толя, приняв над ними командование, держал оборону. Когда подоспели воины Рэдмонда, партизан осталось меньше половины. Рэдмондцы разбили тяжёлую конницу и архенийских стрелков. В то же время гномы вломили архенийским копейщикам с фланга, и те в панике побежали прямо под копыта коней рохиррим. Архенийская армия оказалась на грани поражения.

Рабастан предпринял последнюю попытку спасти ситуацию и бросил в бой мумакил. Одна тварюга побежала прямо на меня, и я с перепугу ка-ак дунул из арбалета! Каким-то чудом я попал слону прямо в левый глаз. С учётом того, что стреляю я сами знаете как, а в этот раз и вовсе пальнул с закрытыми глазами, чтоб не видеть острых слоновьих бивней, то мою стрелу направил либо случайный порыв шального ветра, либо благосклонность Валар.

На слонах здорово оттянулись Мирквудцы, заодно повыпендривавшись друг перед другом своей ловкостью. С десяток животин полегло от копий башенных стражей, под одним разожгла костерок Алька. Одного завалили морийские карлики, и Витя, отсёкший слону метательным топором кусок хобота, мгновенно записал себе на счёт сразу 20 трупов (хотя по договору с Андреем слон считался за десятерых, но Витя, видимо, очень хотел наконец-то напарить Андрея), обогнав Андроса. Впрочем, общий счёт обоих перевалил за сотню, так что никто не остался без трофеев.

Когда солнце поднялось повыше, армия Архении уже бежала на юг, к заливу Гальнирас. Конница Гондора и Ристании преследовала их, и Эонар убил в честном поединке полководца Пирела Вардага. Но Рабастану удалось спастись, он с тремя тысячами архенийцев достиг Моря и отчалил на оставшихся в заливе кораблях.

Преследование отдельных врагов длилось до вечера, но никто из Героев не принимал в нём участия. Фактически битва на полях Гарланиона закончилась в полдень одиннадцатого июля. И сейчас я, полностью опустошённый физически и духовно, не имея ни сил, ни Силы, шёл впереди рутенийского войска к спасённому из огня и войны Рэдмонду.

Мы победили.

С этой мыслью я шагнул в разрушенные ворота рутенийской столицы – и брякнулся на землю. Чернота поглотила меня, и я упал в обморок.

Глава двенадцатая. После боя.

Битва за Рэдмонд завершилась. Она принесла много страданий, горестей и смертей, но это была великая победа Света. Армия Архении получила такой удар, от которого ей уже не оправиться. Рутения спасена, хоть около половины её жителей убиты, пленены или тяжело ранены. Не осталось людей, которые не потеряли в этой войне родных или близких. Тысячи рутенийцев остались без крыши над головой. По всей Рутении лились слёзы, но теперь это были ещё и слёзы радости. Ибо утром двенадцатого июля каждый рутениец проснулся и впервые за несколько месяцев увидел над собой мирное небо, увидел перед собой свободную от врагов землю и понял, что Рутения спасена. Вести о победе ширились очень быстро, быстрее, чем летит самая быстрая птица, и скоро каждый знал об успехе Армии Освобождения.

В войне за свободу Рутении Армия Освобождения потеряла больше половины своих воинов. Армия Гондора понесла громадные потери, в живых осталась лишь пятая часть бойцов. Не увидеть больше родных полей, Белых Гор и Моря, высоких стен Минас Анора Берегонду и Бергилу. Не суждено вернуться в подгорные чертоги сотням гномов и военачальнику Эребора Горрину. Не встретятся больше со своими близкими эвенстарец Грунар и сын ристанийца Эорал, не увидят их те, для кого они стали навеки героями. Недосчитались многих своих воинов и полководцы Ристании, Мирквуда и Дейла.

Множество рутенийских городов и деревень лежали в руинах. Поля были истоптаны сапогами, как захватчиков, так и освободителей. Тиррен-на-Гелионе, огромный город, был стёрт с лица земли, Хелир и Рэдмонд подверглись серьёзным разрушениям. Люди голодали, не имея возможности добить пищу – ведь их урожай пропал, а других средств существования многие из рутенийцев не имели.

В общем, война в Рутении принесла множество бед, и страдания людей далеко ещё не закончились, но в этот день они были счастливы. Пусть это был праздник во время чумы, смех сквозь слёзы – но люди радовались спасению и победе, и радость их была сильнее даже ненависти к Архении.

* * *

Проснулся я рано утром, но это было утро уже следующего дня – двенадцатого июля. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим в кровати, чего со мной не случалось уже с месяц. Что ж, желание нормально выспаться впервые с выхода из Минас Анора я осуществил.

Проспал я почти сутки, но вот отдохнувшим себя чё-то не чувствовал. Сказывалось почти полное отсутствие Силы, потраченной в минувшем сражении, а для сильного мага это всё равно, что остаться без руки или ноги. Любой, даже самый великий маг должен время от времени «подзаправляться». Конечно, нелегко сразу восстановить то колоссальное количество магической энергии, которую я вбухал намедни в свою феноменальную «стенку» и заклинание помельче. Но понемножку, по капельке Сила возвращается с каждым вдохом полной грудью, каждым касанием ветра. Наташа, например, черпает Силу из любой лужи, из каждой капли дождя, а стоит ей с полчасика посидеть на морском берегу, она здорово пополнит запасы. Тёме тоже не приходится жаловаться – каждый шаг по земле для него, как глоток воды в пустыне, а в горах маг чувствует себя просто превосходно. Альке, казалось бы, сложнее – ведь огонь не так то просто найти, но этот огонь горит в ней самой и в душах других отчаянных смельчаков, и этого девушке вполне достаточно. А вообще, это неважно.

Так вот, я чувствовал себя, откровенно говоря, хреново. Голова болела весьма прилично, и потолок перед моими глазами всё покачивался, но это было меньшей из бед. Всё тело жутко ломило, давая понять, что одной лишь потерей Силы магической я не ограничился, отдав немало сил физических. Рану в боку кто-то (подозрение на Альку) заботливо промыл и перевязал, что, правда, не мешало ей, шельме, беспрестанно ныть.

За окном светило солнце и пели какие-то птички, и больше ничего не нарушало тишину. Измученный войной большой город ещё спал, и безмятежно дрыхнули его жители, желая продлить первую за два месяца и такую долгожданную мирную ночь. Война в Рутении всё-таки закончилась, и силы Света сумели одержать в ней победу. Но никогда ранее победа не давалась так тяжело. Думаю, Аристарх сам толком не понял, как триумф её армии, казавшейся уже делом свершённым, вдруг улетучился так же стремительно, как воздух из проколотого шарика.

Я промаялся в постели ещё с час, но самочувствие от этого ничуть не улучшилось. Голова разболелась пуще прежнего, плюс ко всему, ещё и пересохло в горле. Очень странно – вроде ж не пил, а симптомы, как при похмелье. Ничего не понимаю…

Поняв, что никто и не собирается посетить раненого бойца и хотя бы, блин, кваску или пивка холодного бокал принести, я заставил себя подняться. Подождав, пока стены перестанут шататься, а ватные ноги вернут способность держать моё бренное тело, я шагнул к окну. В глаза ударило яркое солнце, а дуновение ветра малость освежило и вернуло способность мыслить без головной боли. Весьма обрадовавшись этому, я оделся и срулил по лестнице вниз.

На входе в Предвратный Зал Рэдмондского замка меня встретил Артемис с забинтованной поясницей. Да, не одному мне досталось, далеко не одному. Вон Витя сидит с какой-то тряпкой на Глове, Аванаэр с рукой на перевязи, Эонар тоже весь почему-то какой-то поцарапанный. А в дальнем конце зала, на широком диване у стены, лежал Тёмчик. Цвет его лица мало отличался от каменной стены. Парень явно чувствовал себя нехорошо, и был скорее там, чем здесь. Над Тёмой склонились Аля и Андрей, самые близкие, как ни странно, люди. Никто, взглянув на них сейчас, и не подумал бы, что маг и эльф совсем недавно страшно грызлись за Альку. Они сейчас не были любовным треугольником, это были двое людей, переживающие за третьего. Иногда мне приходила в голову дурацкая мысль, что Андрей, Тёма и Аля вполне могли бы жить все вместе. Нормальная получилась бы семья, даром, что из трёх человек. Жили бы себе ребята, подтрахивали бы Алю по очереди, глядишь, и детишек бы общих нарожали. Бред сумасшедшего, естественно, и ясно, что при всей Алиной любви к экспериментам такое вряд ли произойдёт, но кто-то может предложить другой выход? Разве что появится наконец-то кто-то, кого наша рыжая бестия полюбит по-настоящему, не играючи, но всем сердцем. Только чего-то пока никто не вырисовывается. Я надеялся было на Эонара, но, похоже, Аля его волнует не больше, чем особенности жизнедеятельности саблезубых хомячков (их существование доказано эльфийскими учёными, хотя есть подозрение, что товарищи перед этими хорошенько дунули). Ну и правильно, наверное, здоровее будет.

- Ну что, как он? – участливо поинтересовался я.

- Хреново. Приходить в себя пока не собирается. Помирать, к счастью, тоже – прокомментировал Андрос.

- А чего так? Вроде ж не сильно его помяли – удивился я. Хотя, стукнул бы меня тролль – я б не так щас говорил…

- Он с большой высоты шлёпнулся, причём на спину. Ещё и башней немного стукнулся. Не умеет он приземляться правильно, не эльф ведь – сказал мирквудский царевич. Алька, обычно весьма разговорчивая, сейчас озабоченно молчала и при этом держала в руках ладонь Тёмчика. Не так давно Андрей закатил бы по этому поводу пятнадцатиминутную истерику с последующим уходом в запой, но сейчас все распри были забыты. Ибо не до того нынче.

- Тёма выложился вчера серьёзно, ему Силы на регенерацию не хватает. Так бы он быстро отошёл – всё-таки Высший – подала голос Аля.

- А ты поделиться не можешь? – с надеждой спросил я.

- Не-а. Где у меня та Сила… Да и потом, с меня такая целительница, как с Вити эквилибрист. Я ему только хуже сделаю, если лечить начну – с сожалением молвила девушка и спросила: - А ты помочь никак не можешь?

- Я бы рад, но у меня вообще голяк, сам только оклемался – с оттенком лёгкой вины ответил я. – Хотя…

Не слишком осознавая, зачем я это делаю, я схватил со стола кувшин с холодной водой и вылил её на голову Тёме. Хотел ещё треснуть его этим же кувшином по лбу, но удержался.

- Вставай, дружище, Тьма отступила! Вернись туда, где тебя любят и ждут, забудь о своих страданиях! – выкрикнул я во мглу, в которой был сейчас Тёма. Не знаю, как мне удалось до него докричаться, как мне вообще удалось сообразить, что делать. Может быть, потому, что я сам в своё время немало побродил по коридорам за Стенами Ночи.

Тёма сначала лишь чуть-чуть шевельнулся, а затем открыл глаза, слегка обиженно посмотрел на меня и хотел, наверное, чем-нибудь стукнуть. Но потом увидел Альку и ссориться со мной передумал.

- О, здорово, ребята! А вы что, уже все умерли? – жизнерадостно спросил Тёмчик. Аля в ответ лишь облегчённо вздохнула, и вернувшаяся улыбка мигом озарила её мордашку привычным жизнерадостным огоньком. Её уютный тёплый мирок пока не собирался рушиться. Пока…

- Да нет, Тёма, поживём ещё. А что, так похожи на покойников? – лыбясь, ответил Андрей.

- Ага, особенно ты! – весело сказал Тёмчик и спросил: - То есть, нормально всё? Мы выиграли?

- Как видишь – ответил я, единственный человек, разговаривающий без тупой улыбы на лице.

- Вот и чудненько. А то я хожу там, хожу, а он меня не пускает, говорит, мол, рано тебе ещё сюда, живой ещё, иди отсюда…

- Аллё! – перебил его Андрос – Видать, здорово ты башкой стукнулся! Кто это - он? И где ты там шлялся?

- Ну, дед какой-то, с бородищей, седой, как лунь. Мандос, наверное, или другой какой Валар. Так вот, говорит мне – иди отсюда, ждут тебя в Средиземье. А я думаю: «чего мне возвращаться, раз всё погибло?» - задумчиво говорил Артём.

- Не хотел я возвращаться, помню ведь, что плохи были наши дела, когда меня подбили. Чего я буду возвращаться, если мы проиграли? Чтобы жить в рабстве? Чтобы оплакивать ваши могилы? Чтобы видеть агонию Рутении?

Слова Артёма вновь напомнили мне, как близки мы были к провалу, и я передёрнулся. Молчали и Андрей с Алей. Тёмчик утёр со лба пот, глотнул воды и продолжил:

- Скажите, ребята, как вы-то выкарабкались? Мне казалось, что надежды уже нет.

- Её и не было. Когда надежды нет, ещё остаётся воля к жизни и любовь к Родине. Но о нашей победе ты услышишь позже. Это слишком долгая и невесёлая история – молвил Андрос Лихолесский.

- Не хочется тебе об этом говорить, но многие не дожили до рассвета. Не свидишься ты больше с Эоралом, с Бергилом и Берегондом – с опущенными в пол глазами сообщила Аля.

От царившей в комнате двумя минутами ранее радость не осталось и следа. Тёма молча достал из-под стола три стакан, наполнил их водой и поставил на край стола. Маг земли был очень дружен с гондорцами, особенно со стариком Берегондом, и теперь он скорбел, забыв о радости победы.

- Да, победа порой бывает чертовски грустной штукой – изрёк Тёма.

- В войне вообще мало весёлого, Тёма. А победа – всего лишь её окончание. Так что радости не может быть по определению. Победе радуются недолго, лишь до тех пор, до которых можно радоваться единственно тому, что ты жив – глубокомысленно выдал Андрей. Во как…

- Что ж, будем рады хотя бы этому, коль больше нам радоваться нечему – заявила Аля.

На этой жизнеутверждающей ноте я и оборву нашу дискуссию, затянувшуюся аж до вечера. Всё же, я пришёл к выводу, что лишь мёртвому не о чём радоваться, а пока жив – живи и будь счастлив. Не так уж и плоха победа. Она хороша хотя бы тем, что это конец войне.

* * *

Следующей день, тринадцатое июля и выпал на воскресенье, стал днём скорби. В этот день рутенийцы и выжившие воины Армии Освобождения хороним павших в битве за Рэдмонд. Погребение заняло много часов, практически от рассвета до заката. Погибших было больше, чем живых.

Остались лежать на полях Гарланиона как тысячи рядовых бойцов, так и их полководцы. Не было числа телам, и трупный смрад разносился далеко по Рутении.

Погибшие гондорцы, которых было больше сорока тысяч, были похоронены в семи братских могилах. Над этими могилами рутенийцы позже насыпали высокие курганы – в знак памяти и благодарности своим спасителям. Останки Бергила и Берегонда, а также тела ещё нескольких знатных гондорцев их земляки увезли на родину. Вскоре Берегонд с сыном были погребены со всеми почестями в Рат-Динноне, рядом с могилами королей и наместников Минас Анора.

На северо-западной части Гарланиона возвели курган для павших ристанийцев. Венчала его статуя всадника, обращённая лицом к Рохану. Эта статуя олицетворяла шесть тысяч всадников Рохана, которые вечно будут стремиться домой, но которым уже не суждено увидеть родные степи до тех пор, пока не изменится мир. Вместе с ристанийцами похоронили и их верных коней, в минуту смерти разделивших участь хозяев.

Эльфы Мирквуда, не признающие пышных склепов для тлена плоти, похоронили своих павших в небольшом лесу на севере равнины. Каждый эльф был погребён среди корней могучих деревьев, и с ними в землю ушли их луки и стрелы. Никогда после этого боя в этом лесу не проливалась кровь живых существ, так как хищники ушли оттуда, а рутенийцы не отваживались охотиться на местных зверей на костях эльфов. И над их могилами эльфов всегда пели птицы.

Гномы Казад-Дума и Эребора вырыли в холмах плоскогорья Таргак широкие и просторные тоннели. По бокам от этих тоннелей, в которых всегда горели многочисленные свечи, карлики вырыли небольшие комнатки, где и похоронили своих павших. По левую руку от освещенного коридора покоились гномы Мории, а по правую – гномы Эребора. Заканчивался этот коридор могилой Горина. Она была завалена мраморной плитой с надписью на всех языках Средиземья, кроме наречий Мордора и Харада: «Здесь лежит Горин из Эребора, великий воин, побеждённый победитель».

И всё же, больше всего потерь среди стран-союзников понесла Рутения. Сорок тысяч людей (и это не считая мирных жителей) сложили головы при облоге Рэдмонда, ещё двадцать с чем-то тысяч рутенийцев пали в битве на полях. Большинство погибших похоронили на городском кладбище, но оно не могло вместить всех, а поэтому эвенстарцы были погребены неподалёку от гондорских курганов. Двое же павших полководцев Рутении, Эорал и Грунар, нашли последний приют под стеной Рэдмонда (с внутренней стороны), по бокам от ворот. Так, лишь после смерти вошли они в город, за который сражались, и теперь до конца веков будут его вечными часовыми. На их могилах всегда будут свежие цвета, и не покинет сердца рутенийцев память о их героях.

Что ж, мир всем павшим. Да будет им земля пухом и храни Мандос их души, даруя им вечный покой. А те, кто выжил, пусть живут дальше, не зная больше войны.

* * *

Жизнь вновь потекла своим чередом. Рутения медленно приходила в себя, залечивая тяжкие раны. Победа принесла в сердца людей радость, и даже те, кто несколько дней назад рыдали над могилами своих усопших родственников, были счастливы. Ибо война закончилась и, хоть люди и не знали этого, они верили, что пройдёт немало времени, прежде чем вновь будет пролита кровь. И действительно, много столетий после этого в Рутении властвовали мир, безмятежность и спокойствие.

Возвращались к мирному существованию и Герои. Мы наравне с остальными отстраивали разрушенный Рэдмонд, часто ужинали в гостях у того или иного рутенийца, желавшего отблагодарить нас за спасённую родину, и подолгу гуляли по окрестностям города и окружающим его посёлкам. Летняя природа властвовала над всем, и даже на зловещих курганах Битвенных полей, как рэдмондцы называли поля Гарланиона, выросла зелёная трава. А однажды я проснулся утром и увидел, что поля на многие лиги будто усыпаны серебром. Это выросли за одну ночь серебристо-белые цветы, которые эльфы называют нимфредиль – вестниками победы.

На следующий день шестёрка Героев вместе с Эонаром, которого Аля всё так же безуспешно таскала везде за собой в попытках влюбить, отправилась на очередной официальный приём к какому-то местному авторитету. Задержались мы там надолго, и после очередного приёма пищи, который можно именовать как поздним ужином, так и ранним завтраком, решили выйти освежиться. Было тогда где-то около четырёх утра, может, чуть меньше. В небе догорали звёзды, на земле ярко блестели звёздочки нимфредилей. Луна уже скрылась на западе, но было светло так, как только может быть светло летней ночью на юге. Откуда-то с юга едва-едва доносился шум моря – это волны накатывались одна за другой на скалы и песок залива Гальнирас. Едва заметный ветерок шуршал в траве, теребил Алины волосы и еле-еле обдувал нам щёки.

И вдруг над Рутенией взошло солнце. Небо на горизонте рассекла красная полоса, вершины далёких Эвенстарских холмов и гораздо более близких курганов Гарланиона окрасились алым. На холмах как будто горел огонь, и языки пламени сбегали в долину раскалённым золотом, а в долине всё так же поблёскивали цветы нимфредиля. Глядя на такую красоту, мы могли лишь молчать и наслаждаться. Наконец, над холмами показался край солнечного диска, и краски немного потускнели. Лишь тогда Витя нарушил молчание:

- Кагда-то, кагда я бил сафсэм маленкий, я сматрел в священное озэро Келед-Зарам и думал, чито такой красота нэт никде в мире. Но сичас мине кажэтся, чито я вижу то, чито нэлзя видэт прастым смертным – выдал гном, которого внезапно потянуло на лирику. Да, таким я Витю ещё не видел…

- Да, ваша земля и впрямь прекрасна – подхватил Эонар. – Она очень похожа на Рохан – такие же бесконечные степи, высокие холмы, такой же храбрый, свободолюбивый и сильный духом народ и такие же, если не ещё более прекрасные девушки.

Судя по взгляду Эонара и его улыбке, адресованной Альке, последняя часть фразы подразумевала вполне конкретную жительницу Рутении. Что ж, за месяц Аля не могла не достичь определённого результата. Но ристанийцу ещё очень далеко до состояния Тёмы и Андрея, а, значит, Але ещё есть над чем работать. Я вот одного не пойму. Она их что, коллекционирует? На хрена ей мужиков три штуки, если она ни с одним жить не собирается? Ладно, её дело.

Дата добавления: 2015-08-20