Хроники Средиземья 5 страница

Я слушал эту полную боли и ужаса историю, и смотрел на девчонку, ещё почти ребёнка, пережившую такой кошмар, такую боль, такое бесчестие, что диву даёшься, как она ещё не разучилась улыбаться. И в этот момент мне было так стыдно, как никогда ещё не было.

Почему из-за нашей трусости, слабости, нерешительности должны страдать беззащитные, милые девушки? Чем это невинное дитя провинилось перед архенийцами, что они с такой жестокостью и злобой надругались над ней? Какого чёрта мы, мужчины, прикрываем за рассудительностью и благородством свою трусость? Алька знала, о чём говорила тогда, когда мы с Темчиком не решились отправиться вслед за Эоралом. В то время как мы сидели в Минас Аноре и изображали страдание по утраченной Родине, эти люди страдали по-настоящему. На плечи таких вот девушек свалилась столь тяжёлая ноша, которую мы не решились бы поднять. А им предстоит нести её всю жизнь, шарахаясь от любого мужчины, силясь забыть этот позор и отвращение. Некоторые из этих девушек так и останутся навсегда одинокими, не в силах перебороть страх перед мужчинами, недоверие и отвращение к ним.

Конечно, глупо было бы сорваться с места в карьер вслед за Эоралом (кстати, сумел ли он выжить?) и почти наверняка погибнуть через пару дней. От этого тоже никому легче бы не стало, а к и без того немаленькому списку солдатских вдов добавилась бы Наташа. Вот только никому не нужны эти отмазки, и ничто не снимает с меня вины перед хелирскими девушками и ещё многими рутенийками, которых коснулась или ещё коснётся эта война.

В общем, когда мы сидели вечером в Ратуше (мы – это я, Тёма, Аля, Андрей, Витя и Артемис, если кто не помнит), никто из нас себя героем не чувствовал. Кем угодно, только не героями.

- Блин, какая же всё-таки грустная вещь – победа! – заявил Артемис. Даже сурового гондорца, огрубевшего от войны и страшной раны, увиденное и услышанное сегодня в Хелире не могло не тронуть.

- А я вот себя победителем не чувствую. Чувствую почему-то полнейшей сволочью – признался Андрос, опустив глаза.

- Нет, Андрей, тебе стыдиться нечего. В этой войне ты просто наёмник, союзник, чужеземец, если угодно. Твоя работа здесь – убивать противника, и с этой работой ты справляешься – заверил Тёмчик. – А мы воюем за свою землю, за свой народ. Боль каждого рутенийца – наша боль, слёзы каждой рутенийки – наши слёзы. Мы – часть этой земли, частица Рутении. И то, что в момент наибольших испытаний нас не было рядом с этими несчастными – неважно, по какой причине, - преступление.

- Ну, этой болью мы искупаем свою вину – возразила Аля.

- Наша боль – ничто в сравнении с болью матерей, дети которых погибли, с болью дочерей и вдов, с болью девушек, опозоренных врагом! – взорвался я. – Да, мы поступили правильно, дождавшись войскового сбора. Но, может, лучше было бы поступить неправильно, но благородно и честно по отношении к этим людям?

- Слушайте, может, я сейчас покажусь циничным и бесчувственным, но хрена толку с того, что вы будете перемывать друг другу и себе косточки? Какая разница, что было и чего не было сделано в прошлом? Вы понимаете, В ПРОШЛОМ! Этого уже не изменить, всё! Давайте мы для начала войну выиграем, а потом, раз уж вам так это нравится, можете заниматься самокопанием до конца эпохи! – зло, но совершенно верно сказал Артемис.

- Я вот аднаго нэ пайму – вступил в разговор Витя, до того мирно дремавший в кресле бургомистра. – За чито Архения так нэ любит ваш страна? Я ни видэл здэс ни адной дэушки, над каторой нэ надругалысь враги, ни аднаго рибёнка, каторого Ани нэ избивали. Гиномы так нэ ваюют. Убил врага – пабэдил. Зачэм нужно убиват иго детэй, позорит его жену?

- А это потому, дорогой король Мории, что Аристарх – истеричный, злобный, трусливый и мстительный старикашка – со злой, саркастической ухмылкой сказала Аля. – Он мстит нам за то, что мы слишком часто побеждали его, и вымещают свою злость на мирных жителях. А ещё он боится каждого рутенийца и потому хочет их запугать, пригнобить, унизить, а, если можно, то и убить, чтобы они не поднялись с оружием в руках против его армии.

- Ну, он не зря боится – сжав зубы, процедил я. – Этому чёртову магу недолго осталось издеваться над нашим народом. Ему ещё вылезет боком его злоба и ненависть к Рутении.

- Обязательно, Ромка. Мне б до него добраться только, я б его, гада, голыми руками задушила – пообещала Аля.

Не знаю, как спалось в этот вечер Аристарху, но если бы он мог слышать наши слова и видеть наши глаза, горящие ненавистью к нему, он точно не уснул бы. Впрочем, я тоже спал хреново. И очень хорошо, что Наташа таки осталась в Гондоре. Конечно, она перенесла бы и это, но, тем не менее, такая картина не пошла бы на пользу ни ей, ни нашему ребёнку. Наташа, как, впрочем, и любой, кто общался с госпожой Нерданэль, очень чутка к чужому горю, и ей было бы больно видеть этих людей, которые так много потеряли…

Глава восьмая. Июльская кампания.

Второго июля сорок с мелочами тысяч солдат Архении, как и весь предыдущий месяц, проснулись с восходом солнца и вышли на позиции. За месяц, который длилась пока совершенно бессмысленная облога Эвенстара, архенийцы успели возненавидеть каждый холм, каждый ручей, каждое дерево на этой земле, которая так упорно сопротивлялась непобедимой (тоже мне, непобедимые – драли мы их и в Гондоре, и в Мории, и в Трагоне, и в Рутении драть будем!) армии Аристарха. Хотя, нельзя не признать, в последние семь-восемь дней им стало чуть полегче. Облога маленькой, но гордой крепости, правда, по-прежнему была безрезультатной, но, по крайней мере, солдаты Архении чувствовали себя в безопасности в своих окопах. Уже довольно долго не было слышно о страшных и неуловимых рутенийских партизанах, и лес к северу от Эвенстара перестал являться южанам в ночных кошмарах. Правда, ходили слухи о беспорядках на востоке, на берегу Гелиона, но какое дело солдату до слухов? В общем, многим воинам Архении такая война даже нравилась – вроде все и при деле, и в то же время никто тебя не трогает, сиди себе в окопе и глазей на Эвенстар.

Но вот командование Северно-Рутенийской Армией не находило себе места от беспокойства и бессильной злобы. В четырёх лигах за Эвенстаром безобразничали эораловские повстанцы, и хоть они не вступали в бой с частями архенийской армии, восток стал постоянной угрозой для южан. Эорал для архенийских военачальников был, что назойливая пчела – с виду безобидный, но если тронешь, больно ужалит. Потому-то его и не трогали.

Ещё больше неприятностей сулило продвижение на юго-восток армии Гондора и его союзников. Если гондорцы доберутся до Эвенстара, то осаждающим его войскам придётся несладко. Исходя из невозможности к тому времени захватить Эвенстар и закрепиться там, архенийцам остаётся только надеяться на победу пограничных войск, прибывших недавно из Мелира и Пирела. Иначе – кранты, сушите вёсла, господа.

Впрочем, нельзя сказать, что месяц облоги прошёл для Эвенстара совсем бесследно. Съестные припасы, хранящиеся в подземных амбарах и катакомбах, подходили к концу, и горожане уже с неделю недоедали. Вылазки, наносящие врагу огромный урон в начале осады, перестали давать положительный результат, и лорд Грунар, потеряв большую часть конницы, от этой практики отказался. Эвенстар был полностью отрезан от остального Средиземья, и новости доходили туда раз в день по чайной ложке. О возможном приходе в Рутению союзных войск догадывались лишь по слухам, и рутенийцы, уповая на помощь, всё же рассчитывали в первую очередь на самих себя. Также неизвестно было Грунару и об успешных боях Армии Освобождения на юге, и о фактическом прорыве линии Эвенстар-Хелир-Тиррен, что предзнаменовало скорое снятие облоги. Лишь от партизан Эорала доходили иногда вести, обнадёживающие эвенстарцев. Грунар знал, что даже в случае сдачи северной крепости часть округа останется непокорённой, и отступившим бойцам будет куда пойти. В том, что Рэдмонд остаётся в руках рутенийцев, были уверены почти все жители города – от Грунара до рядового крестьянина, ставшего в этот нелёгкий час на защиту Родины.

В тот же день 20-тысячная армия Ристании стояла укреплённым лагерем в шести с половиной лигах от Эвенстара. Третий сенешаль Мустангрима маршал Элфхельм, командующий Эвенстарской операцией (Эорал остался на Стохседских полях), не решался нападать на архенийцев самостоятельно, зная об их двукратном преимуществе в числе. Поэтому роханские всадники стояли и ожидали вестей от разведчиков, разосланных ранним утром по всему округу. Некоторые из ристанийских исследователей добрались до территории, занятой повстанцами Эорала, и предводитель рутенийских партизан с радостью согласился помочь землякам своего отца.

Где-то в десять утра двадцать тысяч рохиррим выстроились в пределах видимости с Эвенстара, на юго-запад от крепости. Увидев их, лорд Грунар начал поспешно готовить городской гарнизон к атаке, а с востока вышел семитысячный корпус повстанцев Эорала. Видели ристанийцев и полководцы Архении, и поэтому начали спешно стягивать разбросанные по околицам Эвенстара войска. Впрочем, собрать их военачальникам не удалось, так как ристанийцы, не дожидаясь выступления из Эвенстара армии Рутении, ринулись в атаку. Роханская конница мгновенно прорвала фронт в самой слабой части (на юге) и начала громить паникующие отряды врага. С востока, где были сосредоточены основные силы армии, осаждавшей северную крепость, навстречу роханским войскам двинулись около пятнадцати-двадцати тысяч солдат. Дождавшись, пока те отойдут достаточно далеко, ослабленный восточный край архенийской армии атаковали повстанцы. В авангарде небольшой, но очень грозной рутенийской повстанческой армии ехала тысяча всадников во главе с Эоралом, а за ними шли шесть тысяч мечников, лучников и топорников. Это были лучшие воины из партизанских отрядов Эвенстарского леса, а также ополченцев Амон Гварета и окрестных сёл. Им противостояли чуть меньше семи тысяч архенийских пехотинцев, лучников и истерлингов. На первый взгляд, силы были равны, но лишь на первый взгляд. Ибо на деле рутенийские партизаны, которые днём и ночью неусыпно следили за противником и даже спали с мечом в руках, значительно превосходили архенийцев, несколько недель не обнажавших клинок. К тому же, боевой дух повстанцев, сражающихся за Родину, был неизмеримо выше, чем у солдат Архении, уставших от беспросветной осады. Потому-то южане были сметены яростной атакой рутенийцев и не сумели оказать им достойного сопротивления.

Армия Архении, атакованная с двух сторон, всё же по-прежнему была настроена сражаться. Повстанцы из-за малочисленности не могли напасть с тыла на собравшихся воедино врагов, направляющихся к ристанийцам. Всадники Рохана оказались под угрозой окружения, так как их атаковали не только с востока, но и с севера. Единственным выходом из этой ситуации для Эльфхельма было атаковать первым, что он и сделал. Ристанийцы напали на движущийся с севера восьмитысячный корпус противника, состоящий из лёгкой конницы и Харадрим и, потеряв полторы тысячи людей, разбили его и преследовали отступающих врагов до опушки Эвенстарского леса.

18 тысяч архенийцев застыли в нерешительности в полулиге от ворот Эвенстара. У них был выбор: напасть на повстанцев и почти гарантированно разгромить их, но оголить тыл для удара всадников Рохана; или же вступить в рискованную битву с рохиррим, в которой обе стороны будут иметь равные шансы. Воспользовавшись их задержкой, ристанийцы развернулись и первыми пошли в наступление.

И тут, окончательно избавив архенийцев от возможности выбирать, в битву вступили рутенийцы из Эвенстара. Осада крепости была снята, и Грунар тут же вывел из неё пятнадцатитысячную армию. Когда отворились ворота Эвенстара, архенийцы поняли, что их конец близок. С юга и запада на них обрушились роханцы, с севера – Грунар, а с востока – повстанцы Эорала. Надо отдать должное архенийским воинам – в этот роковой для себя миг они не дрогнули и нашли в себе мужество, чтобы не бежать. Больше двух часов южане оборонялись, и в этой схватке сложили головы ещё две тысячи ристанийцев и четыре тысячи солдат и партизан Рутении.

Ни один воин Архении не вырвался из ада, устроенного для южан бойцами Рохана и Рутении. Облога Эвенстара закончилась, и ристанийцы вернулись в расположение Армии Освобождения; да ещё и привели подмогу – около 25 тысяч рутенийцев.

* * *

В семи лигах от Рэдмонда есть место, где морская вода глубоко врезается в сушу, образовался неширокий залив. Этот залив называется Гальнирас, и на его берегу расположен порт, в котором причаливают торговые судна, идущие в Рэдмонд.

Пятьюдесятью лигами западнее когда-то находился большой город Тиррен-на-Гелионе. В этом городе, расположенном у самого моря, жило много купцов и моряков, и там были гавани для множества кораблей. Но ныне Тиррен лежит в руинах, и гавани разрушены, а в дельте Гелиона стоят на якоре военные корабли Архении.

Именно в этот город, а, точнее, к его развалинам, устремились семь с половиной тысяч воинов Армии Освобождения – три тысячи пехотинцев Гондора и по две тысячи итилиэнских рейнджеров и моряков Белфаласа. Пятого июля двадцать шестого года эта группа бойцов достигла первых признаков приближения к Тиррену. Город, лежавший в долине широкой реки, напомнившей гондорцам Андуин, казался брошенным тысячи лет назад. Руины Тиррена решительно не производили впечатления месса, в котором недавно жили люди. А между тем чуть больше месяца назад здесь был бурлящий, живой, шумный торговый город, в котором проживало почти сто тысяч рутенийцев. Каждому моряку был известен порт Тиррена-на-Гелионе, в котором ежедневно останавливались десятки кораблей с запада и юга, каждое торговое судно когда-нибудь заходило сюда. Это был крупнейший торговый центр юга Средиземья, и лишь Пеларгир в Гондоре превосходил его; ну, и Лиос в Трагоне, но теперь он лежит в руинах, как и Тиррен.

Проходя по пустынным улицам между разрушенными постройками, гондорцы то и дело беспокойно оглядывались по сторонам. Казалось, что враг прячется за каждой грудой камней, за каждым обломком стены. «Как в Осгилиате» - заметил один из опытных бойцов, воевавший ещё в прошлой эпохе с полчищами Саурона на развалинах старого речного города. Это и впрямь было похоже на Осгилиат в дни его угасания, когда люди покинули некогда процветающий город, и он пришёл в упадок.

Но воины Гондора зря боялись внезапного нападения архенийцев. Войска генерала Гюнгора, командира Эргрена и харадских наёмников, давно ушли на восток, к Рэдмонду, на ходу довершив разрушение Тиррена. Архенийцы остались лишь в гаванях (ну, как в гаванях…), где были пришвартованы около сотни военных кораблей. На этих кораблях из Па-Крета прибыли 30 тысяч солдат Архении, и часть их оставалась в дельте Гелиона. На кораблях осталось несколько сотен солдат Архении и гребцы-рабы из занятых Архенией городов Рутении, а на берегу стояли три с лишним тысячи архенийцев, для приличия охранявших Тиррен.

К вечеру гондорцы пришли руины Тиррена и вышли к тому месту, где когда-то располагался огромный порт. Случись архенийцам увидеть приближение армии врага, в два раза превышающих их количество, они бы без промедления смылись на корабли. Но они увидели лишь три тысячи солдат Гондора, и потому все же решили вступить в схватку. Двухтысячный корпус рейнджеров Итилиэна залёг за полуразрушенной, но по-прежнему высокой стеной порта и пока в бой не вмешивался. А моряки Белфаласа тем временем погрузились на шлюпки, которые любой уважающий себя экипаж корабля всегда держит при себе, даже если корабль за сотни лиг от них. На этих шлюпках матросы подплыли к архенийским галерам и бригам и взяли их на абордаж. Силы были явно неравными, и многие корабли оказались в руках гондорцев без боя. На некоторых судах, стоявших подальше от берега, началась паника, и их немногочисленный экипаж дал команду сниматься с якоря. Никто их особо не держал – на фиг надо. Вреда от них, пожалуй, никакого не будет, а многие из них вообще утонут на фиг без умелого командования. На других кораблях рабы-гребцы подняли восстания и выбросили за борт воинов Архении. В общем, недолгий бой на море завершился безоговорочной победой гондорцев.

На руинах гавани архенийцы некоторое время вполне сносно справлялись с воинами Гондора и даже сумели прижать тех к руинам портовой стены. Гондорцы при этом потеряли больше шестисот воинов. Но из-за стены в архенийцев полетели стрелы, и охреневшие от такого поворота событий южане запаниковали. Вследствие этого гондорцы мгновенно перешли от обороны к атаке и разбили противника в клочья. В живых остались лишь полторы сотни солдат Архении, сумевших сбежать из Тиррена и за неделю пешком добраться до полей Гарланиона. Таким образом, Рабастан был предупреждён о возможной атаке с моря.

Глава девятая. Марш на восток.

В первых числах июля войска Армии Освобождения покинули Хелирский замок. Военачальники союзных войск торжественно пообещали вернуться спустя месяц с победой, но, думаю, они не были в этом убеждены. Меня же надвигающаяся битва за Рэдмонд, признаться, пугала.

Конечно, все верят в то, что рутенийская столица борется, что она ещё не пала под страшным натиском врага. Лишь вера в несокрушимость Рэдмонда ведёт вперёд нас, молодых (но уже отнюдь не юных) магов из Амон Гварета. Но ничто не вечно под луной, и неизвестно, чем встретят нас поля Гарланиона. Увидим ли мы непоколебимую твердыню, выдержавшую десятки штурмов, или руины, на которых пируют архенийцы?

Но, как бы то ни было, мы должны сразиться с войском Архении, и, если удача будет на нашей стороне, победит. Если не ради Рэдмонда, то ради тех, кто остался позади нас, ради этих сильных и несчастных людей, перенёсших горечь утраты и позор рабства. Да ради самих себя, в конце концов! Победи мы под Рэдмондом, судьба Аристарха будет решена. Чародею нигде не удастся спрятаться от нашей мести, и его конец будет страшен, но вполне заслужен.

А пока Армия Освобождения шла на восток в максимальном темпе. Позади остался Хелир и гряда пригородных холмов, долина Келдуина, впереди раскинулись многие лиги пахотных земель, полей и огородов рутенийских земледельцев. А дальше, где-то за пятьдесят лиг отсюда широкая лента Гелиона разрезала всю Рутению. Это был последний рубеж, последняя черта перед началом великой битвы.

Попадающиеся нам на пути поселения Рутении встречали настороженным и недоверчивым молчанием. Малочисленные жители, если они были, предпочитали отсиживаться в домах, и лишь малая их часть решалась выйти на улицы и встретить нас. Но если уж нас встречали, то встречали обязательно с хлебом-солью. Мы были их героями, их освободителями, и для нас не жалели ничего. Такое гостеприимство не могло не тронуть гондорцев, эльфов и гномов, и все воины Армии Освобождения прониклись любовью к жителям чужой им страны.

Позади остались лиги, и шестого июля войска были в 11 лигах от Гелиона. Армия Освобождения продвигалась по рутенийским полям. Временами некоторые бойцы (среди которых, чего греха таить, были и Герои) ходили «в походы» на фермерские участки и возвращались не с пустыми руками. Урожай в этом году был на редкость богат, так что армия союзников не голодала. Наша магическая троица вместе с принцем Андросом регулярно обносила фруктовые сады, поглощая ежедневно килограммы черешен, клубники и малины. Тёма поедал и яблоки, напрочь игнорируя то, что они были ещё далеки от дозревания. Пытался пожевать их и я, но, скушав парочку, нажил расстройство желудка и надолго потерял к яблочкам аппетит. Витя тырил с огородов морковь, огурцы, а однажды даже пытался перекусить сырой картошкой, причём вместе с ботвой. Потом гном очень долго очень громко ругался и недоумевал, зачем рутенийцы вообще выращивают эту гадость. Впрочем, отведав жареной картошечки, Витя резко изменил своё отношение к этому растению. Ну, и ещё этот дурик один раз заблудился в кукурузном поле, и мы часа три не могли его найти. Обнаружили мы его под вечер, причём пьяного в лапоть. Как оказалось, в кукурузе владелец поля припрятал до лучших дней ведро самогона, и Витя, обладающий феноменальным чутьём на все спиртосодержащие вещества, это ведёрко-то и отыскал. Эта пьяная скотина успела выжрать четыре литра, а потом всё-таки вырубилась. Естественно, остатки жидкости не пропали, а были по-братски распределены между теми, кто тащил страдальца обратно в лагерь и прочими примазавшимися. После этого на Витю уже никто не обижался.

После обеда Эонар, кстати, пристрастившийся к местным ягодам не меньше, чем Витя к бухлу, решил сходить на прогулку, посмотреть на расхваленную нами красоту рутенийской природы. Довольно неожиданно в первую очередь для Артёма с Андреем, Аля вызвалась его сопроводить, чему роханский королевич скорее удивился, чем обрадовался. Особого интереса к Альке ристаниец не проявлял, чем наверняка подстегнул колдунью огня, считавшую, что все более или менее симпатичные мужики обязательно должны бегать за ней, проламывая друг другу черепа. Эонар же куда больше интересовался ратными подвигами и азартными играми, чем любовными похождениями, и Алину рассматривал только как боевого товарища. Как воин девушка ему очень нравилась, но на этом его чувства к ней ограничивались. Так что лично я не удивился, когда спустя полтора часа, когда путешественники вернулись в лагерь, Алька выглядела страшно недовольной собой, своим спутником и миром в целом. Похоже на то, что Эонара красота природы и впрямь заинтересовала больше, чем Алькины внешние данные.

После этого случая у Андрея и Тёмчика значительно улучшилось настроение, а среди полководцев и даже некоторых рядовых начали бродить анекдоты по поводу мужской силы Эонара. Аля, явно назло ристанийцу, провела весь вечер с мирквудским царевичем и рутенийским магом. Когда сын конунга вошел в палатку, девушка принялась активно целоваться с Андросом, сидя при этом на коленках у Тёмы. В результате, маг с эльфом два дня не разговаривали, а Аля провела весь вечер в вынужденном гордом одиночестве. Эонар же, даже не глянув в её сторону, отправился играть в карты с Аванаэром, Артемисом и Бергилом.

Утром седьмого июля нас всех подняли по тревоге и сообщили, что в направлении нашего лагеря движется большая группа неизвестных. Когда я глянул на север, я и вправду заметил солидных размеров тёмное пятно, постоянно увеличивающееся в размерах. Пока все страшно суетились, готовясь к возможной схватке, Андрос взобрался на высокий холм с целью получше рассмотреть незваных гостей. Видимо, ему хватило одного взгляда.

- Ребята, а чего мы паримся? Это ж рохиррим из Эвенстара возвращаются!

И сразу всё прояснилось; а через полчаса пред нами предстали наши союзники. Сенешаль Мустангрима Эльфхельм вернулся из Эвенстара с победой. Осада северной крепости пала. Ряды 20-тысячной армии Рохана несколько поредели, но не намного.

Но главная новость – прибытие с ристанийцами двадцати тысяч воинов из округа Эвенстар. Сразу же за роханскими всадниками шли солдаты из гарнизона крепости. Среди них были мечники и копейщики, лучники и арбалетчики, а также элита рутенийской армии – пешие рыцари. В Эвенстаре их было около тысячи, остальные несли службу в Рэдмонде. Эти воины были вооружены длинными алебардами, которые так же хорошо могли послужить и копьями – снизу у них были смертельно острые наконечники. Также у них были луки и кинжалы. Облачены рутенийские гвардейцы были в сверкающие нагрудники, поножи, наплечники и высокие стальные шлемы, закрывающие почти всё лицо. Немногие противники могли справиться с ними, особенно пешие. Их броня была почти непробиваема для стрел, и лишь архенийская конница, пожалуй, могла бы одолеть этих воинов.

Эвенстарский гарнизон вёл лорд Грунар – фигура почти легендарная. Он был одним из трёх членов Совета Четырёх Городов, которые не поддались панике во время нападения архенийцев. О храбрости Грунара ходили самые невероятные слухи. Рассказывали, что, будучи ещё простым воином, он сражался на стороне Гондора с армией Саурона и в боях за Пеларгир почти час в одиночку сдерживал натиск врагов на узком мосте через Андуин, пока не подошло подкрепление. Правда это, или досужий вымысел, порожденный всенародной любовью – никто не знает. Но в свои пятьдесят Грунар всё так же силён, и меч его без пощады разит архенийцев. А кроме всего, он ещё и талантливейший полководец, прирождённый мастер защиты маленьких, но неприступных крепостей вроде Эвенстара.

Вслед за вышколенными и тяжело вооружёнными воинами из Эвенстара шли бойцы, на вид поплоше. У них не было столь устрашающего оружия, как у гвардейцев, и шли они не слишком организованно. Было видно, что они привыкли скрываться и нападать из засады, и на открытом пространстве чувствовали себя слегка неуютно. Но эти ребята были готовы рвать на куски архенийцев, могли все, как один, полечь за Родину. Ибо они были родом из деревень и городов, захваченных врагом, и с каждым убитым захватчиком их желание мстить не ослабевало.

В арьергарде этого отряда шла тысяча всадников, выглядевших солиднее прочих повстанцев. Они носили трофейные кольчуги и щиты, а также оружие, добытое в бою у архенийцев. Среди этих воинов, как и среди описанных ранее, мы встретили многих земляков, отправившихся в партизанские отряды после захвата архенийцами Амон Гварета. Но больше всего наша троица магов удивилась, заметив среди повстанцев гваретского трактирщика дядю Толю. Вот кто-кто, а он раньше никак не походил на воина! Причём наш трактирщик явно был не последним человеком в повстанческой армии, так как ехал впереди конного отряда, справа от всадника на белом ристанийском коне, в котором мы с трудом опознали Эорала.

Со времени нашей последней встречи бессменный вестник Совета изменился почти до неузнаваемости. Сын ристанийца ничуть не походил на того благородного и галантного дворянина, которым он был ещё два месяца назад. Эорал обзавёлся густой и колючей бороденью, серьёзно похудел и очень сильно смахивал на бродягу. Что, впрочем, не мешало ему сохранить гордую осанку и слегка насмешливый взгляд. Завидев нас, он спешился, снял шлем и подошёл к нам.

- Ну, вот мы и встретились снова, мои юные друзья – с удивительной смесью грусти и радости в голосе молвил ристаниец. – Жаль, что довелось встретиться на руинах Рутении, но не все ещё потеряно.

- Эорал! – радостно воскликнула Аля. – Мы и не надеялись увидеть тебя ещё раз!

- Я и сам удивляюсь, почему я до сих пор жив – слегка улыбаясь, сказал Эорал. – Однако я не вижу среди вас прекрасной белокурой колдуньи. Или мне не стоит спрашивать? – забеспокоился ристаниец.

- Нет, с ней всё в порядке – успокоил я вожака повстанцев. – Наташа осталась в Гондоре по причинам, не имеющим отношения к войне. Она ждёт ребёнка.

- О, в таком случае прими мои поздравления! – просветлел Эорал. – Ты ведь к этому причастен, не так ли?

- Ну да! А как ты догадался? – усмехаясь во весь рот, поинтересовался я.

- Так вы не слишком это скрывали, даже я сумел вас раскусить - ответил он.

И то верно. За многие месяцы моих с Наташей отношений не заметил разве что слепой. Эх, как же я по ней соскучился…

Остаток дня я пребывал в приподнятом настроении. И дело тут было даже не в значительном усилении Армии Освобождения. Прибытие с севера моих земляков стало знаком того, что Рутения не сдалась, что она ещё жива, ещё борется. Вести же из Амон Гварета и вовсе порадовали меня так, как больше месяца уже ничего не радовало. Оказалось, что моя малая родина свободна, и в ней нет ни следа солдат Архении. Никто из гваретцев серьёзно не пострадал, и многие из них будут сражаться плечом к плечу со мной, Алей и Тёмой. Значит, после победы на полях Гарланиона (а сейчас в неё, как никогда, верилось) мы не вернёмся на пожарище, на руины. Нас будут ждать наши матери, наши дома и обед на столе. И не всё, что мы сделали, привело к горю. По крайней мере, не всё потеряно. Ещё есть ради чего жить.

Допоздна в лагере новосозданной армии Рутении в составе Армии Освобождения раздавались тысячи голосов. В этот лагерь перебрались и мы, а с нами – неразлучные Андрос и Витя (их от нас палкой не отгонишь, особенно – Андрея от Альки). Правда, ближе к ночи мы об этом переезде немного сожалели. Так как наши земляки громозвучно орали нечто вроде:

Постой, не уходи…

Мы ждали лета – пришла зима,

Мы заходили в дома, но в домах шёл снег.

Мы ждали завтрашний день,

Каждый день ждали завтрашний день.

Мы прячем глаза за шторами век.

В наших глазах – крики «Вперёд!»

В наших глазах – окрики «Стой!»

В наших глазах рождение дня

И смерть огня…

В наших глазах – звёздная ночь,

В наших глазах – потерянный рай,

В наших глазах – закрытая дверь

Что тебе нужно, выбирай.

Мы хотели пить – не было воды

Мы хотели света – не было звезды

Мы выходили под дождь и пили воду из луж.

Мы хотели песен – не было слов,

Мы хотели спать – не было снов

Мы носили траур – оркестр играл туш.

Песня-то, конечно, хорошая, но на ночь глядя… Сами понимаете.

* * *

Ожидание битвы подобно приближению бури. С каждым часом над головой сгущаются тучи, на душе становится тоскливо и тревожно. Горизонт темнеет и темнеет, и уже не хочется смотреть вперёд. Ты страшишься грома и молнии, боишься неизвестности и возможного конца. Но ожидание этого конца становится настолько невыносимым, что хочется, чтобы поскорее разразилась буря, лишь бы всё это закончилось, неважно, хорошо или плохо.

Перед боем всем так или иначе свойственно думать. Кто-то, как Витя, размышляет лишь о количестве убитых врагов, кто-то вроде Артемиса – о стратегии и тактике боя, кто-то, например, Тёмчик, прикидывает, каким бы заклинанием шарахнуть противников. Все рутенийцы, и мы в частности, сомневаются в том, продержится ли Рэдмонд, и с горечью представляют, как мало останется после войны от прежней Рутении. Некоторые, как Бергил, Эонар и Андрос, начинают вдруг задумываться о том, что дома их кто-то ждёт, и им будет очень больно, если их сын, муж или брат не вернётся назад. И все, без исключения, надеются. Уповают на свои силы, на судьбу, на Валар – кто во что больше верит.

Дата добавления: 2015-08-20