Часть 1 35 страница

-67-
Часть вторая
Мы не думали о «нас», но решили поддержать проведение гей-парада, который проходил в тот май, как и во все остальные маи. И все было настолько отвратительно, настолько бесчеловечно, что кроме вселяющего ужаса и страха, это ничего не вселяло, Волкова материлась на каждом шагу, наблюдая за тем, как избивают людей. Людей, которые всего лишь любят! Любовь не бывает неправильной. Она может грустно закончиться… Но эти огорчения часть тебя самой. Абсурдно делить людей на хороших или плохих. Люди бывают или обаятельные, или занудные. А все это настолько мерзко, что на подобные мероприятия мы зареклись не приходить. Черт с этим, ведь даже отношений друг друга мы больше не касались, она больше не касалась меня ровно также, как и я ее. Все незримо, но медленно рушилось, я знаю, догадывался ли кто-нибудь об этом, ведь о таком предпочитают молчать, но обстановка становилась все напряженней, все безразличней, все пессимистичней. Начали вспыхивать опасные ссоры между Юлей и Борисом, иногда это возникало практически на пустом месте, эдакое самобичевание, но основной темой был наш новый альбом, композиции в нем, синглы. Это так обостряло обстановку, что иногда я с трудом сдерживала себя, чтобы не встать, не закрыть уши руками, не зажмурить крепко-крепко глаза и выйти вон. Я ненавидела все это, терпеть не могла, поэтому, глубокими одиночными ночами, мучаясь от бессонницы, начинала тихонько плакать. Я обычный человек. Моё сердце движется тем, что я вижу перед собой, а не тем, что от меня требует весь мир. И когда вновь и вновь, изо дня в день, солнце всходило над Москвой, и я разлепляла бессонные, заплаканные глаза, я думала над тем, что все рушится, и этому не остановиться… Я слышала какие-то многозначные короткие гудки в голове, будто наше время пришло. Пришло, чтобы уйти. Я вспоминала все то, что мы уже пережили, сколько лжи было во всем, сколько пошлости и разврата, от которого меня до сих пор тошнит. Неужели все так и должно было быть? И закончится именно так! Люди лгут не для того, чтобы с чем-то бороться, а для того, чтобы к чему-то стремиться! В мире без лжи не бывает перемен… Мы врали всем, но не себе. Мы жили в том мире по-настоящему. Пусть и паршиво жили, но этого не изменить. Просто жили как могли и каждый принёс с собой эту память. Память о том, что там было. И как бы погано там не было - это были наши жизни. Почему все рушится? Почему? Я не могу понять, не могу объяснить себе, неужели мы заслужили это? Я не могу разговаривать об этом ни с кем. Я не могу понять, должны ли мы уйти? Даже если нам кажется, что в жизни ничего не меняется, это всё равно постепенно происходит. Так же незаметно, как сменяются времена года, изменяются наши чувства. И моя душа разрывается на части, не имея ни малейшего шанса обрести покой. Да и что такое душа? Будет ли её видно, если разрезать твоё сердце? Если раскроить тебе череп? Будет ли она внутри? Почему все вокруг такое сложное? Неужели нельзя жить в мире, где все просто?! Но в жизни все будет не так легко, как в игре, и ничего уж с этим не поделаешь.
Одиночество ранит куда сильнее, чем физическая боль. Так почему теперь я здесь совсем одна? Бродя по комнате взад-вперед, я не могла найти себе места. За окном начался ливень, раскаты грома время от времени пугали меня, в комнате стало резко темно. Пощелкав выключателем, я пришла к не утешающему выводу: у нас вырубили свет. Хотя даже в этом я нашла свои плюсы – наконец-таки нашелся повод растопить камин и воспользоваться ароматическими свечами, которые уже какой год без надобности валяются в шкафу. Свечами я обставила все вокруг себя, чтобы хоть как-то создать видимость, камин тоже разгорелся, и теперь к звуку дождя за окном и раскатам грома, присоединился звук потрескивания дощечек и щепок. Только не менялось одно – почему я здесь одна? Сижу, думая, чем себя занять, почему все так изменилось? Ведь несколько лет назад у нас не было свободной минуты, у нас не было времени подумать над тем, как все быстро меняется вокруг, что детства у нас так и не было. Ноги сами меня привели к тому месту, где лежало все некогда запретное. Руки сами взяли тот альбом с фотографиями, который собирала моя мама, некоторые фото все же были вставлены мной. И медленно откинувшись на спину дивана, я несмело открыла его, готовясь удерживать слезы, которые обязательно бы заблестели в моих глазах. Чего я действительно опасаюсь, не потеря своей памяти, а исчезновения из памяти людей. Там, где была моя надежда и вера в светлое будущее – не осталось ничего. Почему все настолько обреченно? Почему я думаю, что все обреченно, хотя ничего практически не изменилось. Практически. Я сижу, разглядывая фотографии, долго, упорно, чтобы не упустить ни малейшей детали, чтобы они засели в моей памяти и навсегда остались со мной. Вот, фотография, кажется, 2001 года, мы совсем крошки, такие маленькие, хотелись казаться уверенными, знающими многое в жизни, но разве мы могли что-то знать? Тогда еще плотно и уверенно не ступив ногой в новый мир, тогда еще не завоевав весь мир. Кажется, это фотография с выступления в Кремле «Бабий бунт», одно из многочисленных поставленных выступлений, как же мы волновались тогда, и каждый шаг куда-то не туда, был для нас почти провалом. Я еще помнила, как звучали тогда наши голоса: еще чистые, высокие и звонкие, еще цепляющие без малейшего сопротивления. Иногда они были слышны сверх фонограммы, когда нам хотелось по-настоящему петь, зажигать, а в перерывах между песнями и словами мы все так же кричали, бегали, носились туда-сюда, ведь мы были так молоды и в нас еще было полно энергии. А это фото с очередной фотосессии, которых к 2002 году у нас было уже полно, она проходила в гостинице, и идея была проста: раздеваетесь до трусов, залезаете в ванную. «Будто мы постоянно вместе моемся?», - заржала тогда Волкова, быстро скидывая с себя майку. Разговоров не тему хочу, не хочу, не было, Ваня был для нас таким авторитетом, что все его идеи мы ловили на лету и соглашались, ведь он знал, что нужно нам, что нужно миру. Поджав колени, как мы это делали мне фотосессий, мы неохотно позировали на камеру, устав от улыбок в объектив. Пены в тот раз добавили только для видимости «якобы она есть», но даже это никого уже не смущало, разве что самую малось. Та фотография, которая была в альбоме, была самой умиротворенной и настоящей из всех: мы сидели, подобрав колени к себе, и обведя их руками, моя голова покоилась у Юльки на плече, взгляды устремлены куда-то в сторону. И она как всегда смугленькая, темная, а я кремово-белая, на плечах, как и на лице раскинулись веснушки, непослушные рыжие волосы немного сбились на лицо. И наши с ней черты лица еще такие детские, что я невольно улыбаюсь, рассматривая нас. Побитая коленка Юльки лезет в глаза, она всегда умудрялась куда-нибудь грохнуться, поэтому очень часто приходилось видеть ее разбитые локти и колени. Это как маленькие дети постоянно подают, так и Юля, была шустрой и временами неуклюжей, но я любила ее такой. Еще одна фотография тоже с фотосессии, но она особенно нравится моей маме. Фото было сделано в поддержку англоязычного первого альбома в Лос-Анджелесе, и на ней мы с Юлькой все в тех же юбочках, блузочках, галстучках, но живые. А это главное. А потом идут фотографии с концертов, во время тура, их я просматриваю быстренько, стараясь не зацикливаться, зачем? Ведь все это было так наиграно, что даже не хочется вспоминать и думать об этом. Больше и дольше всего я рассматриваю фотографии из личного архива, которые не фотографировали знаменитые фотографы, в которых не было постановок, нелепых, фальшивых взглядов, в них были только самые искренние эмоции. Юлька смеется вместе со мной, мы с Волковой читаем с умными лицами какие-то тексты, мы у меня дома, мы у нее дома, мы готовим ужин, фоткая друг друга поочередно, мы в нашей квартире, мы с Ваней и Кипер, мы с Галояном, Юлька лезет на крышу дома, я играю на фортепиано, мы гуляем где-то в парке, катаемся с Ваней по ночной Москве… их было столько, что я едва успела бы сосчитать. Почему это всегда так важно? Наверное, потому что это единственное, что осталось от того прошлого.
Но чем больше я накручиваю себя, тем меньше это оказывается правдой. Ведь по сути ничего не случилось, и вряд ли бы произошло, если бы не моя бурная фантазия, благо, что Юле удалось предотвратить мой бред и все мои сумасшедшие идеи. Благо, что она успела, а то совсем страшно становится оттого, что могло бы произойти. Но ничего не случилось. Ничего не происходило и раньше, неизменным оставался тот факт, что она беременна. Ничего уж тут не поделаешь. Все шло свои чередом, время не спешило и не отставало, и дела были равномерны, и время, и все, что нас окружало. Это все я накручивала себя, придумывая несуществующие вещи, придумывая то, чего никогда не было. Но с этим пришла пора смириться. Ведь еще недавно, улетая в Лос-Анджелес, сидя в аэропорту, она притянула меня к себе, обвивая руками талию, а я натолкнулась на ее плечи, но она вовсе не хотела меня отпускать, зная, как хреново я себя чувствовала в тот день. И она не отпустила. Я все придумала, ничего не рушится, ничего не меняется, мы как были подругами, так и остались. По крайней мере все так, как должно быть.
А к концу июня вышла наша песню с третьего альбома. Медленная, лирическая и очень цепляющая композиция «Не жалей», и она как никогда совпадала с моими мыслями и переживаниями, со всеми чувствами, которые были у меня внутри. Поэтому, первое живое выступление получилось хоть и волнительным, но самым искренним и цепляющим. В тот день мы выступали на «Звуковой дорожке», и тем, кто пришел, удалось первыми услышать наш дебют.
- Я волнуюсь ужасно! – Дрожит мой голос в микрофон, при этом я умудряюсь улыбаться и даже трусливо смеяться.
- Ну че, если мы ошибемся, мы вам микрофоны в зал протянем. – Издевается Волкова, не слыша, как орут фанаты: «Юль, русская? Песня русская? Юля-я-я!»
- Песня кстати не сложная, так что, - я взмахиваю рукой, подбодряя народ, - учите!
Начинаются первые аккорды, музыка, окутывающее меня с головой. Я всегда была на стороне лирики и романтики, это как раз то, что мне нужно. Это немного не привычно видеть людей, которые не поют с нами, но по крайней мере они довольно улыбаются, а их руки синхронно парят в воздухе. И вновь я теряюсь во всех этих взглядах, они такие искенние, такие же, как и песня. Мы отдаем им свою душу – они взамен свою. Во время проигрыша, одного из самых лирических и трогательных, фанаты, пользуясь моментом, начинают громко кричать, визжать, явно одобряя песню, именно поэтому, едва закончилось выступление, Волкова спросила:
- Как вам песня? Понравилась?
И все дружно кричать «Да-а-а!», протягивая окончание, как это было всегда, это прямо как в школе.
- Ну ничего, доделаем, будет еще лучше! – Улыбаюсь я, радуясь успешному выступлению.
Мои глаза сталкиваются с взглядом Бориса, который стоит внизу, сложив руки, и довольно улыбается. Рядом с ним такая же счастливая Оля. И я вижу, как они рады за нас с Юлькой, я вижу в их глазах надежду, желание помочь, желание сделать что-то лучше и не останавливаться на достигнутом. Так или иначе, мы не останавливались, руки не хотели падать, впереди предстояло еще многое…В жизни ничего не стоит на месте, поэтому мы идем дальше, и совсем не важно, что ждет нас впереди – победа или поражение, радость или грусть, ненависть или разочарование, счастье или успех? Мы живы – наверное, это главное.
Мы стали встречаться все реже и общим местом препровождения стала только работа, наши репетиции и иногда заседания в офисе. Теперь большую часть времени она отдавала Парвизу и семье, и я радовала за нее, искренне желая ей счастья с любимым человеком. Разве можно пожелать чего-то другого, кроме как того, чтобы твой родной, близкий человек обрел счастье? Я знала, как она стремилась быть счастливой, и она это заслужила. Отчаянно борясь со сном, я все еще пыталась смотреть на дорогу, пока мы подъезжали к офису, чтобы обговорить готовящийся альбом.
Меня разбудил шум открывающейся двери. Разлепив глаза, я обратила взгляд на вошедшего – Юля. Ее привычные короткие волосы, аккуратно уложенные, легкая куртка поверх белой майки, темно-серые джинсы, кеды. Самая обычная Юля. Она приветливо улыбнулась мне и, подойдя ближе, поцеловала в щеку.
- Боря еще не пришел что ли? – Спросила она, усаживаясь рядом со мной, попутно открывая заготовленную бутылку с водой. – Пить хочу ужасно!
- Он вышел на минуту, сейчас вернется. – Я снова прикрыла глаза, откинувшись на спинку кресла.
Через пару минут появился и Ренский, вежливо поздоровавшись с нами, он присел напротив, и ближайшие полтора часа мы обсуждали некоторые вопросы, которые касались работы группы, ближайших мероприятий и концертов. На ближайший месяц был запланирован концерт в Казахстане и съемки фильма, которые должны были проходить в Москве, ведь не зря мы таскались по всем этим клубам, показывая жизнь в столице. Ведь не зря, отсюда можно было извлечь много уроков и еще тысячу, а может и больше раз, переписать сценарий. Я помню, как Роланд удивлялся, глядя на танцующих, прямо на барных стойках, молодых девушек, в едва прикрывающей тело, одежде. Кругом один алкоголь, его полно даже с избытком, а самые проворные и дерзкие, запирались в туалетах, поднося белый порошок к носу, а потом выходили оттуда расслабленные, с белой пудрой чуть выше губ, которую так и не удосужились стряхнуть. Таких разрывало больше всех на танцполе, двигаясь, как ненормальные, они умудрялись еще стоять на ногах и пить без конца новые и новые коктейли. Именно о такой столичной жизни непременно нужно было высказаться в фильме, это была отличная возможность показать то, чем живет молодежь. Ну и конечно же, главной загвоздкой стала бы любовь, как и в любой романтической комедии, хотя комедия ли это? Без юмора не обошлось, но с точки зрения жанра это была и драма и мелодрама, и собственно фильм, снятый по мотивам романа. Так вот, центром всего внимания оказались две девушки, но любовная линия проходит не только через них, но и через других героев картины. Любовь – движет миром. Помимо съемок был назначен концерт, который пришелся на середину июля, и в этом есть свои плюсы – это может разбавить рутинную работу в съемках, и мы снова будем петь! Обговаривалась последняя доработка песни «Белый плащик», и как перспектива снятие клипа осенью. Кстати сама песня получилась неожиданной и текст был взять оттуда, откуда помощи совсем не ждали – с форуме. Наткнулись на стихи Маши Максаковой, немного изменили текст, и сингл на новый альбом готов. Вот так и рождаются хиты, оттуда, откуда их никто не ждет. Так, сидя за разговорами, время пролетело совсем незаметно, и когда уже все собрались расходиться по домам, когда мы попрощались с Борисом и вышли на улицу, я неожиданно для себя заметила – уже начинает темнеть. Неужели мы просидели в офисе всего лишь полтора часа? Или прошло три…
- Ну что, до встречи. – Я встряхнула непослушными волосами, которые от ветра прилипали к лицу, и уже почти подошла к Юльке, чтобы поцеловать ее, как вдруг она рассеянно улыбнулась и прервала меня.
- Может, посидим где-нибудь? – Предложила она, пожав плечами, после чего усмехнулась и заметила, - как в старые добрые времена.
- Ты никуда не спешишь? – Беспокойство сменилось счастливой улыбкой.
- Нет. – Она вновь дернула плечами, поправляя прядь своих волос, которые также прилипали к ее лицу. – А ты?
- Я абсолютно свободна.
- Тогда пойдем… - Она сама неловко подтолкнула меня со спины к своей машине, затем села за руль и мы куда-то поехали.
Куда – было собственно уже не важно.
Она затормозила у какого-то ресторана, мы вышли из машины и отправились внутрь здания. Мужчина приветливо улыбнулся нам и открыл дверь. Нас проводили к свободному столику и предложили меню. Спустя пять минут, мы сделали заказ.
- Вкусы меняются? – Она лукаво усмехнулась, разливая вино по бокалам. – Никогда бы не подумала, что ты перейдешь на полусухое.
- Лет пять назад я бы и сама не подумала, - улыбнулась я, - а вообще, я бы не прочь была выпить виски, но не сегодня.
- Мы можем выпить виски в другой раз. – Она снисходительно почти разрешила проблему, поднимая бокал. – Ну что, за нас!
Я молча чокнулась с ней, выпивая маленькими глотками содержимое своего бокала.
- Давно мы так с тобой не сидели, - заметила она, когда молчание растянулось на несколько минут, а наш заказ все еще не принесли, - нужно исправляться.
- Ну да, - я неоднозначно хмыкнула, чувствуя какую-то скованность, - даже не могу предположить, когда мы последний раз были в ресторане.
- С Борисом, - она усмехнулась, озираясь в поисках официанта, - мы обсуждали синглы, и вообще я не очень-то довольна…
- Юль! – Я перебила ее, не дав договорить. – Давай хоть раз отвлечемся от работы, и не будем говорить о Ренском?
- Ладно, ты права. – Она виновато улыбнулась, протягивая мне бокал. – За нашу личную жизнь.
- Хороший тост. – Я засмеялась и, подхватив бокал, чокнулась с ней. – Как кстати дела с Парвизом? Давно не видела его.
- Да все по старому, все хорошо, лучше расскажи мне, как у тебя там? – При хитро прищурила глаза и наклонилась вперед, будто ей предстоит услышать величайшую тайну.
- У меня все тихо. – Пожала плечами я, будто меня это не волновано, но затем опустила взгляд в свой пустой бокал, крутя его в руках.
- Знаешь, что говорят? – Она еще ближе подвинулась ко мне, облокачиваясь на стол, и я на секунду испугалась, что сейчас что-нибудь полетит вниз, но этого не произошло.
- Что? – Ее тон был таким, что я не смогла сдержать улыбки и, подняв голову, столкнулась с ее глазами.
- Говорят, что затишье обычно бывает перед бурей! – Она вскинула брови и лукаво улыбнулась.
- Да ну тебя! – Я легонько толкнула ее в плечо, и она вернулась в исходное положение. – Скажешь еще! Ты так говоришь, будто я сексуально озабоченная!
- Да ладно тебе, это нормально!
- Быть сексуально озабоченной? – Одна бровь удивленно поползла вверх, я впилась в нее взглядом.
- Нет, я имею ввиду, после того, как у тебя долгое время не было отношений, буря эмоций обеспечена! А может и ураган секса! – Она оторвала взгляд от сумочки и добродушно улыбнулась мне. – Просто не извращай смысл, я вообще-то серьезно!
- Ладно, я поняла тебя. – Вздохнула я и улыбнулась в ответ. – Почему вы никак не поженитесь?
- Не знаю, - Юля пожимает плечами, вытаскивая наконец с сумки то, что давно искала, - будешь? – Протягивает она мне пачку сигарет.
- Нет, не сегодня. – Мягко отстраняю ее руку я, на секунду касаясь ее холодных пальцев, но они тут же проскальзывают мимо.
Безразлично хмыкнув, она убирает ее обратно, зажав между губ сигарету. Щелчок зажигалки, затягивается. Глубоко, как обычно, и я вновь боюсь, что она задохнется, но она лишь довольно щурится, глядя на меня сквозь сгусток дыма.
- Неужели вы не разговаривали о замужестве? – Я искренне не понимаю Юлю, вот уже второй ребеночек на подходе, а мужа нет, и вроде бы любовь, и вроде бы она счастлива, но ведь и ее дочке и ее будущему ребенку нужен папа!
- Это в планах, но чтобы так серьезно, мы еще не разговаривали. – Она дала понять, что не очень хочет общаться на эту тему, и я замолкла.
Как раз в это время принесли наш заказ, и я облегченно вздохнула. Докурив, Юля, как и я, принялась за еду. Между ужином мы время от времени разговаривали, выпивали вино и много смеялись. Такой счастливой я не чувствовала себя уже давно, все же здорово быть настоящими подругами, делиться секретами, планами и разговаривать обо всем на свете! Когда вечер подошел к концу, мы попросили счет.
- Я заплачу. – Сказала она, видя, как я лезу в сумку за кошельком.
- Нет! – Резко вздернув голову, спохватилась я.
- Почему нет? – Юля мягко улыбнулась, пытаясь схватить меня за руку. – Ленок?
- Мы же не на свидании. – Улыбаюсь в ответ я, достав кошелек.
- И что? – Ее брови удивленно ползут вверх. – Я тебя сюда позвала…
- Нам платили одинаково! Так что давай каждый заплатит сам за себя? – Предложила я, подкладывая деньги за ужин.
- Как хочешь. – Устало вздохнула она и положила свою половину суммы. – Ладно, пошли я тебя довезу до дома.
Мы вышли, сели в ее машину и рванули к моему дому, дорогу к которому она знала, как свои пять пальцев. Благо, что машин на дорогах стало намного меньше, и ей практически ничего не мешало набирать хорошую скорость. Мы снова болтали о чем-то незначительном, перебирая самые различные темы, начиная музыкой, заканчивая политикой, хотя в ней совсем не разбирались. Так, за быстротечными разговорами, я не заметила, как мы подъехали к моему дому. Машина мягко остановилась около моего подъезда, и Юля обернулась ко мне лицом. Мне совсем не хотелось выходить из ее машины, мне хотелось просто побыть рядом, болтать с ней о всяких глупостях, просто так, как раньше, но я понимала, что нужно выйти. И все же, цепляясь за тонкую нить надежды, я собралась и спросила ее:
- Не хочешь остаться у меня? – Предложила я, вглядываясь в черты ее лица, которые были трудноразличимы из-за темноте в салоне и за окном.
- Ты знаешь, я совсем забыла, что обещала Парвизу семейный просмотр фильма. – Она виновато улыбнулась, отводя взгляд.
- Зайдешь хотя бы на чай? – После минутного молчания, я все еще попытала надежду на то, что она останется.
- Ленок, я бы с радостью, но он меня уже заждался, у меня пять пропущенных звонков.
- Но… это не займет много времени. – Я сама уже не слышала сколько в моем голосе обиды.
- Прости, давай как-нибудь в другой раз? – Она легонько коснулась моей ладони своей, от неожиданности я вздрогнула.
- Конечно, как скажешь. – Я попыталась сохранить самое невозмутимое лицо, самый невозмутимый тон и уже собралась выйти из машины, рванув на себя ручку, как она схватила меня за запястье.
Я вопросительно обернулась к ней и увидела самые грустные глаза на свете, переполненные болью и собственной немощностью что-то сделать, видимо, она и правда не могла остаться. Она потянулась ко мне сама, осторожно коснувшись губами моего виска.
- Спасибо за вечер, извини, что так вышло…
- Ничего… - Моя рука мягко выскользнула из нее руки, я вышла из машины, направляясь к дому.
Она просто ждала, когда я войду внутрь, но на своей спине я все еще ощущала взгляд ее глаз, которые вот-вот расплачутся.
Я смутно помню те дни, которые происходили дальше, точнее я не помню около недели, которая была серой, вязкой массой в моей жизни. На протяжении которой, не случилось ничего интересного, да и вряд ли могло бы было случиться, и на то была лишь одна причина – Юля. За всю прошедшую неделю мы не встретились ни разу, мы даже не перезванивались, а когда Борис вызывал меня в офис, получалось так, что ее там не было, когда вызывали ее – меня там не было. И все так просто. Видимо, у нее были куда важнее дела, чем встреча или разговор со мной, но я ее не осуждала, я не злилась на нее, я просто не могла этого делать по определению. Разве можно обижаться на самого родного и дорого человека за земле? Ведь она столько сделала для меня, она научила меня любить, и я бесконечно благодарная ей. Но ровно через неделю она сама набрала мой номер, который предательски зазвонил совсем не вовремя, когда я только-только провалилась в сон.
- Ало, Ленка, ты меня слышишь? – Раздался ее громкий, звонкий голос над моим ухом.
- Слышу, - более-менее бодро ответила я, - привет!
Я была рада слышать ее, даже не смотря на то, что она разбудила меня, и вообще позвонила не вовремя. Я укаткой взглянула на часы, время почти полночь. Юля всегда отлично выбирала время для звонка, ничего не скажешь.
- Как на счет предложения потусить? Сто лет тебя не видела, выберись хоть в люди, а то, небось, сидишь все дома, света белого не видишь! – Она заливисто засмеялась, я беззвучно улыбнулась ей в ответ.
- Может, лучше сходим в кино? – Слабо попыталась противостоять ей я, все еще надеясь избежать шумного заведения с литрами выпивки, от которой так кружится моя голова.
- Брось, тебе нужно развеется, ты бы меня еще в библиотеку пригласила, - острит она колко, и я бы обиделась, клянусь, я бы обиделась, если бы не любила ее, не относилась так тепло к этой несносной девчонке, который раз плюнуть, чтобы обидеть кого-то, - пойдем, Ленок!
- Господи, за что ты свалилась на мою голову? – Тихо просипела я, но она услышала и рассмеялась. – Что ты смеешься? Когда идти думаешь? – Смирилась я, просто желая встретиться с ней.
- Сегодня!
- Что? – От неожиданности я соскользнула с кровати, опустив босые ноги на пол.
- Сегодня! – Еще раз повторила она и снова громко засмеялась. – Приезжай, будет круто!
- Юля, время почти двенадцать. – Устало пробормотала я, не имея ни малейшего желания ехать куда-либо. – Я уже спать вообще-то легла, и ты тут со своим звонком, как обычно вовремя! Ничего не скажешь!
- Я пришлю за тобой кого-нибудь, приезжай, без тебя скучно, - сказала она чуть тише, загородив трубку рукой, - пожалуйста! Неужели ты не хочешь встретиться?
- Я хочу, но…
- Ленок, одевайся, через сорок минут за тобой кто-нибудь заедет на моей тачке. – Ее тон не мог сдержать пререканий.
- А сама чего не заедешь? – Поинтересовалась я, ухмыльнувшись самой себе.
- А я уже выпила, - хохочет она, затем разговаривает с кем-то, но я едва ли могу уловить смысл слов, - за тобой сейчас заедет мой друг, не волнуйся, он трезвый, - громкий смех, - ну, мою машину ты знаешь, все, Ленок, целую, жду!
В трубке раздались короткие гудки, которые не дали мне возможности одуматься, прийти в себя и что-нибудь ответить. Ну и ладно. Вяло расхаживая по квартире, я начала одеваться, краситься, одним словом – приводить себя в божеский вид. Когда все было готово, я выглянула в окно, Юлькина машина уже стояла у окна. Я быстро накинула кожаную куртку и выбежала из квартиры. Сев на переднее сидение, я обернулась к парню, сидящему у руля, и протянула ему руку.
- Лена. – Улыбка мягко коснулась моих губ, с благодарностью смотря на парня. – Спасибо, что заехал.
- Георгий, - он почти невесомо коснулся моей руки, легонько сжимая в своей, но затем резко и смешно затряс головой, - в смысле, Гоша.
- Очень приятно! – Не сдержала смеха я, повернув голове к дороге. – Ну что, едем?
Он утвердительно промычал, и машина тронулась с места. Во время дороги мы почти не разговаривали, изредка перекидываясь фразами. Он спросил, как мы познакомились с Юлей, в ответ рассказал историю своего знакомства, немного поговорили о его работе, о проблемах пробок в Москве, о том, какое хорошее лето, на этом наши разговоры практически закончились.
- Ну вот мы и приехали. – Торжественно произнес он и, вылетев из машины, открыл мне дверь, даже подал руку.
Я улыбнулась ему, выскальзывая из салона машины. Мы быстро зашли в клуб, по ушам тут же ударила громкая музыка, в нос тут уже ударил запах алкоголя и бешенных танцев. Это клуб, надо смириться, ничего уж тут не поделаешь. Проходя мимо толпы людей, я вдалеке я заметила знакомый беспробудно черный затылок, и уже предвидела взмокшую, от зажигательных танцев, челку. И я не ошиблась – это была она. Но подойдя ближе, я увидела силуэт человека, прижимающегося к ней, обнимающего. Я хотела подойти и сказать ей, не смотря ни на что, что так нельзя, что дома ее ждем Парвиз, что он любит ее, что она любит его. Но подойдя ближе, я остановилась, стоя, как вкопанная, - это был сам Парвиз. И тогда, в ту самую секунду, когда я готова была послать все к чертовой матери, завернуться и уйти, ее глаза встретились с моими. Ее – затуманенные, пьяные, озорные, тут же немного поутихли, примирились с моими глазами. Она пошла ко мне навстречу, не выпуская из поля зрения мои глаза. Юля, стоя уже близко ко мне, обняла одной рукой за талию и притянула к себе, радостно целуя меня в щеку. Она подвела меня к Парвизу, мы поздоровались, и решили немного посидеть за столиком, который был заказан на ее имя. Помимо Юли, Парвиза, меня и Гоши, было еще несколько человек, которые были тоже какими-то друзьями. Пусть, мне все равно. Первая стопка чего-то пошла хорошо, я и не думала о том, что не буду пить. Стало веселее, разговоры стали смешней и продолжительней. Вскоре все уже плавно перебрались на танцпол. Почти за всю проведенную ночь в клубе, мы так и не поговорили наедине с Юлей, видимо, ей было не до этого. Но мне было хорошо, я и правда развеялась. Она все время была около Парвиза, который, казалось бы, не отпускал ее ни на минуту от себя. Они выглядели счастливыми, и я любовалась на них во время медленного танца, в то время, как сама танцевала с Гошей. Только в конце песни я вновь столкнулась с ее глазами, а моих – безнадежных, отчего-то немного грустных, стоял лишь один вопрос: «Почему?». В нем не было никакой конкретики, но она без слов поняла меня, и, опустив глаза, не ответив мне своими глазами, уткнулась все тем же, дрожащим от интереса подбородком, в плечо Парвиза. Пусть будет так. В конце вечеринки, когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь неясное небо, я попрощалась с ней, уезжая домой. И на секунду, совсем на сотую долю секунды, мне показалось, что в ее глазах я тоже увидела этот беззвучный вопрос: «Почему?»
Время гулянок сменилось работой. Начались съемки фильма «В поисках Тату», которые происходили в Москве. Ребята, участвующие в процессе съемки уже освоились и чувствовали себя, как дома. Дни растянулись в связи с длительными съемочными днями, но это было даже интересно. Вокруг крутились новые, интересные люди, которые даже при напряженной работе не давали унывать. В середине месяца был запланирован концерт в Казахстане, на который нас буквально вырвали со съемочного процесса. Не то чтобы мы отвыкли от концертов, но на сцене мне было как-то неуютно, хотя пение по-прежнему доставляло мне только удовольствие. Это было по крайней мере странно. Странно было по-прежнему стоять рядом с Юлькой на сцене, держа в руках микрофон, видя под сценой фанатов, у которых глаза по-прежнему горят, странно было петь те же песни, в который вкладывался тот же смысл, и при этом – не чувствовать практически ничего. Только грустную пустоту внутри, которая с каждым месяцем становилась все ощутимей. Может, это как творческий кризис, все это временно? И скоро это непременно пройдет, а пустота заполнится чем-то радостным и замечательным, ведь в моей жизни таких моментов было достаточно, и они до сих пор случались, только реже. Но возможно в этом виновата я сама, возможно я сама не давала им вырваться на свободу и заполнить странную пустоту внутри. И все проходит как обычно, то в плавном, то в энергичном ритме нашего концерта, и все как обычно: мы получаем цветы, поздравления, подарки, заряд энергии. А затем совершенно опустошенные уезжаем, и моя пустота никуда не девается…
К августу, когда стали снимать заключительные сцены фильма, Юлькин животик уже на полном праве дал о себе знать. Он аккуратно выпирал из-за, теперь уже свободных, кофточек, показываясь на всеобщее обозрения совсем без зазрений совести. Еще бы, на его бы месте я бы тоже ничуть не стеснялась, ведь Юля выглядела просто потрясающе, не смотря на то, что она прибавила в объемах, она ничуть не стала чувствовать себя хуже. Размеры груди тоже сделали обороты, превращаясь в шикарные пышные формы. В середине августа состоялся концерт, на котором и были сняты заключительные эпизоды фильма. Все прошло без особой шумихи и суеты, все как-то по-семейному. Самым шикарным образом нас одели и накрасили, затем выпустили на сцену, где мы представили новые песни из третьего альбома. И уже тогда можно было видеть, как все это отличается от предыдущего альбома, да и от первого тоже. Мы почти не держались за руки и не сталкивались взглядами, это получалось само собой. Лишь на песне «You and I», которая и стала главным саундтреком фильма, мы, по старой привычке, взяли руки друг друга, но все же в основном – это режиссерская задумка. Новые песни фанаты вроде бы восприняли на ура, но некоторые версии были еще не окончательными и подлежали обработке, поэтому сложно было судить объективно нашу работу. Этот альбом в корни отличался от предыдущего, и это было заранее понятно, но когда все смогли услышать и песни – это стало очевидно. Зная английский, можно было понять суть песен, которые уже сами по себе были отнюдь не позитивными. Они не были о безумной любви друг к другу, как в первом альбоме, они не были запретной, странной любовью, привязкой, чем-то очень родным, как во втором альбоме. Нет, они были пропитаны какой-то безнадежностью, отречением друг от друга, и это казалось странным. Даже для меня. Будто кто-то уже предвидел наш конец, будто так оно и должно быть. В конце концов, на самой последней песне, как и было всегда, мы позволили себе расслабиться. Она подошла ко мне на проигрыше, обхватив мою шею руками, притягивая ближе, и я обняла ее в ответ. Прижаться к ней было сложно, мешал ее животик, и я едва отстранилась от нее. Она добродушно улыбнулась мне в ответ, продолжая петь. А потом прощания, в конце песни, снова наши объятия, крепкие, в тоже время нежные, родные, теплые, такие, каких было полно когда-то. Это ничего, это исправимо…
Пока решились незначительные нюансы в нашей жизни, с нашим альбомом, в Японии, в середине сентября, успели выпустить DVD TRUTH, с того самого концерта в Питере 2006 года, когда все было по-другому. Хотя к этому выпуску мы не имели никакого отношения, было ужасно приятно, что об этом все еще не забыли. Работа не кипела так, как раньше, но это не мешало нам думать о будущем альбоме, о гастролях, концертах, наших фанатах, о Юлькином малыше, который родится через пару месяцев. Парвиз с Юлей выглядели по-настоящему счастливыми, и я радовалась за нее, искренне надеясь на ее огромную любовь к этому мужчине, думая о ЕЕ семейной жизни. Со временем меня перестали мучить ностальгические воспоминания и мечты о том, что когда-то она меня любила. Нам уже не 16 и все уже не то. Второго октября начались съемки клипа «Белый Плащик», которые происходили не в самых лучших условиях. И эти съемки были полны интересных историй, да и сами по себе проходили очень круто. Всего они проходили несколько дней, так что мое День Рождение пришлось «отмечать» на съемочной площадке. В один день мы снимали эпизод на улице, где я иду домой, затем момент уже на кровати. Было заснято две версии клипа: обычная и без цензуры. Самым страшным, пожалуй, для меня стало полное обнажение перед камерой, наверное, это и значило переступить через себя, но это того стоило. О нас не должны забывать. Тату всегда были скандальными. В то время как Юля обнажила какой раз свою грудь, во время кадров из душа. На площадке было ужасно холодно, пахло ужасно, вокруг сыро, противно, но это как раз соответствует атмосфере, которую мы хотим передать в клипе. Мне по-настоящему было жалко беременную Юльку, которую заковывали в наручники, после чего у нее оставались синяки. В День своего рождения, я проснулась с головной болью после прошедшего дня, но даже это не испортило моего настроения. Меня поздравила вся съемочная команда и Юля с Борисом, вокруг была веселая, дружелюбная атмосфера, мы быстро досняли оставшиеся эпизоды и поздравили друг друга с окончанием съемок. Почти через два месяца вышла премьера клипа на MTV, и за все это время в нашей жизни не произошло ничего интересного, о чем можно было бы рассказать. Декабрь оказался более насыщенным, чем все три месяца осени. Мы снялись в программе «Истории в деталях», где смогли по полной развернуться в своих рассказах о том, как мы живем и чем мы живем. Теперь уже все лучше узнали о Парвизе, о Юлькиной семье, о ее планах и о том, как изменилась ее жизнь. В то же время, я рассказала о том, сколько изменилось в жизни и у меня, ведь все уже не так, как прежде. А ту же программу вошла и наша фотосессия для мужского журнала MAXIM, для которого мы очередной раз разделись. Ведь всем хочется посмотреть на это, а тем более на беременную Юлю, а если еще и в совокупности со мной, так вообще – идеально. В последние дни я снова мучилась с ночными кошмарами. В одних из таких дней, я пришла к ней поздним вечером, она была чем-то обеспокоена, но едва я перешагнула ее порог, ее беспокойство, застывшее на губах, сменилось хитрой улыбкой, и уже тогда я поняла к чему она клонит.
- Проходи, - она широким жестом пригласила меня в гостиную, - чего стоишь, как не родная?
Улыбка расплывается еще шире, едва я сделала первые несмелые шаги в сторону просторной комнаты.
- Садись, я сейчас принесу что-нибудь выпить.
- А где Парвиз и Вика? – Спросила я спустя пару минут, ведь никто так и не спустился вниз, как бывало всегда. – Почему они не спускаются ко мне? Или я им надоела? – Тихий, заразительный смех раздается из кухни.
Юля возвращается с бутылкой шампанского и вазочкой фруктов.
- Их нет, они уехали к моим родителям, мама настояла на ужине, но я уже сказала, что ты приедешь ко мне.
Я неловко пожала плечами, будто хотела выразить, как мне жаль, что из-за меня сорвался семейный ужин, но она тут же отмахнулась.
Разлив вино по бокалам, она первая сказала тост. Залпом выпив содержимое, я рассказывала ей о чем-то незначительном в моей жизни, но речь стала сбиваться, едва я почувствовала ее приближающуюся руку к бедру. Не смотря на это, я продолжила говорить. Говорить, говорить, не слушая себя, просто чувствуя ее руку. Дойдя до ягодицы, она мягко, плавно повела ткань юбки вверх. Но даже на это я решила не обращать внимание, только до того момента, как ее рука оказалась у основания ног.
- Что ты делаешь? – Не вытерпела я.
- Разве ты не знаешь? – В ту же секунду ее глаза встретились с моими. – Я соблазняю тебя…
- Зачем? – Через силу выдавливаю я, чувствуя, как ее пальчик настойчиво упирается в меня.
- Потому что я хочу тебя…
Черт! Я вскочила с кровати, тяжело дыша, жадно глотая воздух. Неужели так может продолжаться дальше?
Ведь все уже не то! Все давно не то! Юля родила второго ребенка, она родила его от Парвиза в преддверии Нового Года, 27 декабря. В то время как я вскочила с кровати, мучаясь от этих снов. Почему прошлое не может оставить меня в покое?
Единственное что остается мне – бежать…

Дата добавления: 2015-08-17