Бонус. Часть 1. Сорванная роза

Этот эпизод из прошлого Джейсона можно было бы передать в виде кратких воспоминаний, но мне очень захотелось раскрыть ситуацию более полно глазами девушки, которая его любила. В результате получился бонус в двух частях, который можно воспринимать отдельно от основного сюжета Тайн, как трагическую историю любви. Надеюсь, читателям будет интересно погрузиться в прошлое Джейсона и увидеть его немного другим, еще способным на чувства.
Итак, знакомьтесь – Шарлотта.

Канада, Тофино, 1922 год
День выдался на редкость пасмурным для середины лета, но тем не менее мощеная брусчаткой главная площадь небольшого канадского городка буквально раскалилась от полуденного июльского зноя. Стройная рыжеволосая девушка выпорхнула из распахнутых дверей церкви и нетерпеливо оглянулась по сторонам в поисках ожидающей ее машины. Кремовое батистовое платьице, отделанное искусным шитьем, придавало ее изящной фигурке непорочную хрупкость, обнажая тонкие, словно точеные ручки и, насколько это позволяли приличия, ровные стройные ножки. Обтягивающий лиф подчеркивал небольшую, но привлекательной формы грудь. Соломенная шляпка с завязанными в причудливый узелок ленточками бросала тень на тонкое, выразительное личико, практически скрывая от любопытных глубокие светло-карие глаза, прикрытые длинными густыми ресницами. Роскошные, отливающие золотом локоны игриво разбросаны по плечам, она качнула своей прелестной головкой, откидывая их назад. Девушка была просто очаровательна в своей невинности, легкость и грациозность ее движений так и притягивали взгляды снующих по площади людей.
Не заметив автомобиля, девушка недовольно поджала губки и стремительно спустилась со ступенек. Попадающиеся ей навстречу прохожие почтительно приветствовали ее. Шарлотта Райт была единственной дочкой банкира, самого богатого и влиятельного человека в этом городке. И девушка щедро одаривала каждого приветливой улыбкой.
Оказавшись за церковной оградой, она остановилась, снова оглядываясь, нервно теребя в руках маленькую сумочку. И только сейчас обратила внимание на стоящего невдалеке в тени деревьев и уже давно наблюдающего за ней парня.
С виду он был совсем не ее круга, да и вообще не местный, скорей всего, один из рыбаков, промышляющих в окрестностях городка. Но, тем не менее, он был высок и статен, и даже просторные штаны и кое-как заправленная в них широкая ковбойская рубашка не могли скрыть его крепкой, мускулистой фигуры. И он был красив. Красив той дьявольской, непристойной красотой, свойственной людям, погрязшим в грехах. И хоть лицо затемняли полы широкой шляпы, было в нем что-то холодное и властное. Может быть, такое впечатление производила неестественно бледная, словно мраморная кожа?
Небрежная поза, сосредоточено прищуренные глаза – он походил на затаившегося хищника, выслеживающего свою добычу. Уверенного в себе и в том, что жертва никуда не денется. Взгляд скользил по ее фигуре, словно срывая одежду, и был неприличным до безобразия. Мужчина так откровенно глазеет на молодую девушку, только если хочет оскорбить. Так смотрят на падших женщин, оценивая их, словно породистых лошадей.
Шарлотта нервно облизнула враз пересохшие губы, ей очень захотелось пить. Щечки зарделись от праведного негодования. Да как он посмел так на нее пялиться, да еще и средь бела дня, при таком-то скоплении людей? А парень усмехнулся ее смущению и приподнял ковбойскую шляпу. Но все это выглядело отнюдь не вежливым приветствием, а скорей как насмешка. Или даже как откровенное издевательство.
Всего на мгновение мелькнули темные волосы, но Шарлотту больше поразили его глаза. Черные. Жгучие. Безумные. Вся его напускная холодность и невозмутимость вступала в противоречие с плескающейся в этих глазах животной страстью. Шарлотте даже показалось, что он сейчас кинется на нее прямо на заполненной людьми площади и сделает что-то… она даже не представляла, что именно, но явно неприличное. И ей стало жутко. Паника захватила ее целиком, она ощутила невыносимую потребность бежать прочь, как можно дальше от этого опасного незнакомца, но ноги не слушались, будто бы приросли к земле.
Стояла и смотрела на него, словно завороженная, не в силах отвести глаз, и даже не заметила, как возле нее затормозил автомобиль, из которого тут же выскочил водитель, услужливо распахивая перед ней дверцу.
– Прошу вас, мисс Райт, – почтительно проговорил он. – Простите, что заставил вас ждать.
Опомнившись, она с трудом оторвала взгляд от незнакомца, одарила водителя рассеянной улыбкой и опустилась на заднее сидение. И когда автомобиль сорвался с места, не удержалась, оглянулась в надежде еще раз увидеть загадочного парня. Но его уже не было, он словно растворился в полуденном зное. Может, все это ей показалось, привиделось? Она закрыла глаза и откинулась на спинку сидения, наслаждаясь быстрой ездой.

Они с отцом жили в просторном особняке у самого побережья океана. Хозяйством занималась экономка, пожилая и очень добрая женщина, а за огромным парком, в зелени которого буквально утопал дом, ухаживал садовник, который жил тут же в небольшом флигеле.
Мать Шарлотты умерла во время родов, и отец с тех пор так и не женился, хотя от желающих окольцевать самого состоятельного мужчину в их маленьком городке просто отбоя не было. Но мистер Райт души не чаял в своей дочери, готов был выполнять любые ее прихоти и очень боялся, что мачеха не найдет общий язык с ребенком. Хотя на самом деле Шарлотта видела отца крайне редко, он постоянно был в делах и разъездах.
Так что большей частью девочка была предоставлена самой себе. Она росла тихим, задумчивым ребенком, очень любила чтение, прогулки по огромному парку, увлекалась рисованием, особенно морских пейзажей. И в отдаленной части парка у нее был любимый уголок, где она выращивала цветы и сама за ними ухаживала. Розы и хризантемы, примулы и гортензии, ей доставляло огромное удовольствие вдыхать их неповторимый аромат и часами наблюдать за тем, как постепенно невинный бутон распускается и превращается в прекрасный цветок.
В раннем детстве у нее была гувернантка, обучающая ее азам наук и хорошим манерам, а последние пять лет Шарлотта провела в закрытом пансионе для девушек в Ванкувере и приезжала домой только на каникулы. Но теперь учеба закончилась, в феврале ей исполнится восемнадцать, и отец уже подыскал ей перспективного жениха, Майкла Прайса, вполне успешного молодого банкира из соседнего городка. Сразу после дня рождения будет сыграна пышная свадьба.
Майкл был высок, обаятелен и хорошо образован. Любила ли она его, хотела ли прожить с ним жизнь? Шарлотта не знала ответа на этот вопрос, ведь общалась со своим женихом всего пару раз, и то под бдительным надзором отца. Но если отец решил, что дочь должна выйти замуж, она не смела противиться отцовской воле.

Вечером она долго не могла заснуть. Мысли каждый раз возвращались к этой странной встрече. Кроме страха Шарлотта испытывала какое-то необъяснимое волнение. Что хотел от нее незнакомец?
Отношения между мужчиной и женщиной были для нее запретной темой. Во время учебы в пансионе она старалась не прислушиваться к крайне неприличной, с ее точки зрения, болтовне своих сверстниц об особенностях плотской любви. Но чем ближе к свадьбе, тем чаще она начинала об этом задумываться. Как это, полностью отдать себя во власть мужчине? А если будет больно? Ведь она ничего не умеет, ничего не знает, и ей даже не с кем об этом поговорить. Понравится ли мужу, сможет ли удовлетворить его потребности?
Тихо скрипнувшая рама заставила вздрогнуть. Показалось, что серая тень скользнула от окна и скрылась за занавеской. Преодолевая охватившую тело дрожь, она протянула руку и включила стоящий на прикроватной тумбочке ночник. Мягкий свет залил комнату, выхватывая из темноты хорошо знакомые детали интерьера. Шарлотта вздохнула с облегчением: здесь никого нет, это всего лишь ночные страхи, плод ее не в меру разыгравшегося воображения.
Окно было распахнуто настежь, хотя ей и казалось, что она прикрыла его перед тем, как лечь спать. А за занавеской было слишком мало места, чтобы там мог спрятаться человек. Да и ее комната находилось достаточно высоко над землей, на втором этаже, и вряд ли кто-то мог забраться сюда по отвесной стене. Обозвав себя трусихой, Шарлотта поднялась с кровати и сделала несколько шагов к туалетному столику, на котором стоял графин с водой.
Но в душе не было спокойствия. И виной тому была сегодняшняя случайная встреча, один невзначай брошенный взгляд. Этот незнакомец своим интересом разбудил в ней какие-то странные, не ведомые ранее желания. Чем же она так привлекла внимание чужого мужчины? Может, на этот вопрос ей ответит огромное трюмо?
Из глубин зеркала на нее смотрела бледная девушка в длинной, почти до пола, ночной рубашке. И очень неприличное для благовоспитанной девицы желание мелькнуло в прелестной головке. Но ведь никто ее сейчас не увидит, никто не узнает, чем она собирается заняться.
Зажмурившись, Шарлотта медленно спустила плечики, и шелковая ночная рубашка приятно заскользила по телу, спадая к ногам. А она так и стояла, не решаясь взглянуть на свое отражение. И все-таки, сделав над собой неимоверное усилие, приоткрыла глаза.
Длинные ровные ноги. Округлые бедра, плавно перетекающие в тонкую, почти осиную талию. Небольшая, но тугая, словно налитая грудь с темными горошинами сосков. По-женски покатые плечи, окутанные облаком роскошных рыжих волос. И глаза, огромные, круглые, мерцающие неприличным любопытством.
Она впервые видела себя обнаженной. Щечки вспыхнули, покрываясь пунцовыми пятнами: Шарлотта прекрасно осознавала, насколько это неприлично, вот так себя разглядывать. Но раз начала, нужно идти до конца, вряд ли когда-нибудь у нее еще хватит смелости так себя рассматривать.
Вновь зажмурившись, медленно оттянула резинку на трусиках, и более решительно дернула вниз, спуская их с бедер. Переступив босыми ножками, избавилась от последней детали своей одежды, и какое-то время так и стояла, не решаясь взглянуть.
И когда все-таки подняла глаза, увиденное в зеркале заставило нервно вздрогнуть. Прямо за спиной стоял тот самый незнакомец, столь бесцеремонно разглядывавший Шарлотту сегодня у церкви. И так же жадно, как и днем, пожирал прищуренными глазами ее отражение. Густые брови хищно сведены к переносице, губы сжаты в тонкую полоску, ноздри вздрагивают, как у породистого скакуна, осторожно втягивая воздух, он словно наслаждался ее запахом. И тот же взгляд, пугающий, алчный, безумный.
Сердце пропустило удар, целый рой мыслей буквально за долю секунды пролетел у нее в голове. Как он сюда попал? Почему она не слышала его шагов? Она же совсем голая, и он видел, как она себя рассматривает! Какой стыд! Что ему нужно? И самое главное, что он собирается с ней делать?
Инстинктивно обхватив себя руками в попытке прикрыть наготу, она сделала шаг назад, стремясь оказаться подальше от зеркала, и уткнулась спиной прямо в твердую мужскую грудь. И сразу же ощутила на бедрах холодные ладони, крепко ее удерживающие. И Попытка дернуться вперед ничего не дала, только дьявольская улыбка заиграла на его бледном лице.
– Тшш, не надо кричать, – голос незнакомца был тих, но вкрадчив, она отчетливо слышала каждое слово. – Не заставляй меня убивать тех, кто прибежит на твой крик.
Угроза, сквозившая в низком хриплом голосе, заставляла поверить, что именно так и будет. И глаза, темные, мутные, страшные, красноречиво говорили о том, что для него легко и привычно – убивать.
– Умница, – похвалил незнакомец, и холодные ладони плавно заскользили вверх, вдоль обнаженных бедер. – Тебе лучше не делать резких движений, рядом с тобой я плохо себя контролирую. И могу причинить тебе лишнюю боль. А нам ведь этого не надо, верно?
Она машинально кивнула, не очень понимая прозвучавшего вопроса. Но здравый смысл подсказывал, что лучше ему не перечить, а делать то, что он скажет.
– Что ты хочешь? – нашла в себе силы прошептать она, сама не узнавая своего вдруг охрипшего, словно надломившегося голоса.
– Тебя, – коротко ответил незнакомец.
Скрытый в словах потаенный смысл вызывал дрожь, заставляя конечности неметь от ужаса. Он хочет сделать с ней что-то куда более страшное, чем просто убить. Не в силах отвести взгляд, она наблюдала в зеркале, как незнакомец неторопливо убирает волосы с ее плеча, медленно наклоняется и проводит губами по коже, обжигая приятным холодком. И замирает, все так же неотрывно глядя ей в глаза, гипнотизируя, подчиняя волю. А тоненькая жилка ее пульса отчаянно бьется под его губами.
– Кто ты? – решилась спросить, опуская глаза, потому что не было сил смотреть на это дьявольски прекрасное лицо в обрамлении темных волос.
– А вот этого тебе лучше не знать, милая, – недобро усмехнулся незнакомец.
Она хотела спросить что-то еще, но он недовольно шикнул, давая понять, что лучше замолчать. Его руки заскользили по телу, осторожно, но настойчиво, касаясь живота, грудей, снова опускаясь на бедра, трогая, ощупывая и несильно сжимая исходящую мурашками кожу. Горящие глаза гуляли по отражению в зеркале, жадно разглядывая ее, губы покрывали жаркими поцелуями плечо и шею, подымаясь вверх, выводя языком немыслимые узоры на скуле. Она пыталась сжаться в страшных объятиях, закрыться от него руками, отстраниться, но он только тихо посмеивался над ее робкими попытками сопротивления и аккуратно, но настойчиво убирал ее дрожащие ладошки, пытающиеся стыдливо прикрыть хоть что-нибудь.
– Ты красивая, – хриплый шепот раздался над ухом, и тут же холодный язык проник внутрь маленького ушка, дразня и играя.
Она вся дрожала, и от страха, и от стыда, ведь чужой мужчина беззастенчиво рассматривает ее наготу, трогает, как считает нужным. Но кроме этого было что-то еще, непонятное ей, какое-то сладкое томление, совершенно не соответствующее ужасному положению, в котором оказалась.
Незнакомец опустился на софу перед зеркалом, увлекая ее за собой, и устроил на своих коленях, заставляя опереться спиной на его грудь. Холод чужого тела ощущался даже через его одежду, вызывая болезненное напряжение. Его тяжелое дыхание за спиной щекотало нервы, прикосновения рук лишали воли, подчиняли разум.
Широко разведя ее ноги, не прекращая покрывать поцелуями спину и плечи, он стал трогать своими тонкими пальцами внутреннюю сторону ее бедер, начав от коленок, и постепенно поднимаясь вверх. И странное чувство охватило ее. С одной стороны, она боялась того, что будет, когда он доберется до самого верха. А с другой, внизу живота нарастало необычное, ранее не знакомое ей напряжение и интерес, что же ощутит, когда он коснется ее там, где не решалась прикоснуться даже сама, потому что это было крайне неприлично.
Но, почти добравшись до запретного места, руки снова скользнули вниз, и вздох облегчения, или сожаления, она не могла бы внятно объяснить, сорвался с губ. А чужие руки тем временем опять поползли вверх, лаская нежнейшую кожу, и она безуспешно пыталась сориентироваться в водовороте своих ощущений. И на этот раз одна рука таки добралась до цели, заползая во влажные складочки, а вторая тут же переместилась на грудь, играя и перекатывая вдруг набухшие горошины сосков. Ее словно пронзило насквозь от остроты ощущений, она попыталась дернуться, но ее уверенно придержали, пальцы с силой, уже причиняя боль, сжали сосок, давая понять, что лучше не делать таких резких движений.
– Открой глаза, – услышала она повелительный шепот.
Нет, только не это, да что же он еще от нее хочет, она и так полностью в его власти.
– Смотри, – он приподнял пальцами ее подбородок, и чуть сжал, причиняя небольшую боль.
Глаза уперлись в зеркало, которое показывало ей совершенно неприличную картинку. Она, совершенно обнаженная, извивалась под руками уверенно ласкающего ее мужчины. Выглядело все настолько порочно и бесстыдно, и в тоже время захватывающе, и не было никаких сил отвести глаза. И там же, в зеркале, она видела, как надменно улыбается ее мучитель. Словно змей-искуситель, он заставляет ее не отрываясь смотреть на то, что он с ней делает.
Мысли путались, она не могла сосредоточиться на том, что с ней происходит, сознание взбунтовалась, не в силах осмыслить увиденное и справиться с новыми ощущениями. А тем временем его пальцы выводили круги по сосредоточению ее женственности, сначала осторожно и ласково, но с каждым разом надавливая все сильнее и настойчивее. И от этих провокационных действий напряжение накатывалось до невыносимого предела, с губ слетали совершенно неприличные стоны, но она ничего не могла с собой поделать. Казалось, что вся ее кровь приливает туда, где неприлично двигаются чужие пальцы. Боже, что же это он с ней делает?
И словно взрыв разорвал ее изнутри, принося облегчение, освобождение, отдаваясь приятной дрожью в каждом участке тела, рассыпая перед глазами целый фейерверк разноцветных искр.
Обессиленная, она уронила голову назад, ему на плечо. И пока восстанавливала дыхание после невиданного, непонятного ей наслаждения, сильные руки подхватили ее, и меньше чем через секунду она уже лежала на кровати.
А незнакомец стоял рядом, и по-прежнему скользил жадным взглядом по ее обнаженному телу, словно лаская и трогая разгоряченную после безумных ласк кожу. А его руки мучительно медленно расстегивали пуговицы на рубашке, одну за другой.
Когда рубашка соскользнула с его плеч, она стыдливо прикрыла глаза. И снова тело забила новая волна дрожи. Это только начало, и теперь произойдет самое страшное. Бесполезно молить о пощаде, потому что незнакомец будет глух к ее просьбам.
– Смотри на меня, – снова услышала она повелительный шепот, и не посмела ослушаться, тут же распахнула глаза.
Незнакомец тем временем расстегнул штаны, и они свободно упали к его ногам. Перед ее взором предстало полностью обнаженное мужское тело, и надо сказать, прекрасное во всех отношениях тело. Теперь уже вовсе не страх она испытывала, а скорей пока робкое, но любопытство. Глаза словно магнитом прикованы в районе паха, где выделялся параллельно полу большой напряженный отросток. Именно об этой интимной части мужского организма заговорчески шептались девушки в пансионе.
– Нравится? – последовал насмешливый вопрос, и незнакомец опустился с ней рядом.
Матрас прогнулся, принимая его тяжесть. Он придвинулся совсем близко, и это самое большое и твердое уперлось ей в бок. Шарлотта испуганно отдернула руку, на что незнакомец тихо рассмеялся. Его на удивление мягкий, словно ласкающий слух смех произвел несколько успокаивающее действие.
– Глупенькая, – жарко зашептал он в районе ее уха, и она почувствовала там же его холодный язык. – Расслабься, я постараюсь быть нежным.
Словно опомнившись, она попробовала отодвинуться, но крепкая рука придержала ее, притягивая к обнаженному мужскому телу. От соприкосновения с гладкой, но леденящей кожей ее словно пробило электрическим разрядом, и снова стало страшно, от осознания безысходности тихие слезы полились из глаз. Но мужские губы тут же осушили плачущие глазки, собрали все целиком, до последней слезинки, покрывая почти невесомыми, волнительными поцелуями щеки, лоб, нос, иногда касаясь губ.
Незнакомец лег на нее сверху, давая почувствовать тяжесть своего тела, уверенным движением раздвинул ей бедра. Снова провел рукой, лаская и поглаживая запретное место, вызывая уже знакомую приятную дрожь. А потом на месте рук оказалось что-то большое и очень твердое, сначала это что-то прижалось к ее лону, даря приятную, сладкую истому, а потом резким толчком ворвалось в нее. Боль была настолько неожиданной и острой, что она дернулась, стараясь избавиться от холодной, гранитной твердости, пронзающей ее насквозь, но свинцовая тяжесть чужого тела не позволила ей освободиться. Рука накрыла рот, приглушая рвущийся протяжный стон, и она зубами вцепилась в холодные пальцы, чтобы хоть как-то отвлечься от столь остро неприятных ощущений.
И только Шарлотта привыкла к инородному телу внутри себя, незнакомец задвигался, то покидая ее, то снова заполняя собой, постепенно увеличивая темп. И с каждым новым толчком боль возвращалась, отвоевывая все новые пространства, становясь настолько невыносимой и страшной, что сознание не выдержало, отключилось, и она провалилась в спасительную тьму забытья.

Очнулась Шарлотта, когда лучи солнца уже пробивались через прозрачный тюль занавесок. Все тело ломило, особенно мышцы на внутренней стороне бедер, и пошевелиться было практически невозможно, любое неосторожное движение причиняло новую боль. Приподняв одеяло, она испуганно осмотрела свое истерзанное, покрытое багровыми пятнами синяков тело. Простыня под ней хранила следы крови, подтверждение ее девственности.
А рядом на подушке лежала прекрасная алая роза, на нежных лепестках которой сохранились капельки утренней росы. Шарлотта сразу узнала ее, ведь эта роза была с ее любимого куста, еще вчера она вдыхала аромат этого самого крупного и красивого цветка. И вот сегодня он все еще прекрасен, но уже мертв, а завтра завянет, не получая больше из земли питательной влаги. Он преподнес ей розу? И это после того, что он с ней делал этой ночью?
И слезы полились рекой. Ее сорвали так же, как эту розу, уничтожили, растоптали ради мимолетной прихоти. Как ей теперь жить дальше с этим позором, как она посмотрит в глаза отцу? Что скажет будущему мужу?
Шарлотта отчаянно крепко сжала в руках стебель цветка, и острые шипы вонзились в нежные ладошки, причиняя боль. Но эта боль была ничем по сравнению с давящей, невыносимой пустотой, рвущей грудную клетку, мешающей дышать. Что же дальше? Придет ли он снова, или она его никогда не увидит? И с удивлением осознала, что не знает, чего хочет больше: чтобы загадочный незнакомец оставил ее в покое, или чтобы еще крепче сжимал в своих холодных, но таких приятных объятиях.

После той страшной ночи жизнь Шарлотты словно раскололась на две части: до и после. И если физически она восстановилась довольно быстро, синяки с тела сошли за несколько дней, то душевное состояние было на грани отчаяния. Неуверенность и страх стали ее постоянными спутниками, она боялась каждого звука, вздрагивала от каждого шороха. По ночам ее мучила бессонница, она не выключала свет, страшась, что стоит ей забыться, прикрыть глаза, и незнакомец вновь проникнет в комнату. Для нее так и оставалось загадкой, как он сюда попал и как выбрался.
Тут еще по городку прокатилась ужасная новость: обескровленные тела двух местных жителей были найдены невдалеке от извилистой горной дороги, ведущей к соседнему Нанаймо. Тела были тщательно спрятаны под завалами обломанных бурей деревьев, их совершенно случайно обнаружили охотничьи собаки. Причем собаки повели себя странно: вместо того, чтобы взять след убийцы, они испугано прижались к земле и стали жалобно скулить.
Среди местных жителей поползли слухи о страшном звере, разгуливающем в окрестностях Тофино. Выдвигались совершенно разные, порой даже фантастические предположения. Одни говорили, что это оборотень, выходящий на охоту в полнолуние, другие предполагали, что огромный медведь, питающийся человечиной. Но облавы, организованные местным шерифом, ничего не дали, никаких следов зверя обнаружить не удалось.
Вскоре вернулся отец и сразу отметил разительную перемену, произошедшую с дочерью. Но к ее счастью, он списал угнетенность Шарлотты на чрезмерную впечатлительность девушки. Волнуясь за ее безопасность, запретил ей одной выходить из дома, даже гулять в парке. Она только обрадовалась такому запрету, сидела целыми сутками в своей комнате, наедине со своим горем, и думала о том, что же с ней произошло.
Перед глазами постоянно стоял образ загадочного незнакомца. Она украдкой вспоминала странные ощущения от касаний его рук, смущалась, старалась переключиться на что-нибудь другое, но сердечко сладко томилось в груди от таких порочных воспоминаний.

Через неделю, когда она уже успокоилась и даже поверила, что он больше не вернется, ее сон прервало холодное прикосновение. Открыв глаза, Шарлотта увидела перед собой лицо своего мучителя. Струящийся через неплотно прикрытые занавески лунный свет подчеркивал неестественную бледность его кожи, придавая ему какой-то нереальной, демонической загадочности. Но выражение лица не было устрашающим, скорей усталым, даже немного расстроенным.
Тихонько охнув от неожиданности, Шарлотта инстинктивно постаралась отодвинуться, отползти подальше, пока не уперлась в спинку кровати. Поняв, что дальше отступать некуда, испугано натянула на себя одеяло. Как будто оно могло ее защитить.
Незнакомец пристроился на самом краешке кровати, словно ему было неудобно находиться в ее спальне, и вся его поза выражала нерешительность. Казалось, что он смущен не меньше ее, но это всего лишь на миг. Недобро усмехнувшись, он придвинулся поближе. Под испытующим взглядом она вся сжалась, не в силах сдержать охватившую тело дрожь. Даже страшно представить, насколько жалко она сейчас выглядела. А незнакомец, заметив ее страх, только недовольно нахмурился и отвернулся, запуская пальцы в волосы.
Он сидел молча, повернувшись к ней боком, и выглядел сейчас вовсе не как демон-искуситель, а очень потерянно. И даже уязвимо. Казалось, он боролся с собой, со своими низменными инстинктами, пытаясь их укротить. Вот только справится ли он, получится ли у него?
Шарлотта все еще испугано жалась, закутываясь в одеяло, но исподтишка рассматривала незнакомца. Что ему нужно? И вдруг до нее дошло, что ее ночной гость совершенно неподвижен, как расставленные вдоль аллей парка каменные статуи, и самое странное, он не дышит. Это открытие было настолько шокирующим, что она даже перестала дрожать. Сколько человек может обходиться без воздуха?
– Прогуляемся, – глухой голос вовсе не предлагал, а приказывал, не оставляя ей выбора.
Ее слабая попытка отодвинуться еще дальше была совершенно бесполезна, незнакомец потянулся к ней, обхватил за лодыжку и потянул на себя. Поднял на руки, легко, словно перышко, не забыв прихватить одеяло. От быстроты передвижений закружилась голова. Казалось, прошел всего миг, и он уже опускает ее на землю перед окном, все еще так и завернутую в одеяло. И не разжимает объятий, потому что если бы не его поддержка, она бы просто рухнула к его ногам. Что же это было? Она с ужасом оценила расстояние до окна ее комнаты. Он спрыгнул вместе с ней со второго этажа?
А июльская ночь была теплой и тихой, полная луна хорошо освещала дом и окрестный парк. Все так же находясь в объятиях незнакомца, Шарлотта решилась заглянуть в его глаза, и не увидела там знакомого ей дьявольского блеска. Они были совершенно спокойны, взгляд открыт и приветлив. Вот только зрачки черны и ужасающи, как опасная бездна, в которую так страшно и так мучительно сладко падать. Руки деликатно поддерживают ее за талию, не позволяя себе ничего лишнего, как раз настолько, чтобы она не упала. И необъяснимый трепет снова охватывает тело, это не страх, нет, это что-то другое, томительное, приятное, заставляющее сердечко биться в ускоренном ритме.
– Не бойся, – в словах не было прошлой властности, скорей мягкие, успокаивающие нотки. – Я тебя не обижу.
Не обидит? А как назвать то, что он с ней делал? Он стоял невыносимо близко, и голова кружилась от его близости, от терпкого приятного запаха. Почему она так странно реагирует на него? Почему, кроме вполне уместных страха и отвращения, испытывает какие-то другие, пока непонятные ей чувства? Почему ей хочется протянуть руку, притронуться к его лицу, почувствовать на ощупь идеальную мраморность бледной кожи? Что в нем такого, что она не может отвести глаз?
– Кто ты? – через силу задала она вопрос, на который один раз уже не получила ответа.
– Меня зовут Уильям, – улыбка была приятной, даже искренней. – Я просто хочу пригласить тебя прогуляться по парку.
Шарлотта знала, что девушек такими неприличными способами гулять не приглашают, но выбора у нее не было. Да она уже и не девушка. Ей было нечего, хуже уже просто не могло быть.
Видя ее замешательство, он берет ее за руку, подносит к лицу маленькую ладошку, осторожно прикасается губами к тыльной стороне, трогает кожу прохладным приятным поцелуем.
– Я не сделаю ничего, что тебе не понравится, – шепчет он, и теперь голос его хриплый, многообещающий, сулящий что-то абсолютно недозволенное, глубоко порочное, но очень заманчивое.
Он и сам такой, ночной демон-соблазнитель, только от его взгляда подкашиваются ноги, и она готова падать в его объятия. Кстати, почему у него такая холодная кожа?
Тяжелая ладонь ложиться на ее талию, увлекая за собой, и они движутся по главной аллее парка, в сторону океана. Его шаги широки и размерены, она быстро семенит рядом, стараясь не отстать, нервно переступая босыми ножками по мелкому гравию. Ей не очень приятно, камешки царапают нежную кожу ступней, но она не решается что-либо сказать. Шарлотта страшится неизвестности, и в тоже время ее раздирает странное любопытство, зачем она ему понадобилась, ведь он уже получил от нее все, что хотел. Или не все? И тут же вспомнилось отражение в зеркале, как он водил руками по ее телу, вызывая странные, но вовсе не противные ощущения.
Они шествуют молча, минуя пустые скамейки и садовые скульптуры, он как будто забыл о ней, погрузился в какие-то свои мысли. Интересно, о чем он сейчас думает?
В конце главной аллеи, где уже слышен мерный плеск волн, бьющихся о прибрежные скалы, он сворачивает в кусты, и она теперь чувствует под ногами траву и все неровности почвы. В ногу впивается что-то острое, мгновенно пронзая ступню тупой болью. Шарлотта вскрикивает, но Уильям не дает ей упасть, подхватывает на руки, и опять подозрительно быстро вокруг мелькают кусты. Они снова на аллее, и она уже сидит на скамейке, а он опустился перед ней на колени, аккуратно сжимает ее лодыжку в своих руках.
В его глазах плещется беспокойство, холодные пальцы заботливо ощупывают стопу и быстро освобождают от въевшейся колючки. А дальше… дальше она видит, что его взгляд снова обезумел, он смотрит на ее ступню, да с такой жадностью, как будто хочет съесть. Страх словно сковывает ее, когда он медленно наклоняется к ее ноге. Попытка выдернуть ступню из мертвой хватки была совершенно нелепой, он только сильнее сжимает лодыжку, наверняка оставляя синяки. Немеющие пальцы намертво вцепляются в скамейку, она чувствует, как его прохладный шершавый язык старательно собирает с поврежденной ступни липкую струйку крови. Его холодные ласковые прикосновения действуют лучше любого обезболивающего, растворяя и изгоняя острую боль.
Вот уже язык мужчины бегло скользит по ступне вверх, губы щекочут кожу, и теперь покрывают приятными легкими поцелуями пальчики, постепенно, по очереди, уделяя внимание каждому. Каждое касание разливается волной тепла по телу, сердечко убыстряет свой ритм, а он удовлетворенно наблюдает за ее реакцией из-под приспущенных ресниц. Его рука скользит вверх, по икре, задирая ночную рубашку, дополняя ощущения легким покалыванием, голова кружится, и она уже ничего не может поделать со вдруг сбившимся дыханием, закрывает глаза, отдаваясь во власть его нежных, но таких волнительных прикосновений.
И вдруг он отпускает ее ногу, разом прекращая все свои провокационные действия. И одергивает полу ночной рубашки, прикрывая конфузливую наготу изящной ножки, оставляя Шарлотту в полном недоумении.
– Еще больно? – заботливо спрашивает, пытливо заглядывая в глаза.
Она не сразу вспоминает, о чем это он, ведь уже забыла о досадливой колючке, и недоуменно качает головой.
– Тогда пойдем, – он быстрым движением подхватывает ее на руки.
Уильям несет ее бережно, словно самую драгоценную ношу, а она прячет лицо у него на плече. Его запах бодрящ и свеж, приятно отдает ночной прохладой, и в то же время словно кричит об опасности, напоминая ей, насколько неуместно находиться с ним в такой близости. Он хищник, он зверь, она помнит, она уже читала в глазах его страшную сущность, но сейчас он нежен и заботлив. И эти странные перемены пугают, и одновременно интригуют.
Он шагает широко и уверенно, и скоро они оказываются в самом отдаленном уголке парка, где благоухающие кусты жасмина сходятся, образуя в своем кольце естественную небольшую полянку. Белоснежные цветы густым ковром усыпают ветки разросшегося кустарника, и дивный нежный аромат наполняет влажный воздух, забивая даже запах океанской свежести. И тишину волшебной ночи нарушает только треск цикад да размеренный шум прибоя.
Уильям осторожно опускает ее на ноги, предварительно убедившись, что никакая колючка на этот раз не причинит ей вреда. И расстилает на мокрой от росы траве одеяло, надо же, она даже не заметила, что он все это время нес его от самого дома. Да она вообще, похоже, ничего не замечает рядом с ним, он одним своим присутствием путает все ее мысли.
Жестом пригласив ее располагаться на импровизированной постилке, устраивается рядом, прямо на траве, ложится на спину и заводит руки за голову. Она какое-то время втайне любуется им, его небрежной вольготной позой, точеным профилем, бледной гладкой кожей, словно мерцающей под воздействием яркого лунного света. И все-таки опускается на самый краешек одеяла, поджимая под себя босые ноги, стыдливо натягивая ночную рубашку в запоздалой попытке прикрыть их наготу.
Ей не по себе, она не одета, как подобает, и не понимает, что ему от нее нужно, зачем он ее привел сюда, и что собирается делать дальше. А он молчит, словно нарочно изводя ее неизвестностью, его затуманенный взгляд устремлен в ночное небо, усеянное целой россыпью ярких звезд.
– Уильям, – решается окликнуть она. – Зачем я тебе?
– Зачем? – он переводит полный удивления взгляд на нее, и горько усмехается: – Хороший вопрос. Я сам бы хотел знать на него ответ.
И снова его внимание сосредоточено на звездном небе.
– Видишь ковш Большой медведицы? – и он протянул руку вверх, указывая на знакомое ей скопление звезд. – А рядом его маленькая копия, Малая медведица? Говорят, что мать богов Рея, родив Зевса, спрятала его от злого отца, бога Кроноса, который пожирал младенцев, в пещере. И его вскармливали коза и две медведицы, Мелисса и Гелика, впоследствии помещенные за это на небо. А рядом Дракон, сам Зевс.
Он рассказывал долго, про созвездия и связанные с ними мифы, она слушала, затаив дыхание, наслаждаясь его тихим мелодичным голосом, словно ласкающим слух. И сама не заметила, как придвинулась к нему поближе, и вдруг поймала себя на мысли, что совсем не боится. Ей хорошо вот так просто сидеть с ним рядом, вдыхать дивный аромат, наслаждаться пением цикад и любоваться звездами.
А может, это именно аромат жасмина, покоряющий своей нежностью и необычайной свежестью, вскружил ей голову, заставляя забыть, кто с ней рядом?
– Замерзла? – его вопрос заставил вздрогнуть, она словно очнулась от волшебного сна, и снова испуганно отодвинулась.
Но Уильяму не пришлась по вкусу ее отстраненность, он приподнялся на локте, потянулся за ней. Ладонь мягко обхватила ее лицо, большой палец, поглаживая, очертил линию скулы. Она тщетно пыталась скрыть свое беспокойство, уже зная, что за этим последует. Рука поползла по шее, успокаивающе массируя нежную кожу легкими круговыми движениями пальцев, и обхватила затылок, слегка сжимая.
– Иди ко мне, – тихо прошептал, и она утонула в его глазах, вмиг потемневших, манящих и соблазняющих.
И словно загипнотизированная, придвинулась ближе, подчиняясь взгляду и слабому давлению руки на затылок. А он сел, сокращая расстояние между их лицами, и потянулся навстречу. Его взгляд скользнул вниз, сосредотачиваясь на губах, ясно выдавая его дальнейшие намерения, заставляя нервничать в предвкушении и нервно облизнуть пересохшие губки.
Казалось, время остановилось, и она все-таки успела набрать в легкие воздуха, прежде чем он осторожно прикоснулся к ее нижней губе, пробуя на вкус. Они оба замерли, еще сохраняя приличное расстояние, соприкасаясь лишь устами.
Но долго такое отстранение продолжаться не могло, губы пылали от пока еще невинного касания, ощущалась приятная свежесть его дыхания, и вся ее сущность, вопреки разуму, тянулась ему навстречу. Губы предательски дрогнули, он расценил это как приглашение пойти дальше, и прижался уже настойчивее, трогая и прикасаясь с каждым разом все более страстно.
Шарлотта застонала и открылась навстречу, робко отвечая на поцелуй, отдаваясь во власть захвативших ее эмоций. Уильям жадно вздохнул и, не разрывая поцелуй, перетянул ее к себе на колени, усаживая лицом к лицу. Руки заскользили по бедрам, задирая шелковую рубашку до самой талии.
Она успела упереться в его грудь ладошками, прежде чем он прижал ее к себе, но это не возымело должного эффекта. Он продолжал сладко терзать ее губы, язык скользнул в рот, встречаясь с ее, ладони, лаская, поползли по спине, вызывая целый вихрь новых ощущений. Его запах, смешанный со сладким ароматом жасмина, кружил голову, его руки, задирающие ночную рубашку уже до самой шеи, лишали воли, все мало-мальски разумные мысли покинули ее. Она просто тихо постанывала, не в силах совладать со своим телом, когда его губы стали спускаться, лаская шею, и послушно подняла руки, помогая ему избавиться от одежды.
Теперь она была перед ним обнажена и уязвима, и запоздалая попытка прикрыть грудь ладошками заставила его отстраниться и недовольно нахмурить брови.
– Не надо закрываться, – тихо, но вкрадчиво прошептал он. – Я хочу тебя видеть.
Но она словно не услышала его слов, продолжая испугано прижимать к груди дрожащие ладошки. Ей было стыдно и неуютно под столь откровенным взглядом, и когда он аккуратно отстранил ее руки и отвел за спину, удерживая одной своей, она закрыла глаза, только бы не видеть его горящего, восхищенного взгляда. Он был терпелив с ней, он не хотел брать силой, но и не намеривался останавливаться, потакая ее мольбам.
Наверное, Уильям какое-то время ее рассматривал, она не знала, и жмурилась, боясь снова увидеть в его глазах дьявольский блеск. И ощутила на своих губах новый, уже страстный поцелуй, от которого по телу разбежалось волнительное тепло. А губы поползли вниз, прокладывая влажную дорожку, лаская шею, и дальше к груди.
Когда он втянул губами сосок, и чуть прикусил зубами, она выгнулась дугой от пронзившего ее напряжения, и застонала от тянущей, но такой сладкой боли. Он творил с ее грудью что-то невообразимое, ласкал рукой, трогал губами, терзал, мучил набухшие от наслаждения соски, дыхание совершенно сбилось от фейерверка захвативших ее эмоций.
Как только он отпустил руки, пальцы тут же утонули в его волосах. Он зарычал, сдирая с себя рубашку, уложил ее набок прижался обнаженной грудью. Поцелуи и ласки стали беспорядочны, казалось, что его руки везде, она даже не успевала следить за тем, что происходит. Шарлотта доверилась ему, доверилась его нежности, так странно граничившей с грубостью.
Быстро избавившись от оставшейся одежды, он снова прижал ее к себе, закидывая согнутую в коленке ногу себе на бедро. И когда она почувствовала его твердость у своего лона, ее снова охватила паника, память тут же услужливо предоставила воспоминания о крайне неудачном первом разе.
Но он скользнул в нее осторожно, продвигался по миллиметру, боясь причинить боль. И боли не было, только безотчетное желание втянуть его в себя, принять поглубже, и она не выдержала, нетерпеливо задвигала бедрами навстречу.
Ощущение наполненности не принесло облегчения, нужно было что-то еще, ощущать его движения. И он дал ей то, что она хотела. Двигался в ней медленно, но ритмично, нежно целовал губы, шептал ее имя, и еще что-то очень приятное. И теплые волны наслаждения разлились по всему телу, отдаваясь мелкой дрожью в конечностях.

На следующее утро она проснулась с ощущением странной легкости во всем теле. И запах жасмина, ассоциирующийся у нее с этой ночью, по-прежнему ласкал обоняние. Открыв глаза, Шарлотта увидела, что вся ее постель усыпана веточками жасмина, белые цветы уже увядали, но продолжали сладко благоухать, наполняя воздух комнаты божественным ароматом.
Она поднесла одну веточку к лицу, блаженно втянула запах и зажмурилась, с замиранием сердца вспоминая каждый поцелуй, каждое касание, каждую секунду наслаждения, которые так щедро дарил ей этой ночью Уильям. Несмотря на то, что почти не спала, усталость совсем не чувствовалась, наоборот, хотелось взлететь, петь, танцевать, рассказать всем о своем счастье.
Счастье? Неужели она счастлива?

Уильям стал приходить к ней почти каждую ночь. Они гуляли по парку, разговаривали и, конечно, занимались любовью. Он не был откровенным с ней, легко уходил от робких вопросов. Единственное, что знала Шарлотта – этот мужчина живет в Нанаймо у своего дяди, помогает ему в рыболовецком промысле.
Дорога до Нанаймо была недалекой, но полной опасностей, петляла по горам, то тут, то там проходя мимо каменных обвалов, и казалось очень подозрительным, что он может вот так добираться к ней на ночь глядя и возвращаться утром. Но уличить во лжи не решалась, опасаясь его гнева.
Настроение Уильяма было уж слишком переменчивым, он мог взорваться по любому поводу, стоило только ей в чем-то не согласиться с ним. Она боялась его в такие моменты, и старалась не перечить, чтобы не будить в нем зверя, и во всем ему подчинялась. Да ей нравилось подчиняться мужчине, она готова была на все ради него, но природная скромность заставляла сдерживать свои порывы. И она по-прежнему стеснялась своих плотских потребностей, и в присутствии Уильяма очень часто смущалась и краснела, когда он над ней подшучивал. И во время близости никогда не проявляла инициативы, позволяла себя любить, покорялась его желаниями, но не показывала свои.

Он не говорил ей, когда придет в следующий раз. А тут вдруг пропал на неделю, Шарлотта чуть не сошла с ума от беспокойства. Ведь в их городке продолжали пропадать люди, страшный зверь свирепствовал в окрестностях, и даже трупы не всегда удавалось обнаружить.
Когда он появился в окне ее спальни, она уже сама, не отдавая отчета, что делает, метнулась навстречу, обвила руками, прижалась лбом к его подбородку и оцепенела, только сейчас осознав свой поступок. И Уильям замер, а потом медленно поднял руку и провел по ее волосам, заправляя за ушко выбившуюся прядь. А второй аккуратно приподнял подбородок, принуждая взглянуть ему в глаза.
– Скучала? – в его голосе звучал робкий вопрос, скорей даже недоумение.
– Да, – слово вроде как само слетело с губ, она даже удивилась своей смелости.
Шарлотта действительно по нему скучала. Потому что он все, что у нее есть. И больше у нее ничего не будет. А его темные, с бордовой окантовкой радужки словно ожили, потеплели, заиграли радостными искорками от ее такого робкого признания.
– Ты знаешь, что в окрестностях Тофино гуляет зверь? – тихо спросила она, пряча глаза.
– Я не боюсь зверей, – только усмехнулся Уильям, но в его голосе явно сквозило некоторое напряжение.
– За месяц пропало порядка десятка людей, – возразила она, и с мольбой добавила: – Пожалуйста, будь осторожен.
Он чуть откинул голову назад и рассмеялся тихо, искренне, но зловеще, так, что мурашки страха побежали по позвоночнику. Но смех быстро затих, лицо стало серьезным, он наклонился к ней, пытливо заглядывая в глаза, словно хотел увидеть там ответ.
– Неужели ты заботишься обо мне? – тихо спросил он.
Прямой вопрос смутил, она не готова была признать свои чувства к нему, это было неправильно, грешно, любить того, кто не являлся мужем. И никогда им не будет.
– Со мной не может ничего случиться, – ей показалось, что в его тоне сквозила горечь. – Я заколдован, и никто не причинит мне вреда. Но мне приятно, что кто-то в этом мире за меня переживает.
Она робко улыбнулась ему, а он медленно наклонился, срывая поцелуй с губ, и язык плавно заскользил по скуле, к ушку.
– Раздень меня, – прошептал хрипло, соблазняюще.
И, поймав ее ладошки, прижал к застежке своей рубашки. Дрожащими от волнения пальчиками она стала расстегивать плохо подчиняющиеся пуговицы. Провела ладонями по обнажившейся груди, очертила соски, с удовлетворением отмечая, как напрягаются мышцы от ее прикосновений. Спустила рубашку с плеч, и, осмелев, прижалась губами к груди, целуя и играя языком по коже, наслаждаясь ее свежестью. Сладкий стон, сорвавшийся с губ Уильяма, стал для нее лучшей наградой, она спустилась ниже, нащупывая бугорки пресса, лаская легкими прикосновениями живот.
И замерла в нерешительности, не зная, что делать дальше. Заметив ее замешательство, он наклонился, одарил ее глубоким поцелуем, и направил руки на застежку штанов. Ей с трудом удалось справиться с крючками, ноги были словно ватными от волнения, чтобы не упасть, пришлось опуститься на колени. Потянула штаны с бедер, и напряженное мужское достоинство предстало прямо перед ее лицом во всей своей красе. Она вздрогнула от неожиданности, ведь еще никогда не видела его так близко, не рассматривала. Хотела отстраниться, но Уильям придержал ей голову.
И она, преодолевая свою стеснительность, провела ладонью по всей длине, и почувствовала, как пальцы Уильяма сильнее вцепились в ее волосы, притягивая ее еще ближе. Он хочет, чтобы она… а почему бы и нет, он ведь целовал ее там. Пусть это крайне неприлично и порочно, ей уже нечего терять, все равно придется гореть в аду за все ее прегрешения. И наклонилась, осторожно поцеловала краешек, ощущая, как задрожал Уильям от ее такого простого прикосновения.
А ведь она тоже имеет власть над ним, над его телом, она может доставлять ему удовольствие. Осознание этого факта придало ей сил и уверенности в себе, и она осмелела, обхватила губами, стала ласкать и посасывать, словно леденец.
И ничего страшного не случилось, небеса не обрушились на землю, почва не разверзлась у нее под ногами. Шарлотта доставила наслаждение своему мужчине, и он не остался в долгу, подарив ей долгую и томительную ночь, полную ласки и нежности.

Визит жениха стал для нее полной неожиданностью. Она скромно сидела в гостиной, пока отец беседовал с мистером Прайсом о делах, и ловила на себе заинтересованные взгляды гостя. Он смотрел на нее украдкой, но с обожанием, хотя вовсе не так откровенно, как это делал Уильям. Ей стало стыдно за то, что не сможет оправдать ожидания будущего мужа.
Впервые за время общения со своим возлюбленным она ясно осознала, что ее судьба предрешена, что ей придется выйти замуж за нелюбимого. От мысли о том, что муж будет проделывать с ней все то, что делал Уильям, щечки румянились от смущения, и она стыдливо опускала глазки. Шарлотта не могла представить, как чужие руки будут касаться ее в самых интимных местах, как чужие губы будут целовать ее, уже на законных основаниях требуя полного подчинения.
В общем разговоре она почти не участвовала, на вопросы отвечала невпопад, и вскоре поспешила откланяться, сославшись на плохое самочувствие. Мистер Прайс встал и на прощанье приложился к ее ручке, многозначительно заглядывая в глаза. Она слишком откровенно вздрогнула от его прикосновения, ей было неприятно, что ее касался чужой мужчина, и под недоуменным взглядом отца слишком поспешно покинула гостиную.
Когда же поднялась в свою комнату, то с удивлением обнаружила там Уильяма. Он стоял возле окна, ноги широко расставлены, руки скрещены на груди, а в глазах сверкали яростные молнии.
– Кто это был? – раздраженно спросил он, даже не удосужившись поздороваться.
– Мой жених, – робко прошептала она, потупив глаза.
Уильям слишком быстро оказался рядом, резко развернул ее, кидая спиной в стену, и приподнял подбородок, больно сжимая пальцами, заставляя смотреть в его потемневшие от гнева глаза.
– Ты моя, – голос напоминал звериный рык. – Ты будешь принадлежать только мне. Я убью тебя, если узнаю об измене.
Она испуганно отшатнулась, его перепады настроения пугали ее. И сжалась в комочек, ожидая самого страшного. Но черты лица смягчились, он взял себя в руки, успокоил неизвестно откуда накатившуюся ярость. И притянул девушку к себе, отчаянно прижал, стал гладить волосы.
– Прости, что напугал, – глухим голосом извинился он. – Я теряю рассудок, когда представляю тебя в объятиях другого.
Сердечко радостно забилось от его слов, неужели это признание в любви? И хоть он больше ничего не сказал, а стал осыпать ее жадными поцелуями, ей пока было достаточно и этого, она в полной мере ощутила себя желанной.

Их тайные встречи продолжались несколько месяцев. Уильям развращал ее постепенно и уверено, погружая в сладкую пучину греха. Он открывал перед ней все новые грани плотского удовольствия, учил находить удовлетворение для себя и ублажать его желания бесчисленным множеством способов. Шарлотта жила только им и ожиданием встреч, все остальное перестало ее интересовать. Она чувствовала себя падшей женщиной, а ведь раньше относилась к таким с презрением, и никогда бы не поверила, что ей придется стать одной из них.
И она знала, что за свое падение придется заплатить непомерную цену, и готова была гореть в аду, ведь рядом будет плавиться он, ее искуситель, ее мучитель. Но это потом, а пока она упивалась своим запретным счастьем, каждым мгновением близости, каждым взглядом, каждой лаской своего возлюбленного, и старалась не замечать его странностей, и не думать о том, что будет дальше.
Шарлотта не слышала от него слов любви, столь желанное признание ни разу не слетало с его губ даже в моменты близости, когда он горячо шептал ее имя и всякие ласковые прозвища. Она была уверена в себе, в своих чувствах, готова была отдать ему всю себя без остатка, но не знала, как он относится к ней, и боялась спросить. Уильям никогда не говорил о будущем и делал вид, что не понимает ее намеки, когда она пыталась осторожно прощупать почву относительно его дальнейших намерений. И для нее было огромным счастьем, когда он подарил ей кольцо.
Украшение было массивным, из золота, с маленькими брильянтами и выгравированным спиральным узором. Он сказал, что это обручальное кольцо его матери, единственная вещь, оставшаяся у него на память о семье. Уильям надел его на ее безымянный палец, причем оно идеально подошло по размеру.
И уже потом, когда Шарлотта внимательно рассмотрела кольцо, обнаружила внутри переплетенные инициалы Е и D.

А люди в Тофино и его окрестностях пропадали все чаще, паника среди жителей нарастала, словно снежный ком, и шли разговоры о том, чтобы привлечь для поимки зверя части регулярной армии.
Как-то раз, гуляя пасмурным январским утром в парке, Шарлотта услышала тихий шорох за своей спиной. Сердечко сжалось от страха, говорил же отец, чтобы она никуда сама не ходила. Поворачиваясь, краешком глаза заметила мужскую фигуру, стоящую невдалеке от нее.
– Уильям? – радостно позвала она.
Но это был вовсе не он. Шарлотта сначала испугано попятилась, но потом выдохнула с облегчением. Перед ней стоял мистер Вудворд, им приходилось встречаться пару раз на благотворительных вечерах. Этот мужчина жил в Нанаймо, и насколько она помнила, был попечителем психиатрической клиники.
Темные чуть прищуренные глаза смотрели настороженно, словно в чем-то подозревали. Первая мысль была о том, что он услышал имя ее возлюбленного, которое так невольно слетело с губ.
– Шарлотта, простите, я вас напугал, – почтительно заговорил мужчина. – Но вы же знаете, обстановка сейчас не спокойная, нельзя молодой девушке гулять одной. Позвольте проводить вас до дома.
Она слегка кивнула, и мистер Вудворд предложил свою руку. Но вместо того, чтобы вести ее к дому, мужчина замер и с нескрываемым удивлением уставился на подаренное Уильямом кольцо.
Шарлотта слишком поздно поняла свою оплошность, ведь обычно носила дорогое сердцу украшение на цепочке, пряча на груди под одеждой, чтобы не вызывать лишних вопросов и подозрений у отца. Но тут она собиралась побыть в одиночестве и не предполагала, что кого-то встретит.
Быстро отдернув руку, спрятала ладонь под накидку, но было уже поздно.
– Шарлотта, скажите, это ведь он подарил вам кольцо? – голос мистера Вудворда задрожал от волнения.
– Не знаю, о ком вы говорите, – слишком быстро отвечала она, тщетно стараясь скрыть охватившую ее панику. – Я нашла это кольцо в парке.
– Можно, я посмотрю? – вежливо, но настойчиво поинтересовался он.
И, не дожидаясь ответа, осторожно вытащил ее руку из укрытия. Глядя прямо ей в глаза, неспешными вращательными движениями стянул с безымянного пальца кольцо. И она про себя отметила, насколько холодны его прикосновения.
А мистер Вудворд повернул кольцо в своих руках так, чтобы видеть его внутреннюю сторону, на которой были выгравированы инициалы. И озабочено сдвинул брови, когда рассмотрел надпись.
– Это действительно он, – тихо и, как ей показалось, немного расстроено пробормотал мужчина, подтверждая ее догадку.
И был в этих словах какой-то потаенный смысл, как будто он говорил не только о кольце, но и имел в виду что-то еще, крайне для него неприятное.
– Пойдемте, – он взял ее под локоть и увлек за собой.
До дома они шли быстро и молча, она все время переживала о кольце, вдруг мистер Вудворд его не отдаст. Тогда Уильям будет в бешенстве. Но, на счастье, перед крыльцом мужчина отпустил ее, предварительно вложив кольцо в ладонь, и отвесил вежливый поклон.
– Шарлотта, – окликнул он ее, когда она уже открывала парадную дверь. – Передайте Уильяму, что нам нужно поговорить. Я по-прежнему надеюсь, что он вернется. И, Шарлотта… будьте осторожны. Он еще молодой, и плохо себя контролирует. В любом случае, вы можете на меня рассчитывать.
После последних слов мистер Вудворд резко повернулся и пошел прочь. А она какое-то время стояла, сжимая кольцо в руке, и смотрела ему вслед, завороженная легкой, грациозной походкой мужчины. И пыталась понять, кого же он ей так напоминает.

Дата добавления: 2015-08-20