Признание

Когда я проснулась, в окно лился холодный свет. Лицо горело, щеки были влажными, подушка намокла. Одну блаженную секунду я лежала, ни о чем не думая, а затем воспоминания нахлынули на меня черной волной.

К глазам снова подступили слезы, и я с головой спрягалась под одеяло. Я почти всю ночь проплакала, уткнувшись носом в подушку, чтобы никто не услышал.

Слова Ясеня больно ранили меня. До сих пор не верилось, что он искренне меня презирает, относится так, словно я – грязь под ногами. Я так на него рассчитывала, так ждала, когда он вернется, а теперь мне будто гвоздь вбили в сердце. Выходит, он меня предал и всю дорогу к Железному королю ломал комедию. Притворялся, чтобы заманить в Зимнее королевство. А может, я просто ему надоела? Ведь фейри такие непостоянные и бессердечные.

Я осталась одна‑одинешенька и совсем не знала, что делать. Вот бы меня навестил Пак! Беззаботный Пак, который так заразительно смеялся и всегда знал, как меня развеселить. В человеческом обличье Робби Плутски жил с нами по соседству. Мы с ним были не разлей вода. На самом деле Робби оказался Плутишкой Робином, знаменитым Паком из «Сна в летнюю ночь». Оберон приказал ему охранять меня, но Пак ослушался своего короля. Первый раз – когда мы отправились искать Итана в Небывалое, а во второй – когда я сбежала от светлых фейри и Оберон послал его за мной. Эта преданность дорого стоила Робину. Одна из военачальниц Машины, Вирус, выстрелила в него и едва не убила. Нам пришлось оставить Пака у дриады, пока он не поправится. Меня до сих пор мучило чувство вины за этот поступок. Стоило вспомнить о Робби, как на глаза опять навернулись слезы. Он жив. Он не мог умереть, когда мне так его не хватает.

В дверь забарабанили чьи‑то пальчики. Я вздрогнула.

– Мега‑а‑ан, – пропела фука Тайсин, – Встава‑а‑ай. Я знаю, что ты там. Открой!

– Убирайся! – крикнула я, вытирая глаза, – Я заболела и никуда не пойду.

Конечно, это ее только раззадорило. Фука начала царапать дверь, и от противного скрежета меня дрожь пробрала. Тайсин завыла еще громче и настойчивее. Зная, что она просидит так целый день, я спрыгнула с кровати, протопала через всю комнату, распахнула дверь и рявкнула:

– Чего надо?

Фука поморгала, разглядывая мои всклокоченные волосы, заплаканные глаза и красный, распухший нос, и понимающе осклабилась. Это взбесило меня еще больше. Если она пришла, только чтобы поиздеваться, то я этого терпеть не собираюсь. Я хотела захлопнуть дверь, но Тайсин юркнула в комнату и грациозно запрыгнула на кровать.

– Эй! Черт побери! Вали отсюда!

Фука злорадно скакала по матрасу, протыкая одеяло острыми когтями, и не обращала на мои протесты никакого внимания.

– Меган влюбилась! – пропела она.

У меня сердце замерло.

– Влюбилась в Ясеня! Тили‑тили‑тесто…

– Молчи!

Я захлопнула дверь, с ненавистью поглядела на фуку и шагнула к постели. Тайсин хихикнула и по‑турецки уселась на подушке. В золотисто‑зеленых глазах плясали чертики.

– Ни в какого Ясеня я не влюбилась, – сказала я, скрестив руки на груди, – Ты что, не заметила, как он со мной разговаривал? Будто я последнее ничтожество. Ясень – высокомерная и жестокая скотина. Я его ненавижу.

– Врешь. Врешь ты все, лживая девчонка. Я видела твои глаза, когда он вошел. Я знаю этот взгляд. Ты по уши втюрилась!

Тайсин захихикала, подергивая ухом. Я готова была сквозь землю провалиться. Она оскалила зубки.

– Конечно, в этом нет твоей вины. Просто Ясень так на всех действует. Любая смертная дурочка теряет от него голову с первого взгляда. Представляешь, сколько сердец он разбил?

На душе у меня стало хуже некуда. Я‑то считала себя особенной, думала, что нравлюсь ему хоть капельку. Оказывается, я просто очередная девчонка, которой хватило ума потерять из‑за него голову.

Тайсин зевнула и откинулась на подушки.

– Я тебе это говорю, чтобы ты зря времени не тратила, – промурлыкала она, щуря глаза. – А кроме того, Ясень любит другую. Уже очень давно. Он ее ни на минутку не забывал.

– Ариэлла, – прошептала я.

– Он тебе рассказал? – удивилась фука, – Хм. Значит, тебе уже пора понять, что Ясень никогда не взглянул бы на какую‑то полукровку, ведь прекраснее Ариэллы в Зимнем королевстве никого не было. Он никогда не предал бы ее память. Даже если бы у вас на пути не стоял закон. Ты же слышала про закон?

Ничего я о нем не слышала, да и какая теперь разница? Похоже, фука ждала, когда я полюбопытствую. Просить ее об одолжении я не собиралась, но Тайсин решила просветить меня во что бы то ни стало.

– Ты – летняя, – фыркнула она презрительно, – А мы – зимние. По закону светлым и темным фейри запрещено вступать в союз. Не то чтобы у нас такое каждый день случалось, но все же иногда какой‑нибудь летней фейри звезда по макушке стукнет, она возьмет и влюбится в зимнего парня, или наоборот. Тут все беды и начинаются, ведь Зиме с Летом вместе не бывать. Когда все выплывает наружу, короли приказывают нечестивцам немедленно расстаться. Если те не послушают, их навсегда изгоняют в мир людей, с глаз долой… Но это если влюбленных сразу не казнят. Так что, сама понимаешь, – закончила она, пристально глядя на меня, – Ясень никогда не предал бы королеву и двор из‑за смертной. Забудь о нем. Найди лучше какого‑нибудь простого мальчишку, если Маб тебя отпустит.

Меня душили слезы. В груди кипела обида, глаза щипало. Надо было поскорее бежать отсюда, подальше от Тайсин и ее жестокой правды, пока я не разревелась.

Закусив губу, я выскочила из комнаты.

Я бежала по дворцу. Один раз чуть не споткнулась о гоблина. Тот зашипел, оскалился, и во мраке сверкнули острые клыки. Я извинилась и поспешила дальше. По коридору летела высокая женщина с покрасневшими от слез глазами, одетая в призрачное белое платье. Я свернула, чтобы не встречаться с ней.

Скорее на свободу! Хоть немного побыть одной, вдохнуть чистый, холодный воздух, пока я не сошла с ума. Мрачные коридоры и залы, полные нечисти, вызывали у меня ужас. Тайсин однажды показала мне выход из дворца – огромные двойные двери, украшенные резьбой. На одной их створке было смеющееся лицо, на другой – жуткая гримаса. Я уже пробовала их отыскать, но Маб, наверное, их заколдовала, а может, сами двери играли в прятки, как это случается в Волшебной стране. Меня ужасно бесило, что из окна спальни виден сверкающий заснеженный город, а попасть туда никак нельзя.

Сзади послышались лязг и топот по коридору шагали Красные колпаки. Их безумные желтые глаза алчно сверкали. Гномы вот‑вот могли увидеть меня, одинокую и беззащитную, а ведь они никогда не наедались досыта! Я в ужасе шмыгнула за угол.

А вот и выход. Я очутилась в сверкающем ледяном холле. С другой его стороны на меня смотрели двери: одно лицо усмехалось, другое скалилось, угрожая. Я достигла цели, но выходить вдруг раздумала. Пустят ли меня обратно? За пределами дворца лежит неизведанный, пугающий город. Если я не смогу вернуться, то замерзну насмерть. И это в лучшем случае.

За спиной раздался ликующий вопль. Колпаки меня заметили.

Я бросилась к дверям, стараясь не поскользнуться. Оказалось, что плиты на полу сделаны из цветного льда.

За мной равнодушно следил худой как шейка дворецкий в черном костюме. По его плечам рассыпались пряди седых волос. Огромные круглые глаза совсем не моргали. Ну и пусть таращится. Я схватила ручку смеющейся двери, рванула, но створка не подалась.

– Погулять решили, мисс Чейз? – спросил дворецкий, склонив набок яйцевидную голову.

– Скоро приду, – буркнула я, продолжая тянуть за ручку.

Мерзкая дверь вдруг расхохоталась. Я уже многое успела повидать, поэтому не вздрогнула, не завизжала, а только страшно разозлилась.

– Я ненадолго, честное слово.

К смеху двери прибавилось ехидное хихиканье гномов, и я пнула створку так, что гул пошел.

– Да открывайся же!

Дворецкий вздохнул.

– Вы не на ту створку напали, мисс Чейз.

Он потянул за вторую ручку. Злобное лицо угрюмо зыркнуло на меня, и дверь со скрежетом открылась.

– Будьте осторожнее, – предупредил дворецкий с постным видом. – Ее величество невероятно расстроится, если вы… гм… сбежите. Уверен, вы не станете этого делать. Ведь вы до сих пор живы исключительно благодаря ее протекции.

В зал ворвался порыв ледяного ветра. За дверью ждали холод и тьма. Позади, в сумраке, стояли Красные колпаки и наблюдали за мной, скаля зубы. Я взглянула на них, поежилась и шагнула в метель.

Меня встретила такая стужа, что я чуть не юркнула обратно. Дыхание застывало в воздухе, острые снежные крупинки жалили щеки. Передо мной лежал чистейший, скованный морозом двор. Цветы, деревья, фонтаны и статуи – все было покрыто льдом. Из земли тут и там торчали зазубренные кристаллы, некоторые – выше человеческого роста. На краю фонтана сидели девушки‑фейри в сверкающей белой одежде. Их длинные голубые волосы волнами струились по спинам. Феи заметили меня и захихикали, прикрыв рты ладонями. Голубые ноготки светились в полумраке.

Я пошла в другую сторону. Под ногами поскрипывал глубокий снег. Когда‑то я удивлялась, как он может идти под землей, а затем привыкла. В Волшебной стране все вверх тормашками. Я понятия не имела, куда иду, просто двигаться было лучше, чем стоять на месте.

– Эй, полукровка!

Снег закружился, покалывая льдинками щеки, слепя глаза. Когда метель немного стихла, я увидела четырех феечек, которые до этого сидели у фонтана. Стройные, изысканные красавицы с белой кожей и сверкающими волосами обступили меня, будто волчицы, кривя в усмешке заиндевелые губы.

– Да, Снежевика, ты права, – сказала одна, брезгливо сморщив носик, – Она действительно воняет, как дохлая свинья в жаркий день. И как только Маб такое выносит?

Я сжала кулаки, стараясь не давать волю злости. Никакого настроения для ссоры у меня не было. Боже! Опять все как в школе. Неужели это никогда не кончится? Они же древние фейри, а ведут себя как девчонки из нашей команды поддержки.

Самая высокая из четырех, грациозная девушка с ядовито‑зелеными прядями в синих волосах, шагнула ближе. Ее холодные голубые глаза смотрели на меня в упор.

Я не отступила, и она прищурилась. Наверное, год назад я бы мило кивнула и со всем согласилась, лишь бы меня оставили в покое. Теперь все было по‑другому. Встречала я врагов и посерьезнее, чем эти феечки.

– Что вам нужно? – спросила я как можно спокойнее.

Снежевика недобро улыбнулась.

– Просто хотела узнать, как это ты, полукровка, умудрилась говорить с принцем Ясенем на равных и не поплатиться за это. – Она презрительно фыркнула. – На месте королевы я бы тебе глотку заморозила, если бы ты просто взглянуть на него посмела.

– Но ты не королева. – Я смотрела ей прямо в глаза. – К тому же я тут гостья, и Маб вряд ли понравится, если вы меня тронете. Почему бы нам не договориться по‑хорошему? Не будем замечать друг друга. Это избавит нас от многих неприятностей.

– Вижу, ты не поняла, – Снежевика расправила плечи и вздернула безупречный носик, – Один взгляд на моего принца – уже преступление. Когда ты с ним заговорила, меня чуть наизнанку не вывернуло. До тебя не доходит? Ты ему противна. Что совершенно естественно, ведь ты же полукровка вонючая. Конечно, мы не можем на это спокойно смотреть.

Ее принца? Это она про Ясеня? Мне ужасно захотелось ляпнуть что‑то вроде: «Странно. Он о тебе не рассказывал». Но хоть Снежевика и вела себя как мои богатенькие, избалованные одноклассницы, она все‑таки была фейри. Я сразу вспомнила об этом, заметив, как потемнели ее глаза: даже зрачков стало не видно.

Снежевика отступила и снисходительно улыбнулась.

– Вот как мы поступим. Ты поклянешься, что не будешь даже смотреть на моего Ясеня, а если нарушишь клятву, я тебе глаза выдеру и на шее буду их носить, как бусы.

Остальные захихикали, и в этом смехе слышалось хищное нетерпение. Они готовы были наброситься на меня, как голодные звери. Я могла бы ответить, что ей нечего беспокоиться. Принц ненавидит меня, и в угрозах нет никакой нужды. Вместо этого я подобралась, взглянула ей прямо в глаза и спросила:

– А если я откажусь?

Воцарилась тишина. Я почувствовала, как леденеет воздух. Ох и достанется мне сейчас! В глубине души я понимала: нарываться на драку с фейри – гиблая затея. Наверняка зададут мне трепку, проклянут или еще какую‑нибудь гадость подстроят. Ну и пусть. Меня достали нападки. Надоело рыдать, прячась в школьном туалете. Если эта овца хочет драки – пожалуйста! У меня тоже ногти острые.

– Как мило, – Спокойный бархатный голос нарушил тишину за миг до того, как случилось непоправимое.

Мы вздрогнули. Из метели вышла фигура в развевающемся белом пальто. Надменное лицо так и дышало издевкой.

– Принц Явор!

Он усмехнулся, прищурив холодные, как лед, глаза, и встал рядом со мной. Шайка попятилась.

– Прошу прощения, девочки. Не хотел мешать, но мне придется ненадолго похитить у вас полукровку.

Снежевика заулыбалась. Вся ее ненависть мигом растаяла.

– Конечно, ваше величество, – проворковала красавица, будто ей оказали великую честь. – Как скажете. Мы только составили ей компанию.

Я хотела съязвить, но принц улыбнулся, будто поверил ее словам, и подруги ушли.

Улыбка Явора застыла гримасой. Он искоса поглядел на меня, и я насторожилась. Конечно, принц спас меня от Снежевики и ее гарпий, но вряд ли из благородных побуждений.

– Значит, ты дочь Оберона, – промурлыкал он, подтвердив мои опасения.

Явор так бесцеремонно меня рассматривал, что мне стало неловко. Он будто раздевал меня взглядом.

– Я видел тебя в Элизии прошлой весной. Мне казалось, ты выше ростом…

– Жаль вас разочаровывать, – холодно ответила я.

– О нет. Ты меня не разочаровала, – с улыбкой заметил Явор, глядя на мою грудь, – Нисколько.

Он снова усмехнулся и поманил меня за собой.

– Давай‑ка погуляем, принцесса. Хочу тебе показать кое‑что.

Идти с ним очень не хотелось, но разве я могла отказать принцу Темного королевства, особенно если он только что избавил меня от беды? Я последовала за ним туда, где стояли ледяные статуи, придавая снежному пейзажу нереальный и жутковатый вид. Одни застыли, гордо расправив плечи, другие скорчились, в ужасе подняв руки или присев. Они выглядели совсем как живые. Меня передернуло. Ну и вкусы у Зимней королевы!

Явор остановился перед статуей, покрытой слоем дымчатого льда. Под мутной коркой лица было почти не видно. Я вдруг с ужасом поняла, что это вовсе не статуя. Из ледяного плена на меня, выставив перед собой руку, смотрел человек. Его голубые глаза были широко распахнуты, а рот открыт в безмолвном вопле.

Несчастный моргнул. Я попятилась, хотела взвизгнуть, но крик застрял в горле. Человек моргнул снова. В его глазах застыл ужас, губы дрожали, будто он пытался что‑то сказать, но не мог, беспомощный, намертво скованный льдом. Как же он дышит?

– Великолепно! – заметил Явор, с восхищением разглядывая статую, – Так Маб наказывает тех, кто провинился. Они все видят, слышат и чувствуют. Хорошо понимают, что с ними произошло. Их сердца бьются, голова работает, но они не стареют. Время для них остановилось навеки.

– А они могут дышать? – прошептала я, глядя на пленника.

– Нет. – Явор усмехнулся. – Конечно не могут. Ведь ноздри и рот заполнены льдом. Но они все равно пытаются. Это как вечное удушье.

– Боже!

Явор пожал плечами.

– Могу дать лишь один совет. Не зли королеву.

Принц сел у подножия статуи, устремив на меня пристальный холодный взгляд.

– Ну что, принцесса. Расскажи‑ка мне одну историю.

В руке у него откуда‑то появилось яблоко. Явор откусил от него, не переставая улыбаться.

– Говорят, вы с Ясенем вместе дошли до самого Железного королевства. По крайней мере, он так утверждает. Что ты думаешь о моем младшем брате?

Тут был какой‑то подвох. Я скрестила руки на груди.

– Зачем вам это знать?

– Так, разговор поддерживаю.

Явор наколдовал еще одно яблоко, бросил мне. Я неуклюже поймала его, и принц рассмеялся.

– Расслабься. Ты даже брауни до нервного срыва доведешь. И что, братец вел себя как полный тролль или вспомнил о хороших манерах?

Я проголодалась. Желудок урчал, а твердое яблоко так приятно холодило руку. Я и подумать не успела, как откусила кусочек, глотая кисло‑сладкий сок с легкой горчинкой.

– Он был настоящим джентльменом, – ответила я с набитым ртом и не узнала собственный голос, – Помог спасти моего брата от Железного короля. Без Ясеня я бы не справилась.

Явор облокотился на статую, лениво улыбаясь.

– Продолжай.

Я нахмурила брови, заподозрив неладное. Почему я все это ему рассказываю? Надо заткнуться. Я хотела прикусить язык, но слова сами вылетали изо рта.

– Железный король похитил моего брата, Итана. – Я в ужасе слушала свою болтовню, – Я отправилась в Волшебную страну его спасать. Королева Маб приказала Ясеню схватить меня, но я обманула его и заставила дать клятву: если он поможет мне спасти брата, я отправлюсь в Темное королевство. Ясень согласился, но в Железном королевстве он так ослабел, что попал в плен к рыцарям Машины. Я проникла в башню Железного короля, убила его волшебной стрелой, спасла Ясеня, и мы пришли сюда

Я зажат рот руками, но сказанного было не вернуть. Явор выглядел довольным, точно кот, сожравший канарейку.

– Так‑так, – пропел он, щурясь, – Мой братишка дал обвести себя вокруг пальца жалкой полукровке, отправился спасать смертного мальчишку и едва не погиб. Как не похоже на Ясеня! А что дальше было, принцесса?

Я по‑прежнему зажимала рот, но все равно начала бубнить сквозь пальцы. Явор расхохотался, вскочил и шагнул ко мне, зловеще ухмыляясь.

– Да хватит, принцесса. Ты же знаешь, это бесполезно. Не мучай себя понапрасну.

Хотелось врезать ему, но я боялась убрать руки и выболтать что‑то еще. Явор подходил все ближе, теперь его улыбка стала хищной. Я попятилась, но к горлу вдруг подкатил ком, перед глазами все поплыло. Я пошатнулась и чуть не упала. Принц щелкнул пальцами, и снег вокруг моих ног превратился в глыбу льда. Она приковала меня к месту. Я в ужасе смотрела, как лед с треском ползет вверх по коленям, подбираясь к талии.

Как холодно! Меня всю трясло, боль иголками вонзалась в кожу. Хватая ртом воздух, я отчаянно вырывалась, но, конечно же, не могла и шагу ступить. Сердце ушло в пятки, от нового приступа тошноты закружилась голова. Явор сидел и улыбался, глядя на мои страдания.

– Я могу это прекратить, – сказал он, доедая яблоко. – Только ответь на несколько невинных вопросов. Не понимаю, почему ты упрямишься, если, конечно, тебе нечего скрывать. Кого ты защищаешь, полукровка?

Холод стал невыносимым. Ноги свело судорогой, руки тряслись, и я больше не могла зажимать рот.

– Ясеня.

Ледяная глыба треснула и с фарфоровым звоном разлетелась на тысячи осколков, блестевших в тусклом свете.

Я взвизгнула и упала на спину, а из теней возник еще один стройный силуэт.

– Ясень! Явор улыбнулся брату.

Мое сердце радостно забилось. На миг я вообразила, что Ясень гневно щурит серебряные глаза. Но вот он приблизился, и я поняла, что принц все такой же, как вчера, – холодный, далекий и немного усталый.

– Какое совпадение, продолжал Явор.

Мерзкая самодовольная улыбка не сходила с его губ.

– Присоединяйся, братец. Мы как раз про тебя говорили.

– Что ты делаешь, Явор? – Ясень недовольно вздохнул. – Маб запретила нам лезть к полукровке.

– Я? Лезу к ней? – Явор изумленно вытаращил глаза, изображая святую невинность. – Я никому не навязываюсь. Мы просто болтали. Правда же, принцесса? Расскажи ему, что ты мне говорила.

Серебристые глаза Ясеня скользнули по мне, и в них мелькнула тень сомнения. Мои губы сами собой открылись. Я снова зажала рот, чтобы не сболтнуть лишнего, и покачала головой, взглядом умоляя принца не настаивать.

– Смелее, принцесса, – промурлыкал Явор – Тебе ведь есть что сказать про нашего дорогого мальчика. Давай же.

Я злобно поглядела на него, всей душой желая послать подальше, но голова кружилась, и все силы уходили только на то, чтобы держаться на ногах. Ясень посуровел. Он шагнул в сторону, наклонился и поднял что‑то из снега.

Это было то самое яблоко, которое я выронила, откусив лишь кусочек, точно Белоснежка. Только теперь оно превратилось в огромную пятнистую поганку с белой, словно кость, мякотью. Меня чуть наизнанку не вывернуло.

Ясень показал брату гриб и вопросительно вскинул бровь. Явор вздохнул.

– Маб ведь не запрещала пичкать ее выболтнями. – Он пожал плечами. – К тому же я решил, что тебе любопытно будет послушать, как она к тебе относится.

– Зачем? – Ясень с безразличным видом отшвырнул поганку. – Мне все равно. Я привел ее, выполнил уговор. Если я что‑то делал или говорил, то лишь ради того, чтобы доставить ее во дворец.

Я вздрогнула, опустила руки и вгляделась в его лицо. Значит, все правда. Он со мной играл. Все, что между нами было, – просто ложь. В груди похолодело. Я помотала головой, не веря своим ушам.

– Нет, – произнесла я беззвучно. – Неправда. Этого не может быть. Ясень, скажи, что ты солгал.

– Маб все равно, как я добился цели. Главное, что добился, – продолжал Ясень, не догадываясь о том, как мне больно. – А вот о тебе этого не скажешь.

Он скрестил руки на груди и пожал плечами. Воплощенное безразличие.

– Хватит. Полукровке пора во дворец. Королева рассердится, если девчонка замерзнет насмерть.

– Ясень, – прошептала я ему вслед, – Подожди!

Он даже не посмотрел на меня. Я побрела за ним, глотая слезы. Голова опять закружилась.

– Ясень! Я люблю тебя!

Это само собой вылетело. Я не хотела! Не веря своим ушам и похолодев от ужаса, я зажала рот, но было поздно. Явор улыбнулся с таким злорадным ликованием, будто получил лучший в мире подарок.

Ясень встал как вкопанный, но головы не повернул. Я заметила, что он на секунду сжал кулаки.

– К несчастью для тебя, – сказал принц равнодушно. – Светлым всегда не хватало твердости. Зачем мне полукровка, дочь Оберона? Отстань от меня, смертная.

Я чувствовала себя так, словно безжалостная рука сдавила сердце и хочет вырвать его из груди. Это была настоящая, физическая боль. Ноги подогнулись, я рухнула в снег, ободрав ладони об острые льдинки. Дыхание перехватило, я даже плакать не могла. Просто стояла на коленях, чувствуя, как сквозь джинсы медленно проникает холод. В голове еще звучал голос Ясеня.

– Как жестоко с твоей стороны, братец, – довольно заметил Явор. – Не сомневаюсь, ты разбил сердце нашей бедной принцессы.

Ясень сказал что‑то еще, но я не расслышала. Земля ушла из‑под ног, снова накатила тошнота. Ее можно было побороть, но я ничего не чувствовала и ничего не хотела. Плевать на все. Пусть придет тьма, пусть заберет меня. И она укрыла меня тяжелым покровом. Я провалилась в черную пустоту.

Дата добавления: 2015-08-02