Голоса прошлого

Я поднял голову, стоя преклонив колено перед троном Маб, увидев улыбающуюся мне королеву.

– Ясень, – промурлыкала Маб, жестом указывая подняться, – мой любимый мальчик. Ты знаешь, почему я позвала тебя сюда?

Я стоял настороженный. Я научился никогда не доверять Маб, когда она использовала слово «любимый». Я видел, как она называла кого-то любимым прямо перед тем, как заморозить их заживо, «чтобы навсегда запомнить их такими». Чаще всего это была уловка, чтобы разжечь зависть у моих братьев и заставить нас соревноваться друг с другом. Ее это очень забавляло и усложняло жизнь мне. Рябина каждый раз обижался, когда я был ее любимым сыном и наказывал меня за это всякий раз, когда удавалось.

Вставая, я почувствовал сверлящий взгляд Рябины, но проигнорировал его, все еще смотря на королеву.

– Я не знаю, королева Маб. Но каковы бы не были ваши причины, я подчинюсь.

Ее глаза заблестели.

– Всегда такой формальный. Разве трудно улыбаться мне хотя бы изредка? Рябина не боится смотреть мне прямо в глаза.

Рябина при дворе был намного дольше, чем я, воспитываясь, как ее советник и доверенное лицо. Он также разделял ее злобное чувство юмора. Но я никоим образом не мог сказать ей этого, поэтому я выдавил подобие улыбки, которая, казалось, удовлетворила ее. Она снова расположилась на своем троне и посмотрела на меня в почти нежной манере, затем жестом указала на что-то позади меня.

Пара Зимних рыцарей в ледово-голубых доспехах шагнули вперед, что-то волоча между собой, и швырнули к ногам Маб. Древесная нимфа, изящная и с коричневатой кожей, с заостренным лицом и ежевикой в длинных зеленых волосах. Одна из ее ног была сломана, хрустнув, словно сухая ветка и свисала под необычным углом. Она застонала, находясь едва в сознании, отползая по полу подальше от подножия трона.

– Это существо, – произнесла Маб, пристально посмотрев вниз на изуродованное, жалкое тело, – и несколько из ее друзей напали и убили одного из моих рыцарей, в то время когда они патрулировали границу Дикого Леса. Рыцарям удалось поймать только эту, все остальные ускользнули в Дикий Лес и сбежали. Такое нападение не может оставаться безнаказанным. Но она отказывается раскрыть местонахождения ее родной поляны. Я надеялась, что ты, так много времени проведший охотясь там, знаешь, где найти их.

Я взглянул вниз на нимфу, которая ползла по полу и потянулась ко мне.

– Пощадите, – прошептала она, хватаясь за мои сапоги. – Пощадите, милорд, мы только пытались спасти нашу сестру. Рыцарь… рыцарь… нападал на нее. Пожалуйста… мои друзья… моя семья. Королева убьет их всех.

На мгновение я заколебался. Я не сомневался в ее словах. Рыцари были холодными и жестокими, берущими все, что захотят. Но нападать на слуг Зимнего Двора было преступлением, наказуемым смертью. Маб убила бы всю семью нимфы, если бы их нашла. Я, конечно, не мог лгать, но были и другие способы обойти правду.

– Принц Ясень, – голос Маб изменился. Перестав быть любезным и дружественным, в нем послышались опасные нотки предупреждения. – Полагаю, я задала тебе вопрос, – продолжала она, в то время как нимфа схватилась за подол моего плаща, моля о милосердии. – Ты знаешь местонахождения этих существ? Да или нет?

Ясень, что ты делаешь? Сжав кулак, я отпихнул нимфу сапогом, игнорируя ее крики боли. Милосердие было слабостью, а я был сыном Королевы Темного Двора. В моей крови не было никакого милосердия.

– Да, Ваше Величество, – сказал я. Нимфа рухнула на ледяной пол в рыдании. – Я видел это племя прежде. У них есть колония на краю Ежевичного Леса.

Маб улыбнулась.

– Превосходно, – проскрежетала она. – Тогда ты поведешь войско туда сегодня ночью и уничтожишь их. Убей их всех, сруби их деревья и сожги их поляну до основания. Я хочу, чтобы ничего не осталось, ни травинки. Покажи пример для тех, кто захочет бросить вызов Зимнему Двору, ясно?

Я склонил голову. Вопли и крики нимфы пронзили воздух.

– Как скажите, моя королева, – пробормотал я, отступая. – Все будет сделано.

ЛЕСНОЙ ЭЛЬФ УСТАВИЛСЯ НА МЕНЯ, сжимая посох. Страх явно читался на его морщинистом лице. Здесь, в предместье Дикого Леса и Тир-На-Ног, жило маленькое эльфийское племя. Они были простыми охотниками–собирателями. К ним не часто заглядывали посетители, особенно из Темного Двора. И особенно принцы Зимнего двора собственной персоной.

– Принц Ясень? – Он натянуто поклонился и я разок кивнул. – Это… неожиданность. Чем мы обязаны честью, ваше высочество?

– Я здесь от имени королевы Маб и война по имени Хофорн, – формально ответил я. Его густые брови поднялись. – Это имя знакомо вам?

– Хофорн? – Лоб старика наморщился. – Да. Хофорн отправился на поиски, чтобы стать самым сильным древесным эльфом в Диком Лесу. Откуда вы его знаете?

Я вздохнул.

– Хофорн нашел свой путь в Темный Двор, – продолжал я, в то время как старик хмурился все больше. – Он предстал перед Королевой Маб, прося позволить ему стать частью ее стражи, что это будет честью служить при ее дворе. Когда Маб отказалась, он потребовал поединок, чтобы доказать, что он самый сильный воин. Он поклялся жизнью родных и племени, что он выйдет победителем, и что, если он победит, ему разрешат служить ей. Маб это позабавило. И она разрешила ему сразиться с одним из ее воинов.

– Я не понима–

– Хофорн был побежден, – мягко продолжал я. Цвет лица старика изменился из темно-коричнего став цветом жабы. Он отшатнулся, упав на колени и беззвучно открывая рот. Вытащив меч, я направился вперед, крики и вопли начали раздаваться из хижин вокруг меня.

– Жизнь его родных и племени – то чем он должен расплатиться за проигрыш. Я здесь, чтобы собрать этот долг.

– МИЛОСЕРДИЕ.

Человек взирал на меня стоя на коленях в снегу, стрела торчала из его голени, яркие капли крови стекали на землю. Дрожа, он сжал руки в мольбе, умоляюще смотря на меня со слезами на глазах. Жалкий человек.

– Пожалуйста, лорд леса, пощадите. Я не хотел нарушать границу.

Я холодно улыбнулся ему.

– Лес – запретная зона. Ваши люди знают это. Вторгнитесь на наши территории, и нам остается только выслеживать вас. Скажи мне, человек, почему я должен быть милосердным?

– Пожалуйста, великий лорд! Моя жена, моя жена очень больна. У нее… трудные роды. Мне нужно было срезать путь через лес, чтобы добраться до врача в городе.

– Трудные роды? – Я прищурил глаза, оценивая его. – Твоя жена умрет до того как ты вернешься домой. Тебе ни за что не успеть вовремя, только не с этой раненой ногой. Ты убил их обоих, нарушив границы.

Человек начал рыдать. Его аура замерцала иссини черным цветом от отчаяния.

– Пожалуйста! – заплакал он, ударяя по снегу. – Пожалуйста, пощадите их. Мне все равно, что станет со мной, но спасите мою жену и ребенка. Я сделаю все что угодно. Пожалуйста!

Он рухнул в снег, тихо рыдая, повторяя «пожалуйста» снова и снова. Минуту я наблюдал за ним, затем вздохнул.

– Ты потерял жену, – прямо заявил я, заставив его стонать и прикрыть лицо в безнадежных муках. – Ее нельзя спасти. Однако у ребенка все еще может быть шанс. Что ты мне дашь, если я спасу его жизнь?

– Все что угодно! – прокричал человек, пристально взглянув на меня всерьез. – Возьмите все что хотите, просто спасите моего ребенка!

– Произнеси слова, – сказал я ему. – Проговори их вслух, пусть деревья будут свидетелями твоей просьбы.

Тогда должно быть до него дошло, что происходило, поскольку его лицо становилось все бледнее и бледнее. Он облизнул губы и продолжил дрожащим, но четким голосом.

– Я, Джозеф Маклири, готов предложить все что угодно за жизнь своего ребенка. – Он снова сглотнул и посмотрел прямо на меня, почти дерзко. – Возьмите, что пожелаете, даже мою жизнь, пока мой ребенок жив и растет здоровый и сильный.

Я улыбнулся ему. Невидимые струны волшебства сплетались вокруг нас, запечатывая сделку.

– Я не собираюсь убивать тебя, человек, – сказал я, отходя. – Меня не интересует твоя жизнь.

На мгновение облегчение появилось на его лице, сменившееся замерцавшей в глазах тревогой.

– Тогда, что вы хотите?

Все еще улыбаясь, я исчез из вида, оставляя человека в одиночестве пристально озираться вокруг пустого леса. На мгновение он пал на колени, смущенный. Затем ахнув, резко поднялся и захромал обратно, откуда пришел, оставляя за собой кровавый след. Я тихо рассмеялся, ощущая его панику, когда он понял, что пообещал. Ему никогда не добраться до дома вовремя.

Окутанный чарами и невидимый, я направился в направлении маленькой лачуги на краю леса.

В Зимнем Дворе началось празднование Самайна с подарками, услугами и добрыми пожеланиями Зимней Королеве. В том году Маб была чрезвычайно довольная моим подарком. А взгляд на лице Рябины, когда я презентовал ей ребенка, был незабываемым. Мальчик рос, здоровый и сильный, при Зимнем Дворе, никогда не задавая вопросов о своем прошлом или наследии, став любимым питомцем королевы. В конечном счете, когда он стал немного старше, слабее и менее красивым, Маб погрузила его в вечный сон и заключила в лед, заморозив его таким навечно. И так сделка, заключенная в снегу в ночь его рождения, была выполнена.

– ДОВОЛЬНО!

Отброшенный снова в настоящее, я отшатнулся от Хранителя. Лица тех, чьи жизни я разрушил, пристально глядели на меня из теней комнаты. Ударяя стену, я зажмурил глаза, но не мог избавиться от воспоминаний, осуждающих глаз, впившихся в меня. Крики и вопли, зловония горящего дерева, кровь, ужас, страх и смерть – я помнил все это, как будто это было только вчера.

– Ничего больше, – прошептал я, все еще повернувшись лицом к стене, чувствуя влагу на своей коже. Мои зубы так сильно были сжаты, что болела челюсть. – Ничего больше. Я не могу… вспоминать… то, что сделал. Я не хочу вспоминать.

– Будешь. – Голос Хранителя был спокойным, безжалостным. – Каждую душу, уничтоженную тобой, каждую взятую жизнь. Ты вспомнишь все, рыцарь. Мы только начали.

ЭТО ПРОДОЛЖАЛОСЬ ВЕЧНОСТЬ.

Каждый раз я был там, бессердечным принцем Темного двора: холодным, жестоким и бесчувственным; наблюдая разыгрывающиеся сцены передо мной. Я охотился на людей в лесу, ощущая их страх. Убивал по прихоти королевы, было ли это одно существо, которое вызвало ее гнев; семью – ради ее развлечения, или же целую деревню, чтобы подать пример. Я соревновался с братьями за расположение Маб, играя в свои собственные злобные, придворные игры, которые часто оканчивались предательством и кровью. Я обольстил еще больше смертных женщин и разбил их сердца, оставляя их пустыми и опустошенными, корчащимися от потери.

Каждый раз, проживая эти злодеяния, я ничего не чувствовал. И каждый раз, Хранитель вытаскивал меня из них на мгновение, и ужас того, что я совершил, грозило раздавить меня. Преступление за преступлением, наложенные друг на друга придавливали меня, добавляя новые воспоминания и стыд к кошмарам моей жизни. Каждый раз, я хотел свернуться калачиком и умереть со своей виной. Но Хранитель давал мне только минуту на размышления прежде, чем снова зашвырнуть в следующую резню.

Наконец, после того, что походило на годы и столетия, закончилось. Я лежал на полу, тяжело дыша, с руками вокруг головы, приготовившись к следующему ужасу. Только на сей раз ничего не произошло. Я услышал, как Хранитель заговорил надо мною, его голос отдаленный и сухой.

– Заключительное испытание начнется на рассвете. – Затем он исчез, оставляя меня в одиночестве.

Мои мысли, теперь снова мои собственные, осторожно потянулись, исследуя тишину. И во внезапном спокойствии, каждое воспоминание, преступления прошлого, каждый кошмар, ужас и совершенный безнравственный поступок принцем Темного двора, все это поднялось и обрушилось на меня с воплями и истошными завываниями. И я закричал в ответ.

Пак и Ариэлла ворвались через дверь, выхватив оружие, осматривая комнату в поисках нападавших. Увидев меня, склонившегося на полу с мокрым и замученным лицом, их выражения сделались потрясенными от шока.

– Ясень? – прошептала Ариэлла, подойдя ко мне. – Что произошло? Что случилось?

Я отшатнулся от нее. Она не могла знать – никто из них не мог знать – те ужасы, которые я совершил, кровью запачканные руки. Я не мог вынести их потрясения, презрения и отвращения, когда они узнают, кем я действительно был.

– Ясень?

– Отойди, – проскрипел я. И ее глаза округлились. – Держись подальше от меня. Вы оба. Просто… оставьте меня в покое.

Ариэлла уставилась на меня… и на мгновение я увидел лицо Бринны, когда сказал ей, что все это было просто игра. Это было больше, чем я мог вынести.

Игнорируя их обращения, я промчался мимо них, выбегая в коридор замка.

Лица последовали за мной, их холодные, обвиняющие глаза впились в меня, переполняя мою голову.

– Ясень, – прошептала Бринна, обхватывая себя в нише, наблюдая, как я прохожу, – ты говорил, что любил меня.

– Мои сестры, – сказала нимфа, появляясь из-за угла, впившись в меня горящими черными глазами. – Моя семья. Ты убил их всех. До единого.

– Демон, – прошептал старый фермер с потускневшими от слез глазами, указывая на меня дрожащей рукой. – Ты забрал моего ребенка. Все, что у меня осталось. И ты забрал его у меня. Чудовище.

Мне жаль, прокричал я им, но конечно, они не услышат. Они были давно мертвы, их горе и ненависть – неразрешенные; и чтобы я ни сказал или ни сделал, ничего нельзя было исправить.

Я слышал голоса Пака и Ариэллы дальше по коридору, выкрикивающие мое имя, разыскивая меня. Я не заслужил их беспокойства. Я не был достоин, чтобы знать их. Два ярких пятна в жизни из тьмы, крови и смерти. Я разрушил все, к чему прикасался, даже тех, кого любил. Я закончил бы тем, что уничтожил и их.

– Убийца, – прошептал Рябина, появляясь из дверного проема. Я уклонился от него, почти слепой от слез и не видящий, куда шел. Пол внезапно ушел из-под моих ног. Я полетел в длинный лестничный пролет. Мир безумно вращался вокруг, пока я с приглушенным стоном не приземлился на пол, боль пронзила руку и бок.

Стиснув зубы, я с трудом принял вертикальное положение, прижимая руку к ушибленному плечу, и огляделся. Здесь было темнее, тени заполнили все, единственный свет исходил от умирающей свечи во рту каменной горгульи. Около злобного существа находилась массивная каменная дверь, словно вход в склеп, находясь наполовину открытой. Холодный, сухой воздух доносился из-под щели.

Я проковылял вперед, протиснувшись сквозь отверстие, и прислонился здоровым плечом к камню, надавливая со всей силы. Массивная дверь закрылась с грохочущем стоном, задувая слабый свет и погружая меня в полную темноту.

Я не знал, что окружало меня, да и мне было все равно. Нащупывая путь, я пробрался в угол, прислонился спиной к стене и соскользнул на пол. Мне было холодно. Меня даже начало трясти, но я приветствовал дискомфорт. Тьма пахла пылью, известняком и смертью. Но я не мог убежать от голосов, которые нашептывали мне на ухо обвинения полные ярости, ненависти, вполне оправданные.

Чудовище.

Демон.

Убийца.

Я дрожал от холода и стыда. Спрятав лицо в коленях, я позволил обвинениям кружиться вокруг меня.

И так, вот кем мы действительно были. Кем я действительно был.

Рассвет, сказал мне Хранитель. Мое последнее испытание начнется на рассвете. Если я не покажусь на нем, я потерплю неудачу. А если бы я потерпел неудачу, то остался бы здесь навсегда, в одиночестве.

Как это и должно быть.

Проходило время. Я забылся в темноте, слушая голоса. Иногда они рыдали, иногда бранили меня. Жестокие, злобные слова наполненные горем и ненавистью. Временами они только задавали вопросы. Почему? Почему я сделал это? Почему я уничтожил их, их жизни, их семьи? Почему?

Я не мог ответить. Ничего, что я предложил, не принесло бы им мира, никаких извинений не было бы достаточно за то, что я сделал. Мои слова были пустыми. Как я мог быть настолько слепым, чтобы захотеть душу? Теперь было смехотворно думать, что душа может жить во мне и не будет запачкана столетиями крови, зла и смерти.

Голоса соглашались, смеясь надо мной, высмеивая мои поиски. Я не заслуживал души. Я не заслуживал счастья или мира. Почему у меня должен быть счастливый конец, когда я оставил след ужаса и разрушения позади себя, где бы ни прошел?

У меня не было ответа для них. Я был чудовищем. Был рожден в темноте, и здесь же должен умереть. Так было бы лучше. Ясень, демон Темного Двора, наконец, умрет в одиночестве, оплакивая жизни тех, кого уничтожил.

Подходящий конец, думал я, поддаваясь голосам, позволяя бранить и смеяться надо мной. Я не причиню больше никому вреда. Мои поиски закончатся здесь, в этой дыре тьмы и сожаления. А, если я не умру здесь, если я буду жить вечно, слушая голоса тех, кого я обидел, до скончания времен, возможно, я начну искупать то, что сделал.

– ВОТ ТЫ ГДЕ.

Я поднял голову, услышав выскользнувший из темноты голос, отличающийся от других окружающих меня, нашептывающих о мести и ненависти. В склепе было очень темно, и я едва мог переместиться больше, чем на несколько футов с того места, где сидел. Но я узнал голос, когда свет золотых глаз, появившихся из темноты, подплыл ближе ко мне.

– Грималкин. – Я услышал, как проскрежетал мой голос, словно я не говорил многие месяцы. Хотя я и не знал, сколько времени здесь прошло. Возможно, несколько месяцев. – Что ты здесь делаешь?

– Думаю, – проговорил Грималкин, величественно моргая, появившись в поле зрения, – это я должен спросить тебя. Почему ты прячешься с мертвыми, когда должен готовиться к последнему испытанию?

Я сгорбился, закрывая глаза. Снова раздались голоса, сердитые и болезненные.

– Оставь меня, кайт ши.

– Ты не можешь остаться здесь, – продолжал кот, как будто я ничего и не говорил. – Что хорошего, чтобы сидеть тут и ничего не делать? Ты никому не поможешь, если останешься здесь и будешь оплакивать прошлое.

Гнев вспыхнул, и я поднял голову, впившись в него взглядом.

– Что тебе знать об этом? – прошептал я. – У тебя нет совести. Ты обо всем думаешь с точки зрения сделок и пользы, не заботясь о тех, кем манипулируешь. Я просто не могу забыть… что сделал.

– Никто и не просит тебя забывать. – Грималкин сел, обернув хвост вокруг себя, пристально смотря на меня. – В конце концов, в этом-то вся суть совести – чтобы ты не забывал тех, кого обидел. Но ответь мне вот что: как ты собираешься искупить прошлые преступления, если ничего не делаешь? Ты думаешь, твоих жертв теперь заботит, живой ты или мертвый?

У меня не было ответа для него. Грималкин фыркнул и встал, размахивая хвостом. Его желтые глаза смотрели на меня с пониманием.

– Их нет. И нет никакого смысла в мучениях о том, чего не может быть. Они мертвы, а ты жив. И если ты не пройдешь это испытание, ничего не измениться. Единственный способ гарантировать, что ты не станешь тем, кого презираешь – завершить поиски, которые начал.

Голоса с нотами отчаяния нашептывали мне, напоминая о моих преступлениях, крови на моих руках, жизнях, которые разрушил. И они были правы. Я ничего не мог сделать для них теперь. Но тогда я был другим. Черствым и бездушным. Демоном, как они говорили. Но… возможно, я могу начать все сначала.

Грималкин повел ухом и засеменил в тени.

– Получи свою душу, рыцарь, – отозвался он, его серая фигура исчезла во тьме. – Докажи, что можешь учиться на своих ошибках. Только тогда ты сможешь стать человеком.

Его слова остались со мною после того, как он ушел. Я сидел в холодном углу и думал о прошлом, о людях, которым причинил боль, которыми манипулировал и уничтожил.

Грим был прав. Если я умру здесь, кто будет их тогда помнить? Если потерплю неудачу и вернусь домой без души, то ничего не буду чувствовать относительно своего прошлого, никакого раскаяния, никакой вины, никакой совести. Голос Бринны, надломленный и полный ненависти, нашептывал в мой голове. Я любила тебя. Я так сильно любила тебя, а ты убил меня. Я никогда тебя не прощу.

Я знаю, ответил я ее воспоминанию, и наконец, поднялся на ноги. Мои конечности кричали в протесте, но я прислонился к стене и остался стоять. И ты не должна. Я не хочу прощения.

Я не заслуживаю быть прощенным за свое прошлое. Но я исправлю его. Так или иначе, я искуплю те ошибки, клянусь.

Я устал, мое тело затекло, болело и было истощено. Потребовалась вся моя сила, чтобы открыть каменные двери и подняться по длинному лестничному пролету из склепа. Но с каждым шагом, с каждым толчком боли в костях, я чувствовал себя легче, как-то свободнее. Голоса стихли и остались в могиле. Я не мог забыть их или прошлые преступления, но я больше не хотел умирать.

Он ждал меня наверху лестницы с посохом в руке, наблюдая за мной из-под своего капюшона. Я почувствовал, как его древний пристальный взгляд пронесся сквозь мое разбитое, с кровоподтеками тело. Он кивнул, словно обнаружил во мне что-то, что ему понравилось.

– Время заключительного испытания, рыцарь, – сказал он, когда я поднялся на последнюю ступеньку и встал перед Хранителем. – Вы пережили человеческую слабость и совесть. Для вас остается одна последняя вещь, чтобы получить душу.

– Где Пак и Ариэлла? – спросил я, чувствуя себя виноватым, что ушел так надолго. Они должно быть сейчас волнуются обо мне. Надеюсь, они не думают, что я мертв.

– Они ищут вас, – просто сказал Хранитель. – Но это не их тест. Испытание начинается сейчас, рыцарь. Вы готовы или нет?

Я сделал вдох. Паку и Ариэлле придется подождать. Я надеялся, что они поймут, потому что Хранитель не дал мне времени подумать об этом.

– Да, – ответил я, чувствуя, как у меня в животе все сжалось. Последнее испытание. Единственное, что стоит между мною и душой. И Меган. – Я готов. Давайте закончим с этим.

Хранитель кивнул и поднял свой посох еще раз.

Дата добавления: 2015-08-02