Идолы рода

«Идолы рода» — это те свойства человеческой субъ­ективности, которые присущи всем людям без исклю­чения и не могут быть устранены. По сути дела — это характеристики нашего способа мировосприятия, выра­жающие нашу ограниченность и конечность, чувстви­тельность к внешним воздействиям, наличие у нас соб­ственных потребностей. Первым долгом среди них на­до назвать «объективные иллюзии», которых не мину­ет ни один человек.

Индийские мыслители, сторонники веданты (ведан­та — это учение, восходящее к старинным индийским священным гимнам — Ведам) полагают, что в своей объективности и истинности мир един, в нем нет отдель­ных предметов и существ, противостоящих друг другу и вступающих в борьбу за доминирование. Раздельность вещей — наша иллюзия. Наши глаза — не орган зре­ния, а орган разделения, наши чувства создают обман­чивую отдельность человеческого «я» от всего осталь­ного, из чего и следуют такие беды, как привязанность к собственной уникальной жизни, страдания, чувство по­тери близких и прочие неприятности. Но «иллюзию раз­дельности» не так легко устранить, потому что она то­же объективна. Индусы называют ее «майя» — поверх­ностный слой бытия, производный, ненастоящий, вуали­рующий внутреннее духовное единство всего существу­ющего. Обычный человек вынужден жить в иллюзии, и только монах, аскет, йогин достигают истинной реаль­ности, разумеется, ценою утраты «я».

Мы можем не вполне соглашаться с ведантистами и не присоединяться к их концепции духовного абсолю­та — Брахмана, однако, следует отметить, что местни­ческие страсти, служащие запальником для всех войн — это действительно проявление иллюзии отдельности, воз­можности ни от кого не зависеть и выжить в одиноч­ку. Видение человеком себя как полностью противосто­ящего другим, восприятие мира как неизбежной конф­ронтации — не просто обман чувств, а весьма опасная стратегия поведения. Она возникает там, где отдель­ность неправомерно преувеличивается, раздувается не­пропорционально своему реальному месту в отноше­ниях.

Кроме иллюзий, связанных с индуистской «майей», возможно найти и другие «объективные иллюзии». Од­ну из них вы можете каждый день наблюдать из окна. Это иллюзия, будто солнце обращается вокруг земли, а не наоборот. Что поделаешь, так видно! На этом эм­пирическом «видно» была построена геоцентрическая картина космоса, которая господствовала в естествозна­нии вплоть до Николая Коперника. Еще одну «объек­тивную иллюзию» описал в своем труде «Капитал» Карл Маркс. Это иллюзия товарного фетишизма. На ранних и средних стадиях развития буржуазного строя, когда активно складываются в обществе анонимные денежные отношения, людям начинает казаться, что вещи господ­ствуют над ними, что не человек, а обезличенная сила денег и товаров сама по себе устанавливает, кому вы­плыть в волнах рынка, а кому погибнуть. Социальные связи объективно оказываются скрыты за занавесом вещных связей, истинные актеры социально-историчес­кой драмы остаются за кадром.

Второй вид «идолов рода» — это тоже наши чув­ства, но взятые в другом ракурсе. Здесь «обман чувств» проще и легче проверяется как своим опытом, так и опытом других людей. Например, палка, которая опу­щена в воду, кажется сломанной. Или чувство жжения — оно может быть вызвано как горячей, так и очень холодной, ледяной водой: Впечатление «искр в глазах» может создавать и что-нибудь ослепительно яркое, и механический удар в глаз. Чувства содержат возмож­ность многих неадекватностей, неправильностей воспри­ятия.

Третий «идол рода» носит сложное трехсоставное название «антропосоциоморфизм!. «Антропос» по-гре­чески — человек, «социетас» — по-латински общество, «морфизм» — от греческого «морфо» — форма. Речь идет о том, что человек воспринимает все на свете по аналогии с самим собой (антропоморфно) и с жизнью общества (социоморфно). С чем бы ни сталкивалось человечество на своем историческом пути, люди всег­да объясняли окружающий мир, исходя из наиболее зна­комого им эталона — из самих себя. Именно поэтому все древние мифологии живописуют природу как сфе­ру вполне человеческих страстей, целей, желаний. При­родные стихии воплощены для мифологического созна­ния в человеческом или получеловеческом облике бо­гов: бог грозы — Зевс, богиня земли — Гея. Афродита, Посейдон, Арес, Аполлон — все это антропоморфные образы природных и общественных стихий. Греческие боги ссорятся и мирятся, как люди, они также ревнивы и спесивны, также могут проявлять великодушие или гнев.

Однако, антропоморфизм нашего сознания проявля­ется не только в области древних мифологий. Сам наш язык насквозь пронизан человеческим началом, пото­му так трудно создавать понятия для выражения «ми­ра самого по себе». Приведу пример. Мы говорим «солн­це встало», как будто оно ложилось отдыхать и толь­ко что проснулось. Говорим «время идет», словно вре­мя — это человек, топающий по дороге. Восклицаем: «Вот и ветер подул!», и сразу представляется огромная физиономия, раздувающая щеки. Естественные науки полны таких выражений, ибо их невозможно избежать. Сами собой напрашивающиеся аналогии с человеком и человеческим могут вызывать значительные затруднения при исследовании объективного мира, они — особая призма, сквозь которую видится все остальное. Но, с другой стороны, в этих «иллюзиях», видимо, есть и оп­ределенная польза. Как мы могли бы понять то, что не имеет к нам ровным счетом никакого отношения? Антропоморфность служит своеобразным посредником между нами и «миром как он есть», она облекает вне-человеческое в земные формы, доступные восприятию исследователя.

Еще один вид «иллюзий», мягко вписанных в чело­веческую жизнь и даже играющий в ней весьма важ­ную роль, это ценностное восприятие реальности. Поня­тие ценности предполагает субъекта, для которого не­что в мире выступает как значимое и ценное. Природа сама по себе может стихийно выращивать фрукты и овощи, но значимостью они начинают обладать лишь тогда, когда есть существа, которые питаются ими. Трава — это просто трава, явление природы, а вот когда появилась корова, то трава уже не просто «есть», она «значит», от нее зависит коровья жизнь. Человеческие ценности — это прочувствованные и осмысленные че­ловеком значимости. Мы уже говорили немного о том, что они бывают очень разными и нередко приобретают самодовлеющее значение, становясь как бы «высшей реальностью». Собственно, весь человеческий мир про­низан ценностными отношениями сверху донизу, просто то, что является ценностями для одних людей, не всег­да бывает таковыми для других. «Ценности других», которые мы не разделяем, часто представляются нам иллюзиями, в то время как свои собственные ценности мы считаем жизненно важными. Например, для одного главная ценность — материальное богатство, и он смот­рит с презрением на человека, посвящающего дни и ночи чисто духовной и не связанной с обогащением де­ятельности. Другой, напротив, полагает, что сами по себе деньги радости не дают, что эта ценность — ил­люзорная, и посвящает себя бескорыстному познанию или творчеству. Различие субъектов определяет разли­чие ценностей, отсюда принципиальная необъективность ценностей реальности. В просторах космоса человечес­ких ценностей нет, и нет их объективного эталона. Хо­тя все религии мира считают, что такой эталон существует, просто он видит лишь духовными очами. Как бы то ни было, достоверно нам известно лишь одно: общечеловеческие ценностные эталоны вырабатывают сами люди, потому такие эталоны не объективны объ­ективностью камней, планет и звезд, а ИНТЕРСУБЪ­ЕКТИВНЫ — рождены и существуют только в обще­нии.

Наконец, в XX веке психоаналитическая школа по­казала наличие еще одного вида «объективных иллю­зий», которые раньше считались единственно верным взглядом на мир. Работы 3. Фрейда раскрыли, что пред­ставление человека о себе как о сугубо рациональном существе — не более, чем иллюзия. Фрейд и его после­дователи выявили тот факт, что человек часто действу­ет под влиянием бессознательных импульсов, о влиянии которых он сам и не догадывается. Скрытые влечения, незаметно усвоенные установки на определенное пове­дение, загнанные в подсознание страхи нередко опре­деляют наши поступки, но человек все рационализирует и находит объяснение (конечно, неверное) для самого странного своего поведения. Он находится под влияни­ем иллюзии о себе как о полностью сознательном су­ществе. Впрочем, во многих случаях, кроме откровен­но болезненных и патологических, эта иллюзия тоже нужна человеку, поскольку иначе он не смог бы целе­направленно контролировать самого себя, стремиться к ясности и определенности. Человек может быть созна­тельным, несмотря на наличие в его внутреннем мире бессознательных пластов, какой бы иллюзорной ни бы­ла наша рациональность, она помогает нам делать мир более разумным.

Дата добавления: 2015-08-02