Рай или ад.

Монотеизм, как уже было сказано чуть выше, это вера в единого Бога. С точки зрения последовательных монотеистов язычники поклоняются одушевленному кос­мосу, который создан Богом, но не равен ему. Космос сотворен, он — тварной природы, вторичен, произволен, зависим. Он — такая же тварь божья, как и человек, поэтому нелепо поклоняться духам стихий, частным ма­леньким божкам, они — не истинный творец, а лишь идолы. Истинный единый Бог — абсолютен, он не про­сто благоустраивает мир, а творит его из Ничто. Он непостижим для ограниченного человеческого ума, од­новременно и присутствует в мире, незримо руководя его процессами (и волос не упадет с головы человека без воли божьей!) и в то же время отъединен от мира своей непохожестью на собственное творенье, запредельностью, лишенностью зримых знакомых форм. Вот по­чему и в иудаизме, и в исламе о Боге говорят прежде всего посланники и пророки. Им, особо доверенным, из­бранным существам дано право сообщать простым лю­дям о божественной истине. Надмирность, непостижи­мость Бога выражается в этих религиях и в том, что ислам запрещает изображать Бога, а в иудаизме имя верховной силы пишется «Б-г» — с тире между бук­вами, потому что имя всевышнего непроизносимо.

Христианство — тоже монотеизм, но понимание в нем Бога иное, нежели в других религиях такого же рода, и это придает особый смысл и особый эмоцио­нальный оттенок надеждам христиан. В отличие от Ал­лаха мусульман, Яхве иудаистов или Брахмана инду­сов христианский Вседержитель принимает личную фор­му, облик конкретного человека во плоти и крови, ро­дившегося от земной женщины и прошедшего через че­ловеческую жизнь и мучительную человеческую смерть.

Христианский Бог триедин. Три его лика, три ипо­стаси: Бог-отец, Бог-сын, и Бог-Дух Святой — неслиянны и нераздельны; это три аспекта единого целого. И вот этот Бог в ипостаси Сына, Божественного Слова, Логоса соединяется с тварной плотью, чтобы со всей достоверностью явить себя людям и искупить грехи человечества. Трудность для понимания заключается в том, что Иисус Христос — не полубог, подобно древ­негреческим героям, рожденным от земных женщин и олимпийских богов. Нет. Он одновременно во всей пол­ноте и Бог (тот самый, сотворивший весь мир из ни­что) и человек, способный страдать, любить, взывать о пощаде к высшей силе в себе самом и терпеть крест­ную муку.

Воплощенный, личный Бог, щедрый чудотворец спо­собный накормить, вылечить, воскресить, пылкий про­поведник, помощник, избавитель, брат — таков Хрис­тос Евангелий, исполненный доброты, строгости и мо­гучей силы. Облик его с сияющим нимбом над головой и глубокими трагическими «иконными» глазами знает каждый, соприкоснувшийся с христианской культурой. Разумеется, ТАКОЙ Бог отличается от безликого Аб­солюта, которому можно поклоняться, и служить, но ко­торого трудно любить. Христос же является фигурой, притягивающей любовь, порождающей страстное личное поклонение и те надежды, которые мы адресуем к живому тонко понимающему нас человеку, способно­му быть справедливым. Перед лицом такого Бога че­ловек не страшится оказаться оставленным, потерян­ным, не услышанным. Он верит, что будет услышан через всю толщу бытия, что не останется без спасаю­щей руки Христа. В то же время перед его лицом ве­лик и стыд за свою греховность, и страх не соответст­вовать тому предназначению, которое дал нам Господь, создавая нас по своему образу и подобию. А быть по­добным ему нелегко. Иисус Христос искупил грехи че­ловечества, но человечество продолжило грешить, по­началу даже не поняв, что устами толпы вынесло при­говор самому Богу. И в нынешнем грешном мире лю­ди, желающие спастись, должны вслед за Иисусом ид­ти по пути искупления: взвалить на себя свой крест, как сделал это Спаситель, и страдать. Страдать, пото­му что страдание очищает и дает надежду на жизнь вечную.

Таким образом, христианские надежды тесно связа­ны с глубоким личным чувством ко Христу и с готов­ностью следовать за ним путем очищающих страданий. Только так истинно верующий обретает счастье и бес­смертие.

Посмотрим конкретнее, на что может надеяться хри­стианин.

Господь способен повлиять на человеческую жизнь в любой момент, в его власти и поднять, и низвергнуть любого, однако главный центр надежд верующего рас­положен за пределами здешней эмпирической реально­сти. Главное начинается, когда душа отлетает от тела и переходит в иные измерения бытия. По православ­ным представлениям на третий день душа умершего сна­чала проходит мытарства. Ее окружают легионы злых духов, обвиняя в совершенных ею грехах, на которые они же сами ее и соблазнили. Пройдя мытарства, душа приближается к Богу и подвергается первому Частному суду, где подводится итог ее земного бытия. Потом еще 7 дней душа посещает небесные обители и адские безд­ны, а на сороковой день получает место, где она будет дожидаться Страшного суда. Одни души ждут Судного дня, предвкушая вечное блаженство, другие — в стра­хе вечных адских мучений. Но главная надежда, как и главный страх, все еще остаются впереди.

Грядет второе пришествие Христа. Христос воскре­сит всех умерших, и это будут не просто души, но ду­ши, облаченные в бессмертные тела. Этот второй ве­ликий суд и решит, кому вечно гореть в аду вместе со своим воскресшим телом, а кому пребывать вместе с Христом и Ангелами в вечной прекрасной жизни, в поднебесьи рая.

Христианские теологи и богословы многие годы спо­рят о том, что же именно представляют собой рай и ад. Для широких масс рай обычно рисуется дивным благоуханным садом, где воскресшие люди не подвласт­ны смерти, болезням, несовершенству материального. Они не старятся, не нуждаются в тяжелом труде. На­слаждаются возвышенным духовным общением, пре­красной музыкой и дивными красками. А ад изобража­ется как огненная бездна, где черти поджаривают греш­ников на сковородах, всячески пытают и мучают их, и процесс этих мучений также бесконечен как блаженство спасенных. Как бы ни пытались современные теологи-модернисты говорить, что мучения посмертья не похо­жи на примитивные физические пытки, что они не могут быть вечными, что это, скорее, угрызения совести, которыми виновный посмертно искупает свой земной грех, все же более распространенной является пред­ставление об аде как вечной огненной бездне. В средне­вековье оно вообще полностью доминировало в созна­нии верующих, еще более оттеняя ни с чем не срав­нимую ценность вечного блаженства, заслужить которое было целью всей жизни многих и многих людей.

Но как заслужить спасение за гробом? Прежде все­го, необходимо принять христианство, обратившись в которое, человек делает первый шаг к надежде. Он про­являет волю к спасению, принимая протянутую руку Христа. Это акт его свободного выбора. Затем христи­анин должен не на словах, а на деле реализовывать свою причастность к учению Христа. Его жизнь долж­на стать примером добродетели, каждый его день дол­жен быть исполнен непоколебимой веры в Бога, беско­рыстной, милосердной любви к ближнему, благоразумия, воздержанности, справедливости и стойкости в стра­дании. В его душе не должно остаться места для за­висти, жадности, уныния. Все это дает надежду на веч­ную жизнь.

Однако следует заметить, что в христианстве спа­сение за гробом не определяется одними только усилия­ми человека. Это индусы, буддисты и философы-эзоте­рики, верящие в карму, полагают, будто человек своими собственными усилиями свивает нить собственной судь­бы; был хорошим — возвысился, был плохим — пал. По христианским представлениям человек безнадежно грешен, пропитан, пронизан грехом, несет его в самой сути своей, рожден в грехе и от греха, и потому ника­ких его усилий не хватит на то, чтобы подняться са­мому. Сам он — лишь комок грязи, он бессилен. Отто­го главная его надежда — на божественную благодать, на милость Христа. В принципе, Христос может воз­высить любого, ибо, как известно, для Господа один рас­каявшийся грешник стоит десяти праведников. Но это означает также, что самый старательный и усердный праведник не вправе рассчитывать лишь на свою соб­ственную добродетель. Это было бы непростительной гордыней и нарушением самой христианской доброде­тели. Он может надеяться лишь на помощь Бога, без которой невозможно не только достичь вечной жизни, но и вообще держаться в бытии.

Божественная благодать, свободное проявление доб­рой воли Христа, которая может поднять из любой безд­ны и возвысить — главная христианская надежда. Её отдан весь трепет сердца, все мечты и упования каждо­го подвижника, следующего за учителем. Бог принял некогда образ человека, чтобы люди могли стать как боги. Каждый христианин верит в это и надеется. Пра­вославное христианство верит и надеется всем миром, соборно, ибо соответственно православным представле­ниям спасение и благодать приходят лишь через цер­ковь — собрание верующих, обративших свои души к Христу. Приобщение к церкви — укрепление надежды на благой исход, на вечное пребывание в раю.

Надо сказать, что религии, о надеждах которых мы говорим на наших страницах, не оставляют без внима­ния и земную жизнь.

К докладу 4: Золотухина-Аболина Е. В. Страна Философия. Ростов-на-Дону, 1995. С. 200-204.

Дата добавления: 2015-08-02