Окружное письмо

Ко всемъ Гг. ц. к. Старостамъ Восточной Галичины, a также въ Кросне, Ясле, Горлицахъ, Грибове и Новомъ Санче, и Г-на ц. к. Директора полиціи во Львове.

(Доверенно — въ собственныя руки).

Взываю Васъ согласно выраженному военными властями желанію, сообщить мне, въ теченіи 8-ми дней, приблизительное процентное отношеніе числа населенія въ уезде по принадлежности къ политическимъ партіямъ:

1) радикально-руссофильской (партіи Дудыкевича),

2) умеренно-руссофильской (старорусской);

3) украинофильской.

Указать притомъ следуетъ главныхъ вождей и агитаторовъ этихъ партій въ тамошнемъ уезде, приведя ихъ имя и фамилію, занятіе (общественное положеніе) и постоянное местопребываніе.

Ц. к Наместникъ:

(собр. подпись): Бобржинскій.

Пр. 9/2 1912 № 35/пр.

Схема распределенія русскихъ партій.

К. 5/2. 1912.

Президіумъ ц. К. Наместничества!

Въ исполненіе рескрипта отъ 7/2. 1912, н-ръ 27/г. сообщаю следующее:

Населеніе уезда по последней переписи — 85804 чел.

Въ этомъ числе: русиновъ — 71.462 чел., поляковъ, вместе съ армянами - 4,566, евреевъ —9.701.

Процентное отношеніе русскаго населенія въ уезде по принадлежности къ политическимъ партіямъ следующее:

1) радикальныхъ руссофиловъ (партіи Дудыкевича), вместе съ умеренными руссофилами (старорусинами) — 5%.

Нетъ большой разницы между радикальными и умеренными руссофилами. Потому отличить однихъ отъ другихъ невозможно, такъ какъ по своей малочисленности выступаютъ сообша;

2) украинофиловъ (народовцевъ) - 10%;

3) радикальныхъ украинофиловъ, т. зв. Трилевщиковъ, - 65%;

4) безпартійныхъ — 20%.

Вожди руссофиловъ:

I. Д-ръ Романъ Алексевичъ, краевый адвокатъ въ Косове.

II. Домъ свящ. о Александра Гелитовича, rp.-кат. настоятеля прихода въ Косове.

III. Антонъ Гулла, судья въ Косове.

Руссофильскіе агитаторы:

I. Василій Пецейчукъ, войтъ въ Кобакахъ.

II Онуфрій Марфей, земледелецъ въ Кобакахъ.

III. Дмитрій Щекерикъ, войтъ въ Перекрестномъ.

Предводители и агитаторы украинофиловъ-народовцевъ:

I. Романъ Гизовскій адв. конц. въ Косове, немного священниковъ и учителей, все судьи-русины.

Предводителемъ радикальныхъ украинофиловъ д-ръ Кириллъ Трилевскій, краевый адвокатъ въ Яблонове агитаторами же преобладающая часть здешнихъ народныхъ учителей и кошовые (председатели) „Сечей”.

(неразб. подпись). M. 15/2-1912

Одиночное заключеніе и подвешиваніе галицко-русскихъ студентовъ и др. лицъ

Наказаніе за названіе себя русскимъ (Russe) и своего родного языка русскимъ (Russisch)

(Списокъ наказанныхъ и заметки изъ записокъ инж. K. B. Чижа)

Въ помещенномъ выше дневнике Ф. В. Курилло отведено несколько местъ записямъ о наказаніи галицко-русскихъ студентовъ, преимущественно, и также др. узниковъ Талергофскаго лагеря, одиночнымъ заключеніемъ и подвешиваніемъ (anbinden) за то, что во время рекрутскаго набора заявили себя русскими (Russen) a свой родной языкъ русскимъ (russische Sprache).

Изъ представленныхъ любезно въ наше распоряженіе записокъ талергофца, инж. К. В. Чижа приводимъ здесь полный списокъ наказанныхъ и некоторыя новыя подробности, относящіяся къ этому наказанію.

Списокъ лицъ сидевшихъ въ одиночке (Einzelarrest) съ 2-го іюля по 3-го августа 1915 г.:

1. Д-ръ Феодоръ Хилякъ, адвокатъ изъ Леска.

2. Д-ръ Емиліанъ Вальницкій „ „ Устрикъ.

3. Алексей Гриневичъ, изъ Олеська.

4. Антоній Генсерскій, абс. философ, фак. въ Петрограде.

5. Мелитонъ Голинатый, журналистъ изъ Львова.

6. Кириллъ Чижъ, инж. эмер. ц. к. чин. изъ Львова.

7. Лонгинъ Мокрицкій, абс. инж. изъ Львова.

8. Василій Галушка, студентъ политехникума изъ Львова.

9. Емиліанъ Спачинскій, студ. юрид. фак. изъ Львова.

10. Романъ Студинскій, чиновникъ ц. к. казначейства.

11. Амвросій Кенсъ, студентъ юрид. фак.

12. Петръ Химякъ.

13. Северинъ Билинкевичъ, преп. гимназіи изъ Львова.

14. Романъ Дуркотъ, студ. юрид, фак., изъ с. Добросина.

15. Николай Сковронъ „ „

16. Д-ръ Владиміръ Застырецъ, адвок. конц. изъ Львова.

17. Петръ Швайка, студ. юрид. фак. и чин. кредит. зав.

18. Феодосій Лесевъ, препод. гимназіи.

19. Михаилъ Хаврона, студ. юрид. фак.

20. Осипъ Раставецкій, студ. юрид. фак. изъ Сельца Белзскаго.

21. Иванъ Яворскій, студ. юрид. фак.

22. Кузьма Пелехатый, журналистъ изъ Львова.

23. Осипъ Кардашъ, студ. юрид. фак.

24. Петръ Бедзыкъ, учитель изъ Сенявы, возле Рыманова.

25. Іосифъ Переломъ, студ. юрид. фак.

26. Иванъ Мудрый, чин. „Ризницы” изъ Самбора.

27. Ярославъ Гелитовичъ, судья изъ Косова.

28. Д-ръ Орестъ Гнатышакъ, адв. конц. изъ Леска.

29. Владиміръ Навроцкій „ „ Устрикъ.

30. Иванъ Серко, студ. юрид. фак.

31. Петръ Федоровъ, студ. учит. сем. изъ Ляцкаго мал.

32. Василій Мельникъ, студ. юрид. фак.

33. Иванъ Вислоцкій, канд. адв.

34. Михаилъ Перегинецъ, студ. филос. фак. во Вене.

35. Алексей Сваричевскій, канд. адв.

36. Владиміръ Добрянскій, студентъ и орган. молоч. кооператив.

37. Антоній Яворскій, нар. учитель изъ Коломыйщины.

38. Алексей Заяцъ, канд. адв.

39. Петръ Сушкевичъ, студ. юрид. фак.

40. Д-ръ Евгеній Шатинскій, канд. адв. 4L Иванъ Лысенко, студ. юрид. фак.

42. Владиміръ Киричинскій, организаторъ молоч. кооперативовъ.

43. Кириллъ Вальницкій, канд. адв.

44. Григорій Пирогъ, студ. юрид. фак.

45. Романъ Макаръ студ. юрид. фак.

46. Василій Бугера, студ. богосл. фак.

47. Николай Бугера, студ. богосл. фак.

48. Павелъ Гайда, учитель изъ Мысцовой, у. Кросно.

Отн. запись-же въ записной книжечке K. B. Чижа гласитъ:

Передъ обедомъ, въ 10 ч. утра, 10-го іюля 1915 г., д-ръ Вейсъ вошелъ въ нашу комнату н-ръ 2, где я и г. Иванъ Мудрый, чиновникъ „Ризницы” изъ Самбора, сидели. Съ нимъ были также: его помощникъ Дмитрій Возьный, студентъ унив., и одинъ солдатъ, тоже какъ помощникъ и профосъ, босніецъ.

Д-ръ Вейсъ долженъ былъ осмотреть г. Мудраго, тяжело больного, но вместо того, чтобы осматривать его, онъ началъ насъ бранить и ругать „фатерладсферретерами” (изменниками отечеству), за то, что мы будто бы не хотели дать присягу при рекрутскомъ наборе, и что, следовательно, мы не имеемъ права на леченіе, a разве только на виселицу, причемъ показалъ на горло. После такой ругни, далъ Мудрому два порошка аспирина и вышелъ въ дверь. Только когда я еще разъ къ нему обратился съ требованіемъ, чтобы осмотрелъ Мудраго, такъ какъ, повидимому, онъ тяжело боленъ и у него, быть можетъ, воспаленіе легкихъ, онъ осмотрелъ больного и приказалъ взять въ больницу. Но все-таки еще повторилъ свою угрозу, что такихъ „изменниковъ” будутъ впредь такъ лечить, чтобы ихъ излечить отъ руссофильства. На мое замечаніе, что мы такіе же граждане, какъ и другіе и все свои гражданскія обязанности въ виду государства исполняемъ лояльно: и подати платимъ и своей грудью отечество защищаемъ, о чемъ наилучше свидетельствуетъ последній рекрутскій наборъ, и что мы до сихъ поръ не совершили ничего противозаконнаго, онъ внезапно разсвирепелъ до крайности, набросился на меня и пригрозилъ мне еще лютее.

Оберлейтнантъ Чировскій всякому, кто изъ насъ русскихъ галичанъ сказалъ, что его материнскій языкъ — русскій, съ дикой яростью выкрикивалъ, что это ложь, такъ какъ въ Галичине-де — нетъ такого языка.

Рекрутскій наборъ въ Талергофскомъ лагере начался 27-го іюня 1915 г. Прежде всего брали въ солдаты узниковъ изъ след. уездовъ Галичины: Краковъ, Тарновъ, Перемышль, Коломыя, Львовъ, Станиславовъ, Стрый, Ярославъ, Бяла, Горлицы, Домброва, Добромиль, Долина, Дрогобычъ, Городокъ, Грибовъ, Гусятинъ, Ясло, Яворовъ, Хржановъ, Цешановъ, Чортковъ и т. д. Каждый день осматривали около 300 чел. и брали почти всехъ. Оставляли только чахоточныхъ въ высшей степени или больныхъ неизлечимыми болезнями или же безнадежныхъ калекъ (слепыхъ, безъ ноги или руки и т. п.). Другихъ, хотя и нездоровыхъ и даже калекъ, брали, напр. горбатыхъ и др. под. Изъ числа интернированныхъ, въ общемъ, взяли большую ихъ половину.

Въ первый и второй день осмотра не обращали вниманія на материнскій языкъ (Muttersprache) рекрутъ. Только въ третій день стали спрашивать каждаго, про его родной языкъ, хотя вопросъ былъ лишній, ибо родной языкъ каждаго и безъ того былъ уже на опросныхъ бланкахъ записанъ. Кто заявлялъ, что его родной языкъ — русскій, такого фамилію сейчасъ записывали на особомъ листе и передавали постовому съ приказомъ отвести такового въ одиночное заключеніе (Einzelarrest). Постовые же моментально уводили такъ записанныхъ, не разрешая имъ взять съ собой хотя бы и самыхъ необходимыхъ вещей, ни белья, ни куска хлеба, a только, жестомъ, показывая на горло, зло подтрунивая и окладывая тяжелыми побоями, прикладами штыковъ, каждаго быстро уводили въ арестное помещеніе. Тамъ сейчасъ передавали его подъ стражу двумъ боснійцамъ (магометанамъ), которые тутъ же производили тщательный обыскъ, отнимали у доставленнаго все, что еще имелъ при себе, и толкали его въ камеру.

Въ камере не было ничего кроме наръ съ голымъ сенникомъ да одно одеяло, но въ некоторыхъ не было и этого одеяла такъ, что люди эти при чуствительномъ холоде ночью, какой здесь, въ горной местности, бываетъ, заключенные, очень мерзли и заболевали. Не было никакой подушки и съ начала, и то долго, не было даже нужника („параши”), a только разрешалось выходить въ отхожее дважды въ сутки и всякій вынужденъ былъ долго ждать, пока дойдетъ до него очередь, и босніецъ позволитъ ему выйти.

Каждаго, только что приведеннаго въ камеру, боснійцы прежде всего избили тяжело, некоторыхъ до крови, д-ру Добію, нпр., постовой прокололъ ногу въ двухъ местахъ. Въ одиночной камере, нельзя было заключенному ничемъ заниматься, даже читать было строжайше запрещено. Если же кого-то поймали на куреніи, такой сейчасъ получалъ „шпанги”, кандалы, т. е. заковывался въ кандалы по ногамъ и рукамъ на-крестъ, или какъ истязателю захотелось, какъ нпр., были закованы студентъ юрид. фак. Яворскій и целый рядъ др. студентовъ. Заключенному запрещено было смотреть чрезъ окошко, иначе постовой бросался проколоть его штыкомъ въ лицо, глаза. Кушать заключенные получали такъ мало, что все время ослабевали и примирали съ голоду и мучились предчувствіемъ, что умрутъ голодной смертью. Получать съестные припасы „со света”, извне, поелику Талергофскій лагерь можно называть „внешнимъ светомъ”, было строго запрещено, и случайная подача одиночно заключеннымъ хлеба со стороны товарищей изъ лагеря, сопряжена была для последнихъ также съ большимъ рискомъ. Постовымъ данъ былъ приказъ обращаться съ заключенными съ возможно самой безпощадной строгостью.

Затемъ 15-го іюля, кажется, пришелъ оберстъ (полковникъ) Гриммъ, въ сопровожденіи профоссовъ, вахкоменданта и постовыхъ, вызвалъ насъ въ коридоръ и тутъ же объявилъ намъ, что мы будемъ судимы по военнымъ законамъ и что смертной казни намъ не избежать. Обратившись къ сопровождающимъ его, сказалъ: „Вотъ, предъ вами государственные преступники, знаете, что это значитъ... Вы должны съ ними обращаться со всевозможной строгостью”.

И стража действительно такъ съ нами и обращалась. На прогулкахъ, которыя происходили съ 6 ч. 30 м. до 7 ч. 30 утра и съ 1 — 2 ч. пополудни, мы подвергались всевозможнымъ издевательствамъ и истязаніямъ: постовые били насъ прикладами, запрещали ходить попарно, не только промолвить словечко къ другому товарищу, но даже улыбнуться, за малейшій обменъ словомъ били тутъ же, во дворе, a затемъ сейчасъ отведя въ камеру, заковывали въ кандалы. Въ догонку за гуляющими неизменно и все время срывалась съ ревевшихъ харей постовыхъ и носилась въ воздухе сплошная невозможная ругань последнейшими словами швабской речи.

Пожаловаться было некому, да и жалоба влекла за собой ухудшеніе положенія. Такъ мучили людей целый месяцъ, все при каждомъ случае показывая имъ на горло, т. е. что вскоре будутъ повешены. Но не только стража, но даже частныя лица, немцы, при всякомъ удобномъ случае, впадали въ крайнюю ярость при одной только встрече, съ мнимыми, „фатерландсферретерами”. Даже простые рабочіе, немцы, проходя или проезжая мимо заключенныхъ, вышедшихъ на прогулку, дико ревели, ругались и угрожали.

После такихъ истязаній, допросовъ и угрозъ и целомесячнаго одиночнаго заключенія, въ первые дни августа, военныя власти принесли и воздвигли столбы, привязали веревки и заключенныхъ поочередно стали подвешивать. Воздвигнуты были 4 столба: 2 въ одной „Einzelkammer-е” и 2 въ другой. Каждый виселъ приблизительно по 2 часа, и такъ 48 человекъ поочередно висели на этихъ столбахъ въ теченіе свыше 2 сутокъ.

После этого всехъ перевели уже въ общій арестный домъ, съ постановленіемъ держать ихъ тамъ продолжительное время, но по усиленнымъ настояніямъ и мольбамъ со стороны родителей студентовъ и др. благожелательныхъ людей, a также представленіямъ и ходатайствамъ у ген. Бачинскаго, дальнейшее наказаніе было отменено. Генералъ приказалъ 6-го августа всехъ изъ арестнаго дома выпустить и перевести обратно въ лагерь интернированныхъ.

Дата добавления: 2015-08-10