Рудецкій уездъ

Въ г. Рудкахъ были арестованы: мещанинъ Ф. Химякъ, 78 летъ, судъя Петръ Химякъ и братъ его Иванъ. Два последніе были арестованы вследствіе доноса евреевъ. Иванъ Химякъ оставилъ жену и семеро детей. Все они были арестованы исключителъно потому, что они русскіе.

Въ с. Конюшкахъ были арестованы: свящ. Владиміръ Рыхлевскій, псаломщикъ Иванъ Баранъ и войтъ Михаилъ Химякъ. Все они пали жертвой доноса мазепинцевъ: гимназиста Ивана Моспана и крестьянина Михаила Коваля. Арестованный о. Рыхлевскій былъ некоторое время спустя отпущенъ на свободу, но мазепинцы опять донесли жандармамъ, что о. Рыхлевскій чертитъ планы, ввиду чего жандармы, арестовавъ его вторично, увели его изъ села.

Въ с. Поречье-Грунте были арестованы: псаломщикъ Илья Олеярникъ, 50 летъ, оставившій семеро детей, и сынъ его Григорій, 16-летній юноша. Донесли на нихъ местные евреи и местный настоятель прихода украинофилъ Грушкевичъ.

Въ с. Люблинскомъ-Поречье были арестованы крестьяне Василій Колода, Ф. Яремчукъ, Иванъ Яремчукъ и Петръ Яремчукъ.

Въ с. Задворномъ-Поречье жандармы арестовали, по доносу местной учительницы-польки, начальника жел.-дор. станціи Андрея Мрака и о. Легуцкаго, настоятеля прихода въ с. Пескахъ.

Въ с. Катериничахъ были арестованы крестьяне: К. Чурба, 64 летъ, и сынъ его Казиміръ, Андрей Стельмахъ, Дмитрій Плугаторъ, 62 летъ, Иванъ Толочка и сынъ его Федоръ, Иванъ Пришлякъ, Михаилъ и Лука Чурки, Иванъ Мазуръ, 70 летъ и сынъ его Карлъ, Филемонъ Ляшъ, Григорій Прухницкій съ 8 -летнимъ сыномъ Михаиломъ, Антонъ Борецкій, 66 летъ, Никита Адамишинъ, Афанасій Беликъ, 80 летъ, и Андрей Плугаторъ. Кроме перечисленныхъ, было арестовано впоследствіи еще много мужчинъ, женщинъ и детей. Ихъ вытаскивали изъ домовъ и, согнавъ всехъ на площадь, отвели затемъ подъ конвоемъ въ Комарію „на замокъ”, где евреи и местные поляки забросали ихъ камнями. Двухъ женщинъ, пытавшихся бежать, солдаты закололи штыками. „На замке” въ Комарне продержали ихъ целыя сутки подъ открытымъ небомъ безъ пищи и воды. Въ этой группе находилась также беременная женщина Марія Плугаторъ, которую пригнали изъ Катериничъ. Тутъ она, вследствіе утомленія и испуга, преждевременно родила, однако, несмотря на ея стоны и мольбы, солдаты не разрешили никому придти ей съ помощью. ”Пускай подохнетъ, собака!” — кричали солдаты. Новорожденный ребенокъ, не дождавшись помощи, задохнулся, когда несчастная женщина пыталась тутъ-же похоронить трупъ своего ребенка, солдатъ и этого ей не разрешилъ, а только вырвалъ его у нея изъ рукъ и бросилъ въ кусты, причемъ пригрозилъ заколоть каждаго, кто посмелъ - бы предать земле мертвое тело.

На следующій день австрійскій офицеръ снялъ группу арестованныхъ и приказалъ отделить мужчинъ отъ женщинъ и детей. Мужчинъ увели дальше, женщинъ-же погнали на вокзалъ, приказавъ имъ оставаться здесь до вечера. Но женщины, опасаясь, что ихъ разстреляютъ, разбежались домой. Большинство уведенныхъ вернулось такимъ образомъ домой. Четыре мальчика пропали. Что съ ними случилось — неизвестно.

Несколько дней спустя, опять явились въ Катериничахъ патрули, задержавшись въ деревне всего на полъ часа, но и за это краткое время успели изнасиловать несколько женщинъ и ограбить десятки крестьянскихъ хозяйствъ. Крестьянку Марію Зазулю, мать троихъ детей, раздели до нага на глазахъ толпы и качали ее по колючему жнивью. Пойманному по дороге крестьянину Андрею Плугатору завязали глаза, связали руки и ноги и увели его съ собой, подгоняя измученнаго и избитаго до крови крестьянина новыми ударами прикладовъ...

(„Прик. Русь”, 1914 г. № 1486)

Изъ окрестностей м. Комарна. Сообщенія студента С. изъ села Монастырки возле Комарна о массовыхъ арестахъ и казняхъ „руссофиловъ”, о сожженіи целыхъ селеній, о дикой расправе съ мирнымъ населенiемъ — это все какъ-будто точнейшая копія съ сообщеній всехъ русскихъ людей Галичины.

Расправа началась съ арестовъ. Во время мобилизаціи былъ арестованъ священникъ Дуткевичъ изъ с. Грушова, старикъ 70 летъ, и жестоко избитъ жандармами на глазахъ его дочери и сбежавшихся крестьянъ. Дочь его, г-жа Козакевичъ, пытавшаяся умилостивить жестокаго жандарма слезами и мольбами, была имъ грубо оттолкнута и получила несколько ударовъ прикладомъ. Въ той-же деревне было арестовано много крестьян.

Въ с. Конюшкахъ Тулиголовскихъ были арестованы свящ. Рыхлевскій и вся громадская управа съ войтомъ и писаремъ во главе. Кроме того были арестованы: свящ. Скобельскій изъ Горбачъ, Легуцкій изъ Поречья, Созанскій изъ Волощи съ сыномъ гимназистомъ, Романовскій изъ Дмитрья, Гмитрикъ изъ Звесковичъ, 86 летній старикъ о. Монастырскiй и много другихъ. Въ каждой изъ названныхъ деревень были также арестованы десятки крестьянъ. Хватали решительно всехъ, кто былъ подписчикомъ русскихъ газетъ или членомъ О-ва Качковскаго, а даже просто техъ, кто почему-либо былъ помехой местному шинкарю еврею или просто мазепинскимъ агитаторамъ изъ местныхъ учителей и студентовъ. Стоило только шепнуть на ухо жандарму, что такой-то подозрителенъ, и его немедленно арестовывали, заковывали въ цепи и отправляли въ Венгрію или Западную Австрію, а то проще на тоть светъ, то есть, разстреливали на месте.

Впрочемъ, арестовывали не всехъ. Когда все тюрьмы были до невозможнаго переполнены ”руссофилами”, а отправлять все новыя партіи за пределы края оказалось довольно затруднительнымъ, дикая месть австрійскихъ властей выливалась въ другія формы. Съ „руссофилами” расправлялись по домашнему — били оглоблями, прикладами. Все это для острастки, въ назиданіе ”хлопскому быдлу”, сгонявшемуся для этой цели къ лобному месту.

Въ с. Монастырке, где живетъ нашъ разсказчикъ, произошелъ случай подобной простой расправы. Жандармы вытащили изъ дома крест. Ивана Байцара, председателя местной читальни Об - ва им. Мих. Качковскаго, вывели его на площадь передъ сельскимъ управленіемъ и тамъ жестоко избили прикладами; особенно неистовствовалъ жандармъ - полякъ Домбровскій изъ Погорецъ. Отецъ несчастной жертвы, престарелый Войтехъ Байцаръ (кстати сказать, полякъ - колонистъ), за мольбы о пощаде сына получилъ также несколько ударовъ прикладомъ. После Байцаровъ пришла очередь на крест. Вас. Пащака, предоставившаго свой домъ для читальни О-ва Качковскаго; онъ былъ тоже избитъ на глазахъ всей деревни. Окончивъ своеобразное ”правосудіе”, жандармъ Домбровскій заявилъ толпе, что онъ такъ-же само поступитъ со всеми „руссофилами” въ деревне.

Все это происходило во время мобилизаціи до начала военныхъ действій.

Настоящіе ужасы начались после сраженій на Гнилой Липе и подъ Николаевымъ. Бежавшія къ Сяну австрійскія полчища жгли, грабили, вешали, насиловали, какъ дикая орда гунновъ.

3а свои пораженія мстили „руссофиламъ-изменникамъ”, этимъ „главнымъ виновникамъ австрійскихъ пораженій”. Нетъ села, где бы не было повешенныхъ, зверски изувеченныхъ. Село Устье сожжено до тла мадьярскими гонведами, которые бегали по селу съ горящими головнями и поджигали каждый домъ отдельно, стреляя по крестьянамъ, пытавшимся тушить пожаръ. Много труда стоилъ имъ поджогъ школы, зданія каменнаго и крытаго черепицей. Гонведы взобрались на крышу, сорвали черепицу, вырубили отверстіе, сунули туда снопъ соломы и подожгли. Школа сгорела.

Отъ села Новоселокъ не осталось тоже ни следа.

Въ с. Дмитрье, возле Щирца, въ приходской домъ ворвалось пять драгунъ съ вахмистромъ во главе; они вытащили изъ дому жену и дочь свящ. Романовскаго (самъ онъ былъ высланъ въ начале мобилизаціи) и тутъ-же на месте вынесли имъ обеимъ смертный приговоръ „за руссофильство”. Къ счастью, подъехалъ офицеръ и отменилъ этотъ приговоръ. Онъ только грубо выругалъ испугавшихся до смерти женщинъ и приказале имъ не выглядывать на улицу, иначе „вздернетъ ихъ, какъ собакъ”.

(”Прик. Русь”, 1914 г. №1431)

Дата добавления: 2015-08-10