Добромильскій уездъ

С. Рыботицкій Посадъ. После закрытія всехъ русскихъ институцій и издательствъ въ августе 1914 года, я, не получая русской газеты изъ Львова, а интересуясь политическими событіями, ходилъ иногда въ близъ лежащее местечко Рыботичи къ врачу Гурскому читать газеты. Однажды на обратномъ пути встретившись съ жандармомъ Рудовскимъ, весьма совестнымъ и честнымъ человекомъ (белый крукъ между жандармами — поляками) разсказалъ ему о французской победе надъ немцами надъ Марной. Жандармъ предупредилъ меня, что въ настоящее время надо быть осторожнымъ, что молъ можно невинно пострадать за каждое неосторожное слово. — „Dzisіаj nikt nіe рewny czу gо nіkt nie wezma”.

Видно, что-нибудь да зналъ жандармъ, только неловко было ему распространяться передъ хорошимъ своимъ знакомымъ. Я конечно взялъ во вниманіе его соображенія и чувствуя инстинктомъ, что злой рокъ виситъ надъ всеми русскими галичанами, весь ушелъ въ себя и въ исполненіе своихъ священническихъ обязанностей.

Въ первыхъ дняхъ всеобщей мобилизаціи отправился я съ списками своихъ прихожанъ въ сельское правленіе. Тутъ составлялись и проверялись списки подлежащихъ воинской повинности. Сельское правленіе было уже въ сборе, также присутствовали два жандармы-мазепинцы. Когда последніе удалились въ село, я случайно заметилъ лежащую на полу бумажку. Поднявъ ее, я познакомился съ ея содержаніемъ. Бумагу потерялъ жандармъ. Было это отношеніе жандармскаго управленія, въ которомъ сообщалосъ изъ Вены, что 1) за арестованіе всякаго неблагонадежнаго интеллигента назначается правительствомъ награда въ 60 коронъ; 2) арестованіе подозреваемаго крестьянина награждаетоя суммой 8 коронъ; и 3) за саботажъ, шпіонажъ, въ частности поврежденіе телеграфной и телефонной сети полагается строжайшее наказаніе, лицамъ же схватившимъ преступника или указавшимъ его выдается вознагражденіе въ сумме 200 коронъ.

Мне стала ясной причина массовыхъ арестовъ. Ведь темныя личности, желающіе выручить грошъ хотя бы ценой жизни своего ближняго, находятся везде въ изобиліи. Распоряженіе правительства было понято жандармами и ихъ агентами какъ средство наживы—благо моментъ такой подошелъ, не следуетъ выпускать его изъ рукъ.

Заходилъ въ то время къ моему сыну коррепетиторъ гимназистъ Михаилъ Хроновичъ. Молодой человекъ, хотя по убежденіямъ своимъ былъ ярымъ украинофиломъ, однако душа и совесть его была неиспорчена. Какъ то заходитъ ко мне въ кабинетъ, весь взволнованный и возмущенный. На вопросъ, что съ нимъ случилось, ответилъ:

— „Сейчасъ я былъ въ Рыботичахъ, где повстречавшійся мне знакомый жандармъ предложилъ мне отправиться въ соседнія русскія селенія и заняться слежкой русскихъ людей, въ частности интеллигенціи, обещая постоянное месячное вознагражденіе и особое за всякій доносъ”.

Гимназистъ отклонилъ съ отвращеніемъ предложеніе жандарма, а чтобы не подвергнуться мести, поступилъ охотникомъ на военную службу.

Примеромъ кровавой неразберихи, господствовавшей во время войны въ Галичине, можетъ также послужитъ маленькое происшествіе съ сельскимъ старостой въ Рыбот. Посаде. Домъ его стоялъ за селомъ, а безпрерывно проходившія австрійскія войска постоянно требовали старосту для разныхъ справокъ, для дачи квартиръ, подводъ и т. д. Чтобы упростить дело, сельскій староста приместился со своей канцелярій т. е. съ кипой бумагъ на вольномъ воздухе въ месте, где скрещивались дороги. Надошли мадьярскіе жандармы и увидевъ мужика, лежащаго съ бумагами и перомъ на траве, сейчасъ же его арестовали и раздели съ целью повесить въ недалекой церковной ограде. Счастье хотело, что въ тотъ же моменть надъехалъ галопомъ мадьярскій офицеръ, утекающій съ отрядомъ кавалеристовъ. Офицеръ справился сперва у жандармовъ, а затемъ заговорилъ къ полуживому старосте на „русско-польскомъ” языке. Такъ определилъ староста наречіе на которомъ заговорилъ къ нему офицеръ, бывшій по національности по всей вероятности словакомъ. Офицеръ приказалъ освободить крестьянина, а когда жандармы удалились посоветовалъ ему спрятаться и совсемъ не показываться никому на глаза.

Вскоре и я былъ арестованъ. Въ перемышльскую тюрьму препровождали меня среди обычныхъ надругательствъ вместе съ г.г. Нездропой, Заблоцкимъ, свящ. Гукевичемъ, д-ромъ Ильницкимъ и множествомъ другихъ. Въ трехъ товарныхъ вагонахъ ехало 200 человекъ, въ томъ числе несколько россійско-подданыхъ поляковъ изъ Красника. Не смотря на усиленную просьбу начальника конвоя дать еще одинъ вагонъ, чиновникъ тяги, полякъ, грубо отказалъ въ просьбе, пожелавъ намъ „передохнуть” по пути въ Градецъ.

свящ. Мирославъ Лысякъ

Дата добавления: 2015-08-10