Глава 15. Зима в этом году выдалась совершенно необычная, на протяжении декабря и января

Февраль 2007г.

Зима в этом году выдалась совершенно необычная, на протяжении декабря и января случались лишь редкие заморозки, в основном же держалась сырая осенняя погода, снег по-настоящему укрыл землю лишь в начале февраля, а вслед за снегом пришли и морозы. К этому времени на предприятие, где я работал, уже прислали исполнительный лист, и бухгалтерия начала исправно начислять алименты, благодаря «серой» зарплате сумма отчислений была небольшой и не особенно меня беспокоила, раздражало лишь то, что деньги эти наверняка тратятся не на девочек, а на «горбатую парочку», и я вынужден поддерживать это сожительство материально.

Больше беспокоило отсутствие известий из суда по поводу лишения родительских прав, иск я отправил уже три месяца назад, пора бы и начаться каким-то шевелениям. Найдя через справочную службу телефонный номер суда, я дозвонился до помощника судьи и выяснил, что от меня требуется акт обследования жилищных условий, составленный органами опеки. Что ж, опека так опека, я бодро набрал телефонный номер, услышал женский голос:

- Алло.

- Здравствуйте, это органы опеки?

- Да. Что вы хотели?

- Мне нужен акт обследования жилищных условий. Каким образом это можно сделать?

Женщина деловито разъяснила, что при наличии прописки провести акт обследования и составить акт можно в любое время. Почувствовав холодок в груди, я поблагодарил даму и положил трубку.

Прописка. До сих пор я не придавал ей значения, наивно полагая, что в свободной стране я не обязан ни у кого спрашивать разрешения на проживание. Мой нынешний дом я купил без всяких документов, просто заплатил хозяйке деньги, взял с нее расписку и перевез сюда семью. Собственно говоря, хозяйка дома тоже не являлась собственницей, дом принадлежал ее матери, умершей пять лет назад, дочь же, будучи запойной алкоголичкой, сочла вступление в права наследования пустой тратой денег и не стала этим заниматься.

Моя бывшая жена несколько месяцев обивала пороги нашей администрации и каким-то загадочным образом устроил себе и сыну постоянную регистрацию, мне же – только временную, и срок этой временной регистрации заканчивался через три дня. От мысли, что придется идти в сельсовет, именуемый ныне сельской администрацией, и выпрашивать прописку у неприступных бабищ с мозолистыми задницами и оловянными глазами, на душе стало мерзопакостно, если бы не дети, я махнул бы на все рукой и оставил как есть, в конце концов, не расстреляет же меня родная демократствующая власть за отсутствие прописки, вон сколько она уже наплодила бомжей, разбрасывая своих отпрысков по помойкам, подобно дешевой шлюхе.

По дороге в сельсовет я мучительно обдумывал предстоящий разговор, досадуя, что за долгую жизнь не научился самому необходимому – давать взятки и подносить подарки чиновному отребью. А без подношенья дело мое – табак. В полной уверенности, что все равно не смогу проделать сию процедуру, я зашел в магазин и купил коробку конфет подороже, сунул ее в пакет и в смятении чувств продолжил свой путь на заклание.

На двери кабинета красовалась позолоченная табличка, извещающая посетителей, в какие дни и часы они могут побеспокоить своими проблемами специалиста II категории Веточкину. Остановившись перед дверью, я некоторое время обдумывал, в какой области означенная дама является специалистом «второй свежести», попытался вспомнить, где готовят подобных специалистов – и не смог, вероятно, это самородки, впитавшие науку жизни с материнским молоком.

Я открыл дверь, вошел в кабинет и понял всю бессмысленность своего визита. За массивным канцелярским столом восседала не менее массивная бабища с физиономией, напоминавшей обширный ноздреватый дрожжевой блин, который почему-то приобрел багровую окраску. Шеи у специалиста не было, блин покоился прямо на жирных колышущихся телесах, затянутых в подобие делового костюма, стол не позволял оценить все достоинства ее фигуры, но я живо представил себе, как не умещающиеся на стуле части крупа сочными складками свисают по бокам сиденья. Несмотря на уродливый облик – или благодаря ему – в заплывших тусклых глазках дамы читалось непоколебимое чувство собственного достоинства. Несколько секунд представительница прекрасного пола молчала, оценивающе буравя меня взглядом, потом просипела:

- Я вас слушаю.

Сбиваясь и путаясь, я попытался объяснить ей, что приобрел дом без документов и мне позарез нужна прописка. Дама не зря называлась специалистом II категории, поняла все с полуслова и одышливо отрезала:

- Прописать вас я не имею права!

- Почему?

- Чтобы зарегистрироваться по этому адресу, в должны получить на это разрешение от всех лиц, прописанных в доме. У вас есть документ, подтверждающий их согласие?

Длинная фраза далась ей тяжело, дышала специалистка с хрипами и свистом. А я понуро обдумывал ее слова. Просить разрешения на прописку у жены и сына? Абсурд! И они не дадут, и я просить не стану. Видимо, настал подходящий момент для подношения, но рука не хотела лезть в пакет за конфетами.

- Я могу заплатить сколько скажете, - с трудом выдавил из себя.

- Вы что, взятку мне предлагаете? – багровый блин приобрел синюшный оттенок, сипенье стало угрожающим. – Да вы… Да я… Всю жизнь проработала… никто не скажет… что брала взятки!

Сцена была сыграна не очень убедительно, я слышал о специалистке совсем другие отзывы, однако вид ее заставлял всерьез опасаться летального исхода, а это мне совсем ни к чему.

- Извините. Я не хотел… Ради бога, извините!

Дама, кажется, немного успокоилась, лишь тяжело, с хрипами, втягивала в себя воздух.

- Что же мне делать? – осмелился я спросить.

- Оформляйте покупку дома, тогда получите прописку, - уже более миролюбиво просипела собеседница.

- Да это оформление займет не меньше, чем полгода, а мне прописка нужна сейчас.

- Ничем не могу помочь.

Поняв, что разговор окончен, я бурк4нул «до свидания» и покинул кабинет.

Выйдя на улицу, с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух, закурил и принялся обдумывать ситуацию. Как ни крути, выход оставался один – оформлять документы на дом, иначе не видать мне ни прописки, ни детей. Решил сейчас же, не откладывая, зайти к прежней хозяйке, у которой я покупал дом: собственно говоря, оформлять документы должна она, я могу лишь предложить деньги и транспорт.

На мой стук в дверь послышались тяжелые шаги, мужской голос проворчал: «Кого там черти носят?», после чего дверь отворилась. На пороге стоял хозяин дома, босой, в майке и спортивных штанах, несколько перьев от подушки застряли в растрепанных волосах. Он был пьян, и, судя по недельной щетине на щеках и мутному взгляду, пил давно и вдумчиво. С трудом сфокусировав взгляд, он наконец меня узнал и приглашающее махнул рукой:

- П-привет. Заходи.

Я вошел в тускло освещенную прихожую, окунувшись в густой аромат застарелого перегара.

- Пить будешь?! – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес хозяин и, не дожидаясь ответа, удалился в другую комнату, откуда через мгновение вынырнул уже с бутылкой и стаканом.

- Да нет, спасибо, я за рулем, - попытался я уклониться от гостеприимства. – Мне надо переговорить с твоей супругой, она дома?

Хозяин уставился на меня шальными мутными глазами:

- Т-ты меня уважаешь?

Поняв, что без этого разговора не получится, я взял стакан, в котором плескалось что-то мутное.

- Твое здоровье!

Самогонка оказалась почти без градусов, зато их с лихвой заменяла резкая сивушная вонь, способная свалить с ног не хуже спирта. Тем временем мой визави налил себе, залпом проглотил вонючую влагу и занюхал рукавом. Через некоторое время в его взгляде появилась осмысленность, и я снова спросил:

- Так супруга твоя дома?

Хозяина и до этого нельзя было упрекнуть в излишней веселости, после моего вопроса лицо его стало совсем мрачным, а в голосе звучал подлинный трагизм:

- Нет ее. Уже второй месяц где-то шляется.

- И что, дома совсем не появляется?

Собеседник досадливо скривился:

- Да, заходила пару раз, пьяная в сиську, вся в синяках… Выгнал я ее!

- Понятно. А сын как же?

- Да много она думает о сыне! – вскинулся мужик. – Ей только бельмы залить. Сын у бабки, моей матери…

Если по дороге сюда у меня еще были какие-то надежды, то теперь они полностью испарились.

- Ну, ладно, извини, пойду я. Если она вдруг появится, ты передай, что я заходил, пусть позвонит или сама зайдет, хорошо?

- Передам, - недовольно буркнул мужик.

- Ну, бывай! – Я пожал ему руку и вышел за дверь, от свежего воздуха закружилась голова. Немного постоял, прочищая легкие от перегарного смрада, и зашагал домой.

Да, везде свои неприятности, в каждом шкафу свой скелет. Похоже, что «баба» и «проблема» - это синонимы. Ну, да черт с ними, у меня своих проблем непочатый край, на погосте живучи, всех не оплачешь.

Сивушный запах во рту вызывал отвращение, я зашел в магазин, купил пива и тут же приложился к бутылке, стараясь перебить послевкусие самодеятельного аперитива.

Придя домой, я посмотрел на комнатный термометр, он показывал плюс семнадцать, морозы дают себя знать, а добросовестное употребление пива требует теплого помещения. Наносил дров, затопил русскую печь, поставил вариться на плиту суп для собаки, после чего старательно очистил леща и расположился за столом в твердом намерении утопить неприятности в солидной дозе пива.

Не успел я приступить к этой процедуре, как в дверь постучали, в гости зашел сосед – черт, нюх у него собачий, стоит только открыть пиво – он уже тут как тут. Пришлось предложить ему пива и выслушивать пустопорожний треп, который мне уже давно осточертел. Впрочем, сегодня у соседа были кое-какие новости.

- Слышал, в нашей шараге теперь вся зарплата будет идти по ведомости, как у людей? – прихлебывая пиво обронил сосед.

- Откуда ты знаешь?

- Да бабы говорят, они все знают. Теперь и в пенсионный фонд будут нормальные отчисления, глядишь, что-нибудь накопится.

- Это в тридцать пять лет ты уже думаешь о пенсии? Знаешь ведь, что до нее доживает меньше половины мужиков.

- На все воля божья, - отмахнулся сосед. – А думать надо заранее, потом будет поздно.

- Всю жизнь готовиться к пенсии? Что ж, достойное занятие.

Господи, как меня раздражают эти дегенераты. Двадцатилетние пацаны, которым бы следовало дерзать, пробовать стремиться прожить жизнь настоящую, вместо этого солидно рассуждают о размерах своей будущей пенсии, словно прибавка в сто ил двести рублей сделает их счастливее.

Сосед между тем старательно напрягал извилину, пытаясь высчитать, на сколько у него теперь прибавится пенсия.

- Брось, не мучайся, - прервал я его математические потуги. – У нас правила игры меняются чуть ли не каждый год, что ты можешь сейчас вычислить? Вчера у тебя была «серая» зарплата, завтра – белая, а послезавтра – вообще никакой. Кстати, с чего это вдруг наши боссы решили вылезти из тени?

- Поговаривают, что наш директор собирается баллотироваться в областную думу, ну, и, соответственно, пиарится, хочет показать, что на его предприятии приличная зарплата.

- Он ведь и до этого заседал в районной думе.

- Ну, в районной, видимо, можно заседать и скрываясь от налогов, а для областной уже надо прикидываться честным.

Сосед еще немного посидел и, видя, что пива больше не предлагают, удалился восвояси, а я погрузился в свои невеселые думы. Выход нашего предприятия из тени меня вовсе не радовал, пенсия меня почему-то нисколько не беспокоит – сколько дадут, столько и хватит, а вот то, что теперь алименты намного вырастут, обеспокоило сильно. Получается, денег мне теперь будет еле-еле хватать на питание, а уж на судебные тяжбы совсем ничего не остается. Так что же, сушить потихонечку сухари и готовиться на нары? Похоже, что этой черной полосе не будет конца, словно я иду вдоль ее. Знающий выход из любой ситуации Карнеги сказал бы, наверное, что я «пилю опилки», и это действительно так, но прекратить «пилить опилки» я не могу, настолько все завернулось в один тугой узел, и разрубить это узел было бы не под силу даже Александру Филиппычу.

Дата добавления: 2015-08-10