Глава 9. После обеда жена с дочерьми уехали

27 июня 2006 года.

После обеда жена с дочерьми уехали. Со слов девочек перед отъездом я понял, что отправляются они к бабушке, на какой срок – неизвестно, они мне будут писать. Сердце у меня разрывалось от отчаянья и бессилия что-либо сделать, как-то помешать ей увозить дочерей, все наши законы стоят на страже интересов этой твари, и хоть бы какой-нибудь, самый паршивенький закончик взялся защитить мои – нет, такого ещё не придумали.

Последние два дня жена почти не появлялась дома, я только мог догадываться, что она проводит время у соседей. Вещи собирала в своей обычной манере, тайком от меня, пока я был на работе, в этом патологическом стремлении всё делать втихаря было что-то детское, секретностью она как будто старалась придать значительности своим поступкам, подобно шепчущимся школьницам.

Случайно застав её дома перед отъездом, я попытался ещё раз достучаться до её сознания.

- Оставь детей и убирайся к чёртовой матери, - говорил я.- Это для тебя единственный выход, если не хочешь сидеть за растление. Уезжай и кувыркайся там со своим щенком как хочешь, оставь только девок в покое. Думай, потом будет поздно, больше уговаривать я тебя не стану. Я видел, что трачу слова впустую. Непроницаемая физиономия отвёрнута к стене, и без того смуглая, она за последние, знойные недели приобрела почти африканскую черноту и напоминала сейчас кирзовый сапог, в котором я пытался пробудить раскаянье, страх, совесть – да хоть какие нибудь человеческие чувства, в конце концов! Глядя на эту невозмутимую кирзовую мину, я вдруг со страхом понял: она сумасшедшая. Все её поступки последнего времени, всё поведение предстало передо мной совершенно в ином свете, из того, что прежде я объяснял бабьей глупостью и сумасбродством, вырисовывалась картинка явного психического расстройства.

Ошеломлённый новым открытием, я оставил пустую риторику и ушёл в зал, намереваясь по возможности спокойно осмыслить ситуацию. Нельзя сказать, что прежде мне не приходило в голову назвать её сумасшедшей, все её побеги из дома, демонстрации несчастной жизни для соседей приводили на ум и такое объяснение, но всерьёз я над этим никогда не задумывался. В последнее время её выходки, пожалуй, заставили бы меня насторожиться, если бы не полное прекращение взаимоотношений между нами, мне уже не было до неё никакого дела. Она целыми днями просиживала за столом с кроссвордом, словно занятая обдумыванием какой-то неразрешимой задачи, забросив все домашние дела, потом вдруг на день, на два сосредоточенное безделье сменялось бурной деятельностью, доставившей много горько-весёлых минут мне и дочерям. Во время одного из таких приступов активности она занялась пересадкой смородины, причём посадила её на том месте, где я давно уже наметил - и она об этом прекрасно знала – построить сарай для инвентаря и запчастей; когда мы с дочками начали строить сарай, смородина, естественно, была безвозвратно загублена. Другой прилив деятельности ознаменовался устройством грядки для кабачков, место для этого она выбрала замечательное, между стеной мастерской и двумя старыми яблонями, куда заведомо даже в самый ясный день не доберётся ни один солнечный лучик. Подготовкой гряды она занималась дня три, изрубив при этом лопатой проходивший здесь под землёй электрический кабель, о котором также отлично знала. Нервы у меня в этот период были уже напряжены до предела, и я не упускал возможности потешиться над её хозяйственными эскападами.

- Маме опять моча в голову ударила,- говорил я девочкам, - пойдём, посмотрим, что она учудила на этот раз,- и мы от души смеялись:

- Следующая грядка, видимо, будет устроена под террасой. Только теперь я задумался об этом всерьёз, и для меня стало очевидным, что «грешно смеяться над больным человеком», что не додумается до такого человек в здравом уме, будь он даже двадцать раз бабой.

Я достал с полки энциклопедический словарь и начал его листать. Слова «сумасшествие» в словаре не было, добрался до «шизофрении»: «Шизофрения - психическое заболевание; основные проявления: изменение личности (снижение активности, эмоциональное опустошение, аутизм, и др.), разнообразные т.н. патологически продуктивные симптомы (бред, галлюцинации, аффективные расстройства, кататония и др.). Течение, преимущественно хроническое (в виде приступов или непрерывное). Возникает чаще в молодом возрасте».

Нет, это не подходит, не замечал я за ней ни бреда, ни галлюцинаций, да и изменений личности, кажется, не заметно, такой она всегда и была, замужество лишь сняло с неё тягостную обязанность притворяться. Здесь, по-видимому, больше подходит какая нибудь мания.

«Мания – психическое расстройство, характеризующееся повышенным настроением, двигательным возбуждением, ускоренным мышлением, говорливостью либо устаревший синоним слова «бред».

Опять бред! Оказывается мания и бред синонимы, а я – то по простоте душевной считал, что бред – это бессознательная болтовня. С этим надо разобраться, я снова зашелестел страницами словаря.

«Бред – симптом психического расстройства, проявляющийся в ложных суждениях, умозаключениях, которые имеют лишь субъективное обоснование и не поддаются коррекции».

Вот это подходит, определение, словно писалось с моей благоверной. Но это всего лишь симптом, надо бы разобраться, как называется болезнь. Шизофрения и мания не особенно соответствуют тому, что я наблюдаю в своей семье все последние годы, надо посмотреть паранойю.

«Паранойя» - общее название психических расстройств, характеризующихся стойким систематизированным бредом». Ну, что ж, название болезни определено, врачи утверждают, что это уже половина лечения. Лечить я её, конечно, не собираюсь, мне надо спасти от этой твари детей. Кстати, а как будет «параноик» женского рода?

Параноичка? Нет, больно уж коряво, видимо, в женском роде не употребляется.

Вспомнилось, что Бехтерев называл Сталина сухоруким параноиком, светило психиатрии не стал бы бросаться такими терминами без достаточных оснований. А ведь, при всех внешних различиях, поведение моей благоверной и отца народов очень сходны, масштабы, конечно, разные, но то, что сын грузинского народа весьма успешно проделывал со страной, дочь Дагестана не менее победоносно вытворяет в отдельно взятой семье. Та же непоколебимая уверенность в правильности поставленных целей, та же неразборчивость в средствах, то же безразличие к «разлетающимся щепкам».

Цель у моей сожительницы ясная – избавиться от меня, причём сделать мне как можно больнее, отомстить. За что отомстить? На этот вопрос у любой женщины готов ответ: за её загубленную жизнь. Так что в роли вырубаемого леса, как ни грустно, приходится выступать мне, дети оказались всего лишь щепками, которые она безжалостно швыряет в топку своей ненависти. Почему она не проделала всего этого раньше? Ведь в любой момент могла уехать и забрать детей, оставить меня одного. Видимо не хватало материальной базы, может быть решимости, да и полного триумфа не получалось. Теперь же она чувствует себя абсолютной победительницей, правда, для этого ей пришлось соблазнить сына, иначе он, конечно, с ней бы не поехал, голова то у него на плечах есть, и он отлично знал, что собой представляет мамочка. Лишая меня единственного сына, она даже не задумалась о том, что и себя лишает сына, а его фактически делает сиротой; это мелочи, недостойные внимания, лес рубят – щепки летят, цель оправдывает средства.

За последние месяцы я уже свыкся с мыслью, что сын для меня потерян, хотя и не понимал причин, результат был очевиден. Что будет с девочками, отданными под крыло сумасшедшей мамаши, не хотелось даже думать. Неужели у неё не бывает хотя бы временных просветлений, во время которых она осознаёт всю мерзость своих деяний и грядущие последствия? Скорее всего, нет, иначе уже давно бы прицепила на шею булыжник и нырнула в пруд. Впрочем, поставить себя на её место и попытаться воспроизвести ход её мыслей я просто не в состоянии, пожалуй, легче было бы понять рассуждения инопланетянина, в его построениях должна быть логика, умозаключения этой твари не поддаются никаким логическим законам.

Погружённый в тягостные раздумья, я не сразу заметил, что в доме началось движение, топот ног, шуршание одежды, хлопанье дверей. Семья готовилась к отъезду, и остановить их я не могу. Сделать ещё одну попытку её образумить? «Поговорим о делах наших скорбных?» Бесполезно. Я представил себе её злобно-торжествующую улыбку в ответ на мои слова, и на душе стало ещё муторней. Я вышел попрощаться с дочерьми. На их личиках застыли виноватые улыбки, глаза отводят в сторону, бедняжки, для них предательство ещё не привычно, смущаются. Ну, ничего, скоро поймут, что у женщины, как у Великобритании, нет постоянных привязанностей, есть лишь собственные интересы, и научатся предавать без малейших угрызений совести. Что такое совесть? Пережиток средневековья. Честь? Ха-ха-ха и ещё ха-ха. Честь победителю и неважно, какими средствами он добился победы, победителей не судят, а побеждённым остаётся лишь тешить своё самолюбие красивыми словами, пряча за ними собственную профнепригодность для успешной жизни, неспособность учуять направление ветра удачи, неумение толкнуть падающего и взять то, что плохо лежит. Благодарность? Это уж полная мура! Все так называемые благородные поступки человек совершает исключительно для собственного удовольствия, и благодарить за них нелепо, а ожидать благодарности – верх фарисейства. Психоаналитики в один голос твердят: почаще говори себе, что ты самый умный, самый красивый, самый талантливый и вообще самый-самый, и успех тебе гарантирован. Это очень верно. Способность к покаянию, угрызениям совести, рефлексия, понимание, что «я знаю, что ничего не знаю», никак не способствуют карьерному росту, вероятно поэтому, Сократ ничего не добился в жизни в общепринятом понимании и плохо кончил. Её Величество Удачу олицетворяет целеустремлённый самодовольный подонок с белозубой улыбкой, на долю сократов, диогенов, эзопов остаётся лишь память потомков, а её на хлеб не намажешь. Церковь, по сути дела, тоже пережиток, пытаясь приспособить вечные истины на службу Успеху, у которого атрофированы органы для восприятия этих истин, она выставляет себя на посмешище.

С тоской провожая глазами «жигулёнок», увозящий от меня дочерей, я думал о том, что мне не изжить свою «совковость», да и не хочу её изживать, ведь те вечные ценности, что заложены в меня с детства «лицемерным коммунистическим режимом» (словно бывает власть нелицемерная),- это и есть я, они от меня неотделимы. Перепрограммировать можно робота, в человек же программа закладывается на всю жизнь, хорошая ли, плохая, другой нет и быть не может, остаётся лишь следовать тому, что в тебя заложено, «делай, что должно, и пусть будет, что будет». Кажется, что у Ромена Гари мне встречалась фраза о том, что порядочность – самое большое несчастье, так как она не оставляет человеку никаких шансов. Ну, что ж, посмотрим, может быть, какие-то шансы всё же есть.

Перед отъездом жена успела со злорадной усмешкой сообщить мне, что сын уже у бабушки, я постарался сохранить равнодушный вид, понимая, что она меня опять обскакала и надежды на разговор с пацаном развеялись. Она всё предусмотрела, обрубила все концы, не оставив мне никакой возможности доказать их связь, а без этого обращаться в суд бесполезно, у этой сучки были все основания злорадствовать.

Не находя себе места, я ходил по пустому дому, подбирал разбросанные по дому детские вещи, а в голове лихорадочно бился извечный русский вопрос: что делать?

Бесцельное хождение по дому привело меня к двери в комнату сына, входить туда не хотелось, всё внутри сопротивлялось прикосновению к мерзости и скотству, творимым здесь в течение восьми месяцев практически на моих глазах. Почему я так долго оставался слепым щенком? Ведь всё было очевидно, все отдельные эпизоды прекрасно складывались в единую картину, а я старательно находил подходящие мотивы их поступкам. Влияние одноклассников! Конфликт отцов и детей! Климакс! Воображение тут же услужливо представило во всей красе, как они потешаются над этим слепым идиотом в перерывах между соитиями, и ощущение мерзости стало физическим, сердце бешено колотилось, из желудка поднималась тошнота, в глазах потемнело, не осталось никаких чувств – лишь тяжёлое, давящее чувство невозможности, невыносимости этого ужаса. Некоторое время – секунды или минуты - я простоял в совершенном беспамятстве, потом постепенно вернулся в реальность, вяло удивившись собственной выносливости, только что был совершено уверен, что не вынесу,- ан нет, очухался, в голове даже промелькнула печальная история о том, как пессимист мрачно утверждает, что хуже уже не бывает, на что оптимист весело возражает: «Ну что Вы, будет ещё гораздо хуже!»

Преодолев слабость и дрожь в ногах, я вошёл в комнату. Что я надеюсь здесь найти? Презервативы? У неё спираль, предохраняться ни к чему. Бельё? Маловероятно, да и не является доказательством, сейчас полно всяких фетишистов. Повторно рассмотрел простыню на постели - нет, ничего, как и в первый раз. При первом осмотре я не обратил внимание на пододеяльник, теперь решил проверить и его. Преодолев брезгливость, поднёс его ближе к свету, - и почувствовал, что становящаяся уже привычной волна отвращения и ужаса вновь меня захлёстывает. На пододеяльнике явственно выделялось с десяток пятен разного размера, происхождение которых не вызывало у меня сомнений. Вот почему на простыне не было никаких следов! Я упустил из виду, что все эти дни и ночи стояла сильная жара, залезать под одеяло не было необходимости, в особенности для интенсивных упражнений, и пятна оказались на пододеяльнике сверху. Хотя и высохшие, они выглядели совершенно свежими, несомненно, это следы их последней, прощальной, так сказать, ночи, которую я провёл в состоянии непередаваемого кошмара, они же благополучно предавались своим забавам и обдумывали дальнейшие планы.

Что ж, теперь у меня есть доказательства. Я нисколько не сомневался в том, что криминалисты двадцать первого века в состоянии однозначно определить, кем оставлены эти пятна и при каких обстоятельствах. Сложив пододеяльник в пакет и сунув его в шкаф, я отправился за пивом, пережитый стресс настоятельно требовал обильной заливки, иначе недолго и свихнуться - вот уж будет радость для этой твари.

Дата добавления: 2015-08-10