Поль Анри Гольбах

Помню шок, пережитый мной на одном из служений в

Минской церкви «Благодать», когда один уважаемый про-

рок и служитель сравнивал бакалавров богословия с черно-

морскими бычками, рыбой, у которой два существенных не-

достатка — большая голова и, соответственно, не так много

гастрономически полезного продукта; плавает эта рыба на

мелководье, т.е. нет от бакалавра-богослова толка в служе-

нии и не способен он понять глубину и суть Божественных

откровений. Я не берусь в этой работе рассматривать каче-

ство получаемого на постсоветском пространстве евангель-

ского богословского образования, этой проблеме можно по-

святить отдельную книгу, так как неразрешенных вопросов в

этой сфере жизни евангельской церкви присутствует масса.

Однако здесь вопрос в другом, для меня стало очевидным,

что в церквях давно наметилась тенденция высмеивать и

даже порицать людей, стремящихся получать знания, в том

числе и формальное богословское образование. Возникает

вопрос: почему в современном евангельском христианстве

так часто можно встретить столь болезненное отношение к

знаниям и образованию?

В своей совместной работе «Социология невежества»

Адин Штейнзальц и Амос Функенштейн отмечают, что пред-

ставление об открытом знании как о безусловном идеале

сложилось в еврейском обществе еще во времена их стран-

ствований по Синайской пустыне. Вот, как это описывается

в книге Чисел:

Моисей вышел и сказал народу слова Господни, и собрал

семьдесят мужей из старейшин народа и поставил их около

скинии. И сошел Господь в облаке, и говорил с ним, и взял от

Духа, Который на нем, и дал семидесяти мужам старейшинам.

И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать, но по-

том перестали. Двое из мужей оставались в стане, одному имя

Елдад, а другому имя Модад; но и на них почил Дух, и они про-

рочествовали в стане. И прибежал отрок и донес Моисею, и

сказал: Елдад и Модад пророчествуют в стане. В ответ на это

Иисус, сын Навин, служитель Моисея, один из избранных его,

сказал: господин мой Моисей! запрети им. Но Моисей сказал

ему: не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господ-

нем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на

них! И возвратился Моисей в стан, он и старейшины Израиле-

вы (Чис.11:24-30).

Сталкиваясь с постоянным ропотом и непониманием вве-

ренного ему народа, Моисей страдает оттого, что только он

один слышит и понимает волю Божью. И вот теперь, когда

семьдесят израильских старейшин пророчествует, возникла

новая проблема, уже совершенно иного характера – ближай-

ший Моисею человек, Иисус Навин, пытается воспрепят-

ствовать происшедшему в Израиле пробуждению. Моисей

видит причину такого отношения в ревности Иисуса На-

вина, который, судя по всему, беспокоился, не потеряет ли

Моисей свое положение и влияние. После чего звучат архи-

важные слова Моисея: «О, если бы все в народе Господнем

были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на

них!» Они, по сути, являются отображением новозаветного

идеала Божьего народа у апостола Петра: «Но вы – род из-

бранный, царственное священство, народ святой, люди, взя-

тые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас

из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ

Божий; [некогда] непомилованные, а ныне помилованы»

(1 Пет. 2:9-10).

Итак, мы видим, что ни Моисей, ни Петр нисколько не обе-

спокоены потерей своего положения или авторитета в среде

Божьего народа. Они провозглашают идеал, в котором под-

черкивается близость каждого человека не просто к некоему

закрытому знанию или мистическому опыту, но к Самому

Богу. Как Моисей желает, чтобы весь народ состоял из проро-

ков, так и Петр отстаивает идею священства всех верующих.

И Моисей, и Петр понимали, что само по себе посредни-

чество является временным явлением в жизни верующего

человека, а потому не должно восприниматься нами как иде-

ал. По сути, Моисей становится посредником только из-за

боязни, незрелости и нежелания Израильского народа иметь

с Богом личные отношения. Однако это приводит к тому, что

«несущий на своих плечах» Израиль Моисей, изнемогает

под этим непосильным бременем: «И сказал Моисей Госпо-

ду: для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел

милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бре-

мя всего народа сего? разве я носил во чреве весь народ сей,

и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках

твоих, как нянька носит ребенка, в землю, которую Ты с клят-

вою обещал отцам его?» (Чис. 11:11-12). Кризис лидерства

в жизни Моисея — свидетельство того, что неоправданно

долгое несение ответственности за жизнь другого человека

приводит лидера к собственному духовному и эмоциональ-

ному изнеможению. И если мы вслушаемся в следующие

слова Моисея, то поймем, насколько сильно он подавлен те-

кущим положением дел: «Когда Ты так поступаешь со мною,

то [лучше] умертви меня, если я нашел милость пред очами

Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего» (Чис. 11:15).

Но не только нежелание нести ответственность за чью-то

жизнь движет в данном случае Моисеем. Как и в случае с но-

возаветной церковью этот идеал провозглашен для того, что-

бы сократить разрыв между людьми, имеющими отношения

с Богом, и теми, кто живет откровениями других. Мы видим,

что этот идеал вновь и вновь появляется на страницах Пи-

сания, он виден как в даровании Закона еврейскому народу

на горе Синай, так и в излиянии Святого Духа на учеников в

Иерусалимской горнице. Никто из участников этих событий

не остался обделенным, никто не был на периферии, доступ

и допуск к Божественному получен всеми.

Как мы видим, основная цель Моисея состояла в том, что

«это знание должно быть знанием для всех», а не только для

Моисея и семидесяти старейшин. Идея Петра — в том, что

быть пред Богом священниками призваны все верующие, а

не только представители пасторского и дьяконского соста-

вов. Поэтому так же, как весь народ обязан выполнять слова

Закона, так и весь народ обязан нести пред Богом служение.

Интересно, что как до времени обновления Завета при

Ездре Израиль так и не приблизился к этому идеалу, так и

в церкви до периода времени Реформации идеал Петра не

был воплощен. В иудейской традиции Ездра представлен

как тот, кто повторно после Моисея дает народу Тору, фак-

тически Ездра возвращает ее Израильскому народу, равно

как реформаторы возвращают Библию церкви. Как Тора

была достоянием одних лишь священников и мудрецов, так

и Библия была сокрыта от простых людей за стенами мона-

стырей и богословских факультетов. В обоих случаях мы мо-

жем видеть переход к таким формам и способам обсуждения,

которые можно назвать настоящей революцией. Суть данной

революции в том, что, имея свободный доступ к Божьему За-

кону, более нет нужды, чтобы кто-то постоянно напоминал о

нем. Пророки считали идеалом43 состояние человека, когда

Божий Закон настолько укоренится в сердце человека, что

можно упразднить любые попытки напоминать о нем извне.

Однако, несмотря на доступность Закона, вскоре появляется

необходимость толковать Закон, что снова приводит к раз-

делению внутри народа. Адин Штейнзальц, Амос Функен-

штейн пишут:

Священники, поскольку они обладали закрытым знанием

(назовем ли мы это знание Устной Торой или будем считать его

преданием, существующим внутри клана), были ответственны

за объяснение законов, и тут дает о себе знать борьба саддукеев

и связанных с ними социальных слоев за сохранение такого по-

ложения вещей, при котором определенная группа людей об-

ладает избранничеством и знатностью44.

Ту же ситуацию мы можем наблюдать и в церкви. Поте-

ря «закрытого знания» означает потерю власти. Именно по

этой причине все древние примитивные религии и культы

окружает ореол таинственности. Только священнику или

жрецу понятно совершаемое ритуальное действие, лишь у

него есть власть совершать священнодействия и право трак-

товать волеизволения Божества. Христианство же отлича-

ется от всех прочих религий именно в раскрытии тайны, а не

в ее сокрытии — Божий народ приглашен, чтобы познать та-

инственное. В христианстве есть множество тайн, но те, кто

встал на путь ученичества, получают доступ к тайне — Бог от-

крывает для них тайное, так что оно становится явным. Ска-

жем больше — Бог Сам открывается тем, кто встал на путь

Его познания. Однако и в христианстве можно наблюдать

определенный страх священнослужителей перед потерей

контроля над тайной, потерей контроля над служением.

С похожей проблемой столкнулись и ученики Христа в

Евангелии от Марка: «При сем Иоанн сказал: Учитель! мы

видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а

не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за

нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворив-

ший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня.

Ибо кто не против вас, тот за вас» (Мар. 9:38-40).

Сам Христос не видит большой проблемы, что какой-то

человек, будучи не только не призванным Христом стать

Его апостолом, но даже не входивший в группу учеников,

совершает служение Его именем. Основная проблема, ко-

торой Христос уделяет внимание, — это распускание худой

молвы о Нем и Его служении. Ученики Христа, одержимые

вопросом главенства и первенства, видели в этом серьезную

проблему. Вопрос легитимности служения становится важ-

ным даже для тех людей, которые едва выйдя из «мейнстри-

ма» христианства, начинают сами критиковать маргиналов.

Возьмем, к примеру, отца Реформации — Мартина Лютера.

Точно так же, как и ученики Христа, столкнувшись с

«нелицензированными и неавторизированными» пропо-

ведниками Евангелия, Мартин Лютер не проявил особых

симпатий к появившимся на волне Реформации анабапти-

стам. Считая служение анабаптистов нелегитимным, Лютер

противопоставляет им себя, но посмотрите, как он это дела-

ет: «Однако, когда князь или какой-то другой член магистра-

та [судья] призывает меня, тогда с твердой уверенностью я

могу похваляться перед дьяволом и врагами Евангелия, что

я был призван по заповеди Божьей человеком. Ибо заповедь

Божия приходит через уста князя [призывающего меня], и

это является истинным призванием»45. Лютер не только ви-

дит легитимность своего служения Богу в призвании граж-

данской властью, он идет дальше, утверждая, что только это

призвание может рассматриваться настоящим: «Этот способ

призвания следует всячески превозносить из-за сектантов,

которые пренебрегают им и выдвигают претензию на другое

призвание, когда, как они говорят, Дух, дескать, побуждает

их учить. Но они лжецы и самозванцы, ибо они водимы ду-

хом не добрым, а порочным»46.

Итак, на этих примерах мы видим, что весьма немногие

люди, подобно Ездре, будучи священниками, т.е. представи-

телями цеха закрытой профессии, стремятся сделать знание

открытым. Но что еще более важно, как на это указывают

Адин Штейнзальц, Амос Функенштейн: «Представляется,

что знание может вырваться наружу только таким образом

(т.е. сверху вниз. — Прим. авт.), а не благодаря порыву к зна-

ниям, возникшему в низших слоях общества. Ведь в том, что

касается знания, прорыв снизу — это почти безнадежное дело.

Тот, кто не имеет знания, не может овладеть им силой»47. Зна-

ние становится доступным только в том случае, если те, кто

им обладает, решат реформировать систему его передачи.

Однако те, кто сегодня обладает этим «закрытым» ре-

лигиозным знанием, не спешат делиться им с другими. По-

явление новых обладателей того же самого продукта, часто

вызывает страх перед потерей своей значимости — это все

тот же страх и беспокойство, которое мы можем наблюдать у

Иисуса Навина в момент получения помазания Моисея се-

мьюдесятью израильскими старейшинами. Именно по этой

причине Божий народ продолжает оставаться в невежестве,

а появление в его среде людей независимых, мыслящих и об-

ладающих знаниями почти всегда воспринимается как кон-

фронтация, бунт и вызов.

Во все времена мыслящие люди становились непреодо-

лимым препятствием на пути автократий к покорению раз-

личных человеческих сообществ — мыслящим человеком

нельзя манипулировать, аналитический склад ума не позво-

ляет им стать безвольной и управляемой массой, или стадом.

Именно поэтому простой люд убеждали видеть в них злоде-

ев, из-за строптивости которых вынуждены страдать «нор-

мальные» люди. Но парадокс в том, что именно мыслящие

люди оставались движущей силой человечества, и отданные

ими жизни в противостоянии с системой сохранили челове-

чество от уничтожения.

Работая над книгой, я набрел в Интернете на одну очень

интересную и важную статью Дитриха Бонхеффера «О глу-

пости». Не имея возможности привести ее здесь целиком48,

остановлюсь на одном весьма важном утверждении:

При внимательном рассмотрении оказывается, что любое

мощное усиление внешней власти (будь то политической или

религиозной) поражает значительную часть людей глупостью.

Создается впечатление, что это прямо-таки социологический

и психологический закон. Власть одних нуждается в глупости

других49.

С другой стороны, Чарльз Коффин свидетельствует о

том, что влияние на просвещение людей благодаря изобре-

тению печатного станка было таким, «что императоры, цари

и деспоты видели, как власть постепенно ускользала из их

рук, и люди становились сами себе господами»50. Соединив

эти два утверждения в единую формулу, мы получим сле-

дующее: власть одного человека над другим питается за счет

невежества последнего, и свобода от этой власти приходит

вместе с просвещением. Именно это подчеркивается и апо-

столом Иоанном: «И познаете истину, и истина сделает вас

свободными» (Иоан. 8:32). Незнание Истины «заключило»

нас под стражу закона: «А до пришествия веры мы заключе-

ны были под стражею закона, до того [времени], как надле-

жало открыться вере. Итак закон был для нас детоводителем

ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (Гал. 3:23-24). Не-

знание Истины лишило нас возможности верить, но познав

Истину, мы обретаем возможность верить и, таким образом,

получить свободу в том, что нас раньше порабощало: «По

пришествии же веры, мы уже не под [руководством] детово-

дителя» (Гал. 3:25). Познав Истину, мы способны относиться

критически к любой получаемой нами информации, мы пе-

рестаем быть падкими и доверчивыми чужим откровениям.

«Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фесс. 5:21). Мы

можем испытать чужое откровение не иначе как познанной

нами Истиной.

Идеал, провозглашенный Моисеем и Петром, так и не

прижился в некоторых христианских деноминациях или

определенных поместных церквях, и, как мы уже поняли,

этому есть свое объяснение. Примечательно, что у противни-

ков просвещения есть доводы в свою защиту. Мне чаще все-

го доводилось слышать о слабости пищеварения у духовных

младенцев — тяжелое учение может надорвать их духовные

«животы». Только вот в церкви это почти всегда будет озна-

чать, что люди, попавшие в такой разряд, будут обречены

на пожизненную молочную диету. Мы не позволяем людям

сталкиваться с тяжелыми вопросами, потому что они могут

навредить себе, могут подвергнуться стрессу. Но ведь любое

обучение — это непрерывный стресс, так как нам постоянно

бросается вызов и непрестанно поднимается планка.

Своим студентам я часто говорил о том, что одной из це-

лей библейского образования является переживаемый ими

кризис веры. В стенах духовных учебных заведений мы не

заглаживаем шероховатости на поверхности наших взглядов

и убеждений. Нет! Если мы встаем на путь познания Бога,

нам предстоит подготовить себя к встрече с наиболее ще-

котливыми и сложными вопросами, которые приведут нас к

кризису, возможно, мы даже не найдем на них ответа. И что

тогда будет с нашей верой? Мы так панически боимся, что

человек может утратить веру, не найдя у нас ответов на свои

вопросы, что пытаемся оградить его от любой бунтарской

мысли, сомнения, вопроса, не замечая, как тем самым мы

лишаем человека веры, которая может родиться только из

недр человеческих сомнений, вопросов, кризиса познания.

Таким образом, вместо живой и настоящей веры мы остав-

ляем человека лишь с жалким ее подобием, которое иначе

как привычкой к религии нельзя назвать. Но лучше было бы

человека оставить с бурей сомнений, с градом вопросов, с по-

трясенными до самых основ убеждениями. Пусть лучше уж

вера будет в нем разрушена, чтобы однажды она смогла вос-

креснуть, вместо того, чтобы остаться не родившейся, не про-

шедшей испытаний, не воскресшей из могилы сомнений.

Слова, которые Господь не говорил

Ах, как удобно вы пристроились! У вас есть закон

и дурной глаз на того, кто только в помыслах

обращен против закона. Мы же свободны —

что знаете вы о муке ответственности

в отношении самого себя!

Дата добавления: 2015-08-10