ЭНЦИКЛОПЕДИЯ 25 страница

ЛАВДЖОЙ (Lovejoy) Артур (1873 -1962) - амер. философ и историк идей. Учился в Калифорнийском и Гарвардском ун-тах, в 1910-38 - проф. ун-та Джона Гопкинса. В своей главной философской работе «Мятеж против дуализма» (The Revolt Against Dualism. La Salle, III., 1930) Л. защищает эпистемологический дуализм против различных форм монизма. Его аргументы основаны на том, что дуалистический реализм настолько естественен для любого человека, что он неявно содержится даже во взглядах критикующих его монистов. В критически проясненной и очищенной от ложных толкований форме он предстает наиболее адекватной философской позицией. Л. известен также своей пропагандой в США истории идей. Он был инициатором и первым редактором журнала Journal of the History of Ideas. Сам он исследовал историческое развитие таких идейных комплексов, как эволюционизм, романтизм, натурализм и т.п. Наиболее известной его работой в этой области является история идеи «великой цепи бытия», которую он проследил от Платона до Нового времени (The Great Chain of Being: A Study of the History of an Idea. Cambridge, Mass., 1936).

ЛАКАН (Lacan) Жак (1901-1981) -франц. теоретик и практик психоанализа. Практикующий врач, с 1953 - проф. в психиатрическом госпитале Сент-Анн, преподаватель в Практической школе высшего образования (с 1963), руководитель психоаналитической серии в издательстве «Seuil». Основанная и возглавлявшаяся им Парижская школа фрейдизма (1964-80) ставила своей целью «возврат к Фрейду». Л. использовал мысль Фрейда об особом значении языка для характеристики бессознательного и его продуктов, уточняя и расширяя эту мысль в связи с новым опытом структурной лингвистики и с практикой литературного авангарда.

Взгляды Л. претерпели значительную эволюцию. В 30-40-е он находился под влиянием экзистенциалистско-феноменологической традиции, а также франц. неогегельянства. Основные понятия в его работах этого периода - «образ», «воображаемое», «субъект», «историчность». В 50-60-е главной проблемой в творчестве Л. становится роль языка и символа в структуре бессознательного. Хотя некоторые работы свидетельствуют о наличии у Л. также и других интересов, его имя традиционно связывается с концепцией «структурного психоанализа». В этой концепции можно выделить несколько программных тезисов, представленных прежде всего в таких сочинениях, как «Функция и поле речи и языка в психоанализе» (1953) и «Тексты» (1966). Все человеческие желания вписываются в уже существующий символический порядок, главной формой которого является язык. Чистое доязыковое бессознательное нам не дано: судить о нем можно только на основе рассказа пациента о своих снах и желаниях, с одной стороны, и анализа речи пациента врачом - с другой. Знаменитый тезис Л. гласит: «бессознательное структурировано как язык». Бессознательное, по Л., - это речь «Другого». Понятие «Другой» многозначно: первичный «Другой» - отец. «Отец» или «Имя Отца» ассоциируется у ребенка с законом и порядком; «Другой» - это также место культуры, в котором распутываются все «приключения индивидуальных желаний». Вечно ускользающий объект желания Л. называет «объектом а», где «а» - первая буква франц. слова «autre» (другой). На место фрейдовской триады «Оно - Я - Сверх-Я» у Л. выступает триада «реальное» - «воображаемое» - «символическое». «Символическое» - это структурирующая сила, господствующая и над «реальным», и над «воображаемым». «Реальное» Л. считает одновременно и неизгладимым и невозможным; это хаос, недоступный именованию. «Воображаемое» - это индивидуальная вариация символического порядка, построенная на иллюзорном стремлении к единству. «Символическое» объективно и материально представлено в «означающем». «Означающее» - материальные формы языка - безусловно главенствует над «означаемым», т.е. над смыслами или референтами. Цепочки «означающих» очерчивают человеческую судьбу. Связкой в отношениях между «означающим», а также между «реальным», «воображаемым» и «символическим» в концепции Л. выступает «децентрированный субъект».

В отличие от классического рационализма декартовского типа, Л. провозглашал нетождественность мысли и существования, их опосредованность языком. Л. отвергал как интуицию, которая носит надъязыковый характер, так и имеющие доязыковую природу инстинкты. Бессознательное, по Л., вписано в культуру и до известной степени рационализировано. В отличие от амер. «эго-психологов», Л. не стремился адаптировать больного к социальному окружению; его целью была языковая проработка душевного опыта, прорыв от «пустой» речи к «полной», т.е. подключение индивида к символическому порядку, достижение его открытости языковым формам, посредством которых нечто внутри субъекта вообще может быть обозначено. Все творчество Л. отмечено «неразрешимостью» его основной задачи - помыслить бессознательное как язык. Для ее решения Л. использовал приемы структурной лингвистики, антропологии, топологии, математики. Однако более адекватными объекту оказались не лингвистические или математические понятия, а усложненные, «сюрреалистические» обороты, характерные для стиля работ Л., перенасыщенных каламбурами, игрой слов. Строя свои тексты на основе тех же самых смещений (метонимий) и сгущений (метафор) элементов, которые имеют место внутри бессознательного, Л. не только подражал работе «языкового» бессознательного, но и выносил на общее обозрение важный слой мыслительной работы, труднодостижимый уровень функционирования человеческой психики. Полученный результат нельзя было назвать строго «научным», что понимал и сам Л. Он видел условие объективности познания бессознательного в бесконечно далекой от осуществления формализации таких областей человеческого опыта, как межсубъектные взаимодействия и внутреннее время (темпоральность) субъекта. Подход Л. к бессознательному - это прежде всего культурное, а не практико-терапевтическое явление, и к этому сводится один из главных упреков Л. со стороны его коллег-психоаналитиков. Он считал, что «структурный психоанализ» нельзя назвать лечением в прямом смысле слова, т.к. его целью может быть не выздоровление, не избавление от страданий (ибо они неотъемлемы от человеческой жизни), но лишь языковая проработка словесных, дискурсивных обнаружений человеческой судьбы. Среди наиболее известных последователей Л.-Ж. Лапланш, Ж.-Б. Понталис, С. Леклер, М.Маннони и др. В настоящее время существует несколько активно работающих лакановских школ.

Н. С. Автономова

Диссертация Л., посвященная феноменологическому анализу параноидальной идентификации (1932), вызвала интерес не только в профессиональной среде, но и в художественной критике, в том числе у сюрреалистов. С некоторыми из них (Мишелем Лейрисом, Полем Элюаром, Сальвадором Дали) у Л. устанавливаются тесные личные отношения, отличительной чертой которых было взаимовлияние. С 1932 по 1938 Л. проходит психоанализ у своего будущего теоретического оппонента, основателя «Эго-психологии» Р. Левенштейна. Вместе со многими другими франц. интеллектуалами (Клоссовски, Батаем, Мерло-Понти, Ароном, Э. Вайлем) Л. слушает лекции Кожева о Гегеле. В 1936 на XIV Всемирном психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде Л. выдвигает гипотезу о существовании особой психической фазы, имеющей принципиальное значение для становления «Я». Л. называет ее «стадией зеркала», или «зеркальной стадией» и относит к периоду между шестым и восемнадцатым месяцами жизни младенца. Человеческий детеныш, в отличие от детенышей других высших млекопитающих, появляется на свет «преждевременно». Физиологическая недоразвитость - «недостаточность» - делает невозможным его самостоятельное выживание, обусловливает полнейшую зависимость от действий других людей. Поскольку потребности младенца могут удовлетворяться только другими, сама фигура Другого оказывается чрезвычайно нагруженной в ценностном отношении. Постепенное совершенствование координации движений, возрастание телесного контроля приводят к «собиранию» разрозненных и не связанных друг с другом частей в воображаемое единство. Обретение собственного тела как целостности достигается в опыте нарциссической идентификации ребенка с неким находящимся вне его образом (образом другого человека или отражением самого ребенка в зеркале). В стремлении человеческого субъекта к единению, идентификации с другим раскрывается воображаемый характер человеческого самообретения. Последовательность накладывающихся друг на друга идентификаций формирует одно из «я» субъекта, а именно его нарциссическое Я или «moi» Отсюда парадоксальное и многозначное выражение Л.: «Я - это Другой». Однако выход из тупика воображаемых идентификаций дает только язык, гарантирующий статус субъекта «je» - второму «я» человека. Кроме того, благодаря символической репрезентации в языке компенсируется невозможность реального слияния с Другим, переживаемая как «потеря», «отсутствие» Другого, и таким образом создаются условия для психического отделения Я от Другого.

Во время оккупации Франции Л. ничего не публикует, ограничиваясь частной терапевтической практикой и помощью молодым психоаналитикам. После войны Л. резко интенсифицирует свою деятельность и вскоре становится одной из ведущих фигур французского психоанализа. Введенная им практики сверхкоротких сеансов вызвала множество споров в психоаналитической среде. Неконвенциональность работы Л. влечет за собой исключение его из членов Французского психоаналитического общества. Однако семинары Л., несмотря на эзотеричность стиля, пользуются чрезвычайно большой популярностью.

На становление концепции Л. оказали существенное влияние идеи Хайдеггера, Гегеля и Канта, усвоенные Л. благодаря посредничеству мысли французского модерна (Х.Корбен, Койре, Кожев, Батай, Лейрис). В частности, чтением Гегеля инспирирована лакановская теория «желания» (désir), которая, наряду с концепцией удовольствия (jouissance) создается Л. как развитие и уточнение фрейдовского понятия сексуальности. Желание индивида есть, в сущности, желание Другого. Оно всегда несет в себе собственное отчуждение и становится продуктивным только в ходе своего осуществления. Фундаментальный момент структуры Желания - соперничество. Соперничество равным образом конститутивно и для формирования Я. Осмысляя гегелевскую диалектику господства и рабства, Л. вводит различение между двумя типами Желания - Begehren и Begierde (по-французски оба термина передаются как désir). Это необходимо для истолкования ситуаций и процессов, в которых формирование самосознания не завершено. Именно такую ситуацию представляет асиметричное отношение господина и раба: раб, обрабатывая вещь, понимает на опыте, что вещь есть самостоятельно существующее Другое, что в ней всегда имеется неразложимый материальный остаток; господин же вступает в отношение с вещью только посредством раба, удовлетворяя в ходе этого отношения свое Желание (Begierde), но никогда не достигая полноты самосознания. Эта ситуация, по Л., лежит в основе всякого интерсубъективного психического отношения. Человеческое бытие всегда и неизбежно отчуждено, оно изначально неотделимо от бытия Другого. «Реальность человеческого - в бытии Другого».

Развивая этот гегелевский тезис в знаменитом трактате о «зеркальной стадии», Л. показывает, что «Я-идентичность» представляет собой в известной мере «безумное» образование: индивидуальная идентичность всегда опосредована Другим, зависит от него и, следовательно, постоянно испытывает угрозу со стороны Другого. Формирование идентичности находится поэтому под знаком «летального фактора» и, соответственно, состояния «разобранности», «распадения». Образование Я происходит в поле напряжения между отраженным, зеркальным Я (moi) и тем страдающим от психического бессилия Я, которое постоянно пребывает под угрозой упразднения (je). Неустранимость «летального фактора» не означает, тем не менее, его полного господства. В отличие от Фрейда, подчеркивающего этот момент негативности в концепции «Оно» (Es), Л. настаивает на том, что данная негативность заключает в себе присутствие. Субъект для того, чтобы удержать собственное присутствие, должен подчинить себя закону негативности (в психоаналитических терминах, закону кастрации). В этом контексте Л. обращается к Канту: именно Кант сделал отправным пунктом философствования утрату человеком предзаданного порядка и стал исходить из опыта разорванности современного субъекта. Центральное значение для Л. имеет кантовское учение о категорическом императиве как основном моральном законе. В противовес Канту Л. подчеркивает невозможность для субъекта удовлетворительным образом следовать закону и, соответственно, достичь гармонии в отношении к последнему. Демонстрируя то, как моральный ригоризм может оборачиваться своей противоположностью (когда закон становится объектом Желания), Л. прочитывает Канта сквозь призму де Сада. Закон, как выясняется в ходе такого чтения, может выступать предпосылкой удовольствия от причинения зла. Императив «желания», выдвигаемый Л. в противовес императиву долга, постулирует сублимирование объекта в вещь (chose) и тем самым задает объекту границы. Кроме того, Л. фиксирует различие в отношении к закону, обусловленное половыми различиями. В этой связи Л. развивает фрейдовскую концепцию «эдипова комплекса», служившую основателю психоанализа моделью для описания процесса формирования половых различий. Формирование пола (Geschlechtswerdung) носило у Фрейда конфликтный характер и подчинялось универсальному закону, выражающемуся в запрете на инцест. Репрезентантом закона выступал отец, в мужском случае вводящий запрет на сексуальную близость с матерью, а в женском случае запрещающий любовную связь отца с дочерью. Л. переосмысляет данный закон, опираясь на достижения структурализма, прежде всего на исследования Леви-Строса («Элементарные структуры родства»). Так же, как для Леви-Строса обмен и взаимность лежат в основании и культуры, и природы, так и для Л. обмен есть символический принцип, регулирующий психические отношения субъектов друг к другу. «Эдипов комплекс» теряет тем самым универсальность; на первый план выходит имагинативный закон полового обмена - закон половой дифференции.

Психическая реальность определена, по Л., тремя порядками: «символическим», «имагинативным» и «реальным». Взаимопереплетение этих трех порядков имеет своим следствием то обстоятельство, что «символическое» не может быть схвачено чисто структуралисткими методами; даже язык - сфера символического par exellance - взятый как психическая структура, не сводится к знаковым отношениям, но включает в свою сферу «реальное», а именно - негативность бессознательного. Отсюда лакановский пересмотр положений структурной лингвистики. Во введенном Ф. де Соссюром понятии сигнификанта (означающего) Л. выделяет его звуковой, материально содержательный аспект. Сигнификант, будучи определенным законами метафоры и метонимии (аналог «смещению» и «сгущению» у Фрейда), выступает символом отсутствия; язык, таким образом, важен для Л. не в его коммуникативной функции, а как указатель на бессознательное. Выдвигая свой знаменитый тезис «бессознательное структурировано как язык», Л. имеет в виду язык не как средство общения, а как некое особое измерение или среду, в которой может состояться встреча субъектов друг с другом и которая делает возможным их существование как наделенных речью и полом существ. В лакановской теории языка бессознательное, не без влияния Хайдеггера, онтологизируется. Но если у Хайдеггера человек интерпретирируется в фундаментально-онтологическом ключе, то у Л. - в дискурсивном. Определенность человека как существа, наделенного речью, желанием и полом, заключена в отсутствии, в смерти. В поздний период Л. еще более радикально шел по пути онтологизации психического: проблематика языка полностью исчезла, уступив место топологии.

Эдит Зайферт (Берлин)

Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995; Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. М., 1997; Ecrits. P., 1966; Le seminaire de Jacques Lacan. P., 1973-1986.

P.Aulagnier-Spairani et al. Le desir et la perversion. P., 1967; J.-L. Nancy/ P. Lacoue-Labarthe. Le titre de la lettre. P., 1973; A.Juranville. Lacan et la philosophie P., 1984; J.-A.Miller. Another Lacan // Lacan Study Notes I, 1984, №3; E.Ragland-Sullivan. Jacques Lacan and the Philosophy of the Psychoanalysis, L., Canberra, 1986; 5. Schneiderman. Jacques Lacan: The Death of Intellectual Hero. Cambridge, Mass., 1983; S. Turkle. Psychoanalytic Politics: The French Freudian Revolution. N.Y., 1978; A. Wilden. The Language of the Self. Baltimore, 1968.

ЛАКАТОС (Lakatos) Имре (1922 -1974) - венг.-брит. философ и историк науки. Род. в Венгрии, во время второй мировой войны участвовал в антифашистском сопротивлении. Свою настоящую фамилию (Липшиц) в период нацизма сменил на Мольнар (Мельник), а во время власти коммунистов на более пролетарскую Лакатош (Столяр). Над диссертацией по философии математики работал в Московском ун-те. В конце 40-х был обвинен в ревизионизме и более трех лет провел в заключении. В 1956 эмигрировал в Австрию, затем в Англию. С 1960 преподавал в Лондонской школе экономики, стал учеником и последователем Поппера и внес своими работами важный и яркий вклад в философию и методологию критического рационализма. В ранних работах Л. предложил оригинальный вариант логики догадок и опровержений, применив ее в качестве рациональной реконструкции роста знания в математике XVII-XIX веков. Частично пересмотрев свои исходные методологические установки, Л. позднее разработал универсальную концепцию развития науки, основанную на идее конкурирующих научно-исследовательских программ. Методология Л. рассматривает рост «зрелой» теоретической науки как смену исследовательских программ, представляющих собой непрерывно связанную последовательность теорий. Каждая теория программы (за исключением исходной) возникает как результат добавления вспомогательных гипотез к предыдущей теории. Непрерывность программы обусловлена особыми нормативными правилами. Некоторые из этих правил предписывают, какими путями следовать в ходе дальнейших исследований («положительная эвристика»), другие говорят, каких путей здесь следует избегать («отрицательная эвристика»). Важным структурным элементом исследовательских программ является «жесткое ядро», объединяющее условно не опровергаемые, специфические для данной программы фундаментальные допущения. «Отрицательная эвристика» запрещает в процессе проверки исследовательских программ направлять правило modus tollens классической логики на это «жесткое ядро» при столкновении с аномалиями и контрпримерами. Вместо этого она предлагает изобретать вспомогательные гипотезы, образующие «предохранительный пояс» вокруг «жесткого ядра» исследовательской программы. Этот защитный пояс может модифицироваться или даже полностью заменяться при столкновении с противоречащими программе фактами. Со своей стороны, «положительная эвристика» включает в себя идеи и рецепты, как видоизменять или развивать теорию, которая не выдерживает эмпирической проверки, каким образом модифицировать или уточнять «предохранительный пояс», какие новые модели необходимо разработать для расширения области применения программы.

Согласно Л., в развитии исследовательских программ можно выделить две основные стадии - прогрессивную и вырожденную. На прогрессивной стадии «положительная эвристика» способна стимулировать выдвижение вспомогательных гипотез, расширяющих эмпирическое и теоретическое содержание программы. Однако в дальнейшем, достигнув «пункта насыщения», развитие исследовательской программы резко замедляется. Возрастает число ad hoc-гипотез, несовместимых фактов, в ней появляются внутренние концептуальные противоречия, парадоксы и т.д. Тем не менее наличие такого рода симптомов еще не может служить объективным основанием для отказа от исследовательской программы. Такое основание, по мнению Л., появляется только с момента возникновения соперничающей исследовательской программы, которая способна объяснить эмпирический успех своей предшественницы, а также теоретически предсказывать неизвестные ранее факты, которые получают эмпирическое подтверждение.

Особое значение для создания моделей развития научно-теоретического знания Л. придавал историко-научным исследованиям. Его известный афоризм гласит: «Философия науки без истории науки пуста; история науки без философии науки слепа». Методологический анализ, проводимый в целях выявления научности той или иной исследовательской программы, распадается, по его мнению, на следующие этапы: выдвижение рациональной реконструкции; сравнение этой рациональной реконструкции с историко-научными данными о том или ином периоде развития соответствующей науки; критика рациональной реконструкции за отсутствие историчности и действительной истории - за отсутствие рациональности. Концепция Л. представляет собой одно из лучших достижений современной философии и методологии науки. По своим философским установкам он был последовательным сторонником рационализма, что отразилось в его интенсивной полемике 60-70-х годов с Куном, Фейерабендом и рядом других философов науки.

И. П. Меркулов

Доказательства и опровержения. М, 1967; История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. М., 1978; Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М, 1995; The Changing Logic of Scientific Discovery. L., 1973.

ЛАКРУА (Lacroix) Жан (1900-1986) - франц. философ, один из ведущих представителей персонализма. Преподавал философию в лицеях Дижона, Лиона и др., с 1968 - почетный проф. философии, руководитель серии «Presses Universitaires de France», член директората «Semaines sociales». Л. рассматривает персонализм не как отдельное течение в философии, а в качестве фундаментальной интенции подлинного философского анализа. Следуя этой логике, Л. стремится соединить религиозно-идеалистическое учение о человеке, разрабатываемое франц. персонализмом, с рационалистической традицией в истории философии. Так, истоки «личностной» позиции в философии он находит в античности у Сократа, позднее - у Августина, считая его наследником сократовской мудрости. По мысли Л., современными концепциями, наиболее одухотворенными личностными идеями, являются, наряду с персонализмом, экзистенциализм и марксизм. Экзистенциализм озабочен внутренней жизнью человека, марксизм - его имманентными характеристиками, в соединении отмеченных позиций и их переработке в персоналистском плане Л. видит путь к построению подлинной философии современности.

Personne et amour. P., 1961; Marxisme, existentialisme, personnalisme. P., 1966; Les sentiments et La vie morale. P., 1968; Le personnalisme comme antiidéologie. P., 1972; Le désir et les désirs. P., 1975; Le personnalisme. Sources, Fondements, Actualuté. Lyon, 1981.

ЛАКУ-ЛАБАРТ (Lacoue-Labarthe) Филипп (р. 1940) - франц. философ, представитель постструктурализма, содиректор Центра философских исследований в парижской Эколь Нормаль. В центре внимания Л.-Л. - проблемы репрезентации. Он предпринимает переинтерпретацию философии Хайдеггера с позиций деконструкции, опираясь при этом также на теорию мимесиса Жирара. Л.-Л. нацелен на реабилитацию понимания истины как «соответствия» и на восстановление в правах «субъекта философии», «изгнанного» из философии структурализмом Фуко. Л.-Л. предложил новое прочтение Фрейда, подвергнув критике концепцию Лакана. Л.-Л., в частности, показывает, что «воображаемое» одновременно и строит субъекта, и разрушает его, непрестанно искажая то, что созидает. «Субъект в зеркале» - это субъект «отрекающийся» - «де-зистирующий», а не «экзистирующий». Субъект «дезистирует», поскольку сталкивается с двумя образами или с двойственным образом. Дестабилизирующее членение «образного» смешивает различие между «воображаемым» и «символическим» и подрывает всю трехчленную структуру «строев» Лакана. Подобная «(де)конституция» субъекта есть бесконечный ритм «вписывания», «типографии» (противопоставляемой им «онтотипологии» Хайдеггера), «ритмотипии», рассекаемый абсолютно аритмичной «цезурой», чуждой всякому отрицанию, негативности, всякой диалектике и всякому «спекулятивному». Этот ритм подчиняется не логике оппозиций, отождествлений, интериоризаций, а «гипербо-логике» миметических двойных узлов. «Стоянию» так называемого «здесь-бытия», его «консистенции», экзистенции и сущности предшествует ритмическая «дезистенция». Деконструкция метафизики от Ницше до Хайдеггера характеризуется неизбежным непризнанием изначального мимесиса как «дезистенции». С его точки зрения как ницшеанство, так и хайдеггерианство все еще придерживаются платонического понимания мимесиса и не выходят за пределы западной «онто-миметологии». Вывод Л.-Л.: мимесис «предшествует» истине, изначально дестабилизируя ее, он обусловливает желание «соответствия», которое Хайдеггер всегда считал вторичным определением истины. Это «соответствие», в свою очередь, смещается, выпадая из горизонта «очевидности» (зрения-знания), оказываясь нестабильной, непрестанно циркулирующей от «несоответствующего сходства к схожему несоответствию».

Typographies. I. Le Sujet de Ia philosophie. P., 1979; L'Imitation des modernes. P., 1986; La Fiction du politique: Heidegger, l'art et la politique. P., 1988.

ЛАНГЕР (Langer) Сьюзен (1895-1985) - амер. философ и эстетик. Преподавала философию в Редклифе (1923-42), в ун-тах Делавара и Колумбии (1943-1950), а также в Коннектикутском колледже (1954 -1962). Специфическую черту современной философии Л. видела в том, что она во многом сосредоточена на анализе «символотворческой способности» человека и возникших из ее применения символических образований. Человек отличается от других живых существ тем, что он живет в мире им самим созданных символов. Все, что попадает в сферу человеческой деятельности, подвергается символической трансформации. Символ, по Л., не является знаком, выражающим нечто отличное от него самого. Символ - это структура упорядочивания хаотической данности опыта, и всякий опыт представляет собой синтетическое упорядочивание чувственных данных. Любая попытка выйти за пределы сферы символов к «внесимволическому опыту» ведет лишь к истолкованию одних символов через другие. Принимая основные положения «философии символических форм» Кассирера, Л. не соглашалась с его трактовкой символа как априорной логической структуры, накладываемой на чувственное многообразие. Символизацию она рассматривает как реализацию естественной потребности, вытекающей из природной обусловленности человеческой психики и напоминающей скорее инстинкт, чем интеллект. Исходя из понимания символа как спонтанного проявления человеческой природы, Л. создала психологическо-натуралистическую концепцию культуры, в которой не только познание, но и мифология, магия, искусство рассматриваются как определенные сферы символотворчества. Если в языке и науке символизации подвергается дискурсивное мышление, то в искусстве символически трансформируются недискурсивные эмоциональные переживания, которым придается объективная форма. Развивая принципы семантической эстетики А. Ричардса, Л. рассматривала искусство как сферу «презентативных» символов - самостоятельных «значимых форм», смысл которых заключен в них самих. Эти формы образуют обособленный мир, отличающийся от мира обыденного опыта или мира науки. Такой подход, по Л., открывает путь к семантическому рассмотрению искусства и превращает философию искусства из субъективной интерпретации эстетических явлений в объективный анализ художественных символов.

The Practice of Philosophy. N.Y., 1930; Philosophy in New Key. Cambridge, Mass., 1942; Feeling and Form. N.Y., 1953; Problems of Art. N.Y., 1957.

ЛАНДГРЕБЕ (Landgrebe) Людвиг (p. 1902) - нем. философ, представитель феноменологии. Один из ближайших учеников Гуссерля (был его ассистентом в 1923-30), проф. Кёльнского ун-та, директор архива Гуссерля в Кёльне. Один из редакторов многотомной серии «Phenomenologica», посвященной исследованию феноменологической философии. После смерти Гуссерля издал его работу «Опыт и суждение» (Husserl E. Erfahrung und Urteil. Hamburg, 1954). Наряду с Финком Л. представляет трансцендентальное направление в феноменологии. Работа над рукописями Гуссерля по трансцендентальной логике и генетическому анализу сознания определила и круг его собственных исследований. Основное внимание Л. уделяет проблемам конституирования, жизненного мира, историчности сознания. Ряд его работ посвящен анализу феноменологического метода и истории феноменологического движения.

Phänomenologie und Metaphysik. Hamburg, 1949; Der Weg der Phänomenologie. Gutersloh, 1963; The Phenomenology of E.Husserl. L., 1981; Faktizität und Individuation. Studien zu den Grundfragen der Phänomenologie. Hamburg, 1982.

ЛАУДАН (Landau) Ларри (р. 1940) - амер. философ и методолог, представитель постпозитивистской философии науки. Предложил неорационалистический вариант методологии науки, опирающийся на ряд идей Лакатоса и Тулмина. Важное место в его концепции занимает аксиологическое (ценностное) измерение научной деятельности. Критически оценивая социологизм и релятивизм в философии науки (Кун, Фейерабенд), Л. стремится восстановить в правах научную рациональность. Он критикует несоизмеримости теорий тезис и формулирует «сетчатую модель обоснования», призванную объединить крайности дискретности и непрерывности в развитии научного знания. Вопреки Куну, он считает, что выбор между парадигмами или теориями - рациональный процесс, поскольку когнитивные нормы и ценности, принимаемые учеными, могут быть подвергнуты критической оценке. Научную рациональность Л. понимает как способность теории решать проблемы. В этом смысле разные теории могут быть сравнимы по количеству и качеству решаемых проблем, а рост научной рациональности означает прогресс науки. Развивая интерналистский подход к науке, он критикует социологию знания и пытается показать, что реконструкция научного знания не может быть достигнута социологическими методами и требует методологического анализа целей и ценностей исторически развивающейся науки.

Дата добавления: 2015-08-10