ЭНЦИКЛОПЕДИЯ 24 страница

В 60-70-е годы К.р. стал теоретической основой целого ряда политических программ и практик, проводимых как брит. и амер. консерваторами, так и нем. социал-демократами. В этом плане он отстаивает принципы «социальной инженерии» и «социальной терапии», образуя совокупность концепций, направленных на решение конкретных проблем социальной жизни. Глобальным идеологическим планам он противопоставляет стратегию конкретных «рациональных проектов» производственного, культурного, политического развития. Улучшение качества жизни и исправление социальных дефектов - социотехнические задачи, требующие системы «рациональных образцов» и «рациональных ориентиров». Эти установки К.р. оказались привлекательными для многих людей в западном обществе, воспринявшей их как наиболее приемлемую философию социального действия.

В развитии К.р. различимы четыре этапа: 20-30-е годы - формирование методологической доктрины Поппера; 40-50-е - распространение его идей на область социальной философии и социально-исторического знания; 60-70-е - его сращивание с реформистскими политологическими и социологическими концепциями; 70-80-е - ревизия «ортодоксального» попперианства и его модернизация с помощью новых методологических и социологических идей, вступающих в заметные противоречия с исходными принципами К.р. Методологическая концепция К.р. развивалась от первоначального «наивного фальсификационизма» (опровергнутые опытом гипотезы и теории немедленно отбрасываются и заменяются новыми) к «усовершенствованному фальсификационизму» (теории могут сравниваться по степени «правдоподобия», хорошо подтвержденные теории не отбрасываются немедленно при обнаружении «контрпримеров», а уступают свое место лишь тогда, когда появляются более продуктивные в объяснении фактов теории). Наиболее важной в этом методологическом сдвиге была концепция методологии научно-исследовательских программ Лакатоса. Следующий шаг в сторону либерализации требований рациональности связан с деятельностью «еретика» попперовской школы Фейерабенда, отбросившего идеи демаркации и фальсификации и, по сути, отождествившего в своем «методологическом анархизме» рациональность с прагматическим успехом и творческим произволом. Другое направление ревизии К.р. выразилось в «панкритическом рационализме» (У. Бартли, Альберт и др.), провозгласившем принцип «критики собственных оснований» этой доктрины. Однако данный принцип остался в значительной мере декларативным. Распространение принципов К.р. на социальное знание означает прежде всего их ориентацию на общие для науки принципы рациональности. Причем, предлагаемый круг методологических идей и рецептов здесь невелик и не играет заметной роли. Речь прежде всего идет о превращении принципа критицизма в нормативно-этическую основу деятельности научных сообществ, занятых социально-историческими исследованиями. С точки зрения попперианцев, в этих сообществах еще слишком распространены групповые, политико-идеологические и личностные пристрастия, что уводит социальных ученых от научной рациональности. В качестве идеала научного сообщества в этом плане опять же предлагается модель «открытого общества» беспристрастных и критически настроенных исследователей. С этих позиций подвергаются критике социальные учения и теории, содержание и практика реализации которых не соответствует этому образцу.

В.Н. Порус

Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М., 1978; В поисках теории развития науки. М., 1982; Критика современных немарксистских концепций философии науки. М., 1987; Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М., 1992; Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1972; Kritische Rationalismus und Sozialdemokratie. Bde. I-II. Bonn, 1975-76.

КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ - один из видов философского реализма, развивавшийся в первой половине XX в. Для его сторонников характерно требование эпистемологического обоснования реальности предметов сознания и познания. Продолжая традицию кантовского критицизма, К.р. противопоставлял себя «догматическому реализму» - некритическому постулированию объективности внешнего мира. К такому догматизму относился как «наивный реализм» обыденного мышления, так и идеализм, сводящий предмет познания к опыту. Важное значение К.р. придавал качественному различению объекта и его представления в знании. В трактовке их отношения представители К.р. придерживались разных версий. Ряд философов (А. Риль, Э. Бехер, Г. Шварц) продолжали трансцендентализм - знание имеет объективное основание, но предметность создается самим сознанием. В. Вундт, О. Кюльпе и их последователи, напротив, большое значение придавали анализу психологических механизмов освоения и представления реальности в сознании. Онтология К.р. также неоднозначна. В ней встречаются материалистические тезисы, однако сам по себе реализм не тождественен материализму. Поэтому многие представители К.р. допускают реальность идеальных сущностей.

В США К.р. как философское течение сформировался на базе критики неореализма. В 1920 Р.В. Селларс, Дж.В. Пратт, Лавджой, Д. Дрейк, А.К. Роджерс, Ч.О. Стронг выпустили программный сборник «Очерки критического реализма» (Essays in Critical Realism. L., 1920). Вскоре к группе примкнул Сантаяна. Объединяющим амер. К.р. основанием было неприятие неореалистических идей прямого «схватывания» субъектом объекта и «имманентности независимого». Любое содержание человеческого сознания рассматривалось как результат, опосредованный сложным познавательным процессом в контексте взаимодействия субъекта и объекта. Этим объясняется значительное внимание К.р. к анализу механизмов познания, особенно чувственного, и реабилитации классической корреспондентной теории истины как соответствия знания предмету. Однако в трактовке объектов познания, природы «чувственно данного» и критериев истины позиции представителей К.р. расходились. У Р.В. Селларса совокупным объектом познания выступала физическая реальность. Стронг и Роджерс трактовали объекты в духе идеалистического эссенциализма. Позиция Сантаяны была противоречива, но он также склонился к эссен-циалистскому варианту. Согласно К.р., адекватность знания обеспечивается его соответствием объекту, опосредованным идеальными структурами и опытными данными, которые принципиально не могут быть «похожими» на объект. Расхождение мировоззренческих позиций в К.р. было еще более значительным. Лавджой и Р.В. Селларс склонялись к материалистическим взглядам, другие критические реалисты близки к объективному идеализму, нередко теистического толка (Пратт, Дрейк). Несмотря на непродолжительное существование, амер. К.р. сыграл заметную роль в развитии натурализма и научного материализма в США. Как особое течение К.р. в настоящее время уже не существует. Однако некоторые его идеи в модифицированном виде воспроизводятся в научном реализме и разрабатываются в рамках конкретных философских концепций. К ним, напр., относится «радикальный критический реализм» амер. философа М. Мандельбаума, который испытал влияние Лавджоя и стремился разработать критико-реалистическую методологию исторического познания.

A. M. Каримский

Хилл Т.И. Современные теории познания. М., 1965, гл. 5, 6; A. Peacocke. Intimations of Reality: Critical Realism in Science and Religion. Notre Dame, Indiana, 1984; R. Harre. Varieties of Realism. Oxford. 1986; H. Albert. Kritik der reinen Erkenntnislehre: Das Erkenntnisproblem in realistischer Perspektive. Tübingen. 1987.

KPOHEP (Kroner) Рихард (1884-1974) - нем. философ. Сначала ассистент, затем доцент и проф. ун-тов Фрейбурга (1919-24), Дрездена (1924-29), Киля (1929-34). Франкфурта-на-Майне (1934-35). В 1910 вместе с Георгом Мелисом и русскими философами Федором Степуном и Сергеем Гессеном К. основал международный журнал «Логос» и до 1933 был редактором его нем. издания. Лишенный нацистами права преподавания (1935), выехал в Англию, где работал в Оксфордском ун-те, в 1940 перебрался в Канаду, а оттуда в США. В 1949-52 - проф. философии религии в Объединенной теологической семинарии (Нью-Йорк), с 1953 в Темпльском ун-те (Филадельфия). Взгляды К. на протяжении жизни претерпели ряд существенных изменений. Начав как ученик Риккерта, он унаследовал от неокантианства интерес к проблеме ценности. На страницах «Логоса» К. с дуалистических позиций выступает против философского монизма. Под впечатлением от катастрофы мировой войны К. обращается к философии Гегеля. В этот - неогегельянский - период своего творчества, отразившемся в кн. «От Канта до Гегеля» (1921-24) К. попытается реконструировать целостный ход развития нем. идеализма. Здесь впервые в историко-философской литературе раскрыто значение идей Ф. Шиллера для истории нем. классической философии. По К., интерпретируя интеллектуальную интуицию как эстетическую, Шиллер способствовал переходу от этического идеализма Канта и Фихте к эстетическому идеализму Шеллинга. В кн. «Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры» (1928) К. выдвигает положение, согласно которому сущность и смысл культуры коренятся в потребностях человеческого духа, во внутренне присущих последнему противоречиях (природное и божественное, чувственное и разумное, единство и множественность). На этом систематическом основании К. строит работу «Культурфилософский базис политики» (1931), объясняя противоположность внешней и внутренней политики, демократии и монархии, сословного и классового государства. В годы эмиграции начинается третий этап его философской эволюции, связанный с религиозными исканиями. К. обращается к С. Кьеркегору и к идеям диалектической теологии. В кн. «Спекуляция и откровение в истории философии» (1958-61) К. утверждает, что отношение между спекуляцией и откровением было «нервным центром» истории философии от ее начала до системы Гегеля. Спекуляция, по К., есть предельная проблема философии, философский Абсолют. Но спекуляция знает только научную истину, т.е. истину «теоретическую», безличную, отделенную от мыслящего субъекта. В отличие от спекуляции, откровение не зависит от человека, оно - всецело дело Бога. Истина, передаваемая откровением, - истина «практическая», недоказуемая, личностная, она адресована конкретному человеку. Поэтому, между сферами откровения и спекуляции существует пропасть, ибо истина обеих требует «предельности». Теоретическое знание с необходимостью ограничено конечными вещами, что только и делает возможным объективное, безличное познание. Бог же недоступен объективному познанию, ибо является субъектом, имеет личностный характер и бесконечную природу. Поэтому Бог являет себя, то есть открывает человеку свои действия и цели не в теологической системе, а в эпическом повествовании или драматическом диалоге. Различия откровения и спекуляции не исключают, однако, их единства, т.к. религия и спекуляция в конечном счете выражают один и тот же Абсолют.

А.Г. Вашестов

Философия творческой эволюции (А. Бергсон) // Логос: международный журнал по философии культуры. Кн.1. М., 1910; К критике философского монизма // Логос. Кн.3-4. М., 1913; Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры // Культурология. XX век. М., 1995; Von Kant bis Hegel. Tübingen, 1921-24; Die Selbstverwirklichung des Geistes. Tübingen, 1928; Speculation and Revelation in the History of Philosophy. V. 1-3. Filadelfia, 1956-1961; Between Faith and Thought. N.Y.. 1966.

КРОЧЕ (Сгосе) Бенедетто (1866-1952) - итал. философ, представитель неогегельянства, историк, литературный критик и публицист, общественный деятель, прозванный за свое влияние в кругах интеллигенции первой трети XX в. «светским папой». В молодости К. испытал влияние марксизма. С начала века К. развивал систему философии духа на манер гегелевской, исключая из нее логику и натурфилософию, в которых усматривал результат некритического воспроизведения некоторых положений христианского теизма.

Единственную реальность, по К., представляет дух, развертывающий свое бесконечное содержание в историческом процессе, вне которого нет ни «идеи», ни природы. Внутренний ритм исторического движения воспроизводится с помощью диалектики, которую К. понимает иначе, чем Гегель. Он отвергает триаду и высший синтез противоположностей, а также однонаправленное движение от низшего к высшему. Согласно К., движение духа происходит в замкнутом круге его основных форм, и потому бессмысленно искать, где начало этого движения и где его конец. Основные формы духа определяются традиционной триадой - истина, добро и красота, которым в философии соответствуют логика, этика и эстетика. К ним К. добавляет еще и «жизненное», т.е. полезную целесообразность, «экономику». Диалектический ритм духовного развития К. разбивает на четыре такта: сама сфера духа делится на две формы - теоретическую и практическую, и в каждой из них движение совершается от особенного ко всеобщему. В области практики это движение от экономики, т.е. всякого действия, имеющего структуру целесообразности, к этике, вдохновляющейся всеобщим императивом, а в области теории - от эстетики (интуиции) к логике (понятию). При этом К., в противовес Джентиле, пытавшемуся снять различие теоретического и практического в стихии «чистого акта», отстаивает примат практики над теорией и их несводимость друг к другу. С точки зрения К., позиция Джентиле ведет к ликвидации различия между познанием и жизнью, мышлением и действием, понятием и волей.

Наибольший общественный резонанс получили взгляды К. в области эстетики и теории историографии. Вначале К. видел сущность искусства в деятельности чистой интуиции, в простой функции выражения индивидуального, единичного в деятельности автономного воображения. К. стремился опробовать выработанные теоретические принципы в конкретных исследованиях. Исследуя творчество Гомера, Ариосто, Тассо, Гете, К. пришел к выводу, что их эстетический мир гораздо богаче, чем то предполагала его собственная теория, и что искусство нельзя отождествить с общей деятельностью языкового выражения. Этот вывод подрывал устои всей схемы философии духа. Сходный результат имела и разработка К. философии истории. Здесь особенную популярность приобрел его тезис - «всякая истинная история есть современная история». Подлинная история, по К., имеет глубокие корни в общественной жизни настоящего, которому принадлежит и сам историк со всеми его мыслями и чувствами. Исторический процесс реально существует в преемственности поколений, каждое из которых живет своим настоящим, прошлое не может держаться своей собственной силой. Согласно К., историческое знание всегда организовано системой ценностей историка, а «мертвая хроника» событий - только подготовительный материал, а не сама наука. Однако из его теории остается неясным, чем гарантирована объективность исторической истины и возможна ли она вообще. Не меньшие трудности встретила и его теория исторического процесса, согласно которой история есть путь разума и свободы, а периоды реакции и террора - всего лишь «абстрактный момент» диалектической конкретности. В политике К. придерживался либерально-демократических позиций, что привело его к отказу от компромисса с режимом Муссолини и к критике расовой теории.

М.А. Киссель

Saggio sullo Hegel. Bari, 1948; La storia comme pensiero e comme azione. Bari, 1973.

КРЮГЕР (Krüger) Феликс (1874-1948) - нем. философ и психолог, основатель так называемой «второй» лейпцигской школы «целостной психологии», (первой была психологической школа Вильгельма Вундта), в которую входили Г.Фолькельт, Ф. Зандер, А. Веллек и др. Философско-психологические воззрения К. складывались под воздействием нем. мистицизма и романтизма, идей И. Гердера и Гегеля о мире как саморазвивающемся целом, а также философско-психологических взглядов Г. Корнелиуса и Т. Липпса. Протестуя против «догматического феноменализма» современной ему эмпирической психологии сознания, К. стремился построить систему психологической науки на основе философской концепции объективно-идеалистического толка и возвратить в науку понятие «душа» (Seele). Это понятие К. не отождествлял ни с сознанием, ни с переживаниями человека. В конкретно-психологическом плане это означало изучение не только феноменального мира, актуального человеческого сознания, но и лежащего «за» ним трансфеноменального мира диспозиций, смысловых и ценностных структур - потенциального и «сущностного» в человеческой психике. Исследования К. внесли существенный вклад в разработку проблемы целостности в психологии, решение которой в лейпцигской школе существенно отличалось от подходов гештальтпсихологии, также рассматривавшей эту проблему, проблем «единиц анализа» психики, развития аффективной сферы и самореализации личности. Отдельные идеи К. оказали влияние на Шелера в поздний период его творчества, а также на Плеснера, Бинсвангера, Ф. Лерша и некоторых представителей «гуманистической психологии» (Г. Олпорт и др.).

Der Strukturbegriff in der Psychologie. Jena, 1924; Das Wesen der Gefühle. Leipzig, 1937; Die Lehre von dem Ganzen. Bern, 1948.

КУАЙН (Quine) Уиллард ван Орман (1908-1997) - амер. философ и логик. Преподавал в Гарвардском ун-те. При разработке своего учения испытал влияние прагматизма, а также логического позитивизма, будучи непродолжительное время членом Венского кружка. Однако в дальнейшем К. подверг критике ряд основополагающих неопозитивистских идей. В 1951 в статье «Две догмы эмпиризма» выступил, во-первых, против разграничения аналитических предложений, т.е. необходимых предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Во-вторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих «догм» К. видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте целостной языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку, согласно которой проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется относительная устойчивость теории при ее столкновении с опытом, ее способность к самокоррекции на основе соглашения ученых (конвенционализм).

Философия, согласно К., принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию он квалифицирует как натурализм, или научный реализм. Цель натурализированной эпистемологии он видит в сугубо научном объяснении связей между наблюдениями и теориями. Большой резонанс вызвали исследования К. в области онтологии. Он доказывает, что «концептуальная схема» языка определяет онтологические характеристики. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: «Быть - значит быть значением связанной переменной». Предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис «онтологической относительности», в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке другой теории, а этот язык, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Таким образом, онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но «радикальный перевод», по К., является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты, и способ их референции (указания на объекты) остается «непрозрачным» (неясным). В своей философии К. широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука - как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Он вводит понятие «стимульного значения» - совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке. В своих работах по формальной логике К. подчеркивает преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии математики развивает оригинальную версию крайнего номинализма, в философии языка критикует лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.

А. Ф. Грязнов

From a Logical Point of View. Cambridge, Mass., 1953; Word and Object. Cambridge, Mass., 1960; Ontological Relativity and Other Essays. N.Y., 1969; The Roots of Reference. La Salle, 1974; Theories and Things. Cambridge, Mass., 1981; The Time of My Life. Cambridge, Mass., 1985; Pursuit of Truth. Cambridge, Mass., 1990.

КУМУЛЯТИВИЗМ (от лат. cumulatio - увеличение, скопление) - установка ряда направлений истории и философии науки, согласно которой историческое развитие знания происходит путем постепенного добавления новых положений к накопленной сумме истинных знаний. Такое понимание роста знания акцентирует его непрерывность, исключает возможность качественных изменений знания. Эпистемологическую основу К. составляют фундаментализм, идея непрерывности познавательного опыта и понимание заблуждения как чисто субъективного момента познания. Существуют два основных вида К. Его эмпиристская версия отождествляет рост знания с увеличением его эмпирического содержания, с постоянной кумуляцией раз и навсегда установленных фактов, рационалистическая - трактует развитие знания как такую последовательность теоретических систем, в которой каждая последующая включает предыдущую в качестве своего частного случая. Большинство концепций современной философии науки отрицает К. в его строгом понимании и предлагает некумулятивистские модели развития науки.

КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1995) - амер. историк науки и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки. Первоначально изучал физику, но под влиянием прослушанного курса истории науки стал заниматься историей и философией науки. Первая его книга посвящена истории коперниканской революции. Концепция исторической динамики научного знания К. в значительной мере сложилась под влиянием работ по истории науки Койре, Мейерсона, Мецжер, А. Майера. Кн. польского ученого Флека «Возникновение и развитие научного факта», а также идеи Витгенштейна способствовали разработке его центрального понятия «парадигма». Его трактовка научной революции как изменения взгляда на мир и идея несоизмеримости парадигм во многом стимулировались работами в области гештальтпсихологии, лингвистики (гипотеза Сепира-Уорфа), логики (концепция онтологической относительности Куайна). Свои взгляды К. отстаивал и уточнял в полемике со сторонниками стандартной модели науки, восходящей к неопозитивизму, а также с критическими рационалистами попперовской школы. В центре дискуссий оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Стратегия, выдвинутая К., заключалась в том, что именно история науки должна стать источником и пробным камнем эпистемологических концепций. Он предложил отказаться от господствовавшего в неопозитивистской и попперианской философии образа науки как системы знаний, изменение и развитие которой подчинено канонам методологии и логики, и заменить его образом науки как деятельности научных сообществ. Специфика этого образа состояла в том, что логико-методологические факторы развития науки утрачивали свою надысторическую нормативность и ставились в функциональную зависимость от господствующего в те или иные исторические периоды способа деятельности научного сообщества.

В 1962 вышла его главная кн. «СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ», в которой этот круг идей был изложен и обоснован на историко-научном материале. Работа была переведена на многие языки и вызвала широкий резонанс. Наиболее оригинальным и важным в ней считается рассмотрение когнитивного аспекта науки в неразрывной связи с динамикой научного сообщества. Согласно К., научное сообщество состоит из специалистов определенной области науки, получивших сходное образование и исследовательские навыки, усвоивших одну и ту же учебную литературу и отвечающих за развитие своей дисциплины, включая обучение научной смены. Цели сообщества имеют разный характер в период нормальной науки и в период научной революции. Основной единицей процесса развития науки выступает парадигма - концептуальная схема, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Научная революция связана с полной или частичной заменой парадигмы. Общий ритм этого процесса представляет собой диахроническую структуру, включающую ряд последовательных этапов: генезис научной дисциплины (допарадигмальный период), нормальную науку (парадигмальный период), кризис нормальной науки, научную революцию (смену парадигм). Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признанием парадигмы начинается история научной дисциплины как развитие и совершенствование научной традиции. В это время ученые заняты нормальной наукой - решением конкретных и специальных задач («головоломок») на основе принятой парадигмы. Однако постепенно накапливаются «аномальные факты», которые не поддаются объяснению на основе данной парадигмы. Это порождает состояние профессиональной неуверенности в научном сообществе, наступает кризис парадигмы. В этой ситуации резко возрастает интерес к поиску новых идей, которые могли бы послужить основой новой парадигмы. В результате этого в конечном счете происходит научная революция - вытеснение старой парадигмы новой. Процесс смены парадигм, согласно К., не поддается логико-методологической реконструкции. Сам он объясняет его в социально-психологических терминах, уподобляя его обращению в новую веру или переключению гештальта.

Философский смысл концепции научных изменений К. состоит в критике идейного стержня нормативистской эпистемологии - убеждения в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Эти критерии объявляются им исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, которые отнюдь не сводятся к соблюдению требований формальной логики, хотя и не противоречат им. Поэтому линия демаркации, отделяющая рациональную науку от нерациональных форм интеллектуальной деятельности устанавливается всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы. К. отвергает эмпирицистский фундаментализм, считая, что не существует фактов, независимых от парадигмы, и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее «призму». Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис К. о несоизмеримости парадигм - утверждение о невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями. С этим связано отрицание К. кумулятивизма и преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества просто вытесняют друг друга. Признавая, что научное знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает предзаданную направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решенных проблем. После выхода «Структуры научных революций» К. вернулся к историко-научной работе, в частности, возглавлял коллективный исследовательский проект по сбору и изучению источников, документирующих период возникновения и становления квантовой теории. В целом его работы сыграли существенную роль в преодолении неопозитивистской философии науки, стимулировали развитие динамических и исторических представлений о научном знании, подчеркнули значение социологических и социально-психологических аспектов научной деятельности.

В. Н. Порус, В. С. Черняк

Структура научных революций. М., 1975, 1977; Замечания на статью И. Лакатоса // Структура и развитие науки. М.. 1978; Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современная философия науки. М., 1994; Copernican Revolution. Cambridge, 1957; Sources for History of Quantum Physics. Philadelphia, 1967; The Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chicago, L., 1977.

Дата добавления: 2015-08-10