Другие тексты, книги, статьи и т.п. информацию В.Лебедько можно найти в интернете на сайте http://sannyasa.narod.ru 3 страница

[xx] Алексей Федорович Лосев (1893-1988) – Русский философ. С точки зрения Лосева, не экономика, не наука, не идеология, не политика, не искусство и не Церковь управляет историей, они сами в своем становлении и изменении управляются мифологическими силами, которые отражают различные варианты совмещения в личности ее одновременных стремлений к вечному и к преходящему. Признание тотальности мифологии, в которой живет человек, по Лосеву, вовсе не означает фатальной обреченности на несвободу воли. Напротив, мыслитель стремится помочь человеку решить задачу обретения своего подлинного места в бытии, дать ему чувство устойчивости и не раствориться в мире. Так появляются центральные категории его философии: жизнь, диалектика и миф. Концепция Лосева отличается от подходов, сложившихся в русской религиозной философии. Там двойственность материального и духовного примиряется в лице Иисуса Христа. Лосев же исходит из уже осуществленного единства, неразрывной связи идеи и вещи, человека и мира, которая воплощается в понятие "жизнь". Только на этом пути можно решать вопросы свободы и необходимости, вечности и смерти, рая и ада. Именно в этом изначальном единстве заключено напряжение самой жизни и реально живущего человека, драматизм человеческого существования. Противоречие есть жизнь и жизнь есть противоречие, ждущее синтеза. Прошлая философия ставила человека в противоречивую ситуацию и заставляла его мучительно думать, выбирать "или - или". Диалектика Лосева имеет особый смысл. Она помогает человеку не выбирать, но жить в противоречиях. Человек, обживая мир, в котором он живет, превращая его в свой "дом", тем самым преодолевает судьбу. Улавливание ритма жизни, оформление и осмысление жизни на основе диалектики, как на непосредственной основе жизни, на деле есть развертывание диалектической мифологии. У Лосева миф диалектичен, а диалектика мифологична. И в этом также заключено два смысла абсолютной мифологии Лосева. Образно говоря, живя в этом мире, человек может построить свой "дом" - уютный миф, в котором он будет отгорожен от всего мира, но можно обрести уютный "дом" и в Универсуме. Третьего здесь не дано. Человек обречен жить в мире, и за рамки его выйти не может. Но какой это будет мир: или замыкающийся на себя и своих близких и родные вещи, миф человека повседневности (первичный миф), или другой миф, тот, что связывает человека с общим, миф возвышающий, дающий силу, мужество и благородство быть Человеком с большой буквы, человеком универсума в этом обездушенном мире. Лосев считает, что только через любовь к общему, к идее человек может чувствовать себя смысловым центром мира, он отталкивается от повседневности и ее преодолевает. Философия в такой ситуации меняет свою направленность. Основной ее проблемой становится рефлексия о возможных и оптимальных структурах индивидуального человеческого бытия во Вселенной.

[xxi] Платон (427-347 до н.э.) – Великий ученик Сократа – Платон развертывает образ мира, достойный рождающейся человеческой личности, ставит перед человеком цели, достойные гармонии Космоса. Бытие и небытие в его системе – не равноправные принципы мироустройства, безразличные человеку и его целям. Мир центрируется вокруг человека. У ног его бесформенная материя – небытие. Взор его обращен к небу, прекрасному, благому, вечному бытию. По Платону, чувственно воспринимаемый мир не является единственным. До Платона были представления о двух мирах, но подлинный мир оставался в границах вещественного. Платон же впервые открыто говорит о невещественности подлинного мира, его идеальности. Бестелесные внечувственные сущности – "эйдосы", то есть идеи. Количество идей не бесконечно, они составляют иерархию. На вершине пирамиды идей – идеи истины, прекрасного, справедливого. Венчает пирамиду идея блага, соединяющая все достоинства истины, красоты и справедливости. Платоновские идеи, то есть идеалы – образцы для творения мира вещей. Идеи – источник бытия вещей. Идеи доступны человеческому пониманию, познанию. Человек постигает идею в форме понятия. Познавая идею, человек переходит на новый уровень бытия. Помимо вечных сущностей вещей – идей – Платон выделяет в качестве второго источника существования мира материю. Платон вводит также понятие "мировая душа", которая является посредником между миром идей и миром вещей. Мировая душа сотворена Богом, причастна "тождественному", – то есть идеям, и "иному", – то есть материи. Мировая душа – это самодвижущаяся творческая сила, с ее помощью мир становится единым, упорядоченным, живым, целым, то есть Космосом. Выражение мировой души и ее противоречивости – это демон Эрос. Он посредник между материей и миром идей. Он стремится и отдать и взять, раствориться в бесконечности и отдать весь мир в себя одновременно. У Платона идея слепого темного рока, управляющего судьбами людей, недоступного познанию, уступает место ответственности человека за свою судьбу. Истинное познание открывает путь к освобождению бессмертной части души человека, это орудие свободы.

Платон разделяет два вида знания: чувственное и умное. Те, кто живут чувственным познанием, похожи на людей, которые с рождения живут в пещере и не видят реальных вещей, а только их тени при слабом свете. Им кажется, что это и есть подлинный мир. И только философ, созерцающий истину, говорит о вещах, которые он видит при ярком солнечном свете – свете разума.

[xxii] Алексей Алексеевич Ухтомский (1875-1942) – Первоначально Ухтомский обучался в духовной академии. Тема его диссертации в духовной академии – "Космологическое доказательство Бытия Божия". В самом подходе к раскрытию этой фундаментальной для богословия темы отразилось все своеобразие мировоззрения Ухтомского, его постоянное стремление найти общий язык между наукой и религией, одухотворить науку, с одной стороны, внести в нее необходимые для ее жизни нравственные коррективы, а с другой, попытаться научно проанализировать тончайшие высоты человеческого духа. Кандидатская диссертация поставила на очередь ближайшее изучении физиологии головного мозга, нервной деятельности вообще, а также физиологии поведения. Взгляд Ухтомского обращается к университету. Он становится физиологом. Вообще Ухтомский вошел в историю отечественной и мировой науки и культуры как один из блестящих продолжателей петербуржской физиологической школы, рождение которой связано с именами Сеченова и Введенского. Созданное Ухтомским учение о доминанте сегодня рассматривается как прочная методологическая платформа для понимания законов организации целенаправленного поведения животных и человека. Ухтомский никогда не ограничивал принцип доминанты областью только физиологических процессов, а увязывал его с фундаментальными вопросами человеческого бытия и познания, его личной социальной сущности и психическими процессами. Принцип доминанты стоит в ряду крупнейших обобщений нашего времени, привлекая пристальное внимание ученых различных специальностей, так как позволяет изучать не только мозговые процессы, но и психологические законы поведения человека как личности, а также социальные проблемы. Учение о доминанте стало основой формирования Ухтомским единой философской, мировоззренческой концепции человека, разработанной им на стыке различных наук: философии, психологии, физиологии, социологии и этики, концепции, в которой человек предстает во всей целостности и в неразрывной совокупности его телесных, душевных и духовных качеств, – его внутренней свободы. В учении Ухтомского о природе человека прослеживается яркая этическая направленность. Человек мыслится им в постоянном процессе становления, и прежде всего становления духовного. Нравственность, как считал Ухтомский, является одним из естественнейших биологических оправданных законов жизни человека. Ухтомский здесь делает поистине новаторский скачок в рассмотрении природы человека. Он органически примиряет вещи, долгое время казавшиеся непримиримыми: знание и веру, науку и религию. Концепция Ухтомского впервые раскрывает роль идей и идеалов как естественных законов бытия человека, как высших социальных и духовных ориентиров человеческого общежития, обеспечивающих его духовное здоровье. Идеалы – это ведущие образы предвкушаемой и предвидимой человеком реальности. Строительство идеалов всегда связано с верой человека в возможность существования или осуществления чего-либо. Но чтобы не быть авторитарной и монологичной, чтобы нести истинно продуцирующий импульс для жизни человека, вера должна всегда быть построена на творческом начале, должна служить не консерватизму человека, а его духовному прогрессу. На этом принципе построены выработанные Ухтомским законы общения: закон Двойника и закон Заслуженного Собеседника. Двойник – это психофизиологически оправданное состояние человека (суждение о мире с точки зрения своих доминант, видение мира сквозь призму индивидуальных потребностей, мотивов поведения). Это ситуативное состояние, сопровождающее человека каждую минуту. Но чтобы не стать статичным, консервативным состоянием души, оно должно иметь корректив, идеал, который в самом себе несет идею развития и динамики. Духовная жизнь человека – это всегда жизнь на острие ножа. И только в движении возможно сохранить равновесие этих начал. Заслуженный Собеседник и является тем идеалом нравственного совершенства, недостижимым, но искомым. Человек во всех своих конкретных проявлениях участвует в непрекращающемся процессе живого предания от отцов к детям, связывающего все поколения в живую цепь истории. Пути истории проходят через каждого из нас. И история развивается, обогащается через индивидуальный опыт каждого человека, через глубинное, личностное переживание и познание им Истины, Добра и Красоты. Отсюда и среда для человека – это не просто объективная реальность, но, будучи пронизана субъективным видением, она всегда предстает в контексте культуры, объединяющей как индивидуальный внутренний мир человека, это зазеркалье, так и коллективное бессознательное, которое Ухтомский назвал опытом отцов. Каждый конкретный момент несет на себе отпечаток многовекового опыта, взаимоотношений человека с миром. И в этом глубокий историзм бытия. Сегодня данное – это лишь плод, результат тех или иных событий, преобразований, причины которых формировались задолго до настоящего проявления.

Ухтомский говорит об основной "мелодии", которой заполнена его жизнь. Ему представляется тревожным, опасным и вредным для человека то состояние, когда сбываются мысли. Он поясняет, что эта болезненная как бы "мелодия" мучительно объясняет, почему в его глазах так исключительно драгоценно человеческое лицо и влияние на человека другого лица. Когда у человека все сбывается по его мыслям, это ведет его к самоудовлетворению, к покою, к глухоте относительно тех голосов, которые рядом с ним. Самоудовлетворенный и довольный своими мыслями человек солипсичен. Этим он довел себя до конца. Хорош человек тогда, когда он в борении, и прежде всего в борении с самим собою, когда он в творчестве готов принять реальность новую, вопреки своим излюбленным теориям и покою. Но где наименее выдуманная мною самим, наиболее безусловная, наиболее конкретная и непрестанная новая реальность, как не в живом человеческом лице вне меня? Что же более нового, непрестанно обновляющегося, чем человеческое лицо рядом и около меня. Поставить доминанту на человеческое лицо, то есть на реальнейшую из реальностей, то, что дано тебе сейчас и в ближайшем встречном человеке – это значит уметь заранее приветствовать и принимать все то новое, постоянно вновь заявляющее о себе бытие другого, независимо от моих ожиданий и теорий о нем. Категория лица должна быть принята в качестве вполне самостоятельного, исключительного фактора опыта и жизни наравне с такими категориями, как причина, бытие, единство, множество, цель, – и человеческая деятельность, культура, исторический подвиг является поистине "звенящей медью и бряцающим кимвалом", пока человек не внес в свой обиход категорию лица, пока доминанта его не поставлена решительно на лицо вне его. Любимое человеческое лицо лучше всего символизирует то, что представляет для человеческого мышления и поведения истина, предчувствуемая и проектируемая, но не дающаяся в руки, влекущая за собой все далее вперед. Она всегда нова и всегда впереди. Для натуралиста именно такова истина. Жизнь, история и культура будут бесконечно новы и содержательны, когда они будут направлены на лицо.

[xxiii] Вергилий (1 в. до н.э.) – Великий поэт античности. Автор героического эпоса «Энеида», – римского аналога гомеровской «Иллиады».

[xxiv] Мирча Элиаде (1907-1986) – румынский философ, антрополог, историк религии. Крупнейший исследователь в области мифологии.

[xxv] Никола Фламель (1330-1417) – французский Алхимик, один из самых легендарных адептов в истории Алхимии. В 1382 году получил искусственное золото. В своей знаменитой «Книге Прачек» Фламель пишет: «Я владею всеми знаниями действительной философии, приобретенными мною в ходе неустанных трудов и наблюдений, благодаря любви к философии, которую я взрастил в себе к тому моменту, когда осознал порядок, царящий в Природе, и то, что возможно добавить к этому порядку, потому что она ясно указала мне причины, по которым живое серебро не может трансмутировать никак иначе, кроме как его трансмутирует Природа в глубине своих недр. Природа говорит нам «Помогите мне и я помогу вам»... «Надлежит постигать Природу посредством высокого размышления. И постижение это должно быть как общим, так и частным, через определение существенных различий. Ибо существенное различие является причиной воздействий и внутренних проявлений. Поэтому благоволите запомнить, что каждая часть должна иметь свой определенный вес, всякий метод – свою меру, каждая операция – свою долю труда. Тот же, кто этого не знает, ни в коей мере не следует в своей работе истинной философии, не сведущ он и в вопросе универсальной любви, которая относится к редчайшим явлениям Природы».

[xxvi] Якоб Беме (1575-1624) – немецкий мистик. В один прекрасный день конца шестнадцатого века к юному ученику сапожника Якобу пришел незнакомец, купил пару ботинок, а когда вышел, позвал мальчика: "Якоб, выходи. Ты мал, но станешь велик. Будь благочестив, бойся Бога и изучай Святое Писание, в котором найдешь утешение и советы. Ибо тебе предстоит перенести нужду, бедность и гонения, но ты устоишь, так как Бог любит тебя". После этой встречи семь дней подряд у Якоба были видения, где он лицезрел Господа, ангелов, сотворение мира, и жизнь его действительно изменилась.

Первое понятие, из которого разворачивается вся космогония Бёме, – Ungrund, то есть бездна, пустота, бескачественность. Бёме описывает это как тишина без сущности. В ней нет ничего, что могло бы быть, это вечный покой, бездна без начала и конца, это не цель и не место. И здесь ничего не найти, даже если искать. Глаза этой бездны – это наши глаза, и она является зеркалом самой себя. Эта бескачественность содержит потенцию всех антиномий и качеств, какие открывает бытию божественная воля. Ungrund – первая фаза становления мира, дальше развитие идет согласно принципу троичности, возводимому к догмату о святой Троице. Для Бёме триединство есть источник непрерывного движения, где рождается и утверждается жизнь всего сущего. Исходный момент этого движения – разделение, которое происходит в первом лице, в Боге-Отце, на два начала – положительное и отрицательное. На "да" и "нет". Одно не существует без другого. Но в то же время противоположное остается единым. Бог есть все: и тьма, и свет, и любовь, и гнев (здесь идет сближение с Каббалой). Именно в этой внутренней раздвоенности, обозначенной как "мука", Бёме видит источник любого развития, истечения жизни. Это "истечение" – направленная самосознающая и творящая воля Бога – есть вечное рождение Сына в Отце. И именно в Сыне огонь или гнев Отца превращается в свет Любви. То, что сокрыто в первой природе Бога, открывается во второй и становится явленной в третьей, в Святом Духе, как синтезе природы Отца и природы Сына. Всякая вещь в мире сделана по подобию этой троичности. В дереве, камне или растении есть три вещи, и ничто не может ни родиться, ни расти, если из этих трех будет недоставать в нем хотя бы одной. Во-первых, сила, из которой происходит тело, будь то камень, дерево или растение. Во-вторых, сок, который есть сердце всякой вещи. В-третьих же, кипящая сила, запах или вкус, то есть дух вещи, от которого она растет и пребывает. В этом образе всеобщего вечного становления особое место у Бёме принадлежит качеству, что есть подвижность, течение или пробуждение всякой вещи. Отсюда, таким образом, выявляется связь качества с "истечением". Динамические процессы рассматривались Бёме как в духовной природе, так и в материальной, и в самом человеке – центре творения. Здесь видны следы средневекового алхимического учения о соответствиях, пронизывающих все мировоззрение, обуславливающих единство микро- и макрокосмоса. Бёме известен герметический закон: "что внизу, то и наверху, и что лежит стесненное в земле, то же и находится в звездах". Этот закон лежит в основе многовековой практики алхимии, в которой поиски высшего материального объекта – философского камня – подразумевают стремление к соответствующей ему духовной сущности. Из взаимосвязи и взаимовлияния всех сфер мироздания проистекала также соотнесенность алхимических и астрологических объектов (например, семи основных металлов и семи планет). Бёме, однако, заимствует идеи Парацельса и алхимии, но лишает их непосредственного физического смысла, пользуясь ими как метафорами. Такой метафорой является алхимическое понятие "тинктура" (окрашивание, цвет). Как цвет есть качество, которое можно прибавить к вещам или отнять у них, так и Святой Дух, по Бёме, обитающий в человеческой душе, сообщает ей свои свойства, свой "цвет". Бёме создал образ вечно становящегося, вечно изменяющегося мира, где все взаимосвязано, и где человек – центр всех взаимосвязей. Главная задача – это преображение самого человека. Возникновение природы новой жизни происходит в поврежденном теле всего мира, и в этом теле рождается живой дух, а из этого духа – свет и разумение. В магической мистике Бёме особенно важны два мотива. Первый: живое чувство мировой гармонии и всеединства, мудрость земли, мистического восприятия природы. Второй: антропоцентрическое самочувствие – человек есть "экстракт" из всех существ.

С одной стороны, Бёме завершает традицию немецкого мистицизма, с другой, стоит у истоков новой европейской философии.

[xxvii] Джордано Бруно (1548-1600) – итальянский философ и мистик. Бесконечное могущество Бога, по Бруно, не может ограничиться созданием конечного мира. Бесконечные свойства Бога Кузанского превратились у Бруно в бесконечность природы. Это учение не осталось у него умозрением. Переосмысляя теорию Коперника, Бруно освободил ее от традиционных представлений о конечности мироздания, согласно которому Солнце составляло абсолютный центр Вселенной. Развивая идеи Кузанского, Бруно доказал, что любое земное светило может быть в центре мироздания, что центр находится повсюду и нигде. Тем самым он повторил для материального мира определение Сферы Гермеса Трисмегиста. По Бруно, формообразующее активное начало имеет источником материю. Материя не просто источник деятельности. Ее развитие подчинено закономерностям, развивающимся из единого субстанционального принципа через многочисленные диалектические переходы, борьбу противоположностей, являющихся результатом деятельности мировой души. Бруно делает вполне конкретные выводы о необходимой заселенности иных миров. Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает максимум противоположностей и противоречий, учит Бруно. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположности, предварительно найдя точку объединения их. В этой нацеленности на познание сути вещей одна из величайших заслуг лучших представителей эпохи Возрождения.

[xxviii] Фома Аквинский (1225-1274) – первый схоластический учитель церкви. Фома ограничил западное христианство от влияния Платона. Вместе с тем, Фома обращается к Аристотелю. Он пытается примирить великого грека с Христом. В Аристотеле он видит авторитет и апологию разума, с позиции которой он сам идет к Вере. Введя Аристотеля в христианский мир, приблизив Бога к миру, а мир к Богу, Фома тем самым как бы обручил Бога с материей человеческого духа. Отсюда у него новая интерпретация Боговоплощения, воплощения Бога в Христа, Человекобога. Безликие космологические категории Аристотеля у Фомы насыщаются полнотой человеческих смыслов. Фома говорит, что бытие Бога недоказуемо, и оно воспринимается только верой. А человек нуждается хотя бы в косвенных доказательствах его бытия. Они подготавливают человека к восприятию божественных истин. Истины эти ставят человека перед фактом, что жизнь без Бога невозможна, что мир, лишенный идеала, направления к совершенству, стремления к истине и благу, красоте, бессмысленен. На что же ориентироваться человеку – на веру или на разум – ставит вопрос Фома. Истинные теологии имеет своим источником откровение, истинные науки – чувственный опыт. Теология идет от Бога к человеку, ученый идет от фактов к их сути в теории и постепенно восходит к Богу. С разных сторон, разными путями и средствами ученые и теологи приходят к одному и тому же. Учение о двойственности истины Фомы стало в дальнейшем важнейшей стороной доктрины Ватикана.

Между Богом и человеком нет тождества, но нет и двуначалия. Есть отношения подобия и неподобия. Все, что приписывается миру, с разной степенью интенсивности принадлежит и Богу. Разрозненный мир "падшей твари" стремится к собственной самотождественности в полноте Бога как единственной и достойной цели, в которой все освещается, совпадает и единится. Учение Фомы о познании содержит различные возможности. С одной стороны, мир в своей основе непознаваем, так как у нас нет критериев отделения субъективного восприятия человека от истинного содержания. Это есть философский скептицизм. С другой стороны, устранение субъективных моментов познавательной деятельности возможно, сам разум обладает механизмом различения истинного и неистинного, субъективного и объективного. В этом диалектика Фомы. Фому интересует не познание вообще, а знание в связи с человеком, то есть центром сотворенного мира. Человек есть самое совершенное в природе. Каждый человек – особая мысль Бога, осуществленная в особом творческом акте создания души. Значит, всякий акт богопознания тождественен познанию человеком себя в соотнесенности с абсолютным божественным совершенством. Бог есть абсолютное бытие. Человек не обладает качеством абсолютного бытия, он лишь аналог бытия, он причастен к бытию. И вещи, и люди, и Бог действительны, "есть по-разному". Действительность не только "есть" как нечто предзаданное, она "есть" и то, чем "может быть". То, что "есть" и "может быть", Фома называет "ens". Ens – бытие, но не как просто ставшее и становящееся, или свершенность чего-то идеального, ens – это острота бытия, как интеллектуальная его развернутость, как мыслимо возможная полнота существования. Бог есть такое бытие, в котором сущность и существование совпадает. Человек причастен к нему и тяготеет, так как наделен бытийной потенцией. У человека есть лишь некоторая полнота, потенция быть. Это понимается как то, что он может "быть", а может и не "быть". Речь идет о возможности и случайности. Фома в философских категориях Аристотеля артикулирует то, что косноязычно как говорили отцы церкви VI-VII веков: "Встал на путь подвига – влезь под кожу и собери себя". Как много надо преодолеть в себе глупости, злобы, тщеславия, помыслов, чтобы найти в себе "форму"! Собирая себя, осуществляя свою "форму", человек оказывается самым страдательным существом в мире, так как в силу внутренней необходимости – свободы, реализует собственную свободу-необходимость. "Форма" есть качество открытости, готовности к расширению, превосхождению себя без всяких прикидок на результат. Таким образом, бытие для человека – это вечно длящийся акт выхода за свои пределы.

[xxix] Аврелий Августин (Блаженный) (354-430) – Августин жил во времена ожесточенных богословских споров (III-IV век н. э.). Августин создал яркую и завершенную богословско-философскую систему, которая повлияла на последующую западную мысль в целом и вместе с тем породила трещину, приведшую к разрыву между западным и восточным христианством. Августин исходит из интуиции единства Бога, а затем, по аналогии с человеком, дает психологическое понимание Троицы как "пребывающих в Уме Знания и Любви". Августин не мир выводит из Бога, но Бога вводит в мир. Бог Августина – это "невозможная возможность" духа человека, который в напряжении собственных усилий способен овозможнить то, что ранее ему казалось невозможным, то есть стать достойным божественного человечества. Мы познаем мир чувственно и по явленности мира судим о нем. Но такое знание непостоянно и не дает уверенности душе. Есть другое знание, когда душа как бы "вспоминает" истину. Такое "вспоминание" душой пережитого в некоем духовном пространстве, по Августину, свидетельствует о Боге. Августин дает совершенно философское определение бога: "Бог есть неизменная Личность, абсолютная Личность". Это значит, что человеческая личность есть единственная сущность в этом мире, ее начало и завершение. Следовательно, у человека нет более совершенного знания, нежели знание собственного "я" и сущности, как своей же абсолютной возможности. Значит, круг моего бытия беспрерывно расширяется в акте сознания собственного "я".

Согласно Августину, – за искушение надо благодарить Бога, ибо "отыми искус – и спасаемых не будет". Человеку необходимо пройти искус злом, чтобы понять что-то истинное о себе и мире. Чаще всего это постигается на собственном опыте методом проб и ошибок.

Развивая идеи человеческого несовершенства, Августин произносит знаменитую фразу, которая спустя века будет осознана как открытие "герменевтического круга". Фраза такова: "Не понимать, чтобы верить, а верить, чтобы понимать". То есть тот, кто пытается понять нечто в мире, подходит к нему с уже сложившимися представлениями и ожиданиями. Такое познание является просто корректировкой и расширением уже сложившихся форм знания. Итак, "уверовать, чтобы уразуметь" – это значит, что человек должен осознать слабость и немощь своего ума и не рассчитывать на всесторонний анализ бытия Бога. Решение этого вопроса вне компетенции разума – оно дело Веры. Человек не Бог, он слаб, способен к греху, но если в нем есть сущностное, личностное божественное начало, значит, есть и сила преодолевать трудности. Человек, который не застывает в своем высокомерии духа, непременно сомневается, падает и идет дальше, от небытия к бытию. Поэтому далее Августин произносит еще одну знаменитую фразу: "Сомневаюсь – значит существую". "Сомневаюсь – существую" – вот ответ христианской мысли на призыв античности "познай самого себя". Не праведность, но путь поиска, признание собственной ошибки становятся признаком сопричастности Богу. Поэтому Августин говорит еще одну знаменитую фразу: "Полюби и делай что хочешь", что является нравственным принципом санкции его же формулы: "верую, чтобы понимать". Его "полюби" – не просто любовь к Богу как к непознаваемой абстракции, но любовь к Личности, а значит, к сущности человеческого божественного, личностного, которое есть у каждого, то есть любви к собственным "невозможным возможностям". Задача человека – быть творцом, художником собственной жизни.

[xxx] Йохан Хейзинга (1872 – 1945) – нидерландский исследователь истории культуры и философии. В своей основной книге «Человек Играющий» он наглядно демонстрирует, что все сферы человеческой деятельности и культуры находят свои корни в Игре, и играются с самого начала. «Одна старая мысль гласит, что если проанализировать человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она окажется не более, чем игрой».

[xxxi] Станислав Гроф (р. 1936) – психиатр, исследователь воздействия психоделиков на организм человека, один из основателей трансперсональной психологии и холистической парадигмы.

[xxxii] Рудольф Штайнер (1861-1925) – немецкий философ-мистик. Автор антропософии – оригинального эзотерического учения. Он считает, что всякая философия, которая стремится оставаться только в границах обычного сознания, может достигать лишь косвенного познания истинного существа человеческой души. Как математик имеет перед собой свои задачи, так духоиспытатель – свое собственное "духовное око". Исследователь чувственного мира направляет свою науку вовне, на результаты, исследователь духа применяет свою науку как подготовку к "видению".

Штайнер считает, что в древности в самом человеке утрачено то, что некогда делало философию действительно переживанием. Чувственная наука пользуется органами чувств, и то, что рассудок мыслит о наблюдении чувств, является обобщением передаваемого чувствами содержания. Живя в таком познании, человек познает себя только как физическое тело. Философия же была сначала душевным содержанием, которое переживалось не физическим телом, не органами чувств, но так называемым эфирным телом, которое лежит в основе физического и содержит в себе сверхчувственные силы, давшие форму и жизнь физическому телу. Древние философы, по Штайнеру, развивали свои идеи с помощью именно эфирного тела. Утратив для познания эфирное тело, духовная жизнь человечества утратила и характер реальности в философии, которая стала чисто мыслительным построением. Антропософия призвана сделать шаг к возвращению эфирного человека, чтобы философия обрела действительность.

Дата добавления: 2015-07-20