Глава 5 1 страница. Иван сидел на берегу горной речки и наблюдал за быстрым движением воды меж камней

Иван сидел на берегу горной речки и наблюдал за быстрым движением воды меж камней. Какие-то капли взлетали вверх и, схватив лучик света, вновь падали вниз, соединяясь с потоком. Это действие заворожило Ивана, и он стал вглядываться в каплю, что блестела на камне, переливаясь в лучах солнца. Сознание его проникло вглубь неё, а потом, пройдя как сквозь тоннель, вынырнуло в совершенно дру­гом мире.

Иван сначала растерянно озирался по сторонам, оказавшись в необычном месте, а потом увидел, что те люди, которые изредка проходили мимо, были заня­ты каждый своей работой.

«Мне нужно узнать, что я могу сделать здесь», — подумал Иван, и в тот же миг появился старик, кото­рый жестом подозвал его.

Всё происходило молча, но тем не менее они разго­варивали между собой. Иван понял, что ему предлага­ют отнести некий груз в другой мир, и сразу же со­гласился.

— Но путь опасен, — предупредил старик.

Иван схватил светящееся и невесомое нечто и отправился к проходу, куда его подвёл провожатый. Всё, что там происходило, было подчинено действию мысли: стоило подумать — и ты оказывался там, где необходимо. Проход представлял собой лаз с острыми

камнями, которые торчали по краям отверстия, делая его почти непроходимым.

«Но я же дух и могу пройти даже сквозь игольное ушко», — подумал Иван и пошёл. В единую секунду про­ход был пройден, и он оказался по другую сторону его, на иной планете, а может и звезде. Его ждали. Десят­ки рук сняли груз с плеч Ивана и попросили разрешения дать ему полный мешок для передачи обратно.

— Раз возвращаться, так не всё ли равно с чем, — сказал Иван и пошёл назад.

Когда он вынырнул перед стариком, тот бережно снял мешок с его плеч и, улыбнувшись, исчез в стене. Через минуту он появился снова со следующей посыл­кой. Три раза ходил Иван, и с каждым разом число лю­дей, встречавших его и там, и здесь, росло. Он с удив­лением заметил, что стены прохода, по которому он шёл, стали более гладкими, да и сам проход теперь был не лазом, а достаточно просторным путём. Когда Иван вернулся в последний раз, его окружило большое количе­ство людей, радостно улыбавшихся, и их отношение к принесённому им грузу было такое благоговейное, что он только диву давался. Он понял, что это были какие-то кристаллы, но что с ними делали эти люди и зачем он их носил — он не знал.

Это стало любимым занятием Ивана — приходить на берег реки и хоть на полчаса предаваться собствен­ным мыслям и бывать в другом мире.

Он часто оказывался в том же месте и пробовал заглянуть за стены, в которых исчезали люди. Препят­ствий не было — он попадал в их комнаты, но все были заняты серьёзной работой, похожей на исследования, и не обращали на Ивана никакого внимания. Тогда он по­пробовал пройти в мир той звёзды, куда путь теперь был проложен, и был там встречен радостными жите­лями, которые сразу же разошлись по своим делам.

«Все работают, пожалуй, и мне нужно не просто слоняться, а что-то делать», — подумал Иван, и тут же из стены появился старик, а за ним и другие люди, которые начали поздравлять Ивана, благодарить, ибо, как он понял, доставленный им груз изменит жизнь и в том, и в этом мире.

Иван так втянулся в деревенскую жизнь, что и думать перестал о родных местах, справедливо пола­гая, что помощь его и здесь нужна. Он знал все окре­стные поселения и уходил в дальние сёла, ибо и там были больные и раненые. В горах небезопасно, да и звери, бывало, нападали на жителей. Долгое время он оставался там единственным чужестранцем, но однажды дверь в его комнату распахнулась и на по­роге предстал Фёдор, о встрече с которым Иван и мечтать уже не мог.

— Какими судьбами? — обрадовался Иван, вгля­дываясь в ничуть не изменившегося друга. — Ты сверху или снизу идёшь?

— Сразу отовсюду, — засмеялся Фёдор. — Я за тобой. Домой пойдём. Родина зовёт.

— То-то я последнее время тосковать стал. Здесь хоть и хорошо, а земля родная всё же больше греет.

— Да, здесь ты отшлифовал свои медицинские навыки, теперь пойдём обучаться другому. Как ты к камням относишься?

— Положительно, всегда любые камни любил, но ничего о них не знаю.

— Вот теперь узнаешь многое. Ты, Иван, прощайся со всеми и дела завершай. Сюда другой лекарь из монастыря идёт, а мы через недельку отправимся.

Ивана все в деревне любили, и весть о том, что он уходит, мгновенно разлетелась по округе. Все прихо­дили прощаться, стараясь принести что-то на память. Образовалась целая памятная комната, и решено было всё оставить здесь для следующего лекаря.

Ранним воскресным утром Иван с Фёдором от­правились домой. Шли они долго, но путь назад был намного короче. Фёдор отыскивал знаки и следовал только им, несмотря на тропу, которая иногда вела в другую сторону.

— Мы зайдём в мою деревеньку? — как-то спро­сил Иван.

— Нет, нам нужно быть в одном месте в тайге, где добывают алмазы. Там старик живёт знающий. Ты у него остановишься на зиму. А потом мы пойдём на Урал. Но туда ты уже сам добираться будешь.

Иван даже рад был, что людей вокруг будет не­много, но оказалось, что изба охотника стояла в глу­хих местах и в округе не было ни единой живой души. Старик вовсе на старика и не походил: чуть старше Ивана, но с огромной седой гривой волос и оклади­стой бородой. Он всегда ходил легко одетым, тайгу знал как свои пять пальцев, а в камнях разбирался лучше, чем Иван — в болезнях. Недалеко от избы протекала река, которая никогда не замерзала, а за ней тянулась гряда невысоких гор, куда Иван с Сер­геем и ходили за камнями. Иван научился разбираться в травах не хуже Михаила, он великолепно знал ана­томию и астрономию, но чувствовал, что до знаний Сергея добираться будет долго, потому что тот не только знал, но и самозабвенно любил камни, по­стоянно рассказывая Ивану какие-нибудь истории о них. Иван постигал новую науку, пока однажды ему вдруг не вспомнились слова настоятеля: «В тебе хра­нятся все знания Земли».

— Послушай, Сергей, если знания хранятся во мне, то зачем мне учиться у кого-то? Наверное, я могу их вытащить из себя?

— А ты когда-нибудь пробовал?

— Нет, даже не знаю, с чего начать.

— Всмотрись в себя, поищи, может, где-нибудь и окажешься. А там у тебя соображения хватить должно.

Иван сел и, погрузившись в Безмолвие, оказался в том месте, куда он приносил камни.

Появившийся старик, радостно помахав Ивану ру­кой, дал понять, что ему нужно идти в другое место. Иван подумал, что бы соответствовало сейчас его стрем­лениям, но не успел довести мысль до конца, как увидел себя в храме, где всё мерцает мягким светом. Он ощутил знакомые токи, и рядом с ним оказался настоятель мона­стыря, который был совсем не таким, как в горах. Только по вибрациям Иван знал, что это — он. Храм был есте­ственной пещерой, и всюду, куда ни бросал Иван взгляд, он чувствовал наличие драгоценных камней, но также и ощущал, что они используются в этом храме для работы. Монах показал Ивану несколько приёмов защиты своих тонких тел с помощью камней, а заодно и показал, как ему выходить отсюда в более высокое пространство, ис­пользуя токи минералов. Иван всё быстро ycвouл, и ему даже показалось, что он не столько учится, сколько вспо­минает старое и забытое. Он хотел ещё что-нибудь по­смотреть, но монах сказал, что ему лучше уходить, ибо это небезопасно для Ивана.

Иван коротко рассказал Сергею о том, что видел.

— Это действительно опасно для тебя до тех пор, пока ты не освоишься в новом пространстве и не вберёшь в себя токи камней. Они могут поражать твои тонкие тела. Там ты этого не ощущаешь, а вот здесь, в плотном теле, можешь заболеть. Минералы несут в себе знания и тайны Земли, но они умеют хранить их, не выдавая любопытным. Если камни станут до­верять тебе, то откроют много нового, но до тех пор, пока не убедятся в твоём бескорыстии, — всё беспо­лезно. Завоёвывай их доверие. Они удивительным образом распространяют информацию, и если они примут тебя, то скоро об этом будет известно и на другом конце Земли.

И Сергей рассказал Ивану удивительную исто­рию о том, как когда-то минералы объявили войну людям, которая длится до сих пор. Вернее, не они объявили, а люди, думая использовать камни для гнусных замыслов своих, не учли, что имеют дело с наделённой разумом особой формой жизни. Люди захотели добиться власти, пользуясь могучей силой минералов, но те, как оказалось, куда бережнее от­носились к планете, на которой они развивались. В результате люди просто уничтожили собственную цивилизацию, а камни до сих пор хранят тайны и куда с большим вниманием теперь относятся к лю­дям, проверяя их в первую очередь на бескорыстие. У них свои методы, но результат проверки станет известен очень скоро.

Как-то Сергей с Иваном ушли искать камень, о существовании которого знали лишь теоретически.

— Я никогда не встречал его, хотя все мои вычис­ления показывают, что он должен быть. Он ведёт
работу со звёздами, и я вижу его незримое присут­ствие на астрономических картах. Смотри, видишь
луч вот этой звезды? Вот здесь, на месте пересечения должен быть образован минерал. Его свойства я уже знаю, знаю и его структуру. Знаю, как его использо­вать в медицине, потому что с его помощью люди будут лечить неизлечимые ранее болезни. Но пока его нет.

Они рассматривали уникальную таблицу, состав­ленную Сергеем, чем-то похожую на таблицу Мен­делеева, но испещрённую астрономическими знач­ками и математическими формулами.

— Смотри, вот камень, а вот его соответствие звез­де или планете. Дальше мы проводим лучи и смот­рим, где они пересекаются. Эту карту можно нало­жить на строение человеческого тела и найти линии
пересечения с физическими органами. Тогда станет ясно, как с помощью звёзд и камней лечить человека. Но здесь нужны обязательно химики и физики, потому что сначала необходимо определить строение кристаллической решётки, а также существует ли в ней какой-либо свободный элемент. Вот за ним-то и нужно наблюдать, потому что он прыгать начнёт, образуя непредсказуемые связи. Но это дело будуще­го, хотя и не столь отдалённого. На следующий век хватит, — Сергей закрыл карту и спрятал в сумку.

Они шли вверх по реке, а назад планировали идти по другому берегу. В такую даль Сергей рань­ше никогда не заходил, потому что это было небе­зопасно. И не потому, что он чего-либо боялся, а просто потому, что в местах этих не было ни еди­ной живой души.

Уже три дня они были в пути и набрали полную сумку камней, которые дома будут исследовать с по­мощью особых методов, придуманных Сергеем. Спе­шить им было некуда — работа была обстоятельной и вдумчивой.

Как-то Иван сидел на прибрежном камне и гля­дел на воду, погрузившись в Безмолвие. Он оказался в храме, в кругу совершенно незнакомых лиц, но близ­ких сердцу его, ибо сразу ощутил с ними духовное родство и нераздельность. Он чувствовал только, что знал их всегда и представлял с ними единое целое.

Они сидели вокруг большого круглого стола в молча­ливом согласии и творили сердечные вибрации, сплетая их в единый узор, который стелился по столу. Они мог­ли видеть результат сразу же, потому что красота узора указывала им, что сделано отлично, а что ещё можно подправить.

-— Один, я благодарю тебя за великий труд, проде­ланный в двух мирах. Путь, давно закрытый, мог вос­кресить к жизни только ты, посланник звезды далёкой. Отныне вновь Знание с Сириуса будет беспрепятствен­но проливаться на Землю благодаря работе духа твоего.

Один молча склонил голову.

— Возблагодарим Единого Сущего и Господа на­шего Иисуса Христа за то, что мы творим Его волю. Да будет мир в сердцах ваших! Аминь!

Каждая клеточка тела Ивана трепетала. Он знал, где он сейчас был и что он видел. Он знал это всем существом своим, но разум человеческий не в силах был принять величие, и потому слёзы катились по щекам Ивана. Он просидел на камне ещё с полчаса, пока не пришёл в себя, а потом, повернувшись к Сергею, сказал:

— Если бы ты знал, где я сейчас был!

— По-моему, ты ещё оттуда не вернулся. На себя бы посмотрел!

— Да, безумный мир, безумие то, что я — здесь. Но я пришёл и никуда не уйду, пока не доделаю ра­боты своей на Земле. Как жалок человек, который бежит по свету в поисках знаний, святости, спокой­ствия! Как был глуп я даже полгода назад! Ведь всё — в человеке.

— Да, только ты должен узнать об этом сам, пото­му что тогда это становится знанием твоего сердца.

Тут Сергей прервал себя на полуслове, сделал круг­лые глаза и уставился на ноги Ивана.

— Ты чего?! — Иван решил, что на глазах у Сер­гея он превращается в какое-то неведомое существо.

Сергей подошёл к Ивану и, как малое дитя, под­нял его с камня.

— Ты на чём сидишь?! — загромыхал он. — Ты посмотри, на чём сидишь, — задыхался Сергей от
волнения.

Камень как камень, но Сергей уже бросился раз­гребать землю вокруг него, одновременно доставая молоток и прочие инструменты. Да, это оказался именно тот минерал, который они искали и почти не надеялись найти.

— Иван, они приняли тебя. Ты что-то сделал та­кое, за что камни всегда будут чтить тебя.

Хотел было Иван рассказать про те кристаллы, что таскал в мешке с другой планеты, да решил про­молчать. Пусть это останется его тайной.

— Иван, ты теперь свойства камней сможешь ис­пользовать при лечении всяких болезней, а я тебя ещё научу, в какое время лучше это делать. Это зави­сит от расположения светил и от лунных фаз. Пока мы не будем учитывать периоды солнечной активно­сти, но, в принципе, и это нужно делать.

— Удивительные здесь места, — продолжал Сер­гей. — Всё в тайге найти можно, но природа мудро скрывает тайны и выдаёт их только по необходимос­ти. Я сотни раз мимо этого места проходил, но, вид­но, нельзя было пока человечеству этот камень иметь. А теперь — нате вам, берите!

По дороге домой Сергей рассказывал, как можно использовать свойства камней. Все камни испускают лучи, которые зависят от их структуры. Состав мине­рала и угол наклона лучей предопределяют и свой­ства камней. Конечно же большую роль играет и ог­ранка камня, так как в зависимости от неё меняются и точки пересечения лучей. Камни долго хранят в себе информацию — те лучи, которые они воспри­няли. Они являются своего рода хранителями мно­гих утерянных сведений, но из простого любопыт­ства ты от них ничего не добьёшься. Раньше был рас­пространён способ лечения болезней порошком, в который растирали минералы, но мало кто знает, что метод использования камней таким образом восхо­дит именно к желанию человека узнать побольше — дескать, съем порошка, да тайны мне откроются. Кто-то от этого помирал, а кто-то — вылечивался, вот и стали думать, что камнями можно лечить.

— Я не отрицаю этого, но зачем сложности такие, когда лучше пользоваться излучениями минералов? Вот, например, при гастритах и язве можно исполь­зовать фанат, но воздействие его не должно быть более двух-трех минут.

— А я применяю при язве пион, тысячелистник, чагу, валериану, зверобой, лён, подорожник, шалфей, малину. Теперь с излучениями камня буду совмещать травы да работу чакр. Я в монастыре всю систему распределения энергий по организму изучил основа­тельно, — говорил Иван.

— Ты медициной решил заняться?

— Пока — да, а там видно будет.

Опять помчались дни обучения, но Ивану всё да­валось довольно-таки легко.

— Ты можешь сказать, Сергей, почему я впиты­ваю знания, как губка?

— Во-первых, ты этого хочешь. Это условие пер­вое и наиважнейшее. Во-вторых, ты не раз уже все это изучал. В течение многих воплощений ты позна­вал то одно, то другое: был учителем, был лекарем, учился в немецком университете на факультете бота­ники, а математике обучался у Кеплера. Много чего в твоей жизни уже было. А сейчас ты собираешь всё воедино. И потом не забывай, что практически лю­бую отрасль науки, но не земной, а тайной, насто­ящей, ты изучил в монастыре особым способом. Не сейчас, а прежде, пару воплощений назад. В тебя, как в ученика, вкладывали всё, но никто не в силах вытащить эти знания из тебя, кроме тебя самого. Поэтому то, что тебя интересует, будет способ­ствовать воскрешению тайн, хранимых у тебя в чаше сердечной. Так что без труда опять ничего не добьёшься. После того как знания были вложе­ны в тебя, многие книги были уничтожены, но это не беда. Если есть живой носитель древней муд­рости, то зачем книги хранить? За ними охотиться будут, любопытные пойдут лазать по монастырям да горам в надежде урвать кусочек. А ты — кому нужен? Сначала надо распознать в тебе хранителя сокровенных знаний, но это трудно. Потом нуж­но поверить, что это возможно. Это ещё трудней. Ну а получить от тебя эти знания вообще абсурд­но, потому что ты сам ещё о них почти ничего не знаешь! Вот тебе и загадка природы. Помрёшь — всё уйдёт с тобой, родишься вновь — начнёшь эту маету сначала. Памяти-то — нет! Снова станешь по тайге бегать, Беловодье искать, пока не пой­мёшь, что всё — в человеке.

— А как же людям это узнавать? Я пока мир толь­ко познаю, а мне вон уже лет сколько! Что же ос­тальным делать?

— Как это — что? Им захотеть сначала нужно что-то узнать, а ты думаешь, они хотят? Ничего подобно­го, им бы поесть сытно да поспать сладко. В ресто­ран для развлечения сходить, чтобы желудок набить и деньги потратить. Ногой подёргать — вроде как по­упражнять в танце мышцы атрофированные. Что же ещё? Ах да, одежды подкупить, чтобы как у попугая — перышко к перышку. Они что, о науке думают, о тай­нах, о загадках природы? Они ещё в животном со­стоянии пребывают, а мы по тайге да по горам ска­чем ради того, чтобы просветить их.

— Сергей, так и жить не захочется. Для кого тогда всё это?

— Для нескольких. Они сердцем на мир смот­рят и понять его силятся. Вот для них мы и работа­ем. Они из состояния двуногих животных вышли и на мир по-иному посмотрели. Мы им помогаем, а они — другим помогут. Так, глядишь, поменьше люди трястись под звукоизвержение будут и в по­исках пищи для желудков бегать, чтобы потом язву получить, от которой ты их лечить собираешься.

— Да, круг замкнулся, — сказал Иван. — Не вы­лечу их — помрут дураками, так и не узнав, что су­ществует на свете мир иной.

— От тебя не узнают, от другого узнают. Оттого, что они интересуются идиотскими фильмами, глазея на кровавые сцены, как раньше бегали смотреть на казни, мир существовать не перестанет. Они могут, не отрываясь от экранов, где кроме войн, убийств, драк и зверств ничего нет, рассуждать о жестокости сред­невековья, когда людей сжигали, вешали, четвертова­ли. Они не задумываются, что сейчас с наслаждением смотрят на всё те же кровавые расправы, только дума­ют, что ведь это не настоящее, на экране. Вся беда оттого, что не понимают люди жизни другой. Приду­мали себе мир, вошли в него и живут. А мир их — ненастоящий, игрушечный. В этот мир приходим мы. видящие всё другими глазами, и начинаем свою не­зримую работу. Особенно ничего вроде не делаем. Просто лечим их, пишем книги, открываем новые за­коны, несём им музыку, картины, а они искажают, уничтожают, насмехаются. Но это сначала, а потом всё равно наши знания, вернее, токи, которые мы в себе принесли, сами собой работать начинают. Лю­дям ведь тоже свой мир надоедает, и они ищут, чем бы развлечься. Тут они узнают, что камнями лечить можно, — и бегут полечиться, потом они о вибрациях узнают, — снова бегут. Ну постепенно что-то в них сдвигается, и глядишь, к нашим нескольким ещё па­рочка прибавилась, а потом — ещё и ещё. Вроде и не от тебя узнали, но ты их к жизни иной подтолкнул. Вот так сотни тысяч лет и работаем.

— Сергей, и много мы уже наработали? — как-то без особого воодушевления спросил Иван.

— Ну где-то одна шестая человечества более лии менее перспективна, а из них сотня тысяч наберётся настоящих воинов. Это много, Иван, во всяком случае достаточно, чтобы планета продолжала существовать.

— Знаешь, Сергей, из твоих слов мне ясно, что никому всё это не нужно. Я, наверное, идиот, а со мной и ещё несколько.

— Из-за этих-то идиотов мир ещё не рухнул. Помнишь, как на Руси юродивых да блаженных по­читали? Знали, чуяли древние, что на таких мир держится. А ты не юродивый — нормальный врач.
У тебя мировоззрение другое — правильное, а у лю­дей — искажённое. Разве дураки когда нибудь вра­ли? Они голую правду всегда говорили, правду в лицо, без прикрас, без фальши, вот за это их дура­ками называли, что притворяться не могут! Ты вду­майся: тот дурак, кто правду говорит! Так какой же мир тогда людей окружает, где живут они? Ты лю­дей будешь лечить, болезни их. Это ненормально —
болеть. А в мире врунов жить — это нормально? Нет, это тоже в лечении нуждается, поэтому, изле­чивая тело, ты будешь заодно и их взгляд на мир подлечивать. Нужен ты, Иван, миру, ох как нужен.

— Да я и сам знаю. Мне только жалко людей ста­ло. Я теперь на них смотрю как на животных, которых в цирке заставили на задние лапы встать. Мучают зве­рей — а людям развлечение. Так вот люди сами себя мучают и не понимают, что это цирк — мир их выду­манный, балаган какой-то, и они в нём — звери.

— Вот ты, Иван, и пойдёшь им помогать людьми становиться.

Иван каждый день погружался в Безмолвие и вы­носил оттуда очень многое, что с пользой применял в жизни, но также он воочию наблюдал, что, узнавая больше о мире, он всё меньше знает о нём. Это те­перь представало перед ним со всей очевидностью, и так нелепо выглядели все его предыдущие занятия в университете, погоня за знаниями, школа, книги. Всё было искусственное, ненастоящее. Из всего того, что он знал прежде, он, может быть, оставил бы пару книг, потому что больше было нечего.

— Они теперь ведь и написать своего ничего не могут, — сокрушатся Иван. — Они всё друг у друга

переписывают и выдают за своё, да ещё гордятся, что новую книгу издали. Чем гордятся?! Им от стыда по­мирать нужно, а они наслаждаются позором.

— Нет, Иван, это своего рода развитие. Это всё-таки людей мыслить заставляет, что-то сопостав­лять, рассуждать. А так вообще бы погрязли ис­ключительно в торговле да в добывании еды, —возражал Сергей,

— Ну прямо первобытный строй. Ничего во взаи­моотношениях не изменилось, приоделись только, приукрасили пещерки свои, читать научились, пи­сать, а внутри-то что? Кусок пожирнее добыть, суп­ругу поработящее прихватить, да чтобы выглядела поприличнее, и всё, — сокрушался Иван. — Не могу я с этим мириться, люди на большее способны, в них
столько заложено! Весь мир в них.

— Правильно, вот потому ты и рванул так сильно вперёд в своём развитии, что мириться с этим не можешь, а другие — могут. Ты полмира исходил, по­тому что душа твоя в поиске была, ты хотел познать тайну — и познал её, правда, маленький кусочек, но всё же это много по сравнению с остальными, кото­рые уже будут смотреть на тебя как на бога. Ты уже от мира оторвался, и тебе к нему снова привыкать придётся. Увидишь, сколько людей тебя будут бого­творить, а сколько — ненавидеть.

— Ненавидеть-то за что? Я их лечить буду.

— Ненавидеть они тебя будут за то, что ты не похож на них, хотя внешне — такой же. Но это ещё хуже, потому что лучше бы ты был пугалом. Зна­ешь больше их — завидовать начнут и допытывать­ся, почему так думаешь, а не иначе, когда вот ака­демик Петров пишет, что... ну и так далее. Он ака­демик, а ты — никто. Люди звания любят, бумаж­ки, ярлыки. Понимаешь, дикари себе лицо разри­совывают и перья в волосы втыкают. Чем больше краски, тем важнее, чем больше перьев, тем умнее. Люди смеются над ними, пальцами тычут, дескать, о с них взять, дикий народ: ракушки на шею по­весил и вождём стал. А сами? Они бы на себя так же взглянули: идёт человек, ничего из себя не пред­ставляет, но достаёт бумажку и всем её показывает: кандидат наук, профессор. Чем это от перышка дикаря отличается? Этот профессор — гнилой весь, дурак дураком, звание — купленное. А люди перед ним забегали, запрыгали, как же, профессор всё-таки, на одно перо больше в голове торчит, одной ракушкой больше на шее висит.

Сергей всё это изображал в лицах и смешил Ива­на до слёз. А иной раз как представит Иван какой-нибудь учёный совет, где все в костюмах да при гал­стуках, а в волосах у них перья торчат и бусы из ра­кушек на шее висят, так и зайдётся от смеха.

— Это, Иван, тебе сейчас смешно, а как жить среди них начнёшь, тебе не до смеха будет. Они ещё поиз­мываются над тобой, а то, что ты их лечить будешь, так думаешь, отблагодарят? Из сотни один, может, и от всего сердца спасибо скажет, а остальные воспри­мут как должное, но потом ещё и обвинят в дальней­ших своих жизненных неурядицах.

— Ты, Сергей, так мне всё описываешь, как будто я и не жил среди них сорок лет.

— Жил, но с другим сознанием. Ты даже не пред­ставляешь, насколько ты изменился. Ты просто дру­гой человек, и лучше бы тебе со старыми знакомыми не встречаться.

— Сергей, ты описываешь мою жизнь так, будто знаешь её. О монастыре и знаниях моих говоришь, хоть в горах со мной не был, и то, что я знаю, тебе-то откуда известно? — спросил Иван.

— Из Безмолвия. Ты мало пользуешься предо­ставленными возможностями. Тебе открылось вселен­ское пространство — Акаша. Так бери, черпай оттуда всё необходимое. Будь посмелее. Ты можешь посе щать не один храм, и не два, а сотни. Заглядывай в мир, побывай в родном городе, в университете, по­слушай, что сейчас людей интересует, а когда надо­ест — иди в монастырь. Ты ведь там со дня ухода не был, правда? А что тебе стоит бывать там каждый день и продолжать невидимое обучение? Ведь это дух работает, и ему нужны секунды. А в деревне тибетс­кой был? Проблем там много, тебя вспоминают. Иди помогай. Ты можешь точно так же лечить их, как и раньше. Иван, ты ещё до конца не понял собствен­ных возможностей. Духу твоему преград нет. Един­ственная только та, что пока недоступна духу твоему высшая сфера, но пройдёт время, ты и туда загля­нешь, а потом — дальше, и так бесконечно. Ты всю­ду нужен. В надземном мире рук не хватает, так не жди приглашения, а вперёд, самостоятельно действуй.

— Ну вот, устыдил. Действительно, я всё в один храм стремлюсь и познаю вроде одно пространство.

— Нет, оно просто привычнее, и путь туда проло­жен. А ты о делимости духа не забывай и помни, что можешь быть во многих местах сразу. Минимум — в семи, ну а потом и в большем количестве.

— Больше чем в семи? Я знаю только о семиричности. Это ведь закон.

— В семижды семи и более. Закон — это семиричность, но семиричность — в Беспредельности. Вот и считай.

— Конца и края нет.

— Конечно нет, всегда будешь открывать новое, каждый день — новое. Вот в чём жизнь.

— Ох, Сергей, мне от этого только радостно. Рань­ше меня горизонты необъятные пугали, а теперь — нет. Я кроме желания жить и познавать ничего не чувствую. Люди бы это поняли — вот в чём мечта моя. Отрезали они себя от настоящей жизни, замк­нулись, пальцами в строчки тычут, а жизни — не за­мечают. Сдвинуть бы сознание их нужно.

— Нет проблем. Сдвигай. Если по-настоящему захочешь, то сможешь. Один — всё человечество. Слышишь, один!

— Один, дитя, ты развиваешься очень быстро, — вдруг услышал Иван. Он стоял в храме среди колонн, что высились над ним, уходя в небеса, но не чувствовал себя маленьким и ничтожным, как обычно ощущает себя человек в огромном храме. — Твой дух проделал большую работу за последнее время, и ты прошёл путь семи лет за один год. Побереги своё тело. Оно необхо­димо для дальнейшей работы.

Иван задумался. Он уже знал, что никогда просто так не говорится ни единая фраза. Над каждой нуж­но размышлять, додумывая ее до конца.

— Сергей, ты не знаешь, какие проблемы могут возникнуть с телом, если дух опережает в развитии более плотную структуру?

— Ну сам подумай. Резкий отрыв от Земли чре­ват потерей связи с плотным телом. Можешь рас­прощаться с жизнью, но если у тебя другие задачи, придётся подождать. Если связь прочная, то все рав­но ослабляется из-за разбалансирования всей струк­туры, и тело может болеть. Подхватишь всё что угод­но, потому что просто подорвано здоровье. Ты вос­принимаешь очень высокие вибрации, а они воздей­ствуют на материю как отбойный молоток. Страдает костная ткань. По идее, она должна разрежаться, но, с другой стороны, она принадлежит плотному миру и начинает частично распадаться. Иными словами, будут болеть руки, ноги, позвоночник, зубы. Чтобы этого избежать, нужно принимать меры предосторож­ности. Движения у тебя должны стать размеренными и ровными, ты должен не ходить, а парить, как кос­монавт на Луне, говорить нужно медленно и вдумчи­во, есть только овощи и фрукты, можно каши, пить травяные отвары, принимать соду, мускус. Вставать с солнцем и ложиться спать после захода. В общем, профилактика, здоровый образ жизни. Но главное — другое. Ты вот за духом побежал, а о теле забыл. Тело — одно из твоих семи тел, и заботиться обо всех нужно одинаково, не взращивая любимцев. Плотное тело — твоя одежда, она должна быть аккуратной и чистой. Вот и всё.

Дата добавления: 2015-07-25