Уголовное законодательство

ВВЕДЕНИЕ

Обострение классовой борьбы, стремление дворянства укрепить свою диктатуру требовали усиления карательной политики государства. Соборное уложение 1649 года продолжало применяться в начале XVIII в., равно как и Новоуказные статьи, но многие нормы права XVII в. фактически потеряли силу после государственных преобразований начала XVIII в.

Законодательная деятельность Петра I в области уголовного права была чрезвычайно интенсивной. Исследователи насчитывают только указов уголовно-правового характера 392¹ [См.: Ромашкин П. С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. M., 1947, с. 16]. Кроме того, многие уголовно-правовые нормы содержались в общих актах (инструкциях, наказах, регламентах и т. п.), определявших правовое положение различных звеньев государственного аппарата. И нормы указов и нормы общих актов являлись обычно казуальными. Подобно Соборному уложению, они часто формулировали устрашение как одну из основных целей применения наказания. Так, Генеральный регламент 1720 года² [ПСЗ, т. VI, № 3534] требовал: «надлежит публичному месту быть, где в указное время все наказанье на теле и лишение живота чинено быть имеет, дабы всяк, смотря на то, от таких погрешений и преступлений себя мог охранить».

Уложение 1649 года недостаточно полно и точно определяло составы государственных преступлений, границы применения формулы «государево слово и дело». Ее официальное толкование было дано в специальном указе Сената в январе 1714 года. В нем говорилось: «Кто напишет или словесно скажет за собой государево слово или дело, и тем людям велено писать и сказывать в таких делах, которые касаютца о здравии царского величества или высокомонаршеской чести или ведают бунт или измену»³ [См.: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. M., 1957, с. 26].

25 января 1715 года⁴ [ПСЗ, т. V, № 2877] именным царским указом определялись государственные преступления «по первым двум пунктам»: 1) о всяком злом умысле против персоны его величества или измене; 2) о возмущении или бунте. По тяжести к наиболее опасным государственным преступлениям указ приравнивал похищение казны.

Указом 25 января 1715 г. повелевалось доносить о всяком злом умысле против персоны его величества, о возмущении или бунте, о похищении казны самому государю или у него «на дворе, без всякого страха, ибо доносчикам, как примеры показывают, всегда было жалованье, а о протчих делах доносить, кому те дела поручены, а писем не подметывать». Позднее, в соответствии с указом 1718 года⁵ [ПСЗ, т. V, №3143] в качестве «государева слова и дела» стали рассматривать только всякий злой умысел против персоны его величества и возмущение или бунт.

Вопрос об ответственности за государственные преступления и установлении за них наиболее тяжких наказаний привлекал внимание Петра I постоянно. Так, поручая Сенату составить проект Уложения о наказаниях, Петр требовал разделения преступлений на государственные и партикулярные. За государственные преступления должна была устанавливаться смертная казнь или казнь политическая⁶ [См.: Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I, т. I, с. 129–130].

Петр I понимал несовершенство действовавшего в России законодательства. Еще указом 1695 года⁷ [ПСЗ, т. III, №1513]повелевалось всем приказам составить выписки из статей, которые могли бы пополнить Уложение и Новоуказные статьи, и эти выписки иметь до царского указа. В 1700 году Петр издал указ о составлении нового Уложения. Но оно не было даже подготовлено. В 1714 году было дано еще одно предписание о составлении Уложения, но и оно осталось нереализованным. Делалась попытка систематизации нового законодательства путем присоединения его либо к Уложению 1649 года, либо к регламентам. При этом предписывалось при противоречии новых указов Уложению решать дела на основании указов⁸ [ПСЗ, т. VII, № 4483].

В самом конце царствования Петра I, в 1720–1725 гг., вновь развернулись кодификационные работы, тоже не имевшие результата, но оставившие большой архивный материал⁹ [См.: Проблемы истории феодальной России. Л., 1971, с. 157].

Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул воинский 1715 года с кратким толкованием. О его происхождении в исторической и юридической литературе нет единого мнения. Некоторые дореволюционные исследователи отрицали самостоятельный характер Артикула воинского, считая его переводом на русский язык иностранного закона¹⁰ [См.: Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Петроград, 1915, с. 20; Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая, т. I, СПб., 1912, с. 198; Сергеевич В. Лекции по истории русского права. СПб., 1890, с. 490]. Однако изучение истории разработки Артикула воинского, а также анализ его содержания убедительно свидетельствуют о другом – это оригинальный памятник русского права, сыгравший большую роль в развитии уголовного и процессуального законодательства России.

Большую работу, связанную с выявлением подлинной истории подготовки и составления Артикула воинского, осуществил советский историк П. П. Епифанов. Он указывал, что «Петр постепенно вводил в армии отдельные Уставы и Уставные положения, которые регламентировали те или другие стороны жизни армии и способствовали ее развитию в армию регулярную». Петр I тщательно редактировал рукопись Артикула воинского. П. П. Епифанов установил более 70 поправок и Дополнений, сделанных собственноручно Петром I в подлинной рукописи Артикула, и опубликовал их. Многие поправки имели существенное значение: приводили содержание Артикула в соответствие с ранее изданными указами (например, поправка к арт. 133 о запрещении сходбищ полностью совпадает с указом 1706 года)¹¹ [См.: Военные Уставы Петра Великого. Сборник документов. Под ред. проф. Н. Л. Рубинштейна. Вступительная статья и комментарии П. П. Епифанова. М., 1946, с. 8, 40], уточняли характер наказания, форму вины (например, в толкование арт. 163 было внесено разъяснение об умысле и неосторожности), более четко определяли объект посягательства (например, в арт. 194 вместо государевых были указаны государственные деньги).

Разработка Устава воинского велась одновременно с подготовкой и проведением военной реформы. При этом изучалось и зарубежное законодательство, а также использовался опыт русской армии, особенно в Северную войну. Все исследователи указанной проблемы соглашаются с тем, что Петр I использовал опыт военно-уставного творчества на Западе (в частности, военные законы шведского короля Карла IX), но большинство из них полагает, что Устав воинский не является копией, переводом какого-либо устава западноевропейского государства Крупнейший исследователь Устава воинского П. О. Бобровский отмечал, что Петр принимал иностранные законы лишь после опытов в войне и критической их оценки, вводилось лишь то, что было годно, и отбрасывалось то, что было не годно¹² [Бобровский П. О. Военные законы Петра Великого в рукописях и первопечатных изданиях. Историко-юридическое исследование. СПб., 1887, с. 77]. М. П. Розенгейм писал: «Хотя устав этот несомненно составлен по иностранному образцу, он не был, однако, переводом, ни даже слепым подражанием какого-нибудь одного иностранного устава». Путем сравнения и сопоставления выбиралось лучшее, которое подвергалось затем самостоятельной обработке¹³ [Розенгейм М. П. Очерк истории военно-судных учреждений в России до кончины Петра Великого. СПб., 1878, с. 105] В период подготовки и проведения военной реформы был опубликован целый ряд документов, положенных затем в основу Устава воинского. Так, в 1700 году появилось «Краткое обыкновенное учение» – строевой устав пехоты, в 1702 году – «Уложение, или право воинского поведения генералам, средним и меншим чинам и рядовым солдатам», называемое Сложение Шереметева». В 1706 году был составлен «Краткий Артикул» Меншикова – военно-уголовный закон. С 1712 года Петр с особым вниманием относится к составлению военно-уголовного и процессуального кодексов. Эти и многие другие акты, разные материалы и документы были использованы при составлении Устава воинского¹⁴ [П. О. Бобровский утверждал, что рукописные указы, инструкции, распоряжения, относящиеся к первому периоду Северной войны, имели «прямую связь с материалом, вошедшим в разные главы Устава 1716 года» (Бобровский П. О. Указ. соч., с. 4)].

, Первое издание Артикула воинского было осуществлено в 1715 году на русском языке, несколько позже, но в том же 1715 году – на русском и на немецком языках¹⁵ [Немецкий текст Артикула воинского, так же как и Воинского устава, помещенного позднее в Полное Собрание Законов Российской империи, предназначался исключительно для иноземных офицеров, служивших в русской армии]. Таким образом, немецкий текст Артикула воинского был переведен с русского. В 1716 году был опубликован Устав воинский о должности генералов, фелт маршалов и всего генералитета и протчих чинов, которые при войске надлежит быть и о иных воинских делах и поведениях, что каждому чинить должно.

После издания Устава воинского Петр продолжал работу над Артикулом воинским, о чем свидетельствуют изменения, внесенные им в арт. 95 и 182. Новая редакция арт. 182 была сделана немедленно после повеления Петра I о напечатании Устава воинского, т. е. в 1716 году, и прямо связана с текстом этого документа (см. окончание гл. X Устава воинского «О генерале-фелтмаршале и всяком аншефте»). Новая редакция арт. 95 была дана в 1717 году. Петр не стал менять артикул, а включил в него новую редакцию со слов и сие взято после прежнего текста. Дополнения, сделанные в арт. 95, прямо связаны с Уставом воинским.

В 1719 году Устав воинский повелением Петра I был опубликован вместе с Артикулом воинским и другими военными законами под следующим названием: Книга Устав воинский о должности генералов, фелт маршалов и всего генералитета, и протчих чинов, которые при войске надлежат быть, и о иных воинских делах, и поведениях, что каждому чинить должно. Купно при сем Артикул воинский и с провесом надлежащим к судящим и Экзерцициею о церемониях и должностях воинским людем надлежащим. В 1748 году все эти законы были опубликованы в неофициальном издании Академии наук¹⁶ [См.: Воскресенский Н. А. Указ. соч., т. I, с. 12]. Именно по этому изданию М. М. Сперанский включил их в ПСЗ, объединив общим наименованием «Воинский устав».

Несмотря на то, что воинские законы подготавливались в разное время и издавались отдельно, видимо, они рассматривались как нечто единое, взаимосвязанное по содержанию и значению. На это обстоятельство обращали внимание многие исследователи Устава воинского и Артикула воинского. Так, во введении к Памятникам уголовного права¹⁷ [См.: Памятники русского права. Вып. VIII. М., 1961, с. 265] авторы совершенно верно указывают, что многие статьи Артикула воинского по содержанию непосредственно связаны с отдельными главами первой книги Устава воинского.

Артикул воинский содержит главным образом нормы уголовного права. Кроме того, в нем имеется много сугубо военных правил и норм государственного права (см., например, толкование к арт. 20, определившее положение самодержца при абсолютной монархии). Спорным в литературе является вопрос о пределах действия Артикула воинского. Последний не заменил Уложение 1649 года, а действовал параллельно с ним вплоть до создания Свода законов Российской империи.

Артикул воинский прежде всего предназначался для военнослужащих и должен был применяться военными судами. К подсудности военных судов относились дела не только военнослужащих, но и лиц, прикосновенных к армии, обслуживающих ее (см. ст. 5 гл. I «Краткого изображения процесов или судебных тяжеб»).

Многие авторы, ссылаясь на указ 10 апреля 1716 г.¹⁸ [ПСЗ, т. V, №3010], которым предписывалось напечатать Устав воинский и разослать его во все корпусы войск наших, также по губерниям и канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался так как оный хотя основанием воинских людей однако же касается и до всех правителей земских, полагают, что Петр I распространил действие этого акта и присоединенного к нему позднее Артикула на все дела, рассматриваемые в общих (не военных) судах¹⁹ [См.: Латкин В. Н. Учебник истории русского права периода Империи (XVIII – XIX вв.). 2-е изд. СПб., 1909, с. 19].

В советской литературе мнение о том, что Артикул воинский по прямому распоряжению Петра был распространен на все суды государства, высказано Швориной Т. И., Шаргородским М. Д.²⁰ [Шворина Т. И. Воинские Артикулы Петра I. M., 1940, с. 14; Шаргородский М. Д. Наказание по уголовному праву эксплуататорских государств. М., 1957, с. 260] и некоторыми другими учеными.

В специальном же исследовании П. С. Ромашкина, посвященном законодательству Петра I, содержатся достаточно убедительные доводы о том, что Артикул воинский прямо не предназначался для применения в общих (т. е. не военных) судах²¹ [См.: Ромашкин П. С. Указ. соч., с. 25 и сл.].

Прежде всего следует отметить, что приведенный выше указ 10 апреля 1716 г. относился только к Уставу воинскому, но не к Артикулу воинскому. Специального указа о распространении Артикула воинского на все суды не было. Таким образом, можно сделать вывод, что официального распространения этого акта на дела, подсудные общим судам, не существовало. Что же касается судебной практики, то она свидетельствует о применении Артикула воинского помимо военных в общих судах как в петровские времена, так и после, вплоть до первых десятилетий XIX в. Мнение о практическом применении Артикула в общих судах России высказывал П. О. Бобровский. «Уголовные законы Петра Великого – артикул и процессы – получили, – писал он, – применение и в гражданских судах, следовательно, они действовали во всем государстве»²² [Бобровский П. О. Указ. соч., с. 2]. В. Н. Латкин делал вывод о применении воинских артикулов «не только в военных судах и по отношению к одним военным, но и в гражданских судах по отношению ко всем остальным разрядам жителей»²³ [Латкин В. Н. Указ. соч., с. 19].

Артикул воинский включал статьи о преступлениях не только воинских, но и политических и общеуголовных. Это и предопределило его применение в общих судах. Видимо, недостаточная четкость формулировок Соборного уложения требовала обращения к другому законодательному материалу. Так, исследователь истории Тайной канцелярии петровского времени В. И. Веретенников утверждает, что «Тайная канцелярия считала правовыми нормами вторую главу Уложения и параграфы Воинских Артикулов»²⁴ [Веретенников В. И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910, с. 187]. Применялись, как правило, арт. 19 и 20, но случались ссылки и на другие артикулы. Тот же автор делает вывод об использовании при решении дел и определении меры наказания второй главы Уложения и Артикула воинского в 1731 –1762 гг. Когда в 1754 году в Тайной канцелярии была сделана попытка составить проект закона об ответственности за государственные преступления, в основу этого проекта были положены воинские артикулы Петра I²⁵ [См.: Веретенников В. И. Из истории Тайной канцелярии 1731 – 1762 гг. Очерки. Харьков, 1911, с. 47. Автор называет проект просто компиляцией воинских артикулов]. Указом Петра I 1723 года дела о лжесвидетельстве должны были рассматриваться по Артикулу воинскому²⁶ [ПСЗ, т. VII, № 4389].

Обвинение против А. Н. Радищева основывалось на 6-и статьях Соборного уложения, 4-х артикулах кн. V Устава морского, 9-и артикулах Артикула воинского (не считая целого ряда указов второй половины XVIII в.). Судебная палата приговорила Радищева к смертной казни со ссылками на Соборное уложение. Воинский и Морской уставы Петра I. Сенат утвердил решение Палаты, сославшись на эти же законы. В решении Сената записано: «По силе воинского устава 20 артикула... отсечь голову». И. И. Солодкин приводит в своей работе пример вынесения приговора таврическим гражданским и уголовным судом 19 апреля 1817 г. на основании «Уложения 21 главы, 14, 50, 72 ст. ст., воинских 154, 155, 185 артикулов»²⁷ [См.: Солодкин И. И. Очерки по истории русского уголовного права. Л., 1961, с. 33, 68, 69].

Известно, что декабристы были осуждены также на основании норм Соборного уложения и воинских артикулов Петра I²⁸ [См.: Семенова А. В. Временное революционное правительство в планах декабристов. М., 1982, с. 56].

Судебные органы не имели достаточно определенной правовой основы для своей деятельности и произвольно ссылались на то законодательство, которое считали наиболее подходящим.

Как указывают авторы введения к Памятникам уголовного права, «нормы Артикула об ответственности за многие общие уголовные преступления широко применялись на практике, так как зачастую это был единственный закон, на который суды могли сослаться»²⁹ [Памятники русского права, вып. VIII, с. 294]. Заслуживает внимания и другая мысль, высказанная в этой же работе, о том, что артикул представлял собой значительно более четко разработанный уголовный закон, содержащий многие положения общего характера.

Воинские артикулы без значительных изменений действовали для войск в военное время до 1812 года (до издания Полевого уголовного уложения 1812 года), а в мирное время – до 1839 года, т. е. до издания Военно-уголовного устава.

При составлении тома XV Свода законов Российской империи воинские артикулы широко использовались как действующие законы и легли в основу многих статей этого первого уголовного кодекса России.

Артикул воинский делится на 24 главы. Каждая из них имеет свое название. Нумерация артикулов единая для всего закона. Артикулы (статьи) расположены по определенной системе, не всегда последовательно выдержанной. Многие артикулы снабжены специальными толкованиями, разъясняющими их смысл, содержание, а иногда дополняющими их.

По сравнению с Соборным уложением Артикул воинский значительно более четко определяет многие институты уголовного права. Хотя в нем нет общего определения преступления, но из содержания конкретных артикулов можно сделать вывод о том, что под преступлением (Артикул уже знает этот термин) понималось нарушение закона, нарушение царской, государевой воли. Такое понимание преступления типично для феодального государства периода абсолютизма. Следует подчеркнуть, что в качестве преступления часто рассматривалось и действие, прямо не предусмотренное законом.

В указе 1714 года предусмотрено: Многие, якобы оправдая себя, говорят, что сие не заказано было, не рассуждая того, что все то, что вред и убыток государству приключить может, суть преступление ³⁰ [ПСЗ, т. V, №2871]. Эта же идея выражена во многих других указах³¹ [ПСЗ, т. V, № 2726, 2786, 2994] и в тексте присяги, приведенной в Артикуле воинском. Такое положение не могло не способствовать широкому применению уголовной репрессии и развитию судебного произвола.

Следует, однако, обратить внимание на важность появления специального термина преступление, преступитель, преступник, которыми Артикул воинский заменяет прежние (характерные для Соборного уложения, Новоуказных статей и указов первых лет петровского царствования) термины «воровство», «вор», употреблявшиеся для обозначения всякого уголовно наказуемого деяния и лица, его совершившего. Преступление означает прежде всего нарушение закона; преступитель – это нарушитель закона, лицо, преступившее запреты, установленные законом. Появление термина «преступление» не означало четкого формулирования этого понятия, но послужило толчком к дальнейшему развитию уголовного законодательства и уголовно-правовых взглядов в России, у Положения Артикула легли в основу тех статей тома XV Свода законов Российской империи, в которых впервые в истории России было дано общее определение понятия преступления.

Как и Соборное уложение, Артикул воинский знает наказание за голый умысел на совершение политических преступлений (см. арт. 19, 127, толкование к арт. 99). Наиболее ярким примером может служить толкование к арт. 19, в котором говорится, что равное наказание чинится над тем, которого преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было.

Артикул воинский проводит различие между деяниями умышленными, неосторожными и случайными (арт. 158, 159), последние из которых не наказываются. Таким образом, виновность определялась как необходимое условие наступления ответственности, что не мешало на практике широко применять объективное вменение и устанавливать наказание без вины. Следует, однако, отметить некоторую нечеткость формулировок о формах вины (особенно неосторожной, которая называется по-разному).

Из содержания Артикула воинского можно сделать вывод о необходимости установления причинной связи между действием и преступным результатом. Об этом говорится в арт. 154, определяющем наказание за убийство. Предусматривается (впервые в истории русского права) судебно-медицинская экспертиза.

В анализируемом законе получили дальнейшее развитие институты, исключающие наступление уголовной ответственности, – необходимая оборона и крайняя необходимость. Институт необходимой обороны определен арт. 156 и 157. Подробно регламентируются пределы необходимой обороны: соразмерность обороны нападению; одновременность обороны и нападения; невозможность для обороняющегося уступить или уйти без опасения смертного. Нападение должно быть наличным – или начавшимся или непосредственно предстоящим; нельзя обороняться против предполагаемого или оконченного нападения. Преступивший пределы необходимой обороны подвергался наказанию, но менее жестокому, чем за убийство. Крайняя необходимость закреплена в арт. 123, 180 и др.

Артикул воинский не определяет невменяемость и малолетство как обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Предлагается лишь учитывать их при определении наказания. Так, в толковании к арт. 195 сказано: Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма отставляется, ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестное или питейное, или иное что невеликой цены украдет, или кто в лишении ума воровство учинит или вор будет младенец, которых дабы заранее от сего отучить, могут от родителей своих лозами наказаны быть.

В Артикуле воинском предусматривается уменьшение наказания, если преступление совершено в состоянии крайнего возбуждения (аффекта). Так, в арт. 152 говорится: Ежели кто другого не одумавшись с сердца, или опамятовась, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженнаго христианское прощение, имеет чинить... (за совершение этого преступления в ином состоянии полагалось полугодовое заключение). Менее суровое наказание (нежели за убийство) устанавливалось для офицеров, виновных в смерти своих подчиненных, наступившей в результате применения к ним наказания (арт. 154, толкование).

Совершение преступлений в пьяном состоянии не только не влекло за собой уменьшение наказания, как было в Соборном уложении (гл. XXI, ст. ст. 71-–74), но и, наоборот, усиливало его, хотя эта линия проводилась и не совсем последовательно. Отягчающим вину обстоятельством считалось убийство, совершенное каким-либо особо мучительным способом (например, путем отравления), убийство отца, матери, ребенка, офицера. Предусматривалось применение повышенного наказания к рецидивистам (см. арт. 189, 191).

Покушение (начало исполнения преступления) отличалось от совершенного преступления. Однако, как правило, наказывались они одинаково. Одно из исключений (арт. 167) – покушение на изнасилование. Суд в данном случае мог смягчить меру наказания по своему усмотрению (за оконченное преступление устанавливалась смертная казнь).

Артикул воинский определяет различные формы соучастия: подстрекательство к совершению преступления (арт. 2), недоносительство по политическим преступлениям (арт. 19), пособничество (арт. 95), укрывательство вора, вещи (арт. 190) и некоторые другие. Наказание для соучастников устанавливалось, как правило, одинаковое, независимо от степени их участия. Например, в толковании арт. 189 говорится: Оные, которые в воровстве конечно вспомогали, или о воровстве ведали, и от того часть получили, или краденое ведая добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся. Ежели многие вкупе в воровстве пойманы будут, те все, хотя их много или мало, всяк так наказан будет, яко бы един все воровство учинил.

Специальной статьи, определяющей цель наказания, в Артикуле воинском, нет. Однако из содержания ряда артикулов можно сделать вывод о том, что одной из важнейших целей наказания было устрашение. Об этом свидетельствует чрезвычайная жестокость наказаний, прямо выраженное в статьях стремление изощренностью наказания удержать от совершения преступлений.

Принцип, сформулированный еще в Соборном уложении – наказать так, дабы другим, смотря на это, неповадно было подобно делать, – сохраняется в полной мере. Другой целью наказания была изоляция преступника (тюрьма, ссылка на каторгу навечно или на срок) и лишение его тем самым возможности совершить новое преступление.

Широкое распространение получило в это время использование труда осужденных: на галерах, каторге, на постройке гаваней, крепостей, заводов, что было связано с развитием промышленности, со строительством фабрик и заводов и другими государевыми работами. Целью наказания в ряде случаев являлись возмещение причиненного ущерба, а также возмездие. Можно отметить и сохранение наказания по принципу талиона (арт. 2, 85, 143).

Характерна для рассматриваемого акта неопределенность наказания, о чем свидетельствуют многие артикулы (например, 75, 80, 145, 152, 158, 200). Так, в арт. 158 говорится:... и тако наказание исполнится над виновным по делу и состоянию онаго, и какую вину в том имеет, или тюрьмою, денежным наказанием, шпицрутеном или сему подобным.

В других случаях санкции еще более неопределенны (требуется просто жестоко наказать – см. арт. 52). Смертная казнь предусматривалась безусловно в 74 артикулах и в 27 – наряду с другими наказаниями. Из них в 60 случаях не был обозначен ее вид. Суд мог устанавливать форму наказания по своему усмотрению. Характерна также множественность санкций, устанавливаемая за какое-либо преступление. Суд мог (как это прямо предусмотрено, например, в уже приведенном арт. 158) в зависимости от состояния, т. е. социального положения преступника, определить меру наказания.

Для Артикула воинского, как и для других кодексов феодального права, типично несоответствие между характером наказания и тяжестью преступления. Так, смертная казнь устанавливается и за политические преступления, и за убийство, и за богохульство, и за сон на карауле, т. е. за самые различные по тяжести преступления. Закреплялись неравные наказания за одинаковые преступления для лиц, принадлежащих к различным сословиям (например, в арт. 45).

Усиление карательной политики господствующего класса, широкое применение уголовной репрессии определило виды наказаний по Артикулу воинскому. Наибольшее значение имела смертная казнь различных видов – квалифицированная (четвертование, колесование, залитие горла металлом, сожжение и др.) и простая (расстрел, повешение, отсечение головы мечом); телесные наказания – болезненные (битье кнутом, шпицрутенами, закование в железо и др.) и членовредительные (отсечение руки, пальцев, носа, ушей, клеймение и др.). Широко применялись также ссылка на срок и бессрочно (навечно), ссылка на каторжные работы (на галеры, строительство гаваней, крепостей, заводов), заключение в тюрьму.

В отношении офицеров применялись особые наказания: отставление от службы (на время или совсем), лишение чина и достоинства (позорящее наказание), служба в качестве рядового, арест у профоса (палача), лишение отпуска. Наиболее тяжким наказанием было так называемое шельмование. Указом 1766 года шельмование было преобразовано в «лишение всех прав состояния». Ошельмованный не имел фактически никаких прав: не мог быть свидетелем на суде, подавать заявление в суд. Любой, у кого были дела с ошельмованным, мог быть подвергнут наказанию. Артикул воинский знает также имущественные наказания (которые чаще всего применялись к офицерам): штраф, вычет из жалования, конфискация имущества. Многие статьи устанавливали церковное наказание (обычно в качестве дополнительного).

Для периода абсолютизма характерна не только индивидуальная ответственность. Так, по указу 1699 года колодники, направленные в ссылку в Азов, отправлялись туда «с женами и детьми на вечное житье»³² [ПСЗ, т. III, № 1690]. Артикул воинский подобных положений не знает, но в арт. 117 предусмотрены коллективная ответственность и наказание каждого десятого.

По сравнению с Соборным уложением Артикул воинский содержит значительно большее число видов преступлений, причем составы преступлений определены более точно и четко.

На первом месте в Артикуле воинском как типичном кодексе феодального права стоят преступления против веры (гл. гл. 1 и 2). Церковь являлась важнейшим орудием в руках господствующего класса для поддержания его господства. Государство жестоко наказывало тех, кто осмеливался выступить против религии, против веры. В законе предусмотрены такие преступления, как чародейство, идолопоклонство, богохульство, непосещение церкви и др. Многие преступления против веры влекли за собой смертную казнь, телесные наказания.

Следующими по важности шли политические преступления (гл. гл. 3, 16 и 17). В период абсолютизма они получили особенно большое развитие. На первое место среди них было поставлено всякое выступление против жизни, здоровья, чести государя. Подробно говорилось об измене (вооруженное выступление против государя, тайная переписка и тайные переговоры с неприятелем, открытие пароля, передача сведений о военных крепостях и др.). Специальная глава (17) посвящена такому преступлению, как возмущение и бунт. За политические преступления была установлена, как правило, смертная казнь.

Впервые в истории русского права подробно регламентировались воинские преступления, т. е. преступления, направленные против установленного порядка несения военной службы (гл. гл. 4–15). Это, безусловно, было связано с проведенной Петром I военной реформой и характером самого закона, закрепившего реорганизацию армии. К воинским преступлениям относились: уклонение от военной службы, дезертирство, сопротивление офицеру, нарушение правил строевой и караульной службы, нарушение правил обращения с военнопленными, мародерство и многие другие.

Следующий вид – должностные преступления: злоупотребление властью в корыстных целях (арт. 194), взяточничество (арт. 184), неповиновение начальству, отказ от выполнения служебных обязанностей.

Среди преступлений против порядка управления и суда в Артикуле особо выделены подделка денег (арт. 199), печатей и документов (арт. 201), принятие фальшивого имени (арт. 202), срывание указов (арт. 203), принесение лжеприсяги (арт. 196), лжесвидетельство (арт. 198). Все эти преступления наказывались чрезвычайно жестоко (смертная казнь, телесные наказания, тюрьма).

Артикул воинский знает также преступления против общественного порядка и спокойствия – содержание притонов, драки, брань; преступления против жизни, телесной неприкосновенности, чести (гл. гл. 18–19). Особенно четко определена клевета (арт. 149).

Имущественные преступления предусмотрены в гл.21. К ним относятся кража, грабеж – явное похищение чужого имущества, совершенное путем вооруженного насилия или без него. Определены такие составы преступлений, как утайка чужого имущества, отданного на сохранение, присвоение находки, повреждение и истребление чужой собственности (например, поджог). Имущественные преступления наказывались жестоко (колесование, сожжение, повешение, отсечение головы, шпицрутены, отсечение носа и ушей, каторга).

Глава 20 регламентирует половые преступления (содомский грех, насилие и блуд). Церковная юрисдикция по этим делам была значительно сокращена при Петре I. Дела, ранее подсудные церковному суду, перешли к государственным судам.

Следует отметить, что четкой системы преступлений в Артикуле воинском еще не было, многие положения определены казуально. Однако по сравнению с предыдущим законодательством он представляет собой гораздо более совершенный уголовный закон, оказавший большое влияние на дальнейшее развитие уголовного права России.

В Уставе воинском есть глава «Патент о поединках и начинании ссор», представляющая собой совокупность уголовно-правовых норм. Видимо, после издания Артикула воинского в 1715 году в процессе подготовки Устава воинского появилась необходимость более подробного регламентирования ответственности за поединки и оскорбления³³ [См.: Памятники русского права, вып. VIII, с. 461]. Патент состоит из 18 статей без толкований. Статьи в определенной мере совпадают с некоторыми артикулами глав 17 и 18, но содержат и новые нормы, либо дополняющие, либо изменяющие содержание артикулов.

Нормы уголовного права содержались и в Уставе морском, введенном в действие указом 13 января 1720 г. В основу Устава были положены документы, разработанные в процессе создания российского морского флота. Так, в 1706 году был издан Устав корабельный, в 1710 – Инструкция и Артикулы военные Российскому флоту. Важным источником уголовно-правовых норм Устава морского был Артикул воинский.

Уголовно-правовые нормы содержатся главным образом в гл. I кн. IV Устава морского и кн. V. Как отмечают исследователи, в основу статей указанных разделов Морского устава были положены Артикулы воинские с некоторыми изменениями³⁴ [См.: Ромашкин П. С. Указ. соч., с. 25]. Например, ст. I гл. I кн. V Устава морского соответствует арт. 19, определяющему ответственность за выступление против царя; ст. 2 соответствует (хотя и не в полной мере) арт. 20; ст. 31 – арт. 43 и т. д.

Есть и другая точка зрения, согласно которой «в Уставе морском содержится большее число новых норм уголовного права по сравнению с Артикулом воинским»³⁵ [Памятники русского права вып. VIII, с. 287].

Таким образом, центральное место в развитии уголовного права исследуемого периода занимает Артикул воинский. Его мы и помещаем в настоящем томе. Текст публикуется по первому известному нам изданию 1715 года.

1715, АПРЕЛЯ 26

АРТИКУЛ ВОИНСКИЙ

Текст

Божиею милостию, мы Петр Первый, царь и самодержец всероссийский, и протчая, и протчая, и протчая.

Повелеваем всем обще нашим генералом, штаб, обор и ундер-офицерам и салдатам, как подданным, так и чужестранным, в службе нашей пребывающим, покорным и послушным быть по своей должности, и все пункты сего артикула право исполнять, и всякому особо высокого и ниского чина без всякого изъятия нам, яко государю своему, присягу чинить: в том, дабы им верно, честно, с доброю охотою себя содержать, и как сии после детвующие пункты в себе содержат, как честным воинским людям благопристойно, против всех наших и государств наших неприятелей, телом и кровию, хотя и в поле, во осадах, сухим и водяным путем прилучитца, служить, и по крайней возможности тщательно радеть, и чтоб им наш и государств наших подданных убыток отвращати, и против того же прибыток и лутчую пользу знати и вспомогати и в том никакова ради страха не отбегать, ниже трудов жалеть толь долго, пока бог всякому живот продолжит. И дабы неведением никто не отговаривался, надлежит сей артикул на смотрах, а особливо при всяком полку по единожды прочитать в неделю, чтоб всяк своего стыда, наказания и безчестия удалялся и бегал, против тогож о благодеянии, храбрости и повышении прилежание имел.

О присяге,

Дата добавления: 2015-07-25