В.В.ИЛЬИН 21 страница

У человека нет возможности непосредственно общаться с Богом, но это можно сделать косвенно. Общение с Богом - через правильное отно­шение к другим людям и правильное отношение к самому себе.

Правильное отношение к другим людям в том, чтобы любить людей как братьев, любить всех, независимо от каких бы то ни было мирских раз­личий между ними. Перед Богом теряют смысл все различия между богатс­твом и бедностью, красотой и дряхлостью, силой и убожеством и т.д. Необходимо ценить в каждом человеке достоинство божественного проис­хождения.

Правильное отношение к себе - забота о спасении души. В каждом че­ловеке есть божественное начало - душа. "В душе человека... идеал пол­ного, божественного бесконечного совершенства". Показателем правиль­ного отношения человека к себе является стремление к совершенству, движение от себя к Богу. И здесь нет конечной точки. Сознание степени несоответствия с идеальным совершенством - таков критерий правильного отношения к себе. Поскольку эта степень несовершенства никогда не за­вершается, то человек тем нравственнее, чем больше он осознает свое несовершенство.

Исходным, основополагающим, с точки зрения Толстого, является от­ношение к себе. Нравственное отношение к себе гарантирует нравственное отношение к другим. Забота человека о чистоте собственной души явля­ется основанием нравственных обязанностей человека по отношению к другим людям, государству и т.д.

Толстой считает, что суть нравственного идеала наиболее полно вы­ражена в учении Христа. Христос - реформатор, разрушающий старые и дающий новые основы жизни. Толстой, далее, видит принципиальную раз­ницу между подлинными взглядами Христа, изложенными в Евангелиях, и их извращением в догмах православия и других христианских церквей. "То, что любовь есть необходимое и благое условие жизни человеческой, было признаваемо всеми религиозными учениями древности. Во всех уче­ниях: египетских мудрецов, браминов, стоиков, буддистов, таосистов и др., дружелюбие, жалость, милость, благотворительность и вообще любовь признавались одною из главных добродетелей". Однако только Христос возвысил любовь до уровня основополагающего, высшего закона жизни.

Закон любви - выражение самой сущности христианства. Это - вечный идеал, к которому люди будут вечно стремиться. На Христос не ограни­чивается этим идеалом. Он дает еще заповеди. Толстой говорит о пяти заповедях.

- Не гневайся. "Будь в мире со всеми, не позволяй себе считать друго­го человека ничтожным иди безумным".

- Не разводись. "Не смотри на красоту плотскую как на потеху. Бери муж одну жену и жена - одного мужа и не покидайте друг друга ни под каким видом".

- Не клянись. "Не давайте никаких обетов".

- Не противься злу. "Не мсти... неси обиды и не делай зло на зло".

- Не воюй. "Знай, что все люди братья... и не нарушая мира ни с кем во имя народных целей."

Духовное начало в человеке проявляется в любви к ближнему. Толстой призывает "поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с то­бой". Жизнь имеет смысл, если человек исполняет волю Бога, а его во­ля дана нам как закон любви, противостоящий закону насилия. "С самых древних времен мудрые люди постигли ту истину, что устройство челове­ческой жизни может основываться только на любви и на вытекающем из любви добровольном служении людей друг другу, и что поэтому существующий способ устройства человеческих обществ на насилии - способ лож­ный, и что попытки уничтожить насилие насилием есть очевиднейшее заб­луждение, и что уничтожить насилие можно только тем, чтобы не делать насилия",

Толстой говорит о том, что древний закон (в Ветхом завете), осуждавший, в общем, зло и насилие, допускал исключения, как справедливое возмездие по формуле "око за око". Христос отменяет, этот закон. Наси­лие должно быть вообще исключено. Не только на добро нужно отвечать добром, но и на зло надо отвечать добром.

Что такое насилие? "Насиловать значит делать то, чего не хочет тот, над которым совершается насилие". Насилие - зло; насиловать - значит подчинять чужую волю своей. Толстой требует признать жизнь каж­дого человека священной. Непротивление злу означает признание изна­чальной, безусловной святости человеческой жизни.

Человеку не дано судить другого человека. Отказываясь сопротив­ляться злу насилием, человек отказывается судить другого; нельзя счи­тать себя лучше других. Не других людей надо исправлять, а самого себя. "Для того, чтобы не было того зла, от которого люди так жестоко страдают, надо перестать делать его."

Толстой рассматривает ходячие аргументы против непротивления злу. Первый аргумент состоит в том, что учение Христа правильно, но его трудно исполнить. Но это ложная позиция, которая снимает с людей ответственность за их поступки, оправдывает слабость воли. Второй аргумент состоит в том, что "нельзя идти одному человеку про­тив всего мира". Если, например, я один буду таким кротким, как тре­бует учение, а все остальные будут продолжать жить по-прежнему, то я буду осмеян, избит, напрасно погублю свою жизнь. Рассуждающий так, говорит Толстой, просто не понимает указанный Христом путь спасения.

Третий аргумент, продолжая предыдущий, ставит под сомнение осущес­твление учения Христа из-за того, что это сопряжено с большими стра­даниями. Толстой говорит, что жизнь человеческая вообще не может быть без страданий. Весь вопрос в том, когда этих страданий больше - тогда, когда человек живет во имя Бога, или тогда, когда он живет во имя мира. Ответ Толстого однозначен: тогда, когда он жи­вет во имя мира. В жизни сторонников учения Христа меньше страданий хотя бы уже потому, что они свободны от страданий, связанных с завис­тью, разочарованием от неудач в борьбе, соперничеством. Люди главным образом страдают не из-за христианского всепрощения, а из-за их мир­ского эгоизма.

Толстой считал также несостоятельной аргументацию в пользу насилия, согласно которой насилие оправдано в тех случаях, когда оно пресекает большее насилие. Когда мы убиваем человека, который занес нож над своей жертвой, мы никогда не можем с полной достоверностью знать, привел ли бы он свое намерение в действие, может быть в последний момент что-то изменится в его сознании, Когда казним преступника, то мы опять-та­ки не можем быть стопроцентно уверены, что преступник не изменится, не раскается и что наша казнь не окажется бесполезной жестокостью. Но и допустив, что речь вдет о преступнике закоренелом, который ни­когда не изменится, казнь не может быть оправдана, ибо казни так дей­ствуют на окружающих, особенно близких, что порождают врагов вдвое больше и вдвое злее, чем те, кто убиты и зарыты в землю. Насилие име­ет тенденцию воспроизводиться в расширяющихся масштабах. Поэтому сама идея ограничения насилия насилием является ложной,

В целом. Толстой считает, что с помощью аргументов против непротив­ления люди стремятся обмануть самих себя, найти оправдание своему безнравственному образу жизни, уйти от личной ответственности за то, как они живут.

Толстой, как и Достоевский, исходил из того, что решить существую­щие социальные проблемы и создать гармоническое общество можно при помощи нравственной проповеди, обращенной к каждому человеку. Насилие должно быть исключено из социальной жизни, т.к. оно не способно порож­дать ничего, кроме насилия. Толстой одинаково осуждает за насилие и правительство, и революционеров. "Для каждого искреннего и серьезного человека нашего времени не может быть очевидной несовместимость истин­ного христианства - учения смирения, прощения обид, любви - с государ­ством, с его величанием, насилиями, казнями и войнами. Исповедание истинного христианства не только исключает возможность признания го­сударства, но и разрушает основы его".

Нужно нейтрализовать насилие. Для этого нужно перестать самому де­лать прямое насилие, а также готовиться к нему; не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемым другими людьми; не одобрять никакого насилия. "Человек истинно свободен только тогда, когда никто не может заставить делать то, что он считает дурным, и истинное нап­равление для каждого человека в том, чтобы удерживаться от участия в каких бы то ни было правительственных делах, отказываться служить в армии, не принимать никакой службы, зависящей от правительства, и каждый день и всегда делать добро".

Концепция непротивления злу насилием вызвала критику современников. Приведем небезынтересное рассуждение П. Лаврова. "Я выработал себе веру и смысл жизни. Для меня ясно отделилась область добра и область зла. Я выступаю учителем истины. Я призываю людей на борьбу с тьмою. Я сак борюсь с нею делом. Но это - насильственное противление злу: я отступаю от борьбы делом и ограничиваюсь борьбою словом. Но это слово в других людях неизбежно вырастает в насильственное противление злу: я умолкаю и перестаю быть учителем истины. Но в моей душе проис­ходит непримиримое раздвоение: я сознаю зло и не борюсь против него; я сознаю истину и не проповедую ее. В чем же тогда мое сознание отли­чия добра и зла? В чем моя вера? В чем смысл моей жизни?"

В своих произведениях Толстой дает широкую панораму общественной жизни. При этом он с сомнением высказывается о прогрессе общества. В лучшем случае можно сказать, что прогресс коснулся лишь привилеги­рованного меньшинства, которое пользуется достижениями цивилизации за счет огромного большинства. Все изобретения и научные открытия вредны, потому что помогают богатым укреплять свое положение и еще успешнее угнетать народ. Именно поэтому Толстому присущ своеобразный нигилизм по отношению к культуре, науке, искусству. Он отделяет доб­ро и красоту. "Понятие красоты не только не совпадает с добром, но скорее противоположно ему, так как добро большей частью совпадает с победой над пристрастиями, красота же есть основание всех наших при­страстий. Чем больше мы отдаемся красоте, тем больше удаляемся от добра".

Толстой - на стороне "природы" против "культуры", а "природа" - это народ. Толстой показывает роль народа в истории. Интересный факт: по поводу "Истории России с древнейших времен" С.М.Соловьева Толстой записал: "Читаю историю Соловьева. Все, по истории этой, было безоб­разие в. допетровской России: жестокость, грабёж, грубость, глупость. неумение ничего сделать. Правительство стало исправлять. И прави­тельство это такое же безобразное до нашего времени. Читаешь эту ис­торию и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совер­шилась история России. Но как же так ряд безобразий произвели великое, единое государство? Уже это одно доказывает, что не правительство производило - историю. Но, кроме того, читая о том, как грабили, прави­ли, воевали, разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в которых ще­голяли цари и бояре? Кто ловил черных лисиц и соболей, которыми дари­ли послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную...?"

Толстой выдвигает на первый план земледельческий труд, идеализи­рует натуральное крестьянское хозяйство. Естественное, христианское состояние общества - жизнь в общине, обязательный коллективный труд в артели. Сельская община - главная хранилица народной жизни, духа и морали. Он с глубоким сочувствием обращает внимание на обнищание и разорение широких масс народа. Он против развивающегося капитализ­ма в стране. Он критикует государство. Власти умственно и нравствен­но развращают народы. "Правительства вообще, могли бы быть, уже не говорю, полезны, но безвредны только в том случае, если бы они состояли из непогрешимых, святых людей... Но ведь правительства, по самой дея­тельности своей, состоящей в совершении насилий, всегда состоят из самых дерзких, грубых и развращенных людей". В духе славянофилов Толстой противопоставляет "землю" и "государство".

Разработка религиозной философии в конце XIX - начале XX вв. продол­жена в круге так называемого "университетского" идеализма. Заметное место здесь принадлежало братьям Трубецким, которые испытали сильное влияние Вл. Соловьева.

Сергей Николаевич Трубецкой ( I862-I905) - профессор, в конце жизни ректор Московского университета, крупный специалист по истории древне­греческой философии. Основные работы: "Метафизика в древней Греции", "О природе человеческого сознания" (I889-9I), "Основания идеализма" (1896), "Учение о Логосе в его истории"(!900),"Вера в бессмертие".

С.Трубецкой утверждает существование закона универсальной соотносительности. Отношение – это основная категория бытия и сознания.

Реальное бытие, не будучи "самосущим", должно рассматриваться в отношении к абсолютно сущему. "Всеобщая соотносительность являющего­ся предполагает сверхотносительное основание и начало всех отноше­ний." Это начало - абсолютное бытие, Всеединство. Абсолютное бытие существует не только в себе и для себя, но и раскрывает свою скрытую субстанцию в другом, в мире.

Абсолютное является субъектом по отношению к миру как объекту. Субъект - это активное начало. "Условие явления, его возможность есть, прежде всего, чувствующий и мыслящий субъект, который обусловливает как субъективную мысль и чувство, так и объективный мир явлений во времени и пространстве. И когда мы мыслим весь необъятный мир явле­ний в бесконечной совокупности его связанных между собою функций и отношений, мы тем самым необходимо предполагаем субъект этого мирово­го объекта как его "трансцендентальное", метафизическое условие. Яв­ление есть бытие для субъекта, отношение объекта к субъекту. Сущее, как являющееся, определяется этим отношением к субъекту". В конечном счете, субъект мира понимается С.Трубецким как некое надмировое соз­нание, божественный разум, мировая душа, Логос.

С. Трубецкой говорит об абсолютном как конкретно-абсолютном в отличие от ложной абстракции абсолютного. " Согласно конкретному понятию о нем, абсолютное не отрицает относительного, но обосновывает относительное в самом его отличии от себя; абсолютное не есть безотносительное, а сверхотносительное начало, которое не отрицает отличное от себя бытие; но, наоборот, заключает в себе самом основание, потенции своего другого. Отвлеченное понятие об абсолютном, наоборот, ограничивается лишь противоположением его всему относительному, т.е. попросту отрицанием отношений."

Следуя понятию конкретно-абсолютного, С Трубецкой считает, что нельзя понимать материю в абсолютном смысле; материя – это явление, а всякое явление предполагает всякий субъект, которому оно является. Аналогично, не следует говорить о пространстве и времени как о существующих самих по себе, они - общие формы явлений, а форма явлений опять-таки предполагает отношение объекта к субъекту.

Итак, С. Трубецкой утверждает" универсальный закон соотносительности" как "основную истину философии".

"Единственная реальность, которая дана непосредственно моему сознанию, есть реальность моего субъекта, и потому я естественно понимаю всякую другую реальность через эту по аналогии этой." Вера в реальность себя, затем я верю в реальность подобных себе субъектов, а далее и в реальность других явлений. Чувствующий и мыслящий субъект " обусловливает как субъективную мысль и чувство, так и объективный мир явлений во времени и пространстве. И когда мы мыслим весь необъятный мир явлений в бесконечной совокупности его связанных между собой функций и отношений, мы тем самым необходимо предполагаем субъект этого мирового субъекта как его " трансцендентальное", метафизическое условие. Таким образом, считает С. Трубецкой, упраздняется материализм.

Теперь возникает вопрос о том, какова природа, источник разума субъекта. Разум не может возникнуть сам собою из чего-то чуждого разуму и С. Трубецкой апеллирует к " высшему универсальному разуму".

Человек с его сознанием имеет двоякую основу. С одной стороны, он обусловлен природными явлениями, а с другой – абсолютным сознанием. " Человеческое сознание предполагает чувственную, телесную организацию, и вместе оно имеет самобытное, идеальное начало. Оно предполагает бессознательную природу, которая организуется и постепенно возвышается до него, ибо оно есть конечный продукт космического развития. И в то же время оно предполагает абсолютное вселенское сознание."

С.Трубецкой считает основным вопросом современной философии воп­рос "о личном сознании человека: Доступна ли истина личному познанию человека, и если да, то лично ли само познание его вообще? "0твечая на этот вопрос, С.Трубецкой прежде всего полагает, что человеческое сознание имеет коллективный характер. "Я думаю, что человеческое соз­нание не есть мое личное отправление только, но что оно есть коллективная функция человеческого рода. Я думаю также, что человечес­кое сознание не есть только отвлеченный термин для обозначения многих индивидуальных сознании, но что это живой и конкретный универсальный процесс".

Факт коллективности сознания доказыается существованием языка. "Каждое слово наше доказывает факт коллективного сознания, предполагая его. Без слова никогда не мыслит человек, и только в форме слова мысль его объективно обощается. Словами мы отвлекаем, образуем, определяем логические, универсальные понятия; словами же обособляем и закрепляем, индивидуализируем наши представления. И вместе с тем слово есть воплощение соборного сознания, ибо не было бы слов, если бы они были непонятными и невнятными для других, если бы незачем и не с кем было говорить.слово полагает органическую способность взаимного понимания, родовое психологическое единство; и вместе оно предполагает говорящих и внимающих людей. Посредством слова я мыслю в других, как в себе, и в себе, как других, откуда оно есть существенная объективная форма мышления".

Истина не достигается ни в чувственном, ни в рациональном познании, взятых в их отдельности.

С. Трубецкой, как и Вл. Соловьев, критически относился и к эмпиризму, и к рационализму, их односторонность нужно снять в некоем "высшем" синтезе. "С. Трубецкой говорит о трех источниках познания сущего: чувство, мысль и вера." "У живой познавательной деятельности человека вера, чувство и мысль – нераздельны, хотя и могут быть различаемы путем анализа." Чувствами сущее определяется как явление. На втором, более высоком уровне, сущее мыслью определяется как идея. В этой связи С. Трубецкой высоко оценивает Гегеля, который развил метафизику как логику сущего. Но, считает С. Трубецкой, сущее как абсолютное, не тождественно логической идее и определяется верой.

С.Трубецкой считает, что именно вера" убеждает нас в реальности внешнего мира, в реальности предметов чувства и разума". Человек ве­рит в "определенный смысл мира", в смысл своего существования. "Но самое решительное доказательство в пользу самостоятельного значения веры в познании субъекта представляет наше убеждение в реальности других субъектов, отличных от нашего и существующих для себя самих. Ибо одни наши чувства, понятия, представления и даже самое существование нашего "я" еще не дают нам логического основания для признания таких субъектов, а между тем их существование столь же несомненно для нас, как существование нашего собственного "я"."

Сама вера не есть нечто индивидуальное, индивидуальный познаватель­ный момент. До признания существавния реальности нельзя дойти личным опытом. Здесь - "нечто такое, что мы вместе со всеми принимаем на веру. С.Трубецкой утверждает "органическую соборность " человеческого соз­нания.

Высоко оценивая веру, С.Трубецкой утверждает, что постижение суще­го посредством веры составляет главное основание идеализма и его ко­нечный результат.

Евгений Николаевич Трубецкой ( I863-I920) был профессором Киевского и Московского университетов. Автор работ "Мировоззрение папы Григория VII и публицистов его современников"(I892), "Миросозерцание В.Соловь­ева" (I9I2), "Метафизические предположения познания"(I9I7), "Смысл жиз­ни"(I9I8).

Е.Трубецкой высоко оценивает и пропагандирует мистическую традицию от ее средневековых истоков до современности. Каждая эпоха обществен­ной жизни - своеобразная форма божественного откровения.

Все действительное и постижимое подчинено некоторому единству, которое понимается как абсолютное сознание. Е. Трубецкой говорит, что "в применении к абсолютному бессильно слово, неадекватны все термины человеческого языка", несовершенны и выражения "абсолютное сознание" и "всеединое сознание". "Но, тем не менее, всеединый ум объемлет все, тождественнен с истиною всего. Деятельность всеединого ума есть непосредственное всеведение и всевидение... Всеединый ум видит и знает, а мы, люди, через него видим и вместе с ним сознаем."

Интуиция всеединого – необходимое условие возможности человеческих воззрений и категорий. Е. Трубецкой против антиномий, противоречий познания: они – симптомы "быстро надвигающегося умственного упадка". Противоречия преодолеваются интуицией. Е. Трубецкой говорит, что наше сознание возможно лишь благодаря нашему участию в абсолютном сознании; человеческое и абсолютное сознание, отличаясь друг от друга, составляют вместе с тем одно целое.

"Обсуждая проблему истины. Е.Трубецкой против понимания ее как от­ражения предметов. "Мысль может снимать копии только с мысли же". Что же тогда такое истина? Истина - это содержание сознания, которое не зависит от "чего-либо психического", от человека. "Хотя бы на све­те вовсе не было психологических субъектов, могущих воспринимать и сознавать, истина есть: стало быть, есть некоторые содержания созна­ния, носящие на себе печать необходимости, всеобщности и безусловнос­ти. Есть некоторое сверхпсихологическое сознание безусловное и всеоб­щее как по форме, так и по содержанию. И я - психологический субъект - могу сознать истину, лишь поскольку я так или иначе приобщаюсь к этому сознанию". Чтобы еще резче подчеркнуть свою позицию, Е.Трубец­кой говорит, что истина есть, если бы даже людей не было вообще.

Е.Трубецкой обсуждает проблему смысла жизни. " Стоит ли жить, обла­дает ли жизнь положительной ценностью, причем ценностью всеобщей и безусловной, ценностью обязательной для каждого"? Итогом рассуждений Е.Трубецкого является вывод о связи жизни с всеединым сознанием, ко­торая придает жизни смысл. "Только через подъем к этому безусловному всеединому сознанию, в котором содержится смысл-истина всего, что есть, я спасаюсь от моей лжи, от моих заблуждений, от хаотической бессмыслицы своих представлений". Полнота жизни достигается подъемом ко всеединству. " Тоска по всеединству - вот что лежит в основе всего нашего страдания о суете и бессмыслице жизни".

Е.Трубецкой продолжает учение о Софии. Он против того, чтобы счи­тать софийное начало сущностью человека, ибо тогда непонятно, откуда берется зло. Е.Трубецкой понимает Софию как норму, идеальный образ, цель жизни человека. Индивидуум свободен принять или отвергнуть эту идеальную цель, поставленную перед ним.

Братья Трубецкие сыграли видную роль в русском либерализма. Они, в частности, выступали за необходимость проведения реформ, хотя при этом Е.Трубецкой весьма скептически относился к идее прогресса в об­ществе.

Персонализм

В рамках религиозной философии сложился русский персонализм, к ко­торому относят А.А.Козлова, Л.М.Лопатина, Н.В.Бугаева, Е.А.Боброва, П.Ас­тафьева, С.А.Алексеева (Аскольдова) и др. Персонализм в целом - это концепция, признающая личность и ее духовные, ценности высшим смыслом земной цивилизации. В своих первоначалах персонализм утверждал, что человек создан по образу и подобию бога. Кроме этой общей установки русские персоналисты предложили несколько специфических концепций.

Алексей Александрович Козлов (I83I-I90I) был профессором Киевского университета. Основная работа "Свое слово" (I888-98, пять выпусков). Козлов различает сознание и знание. Некоторая перцепция, например, пер­цепция красного цвета, пока ни с чем не соединена и не может быть вы­ражена в словах, - факт сознания. Знанием она становится тогда, когда сопоставляется с другими фактами знания.

Понятие бытия устанавливается на основе самонаблюдения. "Бытие есть понятие, содержание которого состоит из знания о нашей субстанции, ее деятельности и содержании этих деятельностей в их единстве и отно­шении друг к другу". Материальные процессы существуют как наши пред­ставления, возникающие в нас в результате взаимодействия с другими духовными субстанциями. Сходство между представлением о нашем теле с представлениями о других телах позволяет считать, что существуют дру­гие духовные субстанции, тела которых являются символами этих субстан­ций.

Мир - система растущей сложности и интенсивности взаимодействия духовных субстанций, которые стремятся, к верховной субстанции, богу. Тело бога - весь мир. Козлов утверждает, что бог - это существо, кото­рое мы осознаем так же непосредственно, как свое собственное Я. После смерти наше я вступает во взаимодействие с другими духовными субстан­циями (монадами) и создает себе новое тело в соответствии со степенью своего развития. Свое учение Козлов назвал панпсихизмом.

Заметим в заключение, что Козлов отрицал объективную реальность времени. Бытие существует вне времени; вся история сосуществует как завершенное целое.

Лев Михайлович Лопатин ( I855-I920) был профессором Московского университета, редактором журнала "Вопросы философии и психологии". Его основная работа "Положительные задачи философии" (ч.1 и II, I866-9I).

Лопатин понимает мир как единый организм, центр которого - единс­твенное абсолютное, бог, творящий множественность мира. Наблюдая ма­териальные процессы во внешнем мире, мы должны допустить, что их ос­нову составляют сверхвеременные субстанции. Существа бытия - процесс самоопределения живых субстанциальных сил - монад. Динамизм их коре­нится в иррациональной, сверхъестественной двойственности сущего. Кроме материальных внешних проявлений этих субстанций имеется внут­ренняя, психическая жизнь. Самостоятельность конечных субстанций огра­ничена богом.

Лопатин утверждает, что психика разлита по всей природе. Душа - носитель психических функций человека. Проявления психической жизни изменяются каждую секунду, но Я, которое переживает психические про­цессы, остается идентичным самому себе.

Мы воспринимаем видимость природы. Сущность вещей - предмет дога­док. В отличие от Вл. Соловьева и С.Трубецкого, которые видели в вере высшую инстанцию познания, Лопатин ставит веру между опытом и умозри­тельным знанием. Философская истина может быть постигнута только че­рез умозрение. В этой связи он против тесной связи философии и науки.

Рассматривая соотношение свободы и необходимости, Лопатин считает свободу первичной по отношению к необходимости. Свобода - первонача­льное свойство всякого бытия.

Н.В.Бугаев ( I837-I902) - профессор математики Московского универ­ситета. В статье "Основные начала эволюционной монадологии" он счита­ет, что прошлое не исчезает, а накопляется; поэтому каждая монада и весь мир все больше и больше совершенствуется. Совершенствование сос­тоит в росте сложности духовной жизни и развитии мировой гармонии. "Основа жизни и деятельности монады - этическая: совершенствоваться и совершенствовать других". Деятельность монад имеет конечной целью "преобразовать мир" и "превратить его в художественное здание".

П.Астафьев ( 1846-1893) и Е.А.Бобров ( I867-I933 ) понимали бытие как духовную субстанцию, монаду.

В целом, можно заметить, что русские персоналисты отдали дань философии Лейбница, его идеалистическому плюрализму монад, богу как основе существования монад (в частности человеческих душ) и их гар­монии.

Русское неогегельянство

Гегелевская философия привлекла к себе внимание в России еще в 40-е годы XIX в. Интерес к ней не пропадал в течение всего века. Во второй половине столетия из нее исходили и ее пропагандировали Петр Григорьевич Редькин (I808-I89I), Николай Григорьевич Дебольский (I842-I9I8), Александр Васильевич Сухово-Кобылин (I8I7-I903) и др. Некото­рые из них, основываясь на философии Гегеля, подвергали ее преобразо­ванию. Особое место здесь принадлежит Б.Н.Чичерину.

Борис Николаевич Чичерин (I828-I904 ) работал на кафедре права Мос­ковского университета, был московским городским главой; живя в родо­вом поместье, активно участвовал в работе земства. Его основные рабо­ты: "История политических учений" (1877-1903, в пяти томах), "Наука и религия" (I879), "Мистицизм в науке" (I880), "Собственность и государ­ство"(1882-83, в двух томах), "Положительная философия и единство науки" (I892), "Основания логики и метафизики" (I894), "Философия пра­ва" (I90I).

Дата добавления: 2015-07-16