Оживить эмпатией безжизненный разговор

Любому из нас доводилось вести вялые, безжизненные разговоры. Предположим, мы оказались на светском рауте: мы слышим слова, не чувствуя с собеседником ни малейшей связи. Или мы слушаем «бубнилку» — это словечко мне подарил мой друг Келли Байзон. Оно означает человека, вызывающего у слушателей опасения, что беседа продлится вечно. Оживленность покидает беседу, когда мы теряем связь с чувствами и потребностями, в которых берут исток слова собе­седника, и с просьбами, которые связаны с этими по­требностями. Так часто случается, когда люди говорят, не осознавая своих чувств, потребностей или просьб. Вместо интенсивного обмена энергией жизни с дру­гими людьми мы видим, что превращаемся в мусорное ведро для их слов.

Как и когда следует прервать постылый разговор, чтобы вернуть его к жизни? Я считаю, что лучше всего это сделать сразу после того, как мы услышали на одно слово больше, чем хотели. Чем дольше мы ждем, тем нам сложнее удерживаться в рамках вежливости, когда мы все-таки не выдерживаем и вмешиваемся. Наша цель состоит не в том, чтобы захватить трибуну для себя, а помочь собеседнику соединиться с энергией жизни, стоящей за теми словами, которые он произносит. Для этого мы настраиваемся на вероятные чувства и потребности. И если тетя снова рассказывает историю о том, как 20 лет назад муж бросил ее с двумя маленьки­ми детьми, мы можем прервать ее, сказав: «Что ж, тетя, похоже, тебя до сих пор задевает этот его поступок, тебе кажется, что с тобой обошлись несправедливо?» Люди часто и сами не зна­ют, что нуждаются в эмпатии. И не понимают, что они с большей вероятностью получат эту эмпатию, выражая чувства и потребности, которые сейчас живут в них, а не пересказывая истории прошлых обид и страданий.

Другой способ привести беседу в чувство — откры­то выразить наше желание более близкого контакта и попросить информации, которая помогла бы нам уста­новить этот контакт. Однажды на вечеринке я оказался в бурном потоке слов, который, тем не менее, казался мне безжизненным. «Извините меня, — вмешался я, обращаясь к группе из девяти человек, рядом с кото­рыми оказался, — я чувствую некоторое нетерпение, потому что хотел бы лучшего контакта с вами, но наша беседа не дает его. Я хотел бы знать, насколько наша беседа отвечает вашим потребностям, и если это так, то каким именно». Все девять уставились на меня так, будто я бросил крысу в чашу для пунша. К счастью, я не забыл настроиться на чувства и потребности, которые они выражали через свое молчание. «Вы раздражены моим вмешательством, потому что предпочли бы про­должить беседу?» — спросил я. После еще одной паузы мне ответил один из мужчин: «Нет, лично я не раздражен. Я думал над тем, что вы ска­зали. Нет, я не наслаждался беседой; на самом деле мне было изрядно скучно».

В тот раз я сильно удивился такому ответу: ведь именно он говорил больше других! Теперь я больше не удивляюсь: я уже убедился, что беседы, которые скучны для слушателя, в равной степени скучны и для гово­рящего.

Можно спросить, как набраться храбрости, что­бы бесцеремонно прервать кого-то на полуслове. Од­нажды я провел неофициальное исследование, зада­вая участникам следующий вопрос: «Если вы гово­рите больше, чем хочет слышать ваш собеседник, что вы предпочли бы — чтобы он симулировал заинтере­сованность или остановил вас?» Из множества опро­шенных только один человек выразил желание видеть симуляцию. Их ответы убедили меня, что лучше уж с вниманием прервать человека, чем слушать его с равно­душием. Ведь каждый хочет, чтобы его слова обогаща­ли, а не ложились бременем.

Дата добавления: 2015-07-16