All Along The Watchtower

Мой идол Jimi Hendrix и ещё несколько рок-групп, как, например, East of Eden, приехали в Фемарн, чтобы выступить на огромном фестивале под открытым небом. Ожидалось грандиозное зрелище. 50 000 человек со всей Европы отправились туда, но погода выступала против проведения мероприятия. Шёл дождь, был сильный ветер. Мы с Ирэн почти три дня просидели в нашем микроавтобусе, закидывая один trip за другим. Выступление суперзвёзд откладывалось. 50 000 волосатых терпеливо ожидали, чтобы только взглянуть на них.

На третий день около полудня небо прояснилось, солнце пробилось сквозь облака, и тогда издали послышался звук его гитары, которую невозможно было спутать ни с какой другой. „...All Along The Watchtower". Мы продирались сквозь обкуренную и кайфующую толпу, танцующую под грохот его музыки. И вот мы стояли пря­мо напротив него. Jimi Hendrix - я испытывал по отно­шению к нему благоговейное почтение.

Когда я в первый раз увидел его в бит-клубе, он играл „Неу Joe“. Это было для меня почти такое же грандиозное событие, как то, когда я впервые услышал Beatles. У меня перегорели все пробки, я как с цепи сорвался. Притом я ещё втащил бутылку джина и в конце концов учинил в одном танцевальном кабачке настоящий погром. Потом я отрубился. С тех пор я был околдован чарами Джими Хендрикса, его влияние оставило глубокие следы в моей жизни. Полный восхищения, я покупал все его альбомы. Больше никто не мог так играть на гитаре.

Когда мы с Ирэн оказались напротив сцены, мы были потрясены его видом. Полная развалина. Хотя мы сами были изрядно под кайфом, нас привело в ужас то, каким он был разбитым. Его глазами смотрела сама смерть. Через несколько недель после того концерта он скончал­ся в одной из гостиниц Лондона от превышения дозы. Захлебнулся в собственной блевотине.

В память о нем мы устроили в нашей комнате алтарь. Мы выкрасили нишу в чёрный цвет, повесили на стену большой золотой крест и постер с его изображением, а иод ними поставили свечу. После этого он стал часто являться нам во время наших ЛСДовых трипов. Мы часа­ми слушали его музыку.

ЛСДовые сэйшена становились всё круче. Однажды я пришёл на квартиру к одному знакомому. Приятель си­дел в глубокой депрессии, погружённый в себя и уставив­шийся в никуда. Судя по всему, он изрядно потрудился, создавая себе новый интерьер: он прибил скатерть к потолку, а всю мебель перевернул вверх тормашками. Недосягаемый для меня, он находился в совершенно дру­гом мире и не реагировал на мои попытки вернуть его к действительности.

На другой ЛСДовой вечеринке кто-то нарисовал на белой стене крендель, и приторчавший пипл сидел, уста­вившись на это произведение. Потом время от времени кто-нибудь вставал и пририсовывал следующий крен­дель. И снова всё сидели, как зачарованные уставившись на стену. В комнате стояла мёртвая тишина. Я тоже решил понаблюдать, что будет дальше. Десять, двадцать, тридцать, сорок минут. Потом мне надоело, и я сбежал.

Beatles распались, поссорившись. Каждый из них шёл теперь своим путем. Джордж Харрисон окончательно ударился в восточную мистику, и его новый альбом, соот­ветственно, нёс в себе чистейший культ Кришны. Он назывался „ All Things Must Pass” - „Всё пройдёт^”. Музыка была чудесная, но она навевала глубокую печаль. Она звучала так обречённо, не оставляя никакой надежды. Но это как раз совпадало с моими ощущениями, выра­жая их лучше любых слов.

Как-то ночью после ЛСДового сэйшена мы с Ирэн слушали мюзикл „Jesus Christ Superstar". Хотя мы не попимали текста, нас необъяснимо притягивал образ Христа. Как это Ему удавалось повелевать стихиями? Откуда Он брал силу для этого? Он говорил о Себе, что Он - Сын Божий, стало быть, Он, наверное, пришёл к таким же философским заключениям, как и мы: Бог во мне, я в Боге, Бог во всём, и всё в Боге. Он, должно быть, испытал озарение и достиг высокой степени совершенст­ва, причём без наркотиков. Он, должно быть, пробил „стену", оставив позади материальный мир. А эти обыва­тели, погрязшие в земной будничной суете, в своём невежестве прибили Его к кресту. Они не смогли понять Его истинного величия. В течение нескольких часов мы делились друг с другом своими вдохновенными мысля­ми. Но вместе с кайфом улетучилось и то, что мы узнали в ту ночь.

Я начал усиленно интересоваться Чарлзом Менсоном и понял, что с ним происходило. Он сколотил вокруг себя группу людей и с помощью наркотиков полностью подчинил их своей воле. Они повиновались ему, когда он приказал им убить беременную киноактрису Sharon Tate и нескольких известных голливудских киношников на чьей-то вилле. Они послушно и безропотно исполнили его приказ.

Я тоже чувствовал притягательную силу в подчинении себе других путём телепатии и ЛСДовых игр. Меня охва­тывала дикая радость каждый раз, когда мне предостав­лялась возможность мучить людей, или когда они были в моей власти.

На самом деле я становился всё более мрачным, и у меня развивалось болезненное влечение к фильмам ужа­сов. Это началось с фильма под названием „Маска". В кассе выдавали очки, которые надо было надевать по определённому сигналу, и тогда происходящее на экране обрушивалось на тебя в трёхмерном пространстве. Этот непередаваемый ужас так притягивал меня, что я при­страстился ходить на триллеры, приняв ЛСД.

А ещё необъяснимая сила влекла меня на кладбища, в их мрачную атмосферу. В каком-то смысле меня привле­кала смерть. Jimi Hendrich, Janis Joplin, Brian Jones и Jim Morrison... Может быть, этим рок-звёздам, погибшим от превышения дозы наркотиков, удалось своей смертью пробить „стену"?

Это была сенсация. Американские колёса ЛСД снова появились на рынке, их предлагали оптом. Хотя я знал, что с ними надо быть поосторожнее, я всё равно круто на них налёг. Всю их опасность я испытал на собственной шкуре во время одного рок-концерта на кёльнском ледо­вом стадионе. Я закинул для пробы четверть колеса, эта доза подействовала, меня охватила паника, и тогда меня настиг blackout. Когда я пришёл в себя, я сидел перед стадионом, по колено засыпанный песком. Надо мной стоял полицейский. На его вопрос, не нужна ли мне помощь, я лишь отрицательно покачал головой. Я был в ужасе: я потерял контроль над собой.

Я продал несколько таких колес одному другу. Нам с Ирэн хотелось посмотреть, как они на него подействуют, и мы поехали к нему. Он сидел перед телевизором в полной прострации и бормотал что-то про какую-то колонну на экране, которую мы, как ни старались, так и не увидели. Так и не достучавшись до его сознания, мы уехали домой, надеясь, что он в конце концов придёт в себя. Как ни стран­но, вскоре после этого он стоял перед нашей дверью, без машины, и понятия не имел, как он сюда попал. Не помнил он и о том, где он ухитрился обварить руку от плеча до кис­ти. Нам с Ирэн пришлось всю ночь заниматься его ожогом.

Когда эти колёса снова появились, мы решились пой­ти на всё. На этот раз мы приняли завышенную дозу, что­бы окончательно пробить „стену". Мы испытывали неве­роятное желание оказаться по ту сторону „стены“, где, как мы полагали, нас ждала совершенно другая действи­тельность.

Flash не заставил себя долго ждать. Мы сидели в гости­ной и слушали Quintesence, когда снаружи и внутри нас вдруг раздался ужасный взрыв. Я почувствовал, как ногти впились мне глубоко в кожу. Ирэн повисла на мне и дико вскрикнула. Я сразу понял: horrortrip. Надо было срочно восстановить нормальную обстановку. Я вскочил и вы­ключил музыку. У Ирэн внезапно произошёл психичес­кий сдвиг, она вдруг впала в состояние годовалого мла­денца и начала издавать нечленораздельные лепечущие звуки. У меня перед глазами поплыли ужасающие кар­тины, меня преследовала мысль: „Если она на всю жизнь останется сумасшедшей, то виноват в этом будешь ты.“ Я пытался вернуться в нормальный мир, но с ужасом чувст­вовал, что тоже полностью нахожусь во власти наркотика и с каждой минутой теряю контроль над собой. Я лихора­дочно боролся сам с собой за каждый миллиметр связи с реальностью, но она неумолимо ускользала от меня.

Я уже ничего не соображал, я хотел только одного: немедленно увести ее отсюда. В отчаянии я схватил Ирэн за руку и потащил е в нашу комнату. Но и это было не то место, где можно было прийти в себя. Перед нами тут же возник Jimi Hendrix. В тот момент я не хотел иметь с ним никаких дел. Он должен был исчезнуть, но он не уходил.

Тогда мы выбежали из дома в ночную прохладу, надеясь, что обычная обстановка приблизит нас к реальности. Но стало только хуже. Ребята из коммуны крича­ли нам, свесившись из окна:

- Что это с вами? Вы что, свихнулись?

Дата добавления: 2015-11-14