Остальные стояли вокруг нас и спрашивали друг друга:
- Что это с ними?
Чем более растерянно они на нас глядели, тем больше мы отрубались. Вечер принял бурный характер, и квартира была похожа на поле боя. Когда родители вернулись домой и увидели свою разорённую обстановку, они не долго думая выставили своего сыночка за дверь.
Меня влекло прочь из тесноты города. Меня гнал настоящий дух беспокойства. Вместе с двумя единомышленниками я отправился в Данию. Всё моё богатство состояло из вещевого мешка, нескольких вещей и 120 марок. В одном из пригородов Копенгагена мы взломали сарай в чьём-то саду, нам же в конце концов надо было где-то ночевать. На следующее утро в кафе я обнаружил, что потерял ночью почти все свои деньги. С оставшимися несколькими пфеннигами далеко не уедешь. Мои спутники помогали мне, пока сами не оказались на мели.
Голод вынудил нас клянчить бутерброды у школьниц и рыться в мусорных контейнерах хлебозавода в поисках съестного. А иногда мы ходили в христианскую чайную. Хотя мне это и было не по нутру, но зато там бесплатно давали чай и хлеб со смальцем. Однако жить на одних бутербродах - это всё же не сахар. Мы ночевали на улице, под мостами, в общественных туалетах, сараях, на вокзале, в школах, в подвалах и на чердаках.
Путешествие в Копенгаген закончилась тем, что нас задержала полиция. Так как мы не могли предъявить денег, мы должны были в 24 часа покинуть страну. Вместе с нами выслали одного финна. Этот парень был тёртый калач, он хватал всё, что плохо лежит. Этим он нас здорово выручал. За два дня мы автостопом добрались через Гамбург в Ганновер, который стал к тому времени столицей хиппи в Германии. Днём пипл собирался на Георгсплатц, а по ночам мы спали в спальных мешках под мостом. Но меня это нисколько не смущало. В конце концов я был свободен и жил по своим собственным правилам.
Моим новым домом стали дороги Европы. И я со временем на собственном опыте узнал, что это такое - быть on the road. Странствия зачастую оборачивались сущим кошмаром. Я часами стоял на трассе с поднятым большим пальцем, голодный, летом и зимой ночевал в кустах у обочины. Немытый и небритый, я рыскал по урнам в надежде найти бутерброд, выброшенный водителем- дальнобойщиком. Глядя на мой дикий вид, бюргеры, естественно, проезжали мимо на своих жирных лимузинах. Высылки из страны за бродяжничество стали для меня нормальным явлением.
В европейских столицах везде открывалась одна и та же картина, будь то в Берлине, Риме, Лондоне, Париже, Амстердаме или Копенгагене. Так же, как и я, в то время тысячи молодых людей отправлялись в путь и скитались по странам вдоль и поперёк. Мы населяли площади и осаждали фонтаны. Своим экзотическим видом мы эпатировали обывателей и превратились для них в настоящее социальное бедствие. У нас, бродяг, были идеалы, но не было денег. Всё, что считалось приличным, мы отшвыривали прочь. Мы рассекали босиком, сидели на тротуарах, ели хрустящий картофель руками, устраивали под открытым небом музыкальные сэйшена с гитарами и бонгами, а девчонки прилюдно курили сигареты.
Родилось новое движение, и неизвестно было, кто произвёл его на свет. Тех, кто жил в нём, объединяли протест против всего нормального и свобода быть такими как есть, стремление к миру и неприятие любого насилия. Это была огромная интернациональная семья, рупором которой была музыка. А ароматом её был дым марихуаны.
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Меня вызвали. | | | Мечта была бы совершенной, если бы не постоянное безденежье. Это обстоятельство и зимнее одиночество время от времени вынуждали меня возвращаться домой. |