Басы накладывались очень близко к началу, после чего шла ведущая дорожка с вокалом, вокруг которой выстраивалось инструментальное сопровождение и гармонии. 11 страница

Фредди никогда специально не планировал посмотреть тот или иной фильм по телевизору. Кто-нибудь из нас — Джо или я — мог узнать из программы, что по телевизору будут показывать фильмы с участием Марлен Дитрих. Когда мы говорили об этом Фредди, он просил нас записать их, ибо знал, что ему могло не захотеться смотреть нее эти фильмы именно тогда, когда они будут идти по телевизору. Впрочем, Дитрих Фредди обожал и поэтому довольно скоро находил время посмотреть ее фильмы в записи. Обычно Фредди усаживался перед экраном вместе со Стрейкером, с которым он чаще всего и смотрел кино. По какой-то своей прихоти Фредди решил, что по вторникам днем он будет устраивать кинопросмотры, на которые приглашал по телефону Стрейкера. Если Стрейкер был свободен, он приходил к Фредди на киносеанс. Правда, вместо попкорна и кока-колы здесь подавали шампанское и канапе с икрой. Кстати, именно обожание, которое Фредди питал к Дитрих, заставило его ухватиться за идею сфотографироваться всей группой у Джорджа Харрелла для обложки альбома «The Works». Харрелл сделал легендарные снимки Дитрих и многих ее современников.

В целом, Фредди чаще всего смотрел черно-белое кино. Мне кажется, он восхищался силой и твердостью известных голливудских актрис, когда они начали требовать крупных гонораров. Норма Ширер, Джоан Кроуфорд, Бетти Дэвис, Дитрих, Рита Хейворт, Лана Тернер... Бессмертные звезды Голливуда. Фредди всегда поражало, что в Нью-Йорке он жил рядом с тем домом, где когда-то жила Грета Гарбо, — стоило всего лишь завернуть за угол.

Популярные актеры, судя по всему, никогда не вызывали у Фредди большого восхищения... Много говорили об отчаянном и нескрываемом желании Фредди подобраться к Барту Рейнольдсу. Да, кажется, я помню, как один-два раза Фредди сказал о Рейнольдсе что-то вроде: «Он довольно неплохо выглядит».

Но чтобы Фредди из кожи вон лез, только бы встретиться с господином Рейнольдсом, — такого не было никогда. Вот так. Конец еще одной басне. А уж если речь зашла о выдуманных историях, то с Рудольфом Нуреевым у Фредди ничего не было, кроме того случая, когда однажды в Барселоне они вышли вместе на одну сцену. Если бы Фредди действительно переспал с Рудольфом, он бы не смог не растрезвонить об этом. В любом случае Нуреев был не в его вкусе, да и Фредди в этом смысле не привлекал Нуреева!

Поговаривали и о том, что у Фредди что-то было с Роком Хадсоном в задней комнате лос-анджелесского бара «Gloryhole». Да, насколько мне известно, Фредди как-то ходил в этот бар, но безо всяких иных намерений кроме того, чтобы просто посидеть в баре. Безудержный эксгибиционизм был явно не для него. По-моему, он даже не встречался с Роком Хадсоном в приличном обществе. Опять же, случись такое, можно сказать наверняка, что мы все знали бы об этом. Хотя Фредди и не сплетничал, он не мог удержаться и не рассказать о себе близким друзьям что-нибудь этакое, что смогло бы их взбудоражить.

Опровергну и еще кое-что, а именно — ходившие в прессе заявления о том, что Джон Мерфи был одним из бывших любовников Фредди. У Фредди с Джоном действительно были очень близкие отношения, но не думаю, что они когда-нибудь хотели переспать. Лично я уверен, что СПИДом Фредди заразился точно не от Джона. Большую часть времени, что я знал Джона, он был весьма счастлив со своим любовником Джимом У. Кингом.

Мне кажется, многие получившие признание клипы с участием Фредди были вдохновлены черно-белым кинематографом, который он любил. В черно-белых лентах отразилась лучшая пора голливудских кинозвезд. Фильмы делали звезды. Может быть сейчас, когда таких звезд нет, от актеров, вынужденных соперничать со спецэффектами, требуют слишком многого. В клипах Фредди участники группы занимают положение кинозвезд, и ничто не отвлекает внимания от них — ни спецэффекты, ни что-либо еще.

Существует много документальных свидетельств того, что, будучи ребенком и учась в школе, Фредди часто ходил в кино. Невероятно, но факт: кинофильмы заменили ему семью, которой часто не было рядом, пока Фредди рос. Должно быть, кино давало ему прекрасную возможность отвлечься от школьной жизни и заставило его почувствовать необходимость найти свой путь. Еще в раннем возрасте Фредди узнал, что такое звезда. Возможно, именно поэтому он и решил, что станет звездой. Любопытно, что детство Фредди пришлось на ту пору, когда обессмертивший свое имя Элвис Пресли сделал заметную карьеру в кино. Вскоре его примеру в Англии последовал Клифф Ричард, а еще спустя какое-то время — Beatles. Фредди никогда не стремился присоединиться к их компании, понимая, что в кино уже успешно снялись его кумиры — Пресли, Леннон и т. д. Он никогда не считал себя актером, даже с учетом съемок в видеоклипах. Не говоря уже о том, что Фредди не смог бы выучить сценарий, карьера актера была бы для него такой же напрасной тратой времени, как вождение автомобиля и готовка... Ведь в кино снимались другие люди, у которых это получалось гораздо лучше. А он был музыкантом, причем лучшим. Фредди нравились фильмы, снятые теми, кто делал это лучше остальных.

Фредди никогда не боялся заниматься проектами, участвуя в которых, он чувствовал уверенность в своих знаниях и способностях. Но он всегда сторонился любой работы, которая могла бы вызвать у него хотя бы малейшее сомнение в том, сможет ли он с ней справиться.

Точно такой же подход был у Фредди к друзьям и вообще к людям, с которыми он общался. Он научился прекрасно разбираться в людях. Может, это понимание пришло к нему с опытом: несколько раз любовные и дружеские отношения заканчивались для Фредди очень печально, становясь для него уроком. Билл Рейд и Пол Прентер были одними из тех, кого я имею в виду. Не думаю, что Билл Рейд когда-нибудь любил Фредди так, как, насколько я знаю, любил его Джим Хаттон. Быть может, когда Фредди разорвал их отношения, Билл увидел, как птица счастья помахала ему крылом.

Пол Прентер — это другое. Фредди чувствовал себя хуже некуда, когда Пол продал свой материал газете The Sun. Веря в их дружбу, Фредди и впрямь изо всех сил старался сохранить ее, когда у Пола все пошло наперекосяк. Мало того, что они были близкими друзьями. Пол еще и работал на Фредди, а интуиция Фредди одинаково срабатывала и с сотрудниками, и с друзьями, и с любовниками. Он никогда не испытывал желания прекратить отношения с Полом Прентером. Ему вообще было трудно рвать с людьми. Отношения, складывавшиеся у Фредди с любым его сотрудником — а все, кто работал на него, становились его друзьями, — вызывали большие трудности у обеих сторон. Представьте себе, что один человек выступает в двух качествах, и эти качества меняются каждое мгновение. Порой Фредди нуждался в друге, а не в сотруднике, тогда как в другой раз ему требовался именно специалист, способный сделать то, что надо, а не просто высказать свое мнение. Справляться и с тем, и с другим — это как ходить по канату над постоянно меняющейся линией фронта.

Что касается работавших на Фредди людей, то чаще всего деловые отношения вырастали из дружбы. Начать хотя бы с Мэри, с которой Фредди прожил шесть или семь лет и которую он потом нанял. Джо Фанелли, который пару лет был любовником Фредди, тоже стал работать на него. Точно так же и Джим Хаттон, которого Фредди в конце концов убедил бросить работу парикмахера в «Савое», превратился в его служащего. Таким образом можно было удержать рядом и прошлых, и нынешних друзей и любовников, причем люди сохраняли хотя бы видимость независимости.

Когда Фредди проявлял такое великодушие, в первую очередь им двигало, конечно же, чувство вины. Он всегда чувствовал, что, врываясь в жизнь людей, ломал ее. Взять, например, Джо. Пригласив его в 1978 году в Англию, Фредди оторвал Джо от прежней жизни, родных и друзей, которые были у него в Спрингфилде, в штате Массачусетс. Когда Фредди охладел к Джо, он не увидел никакой другой возможности, кроме как устроить бывшего любовника к себе на работу. Каждый год Фредди приходилось продлевать пребывание Джо в Англии. Честно говоря, то же самое было и с Мэри. Как ни крути, ее ожиданиям пришел конец, когда Фредди признал, что он гей, а заставлять Мэри страдать ему не хотелось. Но не поймите меня превратно. Я вовсе не хочу сказать, что Фредди покупал дружбу за деньги. Я сам один из тех, кому посчастливилось быть допущенным к Фредди, и никакие деньги не объяснят те чувства, которые испытывал по отношению к Фредди любой из близких ему людей.

Чувства так трудно передать. Сильнейшая преданность, смешанная с любовью, восхищением... Я бы сделал все что угодно, попроси Фредди об этом, но он никогда не просил. Он никогда ничего не ждал. Всех, с кем общался Фредди, словно магнитом, притягивало обаяние его личности, его духа... К нему тянуло. Когда Фредди, свернувшись калачиком на диване, смотрел телевизор у себя дома, трудно было представить его выступающим на сцене. Он не мог усидеть спокойно на одном месте и заниматься самоанализом и пяти минут, это было известно. Он знал, что в нем живут два Фредди Меркьюри. Один, лежа на диване, смотрел «Последний отсчет», а другой сидел у первого на плече. Каждый из них — обычный человек и шоумен — то и дело норовили целиком заполнить собой Фредди.

Чаще всего верх брал шоумен. В глубине души Фредди всегда хотел именно этого. Он был прирожденным шоуменом. В конце жизни болезнь убила в нем шоумена. Шоумен умер в нем первым, а без этого другая личность Фредди была не способна жить дальше. Он лишился возможности ходить с высоко поднятой головой, зная, что может защитить себя. После смерти шоумена у Фредди не осталось ничего, за что бы стоило бороться. Он сам принял окончательное решение. Он всегда рассчитывал на то, что станет звездой, а уж как это получилось, не его забота. У Фредди было и «железо», и софт, на которых он, образно выражаясь, писал собственные программы.

Мне дали понять, что я могу говорить от лица всех его друзей. Так скажу за всех, что каждый из нас гордился тем, что был знаком с Фредди. Он ничего не ждал взамен, задаривая подарками своих друзей. Ему отвечали искренней дружбой, и это было для Фредди самым важным. Дружба и верность значили для него гораздо больше, чем все, что можно купить за деньги, и Фредди сам всегда хранил верность друзьям.

Порой ее непросто было разглядеть. На одном примере можно показать, что Фредди мог спорить с друзьями, иногда даже ссориться с ними, но дружба между ними все равно сохранялась. Помню, как-то вечером мы были в компании, где оказался какой-то молодой человек, встречавшийся с Джоном Рейдом. В приватном разговоре он расписал кому-то свои отношения с Рейдом во всех подробностях. Не подумав, этот кто-то начал болтать, выдавая отдельные пикантные моменты истории. Услышав, что плетет этот парень, Фредди развернулся и резко оборвал его: «Да что ты знаешь! А ну-ка заткнись и не суй нос в чужие дела. И вообще — пошел отсюда!»

Этот случай произошел же после неудавшегося совместного празднования дня рождения в отеле Пайка на Ибице. Из-за этой вечеринки между Фредди и Джоном Рейдом начались серьезные разногласия. В дружбе Фредди отличался постоянством. Не припомню ни одного случая «короткой» дружбы в его жизни. Если вы становились другом Фредди, то это означало, что теперь вы друзья до гроба. Если, конечно, чутье не сигнализировало Фредди об ошибке. Хотя он и любил посплетничать о себе, или, как он выражался, «посмаковать» подробности, он не выносил слушать грязные сплетни о своих друзьях от своих же знакомых. Те, кто так поступал, рисковали дружбой с Фредди, а кто-то даже поплатился за такую выходку.

Отношения Фредди с консультантами по работе во многом строились по тому же принципу, что и отношения с друзьями. Фредди был очень верен таким людям, как Джон Либсон, который был у него бухгалтером, Джиму Бичу, менеджеру Queen, и тем, кто, как Робин Мур-Эд, работал вместе с ним над интерьерами его жилья. Сотрудники бухгалтерии чаще приходили домой к Фредди, чем он к ним, в отличие от руководства группы. Фредди договаривался с ними о встрече, и Джон Либсон вместе с Амином Салихом являлись к нему домой, нагруженные финансовыми документами. На самом деле они были готовы ехать гораздо дальше, чем до Гарден-Лодж, ибо Фредди не раз оплачивал им и Робину Мур-Эду полет туда, где он находился. Помню, однажды они прилетели в Мюнхен, чтобы встретиться с Фредди в «Хилтоне». Робин привез с собой планы работ в Гарден-Лодж. Даже если Фредди находился за пределами Англии, с ним всегда можно было связаться или встретиться. Возможно, он и не понимал всех тонкостей бухгалтерии и финансовых дел, зато он имел отличное представление о делах в целом. Впрочем, я весьма сомневаюсь в том, что Фредди когда-либо встречался со своим банкиром, или в том, что этот человек оказался бы тем самым банкиром, с которым Фредди нужно было бы увидеться для того, чтобы взять у него первую в жизни закладную.

Мэри была связующим звеном между Фредди и разными учреждениями, выступая в роли и частного секретаря, и секретаря компании, договариваясь с бухгалтерами, которые в том числе занимались страхованием и т. п. Что касается его финансов, то здесь Фредди доверял Мэри, как никому другому. Когда ему для каких-нибудь целей требовались наличные, Фредди подписывал чек, который давала ему Мэри. После этого она отправлялась в Coutts Bank на Кенсингтон-Хай-стрит и обналичивала его.

Как уже говорилось, на протяжении многих лет Фредди пользовался услугами собственного бухгалтера, который занимался его бизнесом, а не просто полагался на бухгалтеров Queen. И, как известно, в конечном счете Джон Либсон стал одним из двух душеприказчиков Фредди. Хотя Фредди не раз предлагали — прямо или через Джона Либсона — вложить деньги в какой-нибудь бизнес или проект, как, например, в тот же ресторан «Shezan» на Шеваль-Плейс, он никуда не вкладывал свои средства, кроме как в Queen и собственные музыкальные проекты. Даже Goose Productions, принадлежавшая Фредди компания, где когда-то записывался Питер Стрейкер, давно перестала действовать как звукозаписывающая студия.

Фредди не относился к тем, кто сразу отвергает любой совет, и прислушивался к дельным словам, как это видно по выбору душеприказчиков. В конце концов, у него было полно других хороших друзей, которых он мог назначить исполнителями своей воли. Но сознавая, что после себя он оставляет действующую империю, Фредди решил положиться на профессионалов, вместо того чтобы обременять людей, менее сведущих в крупных международных финансовых операциях и в сложных механизмах музыкального бизнеса.

Среди прочих вещей, которые Фредди ненавидел больше всего, — это когда его называли Фредом. Натуралы, люди вроде работников из дорожной команды, могли назвать его так только потому, что для них Фредди был «просто своим парнем». Но имя Фред всегда резало ему слух, хотя в паспорте Фредди был записан как Фредерик Меркьюри, профессия — музыкант. Он никогда не мыслил себя в ином качестве. Однажды Фредди лихо отказался от миллиона долларов, который ему предлагали за то, чтобы он появился в рекламном ролике испанского шампанского «Freixenet» и написал к нему музыку. Он не видел себя ни в роли актера, ни в роли автора, работающего на заказ.

Что касается руководства его делами, будь то личными, финансовыми или профессиональными, Фредди явно чувствовал себя спокойнее, когда имел дело с людьми, которых он знал и кого считал своими друзьями. Он всегда знал цену умелому руководству. На моих глазах Джим Бич сначала стал коммерческим директором группы Queen вместе с Полом Прентером, которого наняли в качестве личного менеджера, занимавшегося повседневными делами, а потом превратился в менеджера группы. Фредди и всей группе понадобилось довольно много времени, чтобы начать доверять Джиму полностью. Они уже обожглись, изрядно натерпевшись с Шеффилдом и Трайдентом, и потому им больше не хотелось угодить во что-нибудь подобное.

Надо отдать должное Джону Рейду: именно он показал участникам Queen, как нужно управлять их собственной группой. Фредди многому научился у него и у всех остальных людей, работавших на Саут-Одли-стрит. Эти уроки Фредди запомнил на всю жизнь. Участники Queen своими глазами увидели и поняли, как должно быть организовано руководство группой, что подразумевало налаженные паблик рилейшенз, общение с прессой, офис-менеджмент и стабильно действующий фан-клуб.

Когда, наконец, Queen Productions угнездилась на Пембридж-роуд и место Джона Рейда в ней занял Джим Бич, компания представляла собой почти точную копию John Reid Enterprises десятилетней давности. За это время участники Queen на собственном опыте изведали опасности, связанные с управлением своей группой, и поняли, что им требуется. Поэтому, как мне кажется, они все вчетвером вздохнули с облегчением, передав управление группой в надежные руки. В подборе персонала для Queen Productions Фредди целиком и полностью полагался на Джима и Пола Прентера и никогда не оспаривал их решений. Вот это преданность — продолжать работать на бывших участников группы Queen даже после того, как группа прекратила свое существование в качестве выступавшего и записывавшегося коллектива, как делают это некоторые бывшие сотрудники Queen Productions вроде Джули Гловер и Салли Хайят.

В начале и в конце своей карьеры Фредди рассматривал звукозаписывающие компании и их представителей как неотъемлемый атрибут выбранной им профессии. Фредди любил писать музыку, но ненавидел доказывать сидевшим в своих офисах сотрудникам рекорд-компаний то, что его музыка хороша. Должен отметить, что даже за те двенадцать лет, что я был с Фредди, мы оба наблюдали поразительные перемены в музыкальном бизнесе. Насколько я могу судить, Фредди подружился лишь с одним руководителем британской звукозаписывающей компании — с Кеном Истом и его женой, неподражаемой Долли. Кен Ист был директором и Decca, и EMI. У Фредди установились хорошие отношения и с Бхаскаром Меноном из Capitol, но он крайне редко беседовал с кем-нибудь из сотрудников EMI. Нужно сказать, что Фредди не очень общался с «маленькими людьми», как превосходно заметила Леона Хелмсли.

Эта detente[9] в отношении Фредди к его рекорд-компании была существенным изменением, ибо в начале своей карьеры ему очень нравились люди вроде главы EMI сэра Джозефа Локвуда, представления которого о музыкальной продукции, как и взгляды самого Фредди, отличались благодатной эклектичностью. Задумываясь об этом, я прихожу к выводу, что саму эту книгу я пишу исключительно благодаря сэру Джозефу Локвуду: не будь его, Фредди не принял бы участия в гала-представлении Королевского балета, а я мог бы сейчас быть помощником главного костюмера.

Фредди чувствовал немалое отчуждение в отношениях с звукозаписывающими компаниями, если их главные менеджеры оказывались моложе его. К тому же когда панк начал завоевывать популярность, Фредди этого не понял, потому что для него панк звучал совсем не так, как, по его представлениям, вообще должна была звучать музыка. Понятное дело, Фредди не прыгал от радости, когда другие группы на какое-то время становились важнее для EMI, чем Queen, ибо Фредди не смог забыть тот наполнявший его гордостью факт, что в какой-то год EMI заработала на одной только Queen четверть всех своих доходов.

И по сей день EMI Publishing следит за поступлением гонораров по каталогу, владельцем которого является компания Mercury Songs. Мне кажется, для Фредди EMI Publishing была чем-то вроде банка. Это было то место, где он мог получить деньги. EMI просто-напросто стала для Фредди родной.

Что касается связей с общественностью, то обычно Фредди встречался с пиарщиками Филом Саймсом и Рокси Мид, которые были ему по душе. Вот еще один пример доверия в отношениях. Фредди понимал, что в каком-то смысле его жизнь находится в руках этих людей, так что удостовериться в их преданности было делом совсем нелишним. Но на встречах с Филом и Рокси речь чаще всего шла не о планах на будущее, а о том, что уже произошло. У них всегда имелись общие представления о пиар-стратегии для Queen, которые внушал им Джим Бич, и им больше, чем кому бы то ни было, следовало присутствовать на всех интервью участников группы. Однако Фредди предпочитал давать интервью без пиарщиков; по сути, ему правилось беседовать с интервьюером с глазу на глаз в закрытой комнате. Именно так он и дал интервью Джуди Уэйд, которое появилось в газете The Sun 8 февраля 1984 года. По натуре не склонный к обману, Фредди всегда говорил больше правды, чем следовало, а когда он находился наедине с журналистом, рядом не было никого, кто мог бы следить за его словами и удерживать его в нужный момент. После выхода интервью Фредди увидел, что оно вдвое короче, чем он ожидал. Встретившись с Джуди Уэйд, Фредди услышал от нее, что напечатать весь текст не было никакой возможности. Журналистка сказала, что она не стала публиковать все ради блага самого же Фредди, а не ради своей выгоды. Половинчатые признания еще никому не шли на пользу. Впрочем, это не помешало Джуди Уэйд уже во втором предложении сделать акцент на признании Фредди в том, что он абсолютно «открытый» гомосексуалист, что наносит удар по возникшему позднее и ставшему очень известным мифу о том, что Фредди никогда не признавал своей гомосексуальной ориентации.

Когда дело касалось его собственных проектов, например, раскрутки его сольных альбомов «Mr. Bad Guy» или «Barcelona», Фредди сообщал Джиму Бичу, на что он согласен. Вместе с Филом или Рокси Джим составлял план, который представлялся Фредди на утверждение на встрече у него дома. Фредди разъясняли те вещи, о которых он не упоминал в разговоре с Джимом, но которые, по мнению Джима и пиарщиков, он мог сделать в добавление к тому, что придумал сам. Как я уже говорил, Фредди никогда не отмахивался от советов. Он мог с ними не согласиться, но всегда выслушивал.

Я уже касался отношений Фредди с его родителями и сестрой, с которыми он был неизменно осторожен, стараясь уберечь их от того, что они могли не понять или не принять. Кроме того, Фредди считал, чем меньше они знают, тем меньше могут что-либо сказать. Сейчас объясню. Меньше всего на свете Фредди хотел, чтобы его родителей подкараулил у двери или остановил где-нибудь на дороге какой-нибудь журналист, способный завалить их вопросами, ответы на которые нагоняли на них страх. Ничего не зная, они могли с чистой совестью так и сказать. Булсара были очень традиционной семьей парсов, и Фредди инстинктивно чувствовал пределы, до которых могли дойти его близкие, отвечая на требования времени. Фредди был очень деликатен с ними и не хотел их компрометировать. В то же время, держась на расстоянии от своей семьи, он мог оградить себя от ее осуждения.

Как ни странно, Фредди с большим предубеждением относился ко всему старому. Окружавшие его вещи должны были быть либо новейшей марки, либо антикварными. То же самое и с людьми. Он не собирался поддерживать отношения или встречаться с родителями своих друзей. Вместе с тем, когда моя мать попала в больницу, Фредди посылал ей огромнейшие букеты цветов, однако он не интересовался повседневной жизнью семей своих знакомых. Словно у него были лишь ближайшие родственники, и даже их присутствие ему порой было трудно выносить. Фредди разговаривал так, словно у него вообще не было детства: он никогда не говорил на эту тему и вспоминал свою жизнь не раньше, чем с поры своего юношества в Лондоне, да и то очень мало рассказывал о своей учебе в школе искусств.

Казалось, что жизнь Фредди началась на лондонской Виктория-роуд, дом № В8, ибо именно здесь, живя отдельно от семьи, он мог наконец-то начать быть самим собой.

Ощущение было такое, что Фредди сразу родился бабочкой. Он никогда не был куколкой и, уж конечно, не помнил о стадии гусеницы. Он с отвращением думал о собственной старости, и, на мой взгляд, это была одна из причин, по которой Фредди переживал меньше, чем мог бы, узнав о том, что болен СПИДом. А что касается своих детей, то тут у Фредди было один ответ: «В жареном или вареном виде?»

Хотя Фредди и не одобрял Мика Джаггера, Элтона Джона и группу The Who, которые продолжали выступать, будучи уже далеко не молодыми, я все же думаю, что при всем своем неодобрительном отношении к не сходившим со сцены людям в возрасте, Фредди не смог бы наступить на горло собственной песне и избежать той же участи. По крайней мере, ему было не суждено испытать унижение от появления перед публикой в качестве молодящегося старичка. Фредди всегда выглядел моложе своих лет, за исключением той поры, когда он был очень болен, а до болезни выглядел гораздо лучше своих ровесников.

Женщины Фредди нравились всегда, но он находил их еще приятней, если они были способны быть «своим парнем». Фредди не делил людей на мужчин, женщин и детей... Для него все люди делились на две категории: те, с кем ему нравилось общаться, и те, с кем не нравилось. Он не питал предпочтений к мужчинам, женщинам или детям определенного пола или возраста. Не было такого, чтобы Фредди предпочитал мужскую компанию женской. Это даже не обсуждалось.

У меня такое странное чувство, будто в этой связи я должен сказать что-то еще, но на самом деле мне больше нечего добавить. Фредди был тем, кем он был, поэтому в каком-то смысле именно его суть определяла и людей, с которыми он общался. Главное было в том, чтобы окружающие развлекали его независимо от того, в каком настроении он находился; а какого пола или сексуальной ориентации будут эти люди, Фредди было не важно. Фредди считал, что все люди, с кем он был связан, были свободны от всяких пунктиков и запретов. Раз уж он не мог нормально общаться со своими родными, ему приходилось делать это с друзьями. И он был нормальным. Его не мучили, не напрягали, не заставляли страдать... Фредди всегда соответствовал своим представлением о том, каким должен быть нормальный человек.

Что касается некоторых его друзей, то, если не придерживаться какого-то порядка в рассказе о них, можно сказать, что его дружба с Дейвом Кларком началась с профессиональных отношений, а именно с участия Фредди в работе над саундтреком к мюзиклу Дейва «Time». Фредди много думал о Дейве, восторгаясь деловой хваткой, с какой Дейв выпускал свои записи. Наделенный настоящей предпринимательской жилкой, Дейв никогда не пользовался услугами менеджеров, что безмерно восхищало Фредди. Дейв всего добился собственными силами. Он принадлежал к поколению шестидесятых, особенно что касалось рок-н-ролла. Плюс ко всему, Дейв не только сохранял заработанные им самим деньги, но и приумножал их, что в глазах Фредди было достойно всяческих похвал. Фредди несколько раз говорил; что, будь у него мозги, как у Дейва Кларка, он был бы куда богаче. Впрочем, для Фредди, с учетом его обстоятельств, было достаточно знать, что его хотя бы не обкрадывают. Больше всего в личной жизни и в бизнесе Фредди боялся, что его обманывают, что у него воруют и что им пользуются... Это был его вечный кошмар.

Но первая же встреча Фредди с Дейвом Кларком положила начало их особой дружбе. Для Фредди отношения с Дейвом означали возможность поговорить с человеком, находившимся в таком же положении, что и он, то есть вынужденным жить своей работой, а значит, и вместе со своей популярностью. Они могли говорить на равных — они и были равны друг другу на самом деле. Во всяком случае, Фредди выяснил, что ему легче справляться с жизненными трудностями, чем Дейву. Этим Фредди и был так интересен Дейву; Фредди был этакой современной копией его самого. В последний год жизни Фредди они очень сблизились: Дейв был одним из немногих, кому Фредди разрешил стать свидетелем ухудшения своего состояния. Дейв сидел с Фредди во время переливаний крови и плазмы, а это был долгий, нелегкий и угнетавший процесс, поверьте мне.

Именно Дейву Фредди был обязан одним из самых, по его собственному мнению, важных званых вечеров в его жизни. Через Дейва он получил приглашение на обед у лорда и леди Оливье. У тех самых Лоуренса и Джоан Оливье. Фредди был в таком волнении, что мы, его домашние, так и не поняли, что было на этом обеде. Что Фредди замечательно провел время, в этом сомневаться не приходилось. Но он не смог воспроизвести ни один из разговоров или хотя бы сказать, кто что делал, хотя не думаю, что там танцевал и на столах.

Для Фредди, который в школе наверняка прослушал множество драм Шекспира в исполнении этого известного актера, это был памятный вечер. Быть может, именно потому, что обед у Оливье имел для него особое значение, Фредди не захотел делиться ощущениями этого вечера. Чем больше людей услышат от тебя твою заветную историю, тем быстрее исчезнет ее неповторимая прелесть.

В последний год или два многим друзьям Фредди было отказано в общении с ним. Должно быть, им было очень тяжело оттого, что, зная о происходящем с ним, они не могли говорить об этом, поскольку предполагалось, что им ничего не известно, ведь Фредди не сообщал им о своей болезни лично. К своей чести, они дорожили его дружбой и не выдали его тайны, тем самым доказав, что в целом Фредди довольно хорошо разбирался в людях, хотя, должно быть, многие его друзья чувствовали себя так, словно их не уважают, не подпуская к Фредди.

Будет справедливо заметить, что Фредди влюблялся в города и страны так же, как он влюблялся в людей. На начало восьмидесятых пришелся нью-йоркский период, который сменил немецкий, а точнее мюнхенский, продолжавшийся с 1983 по 1987 год. Относительно того, что было до Нью-Йорка, думаю, можно сказать, что тогда для Фредди был интересен весь мир, ибо до того, как я начал у него работать, Фредди разъезжал по всему свету и записываясь, и гастролируя. До знакомства со мной он работал на порядок больше, если считать дни и часы, проведенные на сцене и в студии.

Кроме Тора Арнольда, в нью-йоркскую «семью» Фредди входили Ли Нолан, Джон Мерфи и Джо Скардилли, заслуживающие того, чтобы о них было рассказано подробнее. Хотя они и были знакомы между собой, именно Фредди скрепил их отношения, после чего они стали значить друг для друга намного больше. Высокий и темноволосый, Ли работал официантом в каком-то итальянском ресторане. Мы все были примерно одного возраста — где-то между двадцатью пятью и чуть за тридцать. Ли всегда был полон жизни и к тому же большой шутник. Сам он был не местный, но в восьмидесятых поселился на Манхэттене, влившись в здешнюю «голубую» тусовку. Ли всегда был готов веселиться. Джо и Джона связывала крепкая дружба: они работали вместе стюардами на самолетах компании American Airlines. Из-за своего рабочего графика они не всегда могли присутствовать на маленьких вечеринках, которые устраивал Фредди, но, оказываясь в городе, они приходили к нему с удовольствием.

Дата добавления: 2015-11-14