Перевод: Zainka-Gwena

Мидасский полицейский участок одиноко мок под проливным дождем. Серое и мокрое строение – ничего необычного – выглядело совсем уж непритязательным и аскетичным. В Мидасе, где новизна и аляповатость царили повсюду, вызывая чуть ли не удушье, такое здание явно выделялось.

При виде этого несоответствия пейзажу Рики поморщился от отвращения. И снова нахмурился. Ему и в голову никогда не приходило, что «черные» могут ворваться в его квартиру, усадить в аэрокар и притащить сюда.

Рики подозревал, что этот человек велел ему переодеться только потому, что ему было невмоготу видеть мокрого до нитки Рики в одном халате.

Да что же это делается? Тысяча вопросов бились в голове Рики. Он и не предполагал, что все еще больше ухудшится настолько быстро. Ему нужны были ответы, но люди, арестовавшие его, явно не были расположены к непринужденным беседам. Такие обращались с трущобными монгрелами, как с заразными, и никогда бы даже не удостоили такого, как Рики, взглядом в глаза.

Так что поездка проходила в молчании.

Рики не находил себе места. Он совершенно растерялся и не мог расслабиться. Но в машине стало еще хуже. Не совершить никакого преступления и, тем не менее, внезапно быть схваченным копами и пытаться представить, что припасено для него, – это только разжигало тревогу.

Трущобные монгрелы болтались по роскошным мидасским ночам ради острых ощущений и барышей, но в основном – чтобы отвлечься от гнетущей, удушающей повседневности Цереры. Это стало обрядом инициации для безрассудных молодых жеребцов.

Все жители трущоб точно знали, какая судьба ждет их, если они облажаются и попадутся в Мидасе. Жестокие побои. Переломанные руки и ноги. До полусмерти.

Бригады Бдительности в каждом округе были безжалостны. Стоит заметить монгрела – и они изобретут любой предлог, чтобы оправдать заданную ему трепку. Разумеется, в темном переулке, чтобы прохожие не видели.

Монгрелы могли раствориться среди туристов и экскурсантов без устройств PAM. Но Бригады Бдительности каким-то образом умели отличать их и выцеливали монгрелов с возрастающей регулярностью. Иногда все заканчивалось трупом в какой-нибудь канаве, но всегда можно было рассчитывать, что мидасские копы повесят ярлычок «неизвестный» и замнут дело.

Трущобные монгрелы не имели гражданских прав. Никаких оснований для поисков правды или требований возмещения ущерба. Такова была жизнь.

Рики больше не был на своей территории. Он был в угодьях «черных». Осознание этого факта заставило сжать зубы и поморщиться.

Аэрокар парил над морем неоновых огней, а потом нырнул к расположенной на крыше автостоянке – прямо над черной дырой Мидасского полицейского центра. Приземлился, окруженный легким мерцанием. Одновременно подъемные двери крыши плотно закрылись. Когда аэрокар остановился полностью, толчок в спину велел Рики выбираться.

Первым шел явный командир – человек с короткими серебряными волосами. Следом – двое мужчин, а между ними Рики. Сзади их прикрывали еще двое. Рики был зажат в кольце из четверых мужчин. Будто в коробку засунули. Каждый неглубокий вздох давался с трудом. На него не надели наручников, не заковали в кандалы, но с простым, пусть и важным свидетелем так не обращались. Скорее уж – с сумасшедшим убийцей.

Естественно, трущобный монгрел мог сколько угодно кричать о гражданских правах. Никто и не ожидал, что «черные» обеспечат хоть какие-то из них.

После короткого перехода они подошли к лифту. Рики чуть помедлил перед лифтом и тут же получил тычок в спину. Он споткнулся и врезался прямо в грудь серебряноволосого.

Как и следовало ожидать, хватка у того оказалась железной – ни капли мягкости. Этот тип состоял из одних мускулов и костей – свидетельство ежедневных тренировок. Или побочный продукт того, чем наградил Господь. Так или иначе, руки у него были даже больше, чем у шедевра андроидной инженерии, каковой являл собой Ясон. Хотя Рики не смог бы сказать наверняка, щеголяет здесь кто-то искусственным телом или нет. Вообще-то, если бы ему сказали, что вокруг него действительно андроиды, он бы поверил.

От них не ощущалось тепла. Неужели в этих телах и сосуды ледяные? Рики внимательно посмотрел на держащие его руки.

Мужики, да вы хоть люди? Но ему хватало ума не задавать этот вопрос вслух.

Мужчина, в которого он врезался, только поднял бровь. Но промолчал. Зато тип, толкнувший Рики, вытянулся в струнку и выдавил:

– Прошу прощения.

Так и так Рики было плевать.

Лифт быстро спустился с крыши на второй подвальный этаж. Двери беззвучно открылись. Двое конвойных тут же ушли. Рики чуть успокоился. Во время спуска они так тесно обступили его, что он сходил с ума от клаустрофобии.

Свет в коридоре был таким ярким, что почти ослеплял. Оставшиеся мужчины плотно обступили Рики, но теперь пространства вокруг стало побольше – достаточно, чтобы можно было немного вздохнуть, достаточно, чтобы приободриться хотя бы чуточку.

Рики не мог не поглядывать по сторонам. За исключением дверей, врезанных в стены по обеим сторонам коридора, ничего необычного.

Потому что, так или иначе, он был в недрах печально знаменитого среди всех трущобных монгрелов Полицейского центра.

Его затянуло в черную дыру, кошмар всех трущобных монгрелов. Никто не выходил отсюда целым и невредимым. Здесь тело, разум и дух пропускали через мясорубку, и то, что получалось на выходе, годилось разве что на удобрения. Любой, попавший сюда, должен был стать наглядным уроком для остальных.

Рики не мог не гадать, какая судьба ждет его в этом ужасном месте. Не мог притворяться, что эта мысль не действует на нервы. Но, хоть его и притащили сюда без всяких объяснений, ему хватало ума не пытаться вставать в позу непокорности. Не время и не место строить планы на будущее и корчить из себя героя.

Душу его не омрачали грехи или преступления, и потому он особого страха не было. Не надо просить и скулить. Так он, во всяком случае, полагал. Точка зрения Рики вовсе необязательно совпадала с точкой зрения «черных». Поскольку он был трущобным монгрелом, понятия правды, справедливости и прав человека на него не распространялись.

Но он тоже мог блефовать, как и они, потому главным было не теряться. Сосредоточиться на том, что происходит. Рики знал, что есть в нем что-то постоянное и незыблемое, что не позволит появиться трещинам или щелям. Эта убежденность была его единственной настоящей защитой, единственным способом удержать себя в руках и выбраться живым.

Когда он был в Гардиан, когда возглавлял Бизонов, когда – как Рики Темный – завоевывал известность на черном рынке – это кредо никогда не подводило его.

Единственным исключением был Ясон. Потому Рики и носил кольцо пета.

Блестящий и хитроумный. Бессердечный и харизматичный. Умеющий выжидать. Ясон тщательно расставлял ловушки. Вынуждал отступать и загонял в угол с упорством, которое Рики пытался постичь, но понятным было одно – боль от оков.

Его изнуряли оскорблениями и домогательствами, пока он не сдавался. Унижение исходило гноем в душе. Непотребная дергающая отрава разлагала остатки внутренней решимости, и он задыхался, пока не пересыхало горло. Приятное зудящее оцепенение пронзало мозг, пока сознание не покидало его.

И все равно у Рики в голове не укладывалось. Танагурский блонди мог иметь все, что душе угодно. Почему же он заходил так далеко, чтобы сделать ручную собачонку из трущобной дворняги?

Я так дорожу этими волнующими мгновениями, когда ты сопротивляешься мне – блонди. Когда ты реагируешь на меня так по-человечески. Я ощущаю трепет, проникающий до самой глубины мозга. Я обожаю, как ты смотришь на меня с таким нескрываемым презрением. Это так восхитительно, что хочется вырвать твое бьющееся сердце и прижать к щеке.

То, что Ясон заходил так далеко даже в простом мимолетном капризе, свидетельствовало уже не о давшем сбой вкусе, но о серьезном расстройстве. Скажи любой представитель элиты с его восхитительным андроидным телом нечто подобное на людях, это сочли бы шуткой.

Размышляя обо всем этом, Рики тем временем заметил, что люди, иногда встречающиеся им в коридоре, неизменно расправляли плечи и кивали среброволосому.

Хм. Этот тип – не простой коп.

Почтительные взгляды, бросаемые на этого «черного», говорили о его статусе или происхождении, что еще больше сбивало Рики с толку. С чего бы такому высокопоставленному и уважаемому человеку связываться с трущобным монгрелом? Что могло заставить его назвать Рики по имени и приволочь сюда?

Что происходит?

Рики даже не вообразить не мог. Ничто в Мидасе не должно было бы навести на него. Ничего в прошлом. Ничего в настоящем. И, глядя в будущее, пока он не надоест Ясону…

Но, как и следовало ожидать, без всяких объяснений Рики сфотографировали, взяли отпечатки пальцев и отсканировали сетчатку. С самого начала с ним обращались, как с закоренелым преступником, толчками и тычками.

Рики начинал нервничать. Похоже, это дерьмо глубже, чем казалось.

Никогда в жизни он не был настолько глуп, чтобы сознательно наступить на хвост мидасскому тигру. Но, видимо, сам того не сознавая, влип в какие-то неприятности. И если дело оказалось настолько плохо, что наводить порядок послали мидасских «черных», существовала вероятность, что влип он не один.

Обруби за собой концы, сказал ему Ясон. Оставь сожаления в трущобах.

Но ему и в голову не приходило, что произойдет нечто подобное, когда они с Гаем еще не разобрались между собой. Очевидно где-то – Рики не знал, где, – пришли в движение колеса, которых он никогда не видел. Как обычно, принимать решение предстояло самостоятельно.

Плохо дело. Когда дойдет то худшего – а до худшего, похоже, уже дошло, – он окажется в черном списке мидасской полиции. Это означало крупные неприятности.

А если выяснится, что он пет Ясона… и если Ясон узнает… что тогда? Обдумывая такие варианты – один хуже другого, – Рики побледнел.

Недовольство. Раздражение. Самобичевание.

Те три года в Эос Рики был щенком, которого так по-настоящему и не вышколили, который ничему не учился. Наглый, упертый, строптивый. Как не раз ехидничал Ясон, Рики не умел вовремя сдаться и отступить. Все были его врагами. Так обезьяна с низшей ступени эволюции не умела уступать, даже когда это в ее же интересах. Тогда Рики лез из кожи вон, только бы подгадить Ясону. Но теперь все было совершенно по-другому.

В известном смысле Эос был грязной клеткой для птиц, отделенной от мира. Свято уверенные, что для оценки личности важен лишь клочок бумаги, подтверждающий происхождение, петы лебезили перед хозяевами. И вместе с тем, были заносчивы, коварны и инфантильны до хрупкости.

Что красота и распущенность суть высочайшие добродетели, въелось им в души. И все же именно из-за бесстыдства рожденного и выросшего в трущобах Рики их корежило от отвращения. Естественно, все, кто обзывал Рики «монгрелом» и скалил клыки, и не задумывались о том, что сами они – не более, чем ничтожные секс-долл.

Ничего подобного не приходило в голову, пока их регистрации петов не удалялись, а их самих, как скопившуюся на дне клетки грязь, выбрасывали из Эос в бордели Мидаса.

Но то, что Рики не сочувствал их положению не означало, что сам он ощущает какое-то превосходство. Гордящиеся чистотой происхождения тепличные петы ничем не отличались от граждан Мидаса, глумящихся над монгрелами и называющих их отбросами за то, что у них нет официальных удостоверений личности.

Рики нелегко было оценивать их положение как сходное. Но смотреть правде в глаза и при этом видеть, слышать и ничего не делать – подобная беспечная глупость не могла не вызывать усмешку.

Сколько людей, столько и человеческих ценностей – и все разные. Измените звезду, под которой человек рожден, и вот уже другой человек создает другую реальность, даже если время и место те же самые. Возможно, гораздо лучше было бы вырасти в полном любви неведении. Когда Рики работал курьером у Катце, он остро ощущал это.

Вот почему, даже вспоминая все побои, на которые он напросился за те три года в Эос, нельзя было отрицать правду, стоящую за всем, что было сказано и сделано.

Выставлять истину на всеобщее обозрение мучительно, как ее ни подавай. Истина же заключается в том, что некоторые люди просто не могут принять правду. И в таких случаях лучше покрепче хранить секрет.

Рики и сам не мог все понять до конца, но в те времена, когда он был петом Ясона, тот был и снисходительным, и жестоким господином. Трущобный монгрел и танагурский блонди оценивали мир совершенно по-разному, и Рики не сознавал, что может стать для Ясона последней каплей. Хотя, если вдуматься, должно быть, именно потому, что Эос был такой изолированной клеткой, Ясон прощал Рики его вызывающее, дерзкое поведение.

Все это делало ситуацию, в которой оказался Рики теперь, тем более опасной. К тому времени, как его, постоянно подталкивая, загнали в просторную комнату, у него уже затылок покраснел от ярости. Здесь стояли небольшой крепкий стол и стул, из-за чего бессмысленная величина помещения казалась еще более отталкивающей.

*

Больше в комнате не было ничего, кроме камер на потолке. Согласно спецификациям, которые изучил Рики, угол обзора этих камер составлял 360 градусов с возможностью увеличения. Они были хорошо замаскированы, но камеры точно такого же типа и модели были установлены повсюду в Эос для наблюдения за петами.

Рики знал о них и не обращал внимания. Другие петы, возможно, об том понятия не имели. Ему было неизвестно, кто ведет наблюдение, но где-нибудь в аппаратной разговоры, происходящие в этой большой комнате, будут слышны прекрасно.

На самый же крайний случай здесь имелись механизмы, обеспечивающие, что любая непредвиденная «случайность», приключившаяся в комнате, никогда не покинет ее стен.

Среброволосый человек не произнес, практически, ни одного лишнего слова, пока тащил Рики из трущоб. Сейчас он сел за стол напротив. Его рыжий подчиненный с молчаливой угрозой встал за спиной Рики.

– Ну и? В чем дело? – спросил Рики.

Среброволосый – рыжий чуть раньше обратился к нему «шеф» – не выглядел словоохотливым, так что Рики заговорил первым. И тут же почувствовал, как встали дыбом волосы на затылке, когда рыжий навис над ним.

Он проявлял неуважение к главному «черному» – чертов дурак, не понимающий, насколько шаткое его положение, но, откровенно говоря, Рики не желал тратить время на хождение вокруг да около.

– В чем именно меня обвиняют?

– Знаешь этого мальчишку, Кирие? – такого вопроса Рики ожидал меньше всего. Мгновение он просто удивленно таращился.

– Где он?

– Вы, верно, шутите. Притащили меня аж сюда, чтобы спросить об этом?

– Не только тебя.

Рики сглотнул слюну.

– Кирие раньше водился с этой компанией отморозков, прозываемой Бизоны, так?

Рики сразу понял, что происходит. Почему Гай не пришел на свидание. Вмешалась непредвиденная переменная. То, что Гай не намеревался порвать с ним, на миг, по крайней мере, принесло облегчение. А в следующий миг он уже жутко злился на этого сидящего напротив типа, ухватившегося за ложный след. Этот ублюдок Кирие.

– А ты главарь этой банды.

Вот же, бля, пустая трата времени.

– Бизоны давным-давно распались. Я никакой не главарь. – Он-то думал, что у этих типов с инфой обстоит получше. Рики хотелось двинуть кулаком в лицо шефу. Дурацкая полицейская рутина раздражала и бесила. Его уже тошнило от всего этого.

– Так у вас у всех заранее придумано, что врать, а? Воровская честь, так что ли? – презрительно усмехнулся «черный». – И сколько вы собираетесь покрывать его?

С точки зрения Рики – и любого, кто связан с Бизонами, – этот человек повторял дурную шутку, которая давным-давно перестала быть смешной. Но сам он, очевидно, не имел ни малейшего понятия, что просто пришел к неверному выводу.

– Кирие – ходячее несчастье. Вроде сглаза. Мы и подавно не представляем где он. – И раз уж Рики заговорил, он не мог не добавить и собственные соображения. – Когда в следующий раз вы, мидасские копы, ворветесь в трущобы, нарушая границу, вам, возможно, следовало бы сначала получить точную информацию. Просто стыдно смотреть, как вы все крутитесь вокруг какого-то пьяного трепа в баре, который не восприняли бы всерьез даже на стене в общественном туалете.

Через долю секунды в бок Рики въехал ботинок, и он со стоном свалился со стула. У него перехватило дыхание, кровь в жилах вспенилась, так что пульс бухал внутри черепной коробки, как барабан.

Рыжий почти без усилия подхватил его за ворот и затащил обратно на стул.

– Мы не потерпим хамства от трущобной мрази, – прошипел он Рики на ухо, даже не пытаясь скрыть презрения. – Не пытайся что-то утаить от нас. – Грубый смех рыжего пронзил барабанные перепонки, будто нож для колки льда.

В данных обстоятельствах юмор рыжего не доходил до Рики. Но когда перед мысленным взором возникла самодовольная морда Кирие, Рики перебрал в памяти все существующие ругательства и, обрушив их на проклятого щенка, сумел немного успокоиться.

– Где он? – спросил человек напротив. Тон его голоса не изменился.

– Я. Не. Знаю.

– Ты ждешь, что мы тебе поверим? Один из твоих бандитов? Один из твоих собратьев?

Ни разу не бандит! И не брат мне!

В погоне за собственной мечтой Кирие прибился к призраку былой славы Бизонов. Узнав, что возрождение Бизонов, о котором ходили разговоры, – не более чем городские слухи, Кирие ушел своей дорогой, оставив за собой свежую кучу дерьма.

Поцелуй смерти.

Даже будь Рики чем-то обязан Кирие, этот счет был оплачен давным-давно. Если бы Рики знал, где поселился Кирие, он бы так и сказал еще до того, как получил первый удар. У него не было ни малейшего желания бросать вызов мидасским «черным».

Но с самого начала «черные» игнорировали очевидное. Если они не желали слушать то, что им говорили добровольно, можно было с самого начала использовать наркотик для считывания памяти и выискать в сером веществе все, что хочется. Они даже не попытались. Очевидно, мучить Рики было настолько забавно, что они были согласны потратить лишние время и силы.

Однако, как ни зол Рики был на «черных», гнев его был полностью направлен на Кирие. В последний раз он видел мальчишку на Орандж-роуд. Он дал Кирие по морде и сказал: Никогда больше не показывайся мне на глаза, Кирие. Руки-ноги пообрываю.

Это было правдой. Увидеть Кирие еще один лишний раз было бы уже слишком много. Рики не хотел ни видеть его, ни даже слышать его голос. Если возможно, он бы стер Кирие из памяти. И твердо решил постараться.

Кирие, несомненно, испытывал схожие чувства.

Рики понятия не имел, где и как эти мидасские «черные» нашли информацию. Но если она исходила от кого-то из бывших Бизонов, это было жуткой невезухой. Из тех пагубных поворотов событий, когда можно лишь стиснуть зубы от досады.

Он не мог рассказать о том, чего не знал. Не мог предоставить того, чего не имел. Но «черные» не следовали этой простой логике. Наихудший вариант.

– Колись давай.

– Я. Не. Знаю!

Еще один удар по почкам. Рики, задыхаясь, царапал крышку стола. Раскаленная боль бушевала в теле, вырываясь невнятными стонами. Кости и мускулы ныли. Судорожный крик жгучей, изгибающей, скручивающей боли пронзил каждую клеточку тела.

Доводя обнаженные, натянутые нервы за пределы, каких могут достичь удовольствия, от чистой физической боли, к какой он был абсолютно непривычен, кровь едва не кипела в жилах.

– Я не могу больше транжирить время на глупости. Ну!

Хотя «черные» считались элитой в Мидасском управлении общественной безопасности, слухи об их жесткости ходили по всем звездным системам Содружества.

Половина из них были пропагандой, распространяемой для поддержания видимости, что в Мидасе чтут закон и правопорядок. А другая половина – завуалированным предостережением приезжим развратникам, которые могли слишком серьезно отнестись к отсутствию в Мидасе табу. Хотя, поскольку эти швыряющиеся деньгами гости были источником их существования, мидасские копы были склонны проявлять в их отношении заметную сдержанность.

Метод кнута и пряника. В правильном соотношении он идеален, когда нужно избежать лишних неприятностей. Но к трущобным монгрелам он не применялся.

– Выкладывай!

Рыжий ухватил Рики одной рукой, оторвал от стола и другой ударил по лицу.

Пронзительно зачирикало сверхкомпактное мобильное устройство на левом запястье среброволосого шефа Маркуса. Он метнул взгляд на подчиненного, Джейда – рыжего, который с наслаждением избивал Рики, – потом достал из кармана куртки наушкник и включил.

– Что?

– Не помешал, шеф?

– Продолжай.

– Насчет номера G:05… – Их внутренний код для Рики.

– Нашел что-нибудь?

Срочный вызов, пришедший посреди допроса, не был ординарным событием. Маркус полагал, что это касается Рики.

– Чист, как стеклышко. Но обнаружились кое-какие странные сведения в совершенно другом контексте. Ничего не понимаю.

Необычно отрывистый ответ подчиненного заставил Маркуса нахмуриться. Давай по существу, собирался сказать он, когда голос на другом конце линии произнес:

– Прошу прощения, но мне кажется, вам лучше подойти сюда.

– Понял, – ответил Маркус, заканчивая разговор. Ему было интересно, что за странные сведения могли всплыть.

– Джейд, – сказал он, – мне надо заняться этим. Ты со мной. – Оставлять Джейда наедине с Рики не показалось Маркусу разумным.

Во взгляде Джейда блеснула досада. Но он не возразил. Все молча соглашались, что с трущобными монгрелами здесь не нянчатся, но Маркуса беспокоило, с каким энтузиазмом Джейд взялся за дело.

Сомнительно, что от монгрела можно добиться толку, если еще немного обработать (The mongrel could no doubt benefit from a bit more of working over). Парень оказался гордым и с характером. Побежден, но не головы не склонил. Крепкий орешек – для трущобного отребья.

Но если сломать его раньше, чем он расколется, вряд ли от него будет польза. Маркус заботился и о своей гордости шефа «черных». Его долгом было оберегать покой граждан и выслеживать преступников, присосавшихся к Мидасу, как паразиты. Потому его «черных» должны были уважать и бояться все: граждане, нелегальные беженцы-топляки и особенно трущобные монгрелы. Трущобных монгрелов можно было контролировать, только если этот страх проникал им к кровь. Согласно докладам участников рейда в Цереру, этот страх был осязаемым, стоило лишь показать дубинки-электрошокеры; повсюду можно было видеть пепельные лица и дрожащие губы.

Но парень, которого называли главарем старых Бизонов, был иным. Конечно, когда ему сунули в лицо пистолет, он резко замер. Но даже узнав, что Маркус – «черный», не дрогнул. Маркус не увидел ни капли ожидаемого страха.

В глазах Рики было что-то другое. Так не смотрит жалкая шпана. Можно назвать его безрассудным за то, что дерзко не поддался на их блеф, но парень знал, что делает. Это было больше, чем просто характер. Это был взгляд человека, который много где побывал и много что повидал. Парень был явно не прост (carried more than a few notches on belt).

Алкоголь и наркотики. Трах поодиночке и группами со всем, что движется. Они тонули в своих порочных жизнях – бесполезные массы трущобных отбросов. Все монгрелы одинаковы – так, во всяком случае, думал Маркус.

Почему-то этот Рики был другим. Дерзкий до наглости, парень не был слабаком, это уж наверняка. Вот почему Маркус притащил его аж сюда. Он должен прибрать все к рукам, контролировать обстановку – иначе он ничего не добьется.

Существовала возможность, что у Рики было прошлое, какого Маркус не предвидел, что он побывал в Аду и вернулся… и когда такое пришло ему в голову, Маркус только покачал головой, уныло улыбнувшись про себя. И чего столько суетиться из-за этого трущобного монгрела?

Маркус велел Джейду сопровождать его из допросной в аппаратную на том же этаже. Все подчиненные, работающие в комнате, встали и поклонились, когда эти двое вошли.

Маркус слегка кивнул в ответ и сел.

– И? – спросил он, повернувшись к Гэйлу. – Что там за странные сведения о G:05? – Подтекст: это должно быть что-то чертовски важное, чтобы прервать меня посредине допроса.

– Да. Понимаете, он зарегистрирован как пет.

– Пет? – завопил, забывшись, Джейд. – Гэйл, ты что несешь? Мы говорим о трущобном монгреле.

– Так здесь сказано.

Хватит шуток. Маркус не произнес это вслух, но подумал именно так.

– Это паскудное трущобное отребье? – закричал Джейд, уставившись на Гэйла. – Да хватит уже, бля! – Джейду даже шутка про трущобного монгрела, оказавшегося петом, не казалась смешной.

– Мы тоже так подумали. Вот почему проверили и перепроверили.

К тому времени, как Гэйл позвонил Маркусу, он уже предвидел реакцию Джейда. Маркус спросил напрямик:

– Ты уверен?

– Абсолютно, – коротко ответил Гэйл, подавая Маркусу распечатку.

Регистрационный номер пета: Z-107M. Кличка: Рики. Пол: Мужсокй. Волосы: Черные. Глаза: Черные. Место рождения: Церера, «Попечитель».

Еще удивительнее была дата регистрации: четыре года назад. Четыре года назад? Это явно какая-то системная ошибка.

– Мы проверили по сканам сетчатки.

Маркус внимательно рассмотрел молодое лицо на фотографии и зарычал про себя.

– Доступ ограничен кодом шифрования третьего уровня допуска (level three security encryption code). Это не может быть заурядная шпана. Должно быть, у него где-то крутые связи.

С каждым новым неожиданным откровением морщина между бровями Маркуса становилась все глубже. Обычно их уровня допуска хватало для доступа к документам Управления по делам петов, и специалист Мидасского управления общественной безопасности должен был бы пользоваться преимуществом.

Зачем же простого пета засекречивать на третьем уровне? Все возможные ответы противоречили здравому смыслу. Ситуация вышла из-под контроля. У Маркуса не хватало слов, чтобы описать, в какое дерьмо они влезли.

Джейд поглядел на распечатку из-за его плеча. И словно окаменел на месте.

– Вы серьезно? – заорал он, едва не срываясь на визг.

– Здесь сказано то, что сказано.

– Трущобный монгрел? Эта никчемная шваль? Как может подобное стать петом? – продолжал Джейд, не в силах принять очевидную правду.

Джейд был не единственным, кто задавал этот вопрос. Все присутствующие внутренне захлебывались воплями: Да кто угодно во Вселенной! Почему трущобный монгрел? Все это походило на шутку. Невозможно, бля.

Но то, что они теперь знали, нельзя было отрицать. Как бы им того ни хотелось.

– Чей пет? – спросил Маркус.

Гэйл на мгновение замолчал.

– Я спросил, кто владелец этого пета?

Гэйл попытался сдержаться, но больше не мог.

– Танагурский блонди.

Маркус и Джейд вылупились на него.

– Имя нынешнего хозяина закрыто маской, но этот код класса S недвусмысленно указывает на танагурского блонди. – Гэйл имел преимущество перед Маркусом и Джейдом: он успел уже переварить тревожащий поворот событий. Но в его голосе все еще слышалось потрясение. – И что нам с этим делать? Пет блонди, слоняющийся по трущобам, мог бы стать беспрецедентным скандалом.

Трущобные монгрелы живут в трущобах. Общеизвестная истина. Но монгрел – пет блонди… это меняло все. Тут уже не просто скандал, но серьезнейший вопрос нарушения Закона о петах.

Как дошло до такого? Да что же это происходит? Тайна становилась все загадочней.

Как правило, регистрация эосских петов удалялась, когда их вышвыривали, продавая в Мидас. Если не считать редких особых случаев, у этого правила не было исключений. Наценка за воспитание в Эос делала их главной приманкой мидасских борделей.

Петы блонди стоили дороже, потому что обычно были выведены в Академии. Самки-производительницы ценились еще выше. Потомство, которое они давали, признавалось собственностью борделей. Можно было без преувеличения сказать, что статус борделя напрямую зависел от того, насколько хорошо он защищал свои чистокровные академические линии.

Пренебрежение Законом о петах, который устанавливал эти принципы, было серьезным преступлением.

Да возможно ли вообще, чтобы танагурский блонди мог нарушить Закон о петах? Этого просто не могло быть. Блонди были элитой среди элиты. Они никогда не совершали ошибок. Однако…

– Эта регистрация пета еще действительна?

– Да. И никаких следов, что ее уничтожали, фальсифицировали или еще как-то обработали.

– Если это так, то это существо последние четыре года было на поводке у какого-то блонди.

Что трущобный монгрел содержался в Эос, стало полной неожиданностью, но еще более поразительным было, что этот самый пет живет в трущобах.

Это было невообразимо. Самая мысль вызывала отвращение, а здравый смысл твердил, что такое невозможно. Эосская служба безопасности затмевала всё мидасское. Пет просто не мог сбежать оттуда.

– Для большей верности, нельзя нам запросить подтверждение этих сведений? – предложил Гэйл, все еще цепляющийся за идею ошибки в системе Управления по делам петов. Это было бы надлежащей мерой… если использовать стандартную процедуру.

– Нет. Оставь.

– Но шеф. Все это не имеет смысла, как ни посмотри. Вы видите где-нибудь кольцо пета?

Кольцо пета было дорогим украшением, заменявшим удостоверение личности. Кольцо, ожерелье или серьга – ювелирное изделие, которое, кроме извещения о том, что данное существо обладает статусом пета, извещало также и о статусе владельца.

Потому распространенной практикой было делать кольцо пета как можно более бросающимся в глаза. Им бы никогда не пришло в голову заподозрить здесь кольцо типа D – для члена. Если они вообще знали, что такая штука существует.

– Пет без кольца пета – не пет, верно? Это означает…

– Это означает, что ситуация еще сложнее, чем казалось на первый взгляд.

Блонди, позволяющий пету бегать на свободе за пределами Эос, – бессмыслица. Это было немыслимо. Но немыслимое – вот оно, прямо перед ними. Они были в таком замешательстве, что просто не могли сообразить.

Но это была – и будет дальше – их проблема. И каким бы ни был статус «черных», они ни в коем случае не могли забрести на территорию танагурской элиты.

– Несмотря на отсутствие кольца, это существо, несомненно, зарегистрировано как пет. Вероятность системной ошибки мала. Как бы абсурдно это ни звучало, я не могу признать, что пет болтался по трущобам просто так, без всякой причины. Или что Управление по делам петов допустило техническую ошибку. Приходится сделать вывод, что таково было желание хозяина.

Действие Закона о петах распространялось не только на петов, но и на их владельцев – танагурскую элиту. Само собой разумелось, что безупречные блонди не нарушают законов. Обращаться с петом, как с неким свободновыгульным животным… как на такое могли закрывать глаза? А если глаз не закрывали, то какие обстоятельства вызвали подобное?

Все посмотрели на монитор, показывающий допросную. Рики так и лежал, навалившись на стол.

Что же это за существо? cпрашивали они себя.

– Это действительно трущобный монгрел? – громким шепотом спросил себя Гэйл.

– Ты это к чему?

– Местом его рождения определенно значится воспитательный центр Цереры. Но что, если это – прикрытие для чего-то совсем другого?

– Например?

– Понятия не имею. Но не могу поверить, что ограничение доступа третьего уровня (security access restriction) никак с этим не связано.

Конечно же, никто не мог открыть базу данных по эосским петам просто потому, что пришла такая блажь, и рыться там. Но блокировать сведения зашифрованным кодом доступа… как ни посмотри, это было ненормально.

Что-то происходило. В головах возникали непрошенные вопросы. Словно подтверждение скана сетчатки заставило сработать некую автоматически захлопывающуюся дверь или заурядную цифровую ловушку, расставленную специально, чтобы дать сигнал опасности. Перед ними будто разложили головоломку, соблазняя на попытку решить ее. А может быть, это вообще ничего не значило.

Хотя, возможно, он просто выдумывал, Гэйл не мог перестать размышлять об этом.

– Ниже трущобного монгрела опускаться просто некуда, верно? Так какой дурак станет подделывать регистрационную запись о своем рождении и хоронить себя на дне кучи мусора?

Предубеждение и презрение. Повсеместное пренебрежение и превосходство. Плоды мидасского воспитания пропитали Джейда до глубины души. Слова Гэйла только вызвали у него отвращение.

До сих пор Хаггард молча наблюдал, как развиваются события.

– Есть масса топляков, которые притворяются монгрелами и скрываются в трущобах.

– Это потому, что у них нет выбора, – с отвращением фыркнул Джейд. – Тут уж либо утопнешь, либо поплывешь.

Никто ему не возразил. Для тех, кого родная планета выделила или наградила некими особыми свойствами, было по-другому. Но по большей части, значительное число нелегальных инопланетян, которых называли топляками, смешивалось с трущобными монгрелами и старалось не попадаться Мидасскому управлению общественной безопасности.

Если въездная виза была просрочена, Танагура больше не признавала их существования. Таким образом, приезжие и туристы, не уехавшие, когда истекла виза, объявлялись лицами без документов, и их тут же арестовывали.

Оправдания никого не волновали. Иммиграционные власти не желали слышать о несчастных случаях. Буянов и скандалистов заносили в черный список и репатриировали принудительно.

Подчиняйся требованиям и соблюдай правила – и Мидас покажется не ведающим запретов раем. Нарушишь что-то – и обнаружишь, что под бархатной перчаткой скрывается железный кулак.

Человек – животное забывчивое. Какой бы скандал ни устроил путешественник, в каком бы компрометирующем положении ни оказался, он предпочитал все забыть. Но Танагура вовсе не стремилась забывать. Преступающий границу сам нес ответственность за последствия.

Занесение в черный список означало внедрение в основание черепа наночипа – и невозможность снова посетить планету Амои. Стоило попытаться пренебречь запретом и въехать нелегально, например, с фальшивым паспортом, – и наночип отзывался в мгновение ока, убивая носителя.

Поскольку ответом на легальные попытки запросить визу было прямое предупреждение, правонарушителям не предоставлялось ни возможности объясниться, ни второго шанса. Если неосмотрительный путешественник желал, чтобы все приключившиеся в Мидасе мерзости так и остались в Мидасе, а он мог бы и дальше жить тихо и мирно, ему советовали никогда больше туда не возвращаться.

Вот почему те, кто сознательно решил стать беженцами, держались подальше от Мидасского управления общественной безопасности и маскировались под трущобных монгрелов. Город-призрак Церера был недосягаем для мидасского закона.

Однако, как бы хороша ни была маскировка, спокойного существования она отнюдь не гарантировала. Жизнь имела совсем другую цену, и окружающая среда отличалась, как день и ночь. Трущобы были сами себе законом. Тех, кто не мог приспособиться, естественно, вытесняли.

– Ну, для нас что топляки, что трущобные монгрелы – мусор из одного контейнера. Пиявка и таракан прижимаются, чтобы выпить друг друга досуха.

– Топляк, пытающийся сойти за монгрела, и пет блонди в трущобах – две совершенно разные проблемы, – заявил Гэйл, явно на что-то намекая.

– Гэйл, ты же не хочешь сказать, что это существо воспитывалось как крот для блонди, а? – спросил Маркус. Джейд и прочие застыли, широко раскрыв рты и глаза. Они и представить себе не могли, что такие слова прозвучат из уст Маркуса.

Крот. Кодовое слово, означающее копа, выполняющего особое задание под прикрытием. Кто они, сколько их, их задания и личные дела – все это шло под грифом «Совершенно секретно». Всё, связанное с ними, оставалось на уровне слухов и предположений, потому что подробностей не знала ни единая душа в Мидасском управление общественной безопасности.

Но отрицать их существование было невозможно. Даже «черные», самопровозглашенная элита мидаских правоохранительных органов, замечали, как важная инфа всплывает в областях, с которыми они не связаны, благодаря чему критически важные события происходили на диво вовремя.

Буквально на днях произошел серьезный инцидент в Нил Дартс – вечно проблемной территории для обычных копов, – вот почему поговаривали, будто кроты работают под прямым контролем Танагуры.

Трущобный монгрел, оказавшийся петом блонди, – это бессмысленно. Не менее неправдоподобно и то, что блонди открыто наплюет на закон и выпустит пета в трущобы, будто тот там у себя дома, не тронув его регистрацию. Но вполне разумно предположить, что ставленник блонди – крот – будет вести себя подобным образом.

При таком ракурсе все ставящие в тупик кусочки головоломки складывались, – включая невероятную наглость этого никчемного главаря банды.

– Я бы не заходил так далеко. – Гэйл опустил глаза, хотя и не мог выбросить из головы все беспокойные мысли. – Однако, не могу отвергнуть возможность, что все это – совпадение, каким бы странным оно ни казалось.

Гэйл был не одинок.

– В отсутствие прямых доказательств, это все – домыслы. Мы обсуждаем оттенки серого. Единственное, что мы можем сказать точно, здесь и сейчас, что это существо – пет блонди.

Очевидно было одно. Они искали Кирие, а вместо этого им подвернулся Рики. Весьма вероятно, это не было связано с делом, над которым «черные» работали в данный момент. Хотя, насчет Рики, с какой именно стати его задержали, было по-прежнему непонятно.

В Мидасе было свое Управление общественной безопасности, в трущобах – свои собственные силы правопорядка. И всегда неукоснительно соблюдалось правило: не переходить друг другу дорогу.

Трущобы не были достойны даже лизать ботинки Мидасу. Так что вряд ли стоило тратить время и силы на то, чтобы гоняться за трущобным отребьем и выколачивать дурь. Для «черных» трущобные монгрелы заслуживали не больше внимания и заботы, чем раздавленный жучок.

Но теперь все эти теории устарели. Разбираться с кучкой трущобной шпаны отправили не замотанных кадровых копов, а элиту – «черных». Более того, трущобная полиция, похоже, негласно участвовала в деле, предложив оставить открытыми кое-какие линии связи.

– Нам было приказано выследить и арестовать трущобного бандита по имени Кирие. Это и должно быть для нас приоритетной задачей.

Пусть неприятно и не хочется, но их долг – исполнять приказы как можно быстрее и точнее. О таких вещах шефу не нужно бы говорить вслух, но Маркус счел необходимым отдать официальное указание.

– Так точно, сэр! – ответил Гэйл, хотя остальные присутствующие подчиненные не сомневались, что то же самое относится и к ним.

Чтобы окончательно рассеять сомнения, Маркус приказал уничтожить все данные относительно G:05. Но не из-за оставшихся сомнений насчет теории, что трущобный монгрел может быть кротом.

– Если сказанное в этом файле правда, то этот парень – собственность блонди. Если нас в результате за это взгреют, то взгреют крепко, – сказал Маркус, потому что беспокоился на самом деле именно об этом.

Маркус и его команда не имели полномочий совать нос в то, что делает со своим петом хозяин-блонди. Маркус поднялся, чтобы вернуться в допросную. На плечи навалилось бремя, он с трудом переставлял ноги – ничего подобного не ощущалось, когда он входил в аппаратную.

Рики, оставшийся в допросной один, пытался отдышаться. Плечи его поднимались и опускались, черные волосы прилипли к бледному лбу.

Этот дерьменыш Кирие. Глазливый, всем им принес несчастье. Рики был готов избить его. Рики ругал его на все лады, стискивая зубы от боли. Бока ныли и судорожно дергались, голова напоминала барабан. И однако, несмотря на боль и страдания, мысли были необыкновенно ясными.

Что, черт подери, Кирие натворил?

Мидасские копы никогда не совались в трущобы, не говоря уже о «черных», которые с налитыми кровью глазами рыскали в поисках Кирие. Происходило что-то серьезное. Не просто неудачное уличное ограбление.

Но Рики, на самом деле, и не хотел знать. Пока он ничего не знал, он и не мог ничего сказать, как бы жестоки ни были побои. Неведение – лучшая защита от иррациональности.

Рики услышал, как открылась дверь, и поднял голову. Глухой стук ботинок о бетон сопровождал возвращение Маркуса и Джейда. Он стиснул зубы. Значит, перерыв закончен?

Он не пытался гадать, сколько они еще будут издеваться над ним, прежде чем решат закончить. Эта мысль угнетала даже больше, чем боль.

Как и раньше, Маркус сел за стол напротив. Рики ожидал, что Джейд снова встанет у него за спиной. А вот и нет. По сравнению с тем, каким он выходил, Джейд явно присмирел. И пристроился он за спиной Маркуса.

Какого черта?..

Оба уставились на него тяжелыми взглядами, но Рики заметил, что настрой у них изменился.

– Похоже, ты пет какого-то блонди. – Слова Маркуса явно несли дополнительный смысл. Причины изменений внезапно стали кристально ясными.

Рики стиснул зубы по совершенно иным причинам, чем несколько мгновений назад. Хотя он наполовину ожидал подобного развития, когда реальность суют в лицо, это совсем другое дело.

Он просто не мог вдруг нагло ухмыльнуться, мол, Ну так и что?. Клеймо «пет» было для Рики всего лишь позором. Мысль, что кто-то за пределами Эос знает правду о нем, была невыносима.

– Сливки приплодов мидасских гаремов были бы счастливы добраться до средних слоев эосского общества. Так как же трущобный монгрел забрался на самую верхушку?

В голосе Маркуса не было ни горечи, ни сарказма, только холодное любопытство. Но и оно раздражало Рики. Дни и недели в цепях блуда и низменной похоти, когда гордость его гнила и разлагалась… назвать это восхождением на вершину… он бы в мгновение ока поменялся местами с кем угодно. Так что, когда Маркус сказал:

– Можешь идти, – Рики сначала не уразумел, что тот говорит.

Можешь идти. Рики покрутил слова в уме. Нахмурился. И, наконец, понял. Его отпускают.

Но почему? Потому что он пет блонди, вот почему. Больше ничем не объяснить внезапную перемену в настрое «черных».

Так вот к чему все сводится.

Рики мысленно произнес короткую молитву, несмотря на горький привкус желчи в уголках губ.

Что делает в трущобах пет блонди? Маркус совсем не рвался продолжить допрос в эту сторону, хотя всего несколько минут назад был готов и дальше мучить трущобного монгрела.

Судя по резкой смене настроения, власть и влияние танагурских блонди распространялись и на Мидасское управление общественной безопасности. И как бы ни были «черные» поглощены поисками Кирие, они отпускали Рики. Не буди лиха… Вот к чему все сводилось. Все из-за Ясона, наверное.

У Рики и мысли не было кичиться положением хозяина. Но если «черные» из-за этого прогнулись сами, он не собирался возражать. Также он не считал, что они трусливо поджали хвосты. Если открыть пасть не на ту добычу, можно не сносить головы. «Черные» знали это не хуже трущобных монгрелов.

Каковы бы ни были чувства Маркуса, он научился на горьком опыте. Он не совершил бы ту же ошибку, что Рики когда-то. Короче говоря, Ясон имел такие связи, что мог скрутить гордость «черного» узлами. И пусть осознание этого снизошло на них поздновато, именно поэтому они хотели избавиться от Рики как можно скорее.

Рики медленно поднялся, держась за бока. Но и этого усилия хватило, чтобы вызвать стон. Волоча ноги, едва не падая, он двинулся вперед, сжав зубы.

С самого начала, как бы больно Рики ни было, никто не проявлял ни малейшего желания помочь ему. И любое такое предложение разозлило бы его еще больше.

Однако же, гордость «черного» не позволила Маркусу просто выкинуть все из головы. Или же любопытство, в конце концов, победило.

– Эй, парень, – окликнул он. – Не хочешь узнать, что натворил твой дружок и почему он в бегах?

Возможно, Маркус просто хотел выяснить истинные намерения Рики.

Рики – ссутулившийся, с трудом волочивший ноги – остановился.

– Кирие мне не друг! – огрызнулся он.

Не было ничего плохого в желании преуспеть в жизни. Любой трущобный монгрел лелеял мечту разбогатеть и свалить к чертовой матери. Когда-то мечтал об этом и Рики.

Но существовали правильные способы достичь этого. И неправильные. Даже если за спиной Рики стоял Ясон, некоторые вещи были недопустимы несмотря ни на что.

– Говорят вам, этот ублюдок – ходячее несчастье.

Рики не мог вынести, что Кирие и его числят в одной компании. Поверил ли ему Маркус или нет – это было правдой.

– Если вы и вправду хотите изловить Кирие, стоило бы малость подготовиться, прежде чем налетать, размахивая дубинками. Или найти надежных осведомителей, прежде чем срывать зло на нас. Не похоже, что у вас нет лишних денег. Поверить не могу, до чего же вы, мужики, бестолковые. Если вы считаете, что сможете так разыскать Кирие, вы гораздо большие придурки, чем мне казалось.

Рики было плевать, кто его слушает. Его переполняла горькая желчь, и он выплескивал ее. И место, и люди были неподходящими для того, чтобы излить накопившийся в нем гнев, но он больше не мог удерживать все в себе.

Маркус только выгнул бровь, тогда как Джейд, казалось, лопался от злости. Но он даже не поднял трясущиеся сжатые кулаки. То, что Джейд не налетел на него, показало Рики, что то, что сам он считал позором – быть опознанным как пет, – для «черных» имеет совсем другое значение.

Высказав все, что было на душе, и увидев, что Маркус не собирается нарушать молчание, Рики заковылял дальше.

Выплеснув гнев, Рики не успокоился. Даже наоборот, сердце словно разгорелось еще жарче. Сильная, тяжелая боль. Как он ни старался, не мог изгнать из памяти образ двоих «черных». В голове пульсировала боль, пусть и совсем не та, что в теле.

Приближалась полночь, все так же лил дождь. Со второго подземного этажа МПЦ до вестибюля Рики плелся, цепляясь за стены и тяжело дыша.

«Можешь идти» другими словами означало «Дальше сам». Никто не собирался провожать его обратно в трущобы.

Сюда они меня приволокли, а обратно даже не подбросят. Рики и Мидасское управление общественной безопасности явно не сошлись характерами, но, учитывая все доставленные ему неприятности, «черные» могли бы, по крайней мере, заплатить за проезд.

Ему не то что не дали денег на воздушное такси – во время обыска у него отобрали деньги и банковские карты. И ничего не вернули. Рики решил, что это просто месть за то, что отругивался.

У него, вышвырнутого без денег, не было возможности добраться домой. Вот уж кто умеет наебать.

К режущей боли в спине прибавился беспощадный холод. Рики не мог даже идти, выпрямившись. Каждый вздох давался с трудом. Он плелся, привалившись плечом к стене, в голове крутились мысли о том, как попасть домой. Денег не было. Дождь лил. Ноги почти не держали. Дела были совсем плохи. Он осыпал «черных» проклятиями.

По каждому району курсировали бесплатные круглосуточные туристические автобусы. Да только МПЦ находился на отшибе, и поблизости от него никакие автобусы не ходили. При мысли о том, что придется тащить измученное тело под проливным дождем, Рики отчаянно пожалел, что у него нет денег на такси. Но это не значило, что он собирался угнать патрульную машину под самым носом у МПЦ. Хоть и руки и чесались. Обдумав эту мысль, Рики завернул за угол, все так же держась за стену. Вытащил маленький мобильник, который он ухитрился сохранить при себе, и, быстро отыскав авто-капсулы, кружащие поблизости от МПЦ, вызвал одну из них.

Это были автоматические беспилотники, применяемые для стандартных задач и хозяйственных целей. Грузовой транспорт – простой и неказистый. Поскольку для туризма авто-капсулы не использовались, их можно было направить в любое обозначенное на карте место, даже в запретную для туристов красную зону. Кроме того, они были бесплатными.

Разумеется, указать местом назначения стертую с официальных карт Цереру было невозможно. Но и куда-нибудь поближе было бы неплохо, а уж оттуда он разберется. В крайнем случае, будет легче легкого взломать механизм управления и вести вручную по земле.

Рики научился этому, когда работал курьером у Катце. Проработал он меньше года, но за это время изучил все, что мог, – в рамках закона и за его пределами. То, о чем «черные» даже не подозревали.

Он забрался в авто-капсулу и закрыл дверцу. На маленьком бортовом дисплее высветилась подробная карта Мидаса. Масштаб карты можно было изменять. Даже не потрудившись подтвердить местоположение, Рики повернулся к пульту управления и ввел место назначения.

3 Округ. Парк Мистраль. Генуя.

Рики извлек чип из тайника в ботинке, вставил в прорезь на пульте и ввел код доступа и пароль. Эти обходные коды он получил, когда работал курьером, и не был уверен, что они еще действуют. Но, к счастью, все работало, и в кои-то веки Рики порадовался, что Катце оставил его статус активным.

Воздушные такси не различали пассажиров, лишь бы те платили за проезд. Другое дело – промышленные авто-капсулы. Для того, чтобы снять их с заданного маршрута и задать новый пункт назначения требовался код доступа. Без этого они не сдвинулись бы с места.

Это вовсе не было простое в эксплуатации транспортное средство. Но в данном случае Рики был настроен использовать все, что подвернулось под руку. Заученными движениями выполняя необходимые процедуры, Рики язвительно улыбнулся про себя.

Угон авто-капсулы при помощи тайного security chip. Ага, кого-то, наверное, застали врасплох.

В те времена, когда он работал курьером, напарник Алек вдалбливал ему: «Коды доступа похожи на слова любви. Используй одни и те же по многу раз, и от тебя устанут. Они всегда будут знать, когда ты придешь и где тебя найти. Лучше всего постоянно выбирать произвольный новый код. В спешке или со страха – где-то да обязательно накосячишь. Так что всегда имей в виду: когда угодно, в каком бы затруднении ты ни оказался, высшим приоритетом должна быть безопасность».

Это было пять лет назад.

Алек остался далеко в прошлом, и Рики уже должен был бы забыть его. Но в мгновение ока эти старые уроки вспомнились. Алек был, пожалуй, лучшим хакером на черном рынке, если не во всей звездной системе. Он сделал для Рики чип, который тот до сих пор сохранил спрятанным в ботинке – просто как память. Рики откинулся на сиденье. Без малейшего скрипа или стона авто-капсула поднялась в воздух.

В аппаратной МПЦ Маркус и его подчиненные внимательно смотрели на экраны, показывающие Рики. Через вестибюль он прошел с трудом, цепляясь за стену, грудная клетка тяжело вздымалась. Боль при каждом затрудненном вздохе была так заметна, что казалась почти ощутимой. Однако людей в аппаратной состояние Рики не заботило.

– Ну, что он теперь-то делает? – спрашивал себя Маркус, как и все остальные.

Трущобный монгрел бесстрашно высказал ему в лицо все, что думает о «черных». Теперь всех интересовало, как он доберется обратно в трущобы.

Парень мог сколько угодно надувать щеки и метать молнии этими своими черными глазами, но практическая сторона: что-то предпринять без денег в кармане, – это совсем другое дело.

При нормальных обстоятельствах, – раз уж установлено, что перед ними пет блонди, – какие бы личные чувства они при этом ни испытывали, самым логичным было бы доставить его в трущобы. Не говоря уже о том, что после побоев парень едва мог передвигаться на своих двоих. И однако, Маркус выгнал его без денег.

Для трущобного отребья у парня оказался твердый характер. Это был, несомненно, подозрительно странный монгрел – пет. Маркусу хотелось знать, как монгрел выкрутится из трудной ситуации. Вероятно, просто свалится на месте. Маркус хотел увидеть это своими глазами.

Если в результате окажется, что он только болтать горазд, Маркус хотел видеть и это тоже. Он бы выждал, сколько нужно, после того, как парень свалится, и приказал бы кому-нибудь оттащить жалкого монгрела обратно в трущобы.

В определенном смысле, Рики на мониторах выглядел круглым дураком. Он уже прошелся насчет (bat aside) предвзятости и узколобости Мидасского управления общественной безопасности, посмеялся над умом и логикой «черных» прямо в их оплоте.

Какое странное существо. Весь из себя умный. «Черным», со всей их гордостью, не хотелось допускать, что Рики окажется на высоте. Если бы они только могли откровенно признатся, как им всем хочется заставить мелкого наглеца плакать, все это дело было бы гораздо легче принять.

Этот сопляк! Маркус не мог выбросить эту мысль из головы. Не мог и оторвать глаз от Рики. Если бы Маркусу хватило духа, он признал бы, что парень околдовал его. Именно так можно было назвать охватившее его чувство.

Что же это за блонди – сделал пета из парня, в котором таится столь твердый дух? И пусть это наглость – шеф «черных» прекрасно сознавал это, – он желал хотя бы раз узреть те глаза, убедиться самому. Пока эти мысли мелькали в голове Маркуса, Рики уже вытащил микро-мобильник.

Джейд фыркнул.

– Идиот. Возится здесь со своей трущобной игрушкой.

Как правило, системы сотовой связи в Церере и Мидасе были несовместимы друг с другом. Точнее, сигналы, идущие из Мидаса в Цереру, глушились настолько, что никакая беспроводная связь не проходила, еще больше показывая насколько Церера изолирована от Мидаса. Сотовая техника, работавшая в Церере, не функционировала в Мидасе. Вот почему, в первую очередь, Маркус не потрудился отобрать телефон. Как бы то ни было, повозившись с ним некоторое время и, видимо, убедившись в его бесполезности, Рики убрал телефон в карман.

– Наивный дурак, – воскликнул Джейд. Он не мог сдерживаться и бурно реагировал на каждое движение парня, словно получил пощечину лично. Окружающие не могли сдержать улыбок. Напряжение в комнате слегка спало благодаря несдержанности Джейда, но это недолгое спокойствие, было нарушено удивленным возгласом Хаггарда.

– Какого черта? Шеф, изменен маршрут грузовика из сектора К.

– Грузовик?

– Промышленное мини-такси, следующее по установленному расписанию.

Почему промышленное мини-такси?.. Все одновременно подумали одно и то же.

– Идет на сближение с G:05, – сделал вывод Хаггард.

А на мониторах Рики открывал дверцу и забирался в кабину, будто хозяин. Все дружно вылупили глаза и разинули рты.

Что, черт подери, делается? Меньше всего они ожидали увидеть то, что происходило прямо у них на глазах. Это было невозможно. Невозможно. Они в молчании уставились на невероятное, ставшее очевидным.

– Так вот что парень имел в виду насчет недооценки трущоб? – Маркусу было невмоготу и дальше скрывать, что у него на уме.

– Коли на то пошло, дело не в трущобах, а в этом самом Рики, – жестко ответил Гэйл.

Трущобный монгрел. Пет блонди. Вероятно, есть и еще несколько прозваний, кроме этих. Подозрения отбросить нелегко, особенно полюбовавшись на разыгранную перед ними из ряда вон выходящую сцену.

– Не может это быть мышлением трущобного монгрела в действии.

Ни один простой монгрел не смог бы добиться такого или продержаться так долго.

– Помяните мое слово, этот парень хорошо ориентируется в Мидасе.

Начиная с Маркуса, все они производили расчеты и просчитывали сценарии, пытаясь разгадать загадку.

– Он направляется в Парк Мистраль, Генуя.

Если ввести регистрационный номер машины, получить эту информацию было легко.

– Согласно карте, это ближайшая к трущобам остановка.

– Логично. Изъять транспорт для коммерческих перевозок, чтобы добраться туда, откуда уже рукой подать.

– Нельзя просто залезть в мини-такси и улететь, не имея кода-пароля.

– Я недавно пришел к этому выводу.

Он вообще ни за что не смог бы остановить грузовик без защитных кодов.

– Гэйл. Можешь сделать обратный ход по кодам, которые использовал парень?

В этот момент, учитывая свое душевное состояние, Маркус полагал, что готов ко всему.

– Да. Я уже поймал коды, – ответил Гэйл, угадавший, к чему клонит начальник. Но через мгновение он побелел.

– Что случилось?

– Бесполезно. Коды зашифрованы.

Маркус вздохнул и задумчиво нахмурился. Среди «черных» Гэйл по мастерству был на уровне типичного компьютерного хакера. И если ему трудно взломать что-либо, это было комплиментом разработчику.

Но зачем шифровать коды доступа к обыкновенному грузовику? Что же такое парень так старался не выдать?

Обдумывая этот вопрос, Маркус нахмурился еще сильнее. Внимание «черных» было приковано к мониторам. Они наблюдали, как авто-капсула лениво оторвалась от земли, еще больше укрепляя их дурные предчувствия.

Дата добавления: 2015-11-13