Семик — синваа лун

Важын ни важын, эшö сэк, кöр Степанко велöтчис первöй классын, öтiк тулысся лунö кулiс сылöн баб, мамыслöн мам. Деревняын и öнi касьтывлöны, что эта вöлi öддьöн бытшöм да кодя морт — некинкöт некöр эз видчы, быдöн понда сылöн адззисис добрöй кыв. Кин бы эз пыр сы дынö пукалыштны да баитыштны, бабушка быдöнöс гöститöтас то быгья квасöн, то вареннёöн, а то и просто кытшöмкö мудрöй советöн.

Сiдз я вöлi эта, Степанко, вежöртана, утлянно висьтавны оз вермы. Сiя вöлi учöт и важын вунöтiс бабыслiсь сказкаэсö, нельки эз тöд, кытшöмöсь сылöн вöлiсö чужöмыс да синнэс, кытшöм вöлi мыгöрыс. Но зоночка öнöдз бура тöдö, кыдз дзебисö бабсö.

Перво локтiсö ны керкуö инькаэз да старухаэз и дыр герьялiсö öтлаын Степанко мамкöт. Сэсся локтiсö кынымкö старичок, дыр юрбитiсö лик одзын и öтлаын Степанко айкöт волькöтiсö стружöн пöввез, пилитiсö нiйö и дорисö гроб. Степанко эз адззыв, кыдз бабсö водтöтiсö гробас, тöдö только, что мöд лунас баб куйлiс ни пызан вылын и пыдын гробись тыдалiс сылöн только нырыс.

Инькаэз да мамыс эта лунö бöра горзiсö, мужиккез ветлöтiсö гажтöмöсь, öшöтöм юраöсь. Нельки нiя, кöдна Степанкоöс прокод шувлiсö барбосöн, дугдывтöг шутитiсö да згальничайтiсö, талун вöлiсö строгöйöсь, пукалiсö чöлöмöн. Быдöн, кин пыравлiс керкуö, соблюдайтiс обычай: чожжык босьтлiс юр вылiсь шапка, пернапасавлiс лик одзын кымöс, мышкыртлiс покойник одзын юр.

Тöдö Степанко и сiйö, что кулöм бабыс киын быдса сутки сотчис вöснитик веж масiсь, а морос вылас свиттялiс учöтик кöртовöй лик. Баб дынын бергавтöн пöрись морттэз босьтлiсö этö ликсö и окавлiсö сiйö.

И этö керны тшöктiс тожö обычай.

Но вот посöдз дынö сувтiс подвода. Мужиккез кузь чышкöттэз вылын лэбтiсö гробсö и жагöник петкöтiсö öтöрö, пуктiсö телега вылö. Кыдз инькаэз герьялiсö эта кадö, конечно, лучше не касьтывлыны.

Сёрöн рытнас, кöр баб вöлi дзебöм ни муö, быдöс народ бöра локтiс ны керкуö. Пызан вылын, кытöн эшö неважын сулалiс гробыс, öнi вöлi быд берся сёян-юан, сулалiсö кынымкö бутылка винаöн да самогонöн. Кöть Степанколöн бабыс абу юöма винасö аслас векын öтiк воть, талун мужиккез юисö сы понда, медбы покойниклöн душаыс шедiс райö, медбы сылö вöлi «царство небеснöй». Нiя юисö и сёйисö, инькаэз да старухаэз тожö панясисö, баитiсö баб йылiсь öддьöн бур кыввез. А Степанко герьялiс, сiя только часöт вежöртiс, что сэсся некöр оз адззыв ассис бур бабсö.

А кынымкö недель бöртi Степанколöн мам горби одзын пöжалiс шаньгаэз, пирöггез, кольттез, пöжалiс ыджыт черинянь. Быдöс этö стряпнясö сiя тэчис неыджыт кудö, и быдöс семьяыс кайисö могильникö.

— Бабыт öддьöн радейтiс черинянь да пым шаньгаэз. Вот и кайöтам сылö, — шуис Степанколö мамыс.

— А сiя сёяс? — юалiс Степанко.

— Кыдз оз сёй. Кайöтам, касьтылам бабтö, сылö и бур лоас, душаыс лöньсяс, миян вылö лöгавны оз понды.

Вежöртны этö некыдз эз позь. Сьöкыта веритсис, медбы кулöм морт вермис сёйны черинянь да шаньгаэз, юны чöскыт сусло да ырöш. И медбы видзöтны, кыдз кулöм баб пондас сёйны да юны, Степанко тожö кайис могильникö.

Вöлi кымöра, гажтöм лун. Небосянь дугдывтöг пызитiс поснитик бус, могильникын кöзоккез сулалiсö дун, дзик вöлiсö нырыштöмöсь ульсöтнас, эзö вöрöтö лыссэзöн, эзö шушкöтчö. Степанколö вöлi гажтöм и мылякö недолыт.

Виль могила вылö мам ольсалiс пызандöра, тэчис сэтчö быдöс сёянсö да юансö. И баблöн родня пондiс касьтiсьны. Пöриссес дыр юрбитiсö, сыркьялöмöн горзiсö, бöра баитiсö баб йылiсь бур кыввез, жалейтiсö сiйö. Кытшöмкö паськыт тоша да бырöм паськöма старик важнöя ветлöтiс могилаыс гöгöр, жагвыв öвтiс бырöм кöшöн. Кöшсис петiс лöз тшынок, везъясис уль воздухас. Тшын вöлi приятнöй дука. Эта вöлi ладан дук.

Эта жö старикыс бöрдöмöн лыддьöтiс невежöртана стиххез, часто шувлiс «Аминь!» и пернапасасьлiс.

Степанколö вöлi гажтöм. Сiя сё думайтiс, что вот-вот шогмас кытшöмкö чудо. Зонка орöттöг видзöтiс виль крест вылö, и сылö кажитчис, что вот сейчас крестыс вöрзяс, оссяс могилаыс, и сэтiсь петас бабыс. Петас и, натьтö, пондас сёйны шаньгаэз да черинянь. И зонкаöс сывьялiс мыйкö страшнöй, мыйкö öддьöн сьöкыт да нёштöм, сьöлöмокыс то кайлiс вывлань, то усьлiс улö, сiя ёна пессис, дрöжитiс.

И как раз сiя кадö, кöр касьтiсиссес пуксисö могила дорас да босьтiсö киö шаньгаэз, мыйкö нёштöма кышнитiс лапытик кöзок сайын. Степанко ачыс эз тöд, кыдз кунис синнэз, быдöс дрöгнитiс. Сiя думайтiс, что кышöтчö сэтöн не кин мöдiк, а кулöм бабыс. И быль! Кöр сiя осьтiс синнэсö, лапытик кöзоккез сайсянь мышкыртчöмöн локтiс старуха. Кытшöм сылöн вöлi чужöмыс, Степанко эз адззыв. Сiя кыдз вöлi, сiдз и чепöссис котöртны.

— Мама! Мама! — чирзiс котöртiкас. Сэсся падмис важ могила бердö и усис кыминь.

Минута бöртi мамыс видзис сiйö аслас киын, волькöтiс зоныслiсь юрсö, чужöмсö, баитiс ласковöй кыввез. Степанко вартчис киöн и кокöн, горзiс лёкгоршöн, дыр эз вермы бурасьны. А мамыс видзис сiйö киын, кыдз учöтик кагаöс, бурöтiс и тожö горзiс.

— Малинтусь, малинтусь.... öвсьы! Но мыйись повзин, дурачок? Да эта жö нищöй, да эта жö Питер Макариха... Малинтусь...

Только гортас ни учöтик Степанко вермис бурасьны. Но эшö неделя мымда шардывлiс ойезöн, чирзiс и бöрдiс.

Эта лунсянь сiя некöр эз кайлы могильникö. Сiя нельки полiс думайтны могильникыс йылiсь, а кöр усьлiс тöд вылö нето пантасьлiс гробöн додь да герьясис отир, быдпырся шойöтлiс чужöмыс и дрöгнитлiс сьöлöм.

И талун, кöр сiя кайис Юрла сайись мыс вылö да казялiс туй дорись кресттэз, лоис сылö бöра öддьöн умöль и недолыт. Кыдз и Сидöр Петра керку дынын, зонкалöн пондiс бергавны юр.

Сiя öдва вермис юскыны вöвсö, чöвтны сы голяись сийöс. И сразу, кыдз только лэдзис Сырчикöс йирсьыны дикöй клеверöн вевттисьöм кушин вылö, Степанко брякнитчис телега увтö и кунис синнэз. «Вакрамешö этö могильниксö и семиксö, лучше эшö сутки овны тшыгйöн», — решитiс Степанко. И кöр сiя решитiс этадз, сразу лоис кокнитжык, долытжык. Зонка сразу онмöссис.

Узис Степанко öддьöн крепыта. Сiя узис час, сэсся мöдiкö, куимöтö, нёльöтö. И, конечно, саймывлытöг узис бы сёр рытöдз, кöбы эз вöтась. Вöт перво вöлi кытшöмкö неятнöй, син одзын кывтiс дзик гудыра туман. Но вот жагвыв тумансис петiс пызандöра, сы вылын мыччисисö шаньгаэз, черинянь, мыччисис туисок, кытöн вöлi сусло нето ырöш. Степанко сапнитiс киас сразу не öтiк шаньга, пондiс кыскыны öм дынö. И эта кадö чуйнитiс кысянькö чангыльтöм кока мужик, кöин моз гер-р керис пиннесö, нёштöма пиньöвтiс öмсö: «Даровöй нянь сёян, зырымöсь бедь?» И сöтiс Степанколö ки кузяс.

Шаньгаэз усисö му вылö, лэбзисö дзик каёккез. Лöгасис Степанко, öктiс быдöс выноксö да кыдз заваритiс мужикыслö пельбокас — на, чивера... ош мульöс! И саймис.

Осьтiс синнэсö Степанко, а сэтöн некытшöм шаньгаэз абу, и ош мульöслöн дукыс абу. Öтнас Сырчик марскö-сёйö турун, буткöтö коккезнас расок дорын. И вдруг пеллес кылiсö страшнöй шыэз. Кытöнкö совсем матын, топ спина сайын, вöрзис воздух, бытьтö муныштiс тöвчик, и быдöс расокыс тырис свальнöй зыкöн:

— Ааауууооо... Родимö-öй, мыля коли-ин...

«Касьтiсьöны ни», — шушкыштiс Степанко и чеччöвтiс кок йылö.

Могильникын шуксис народ, То öтiклаын, то мöдiклаын кытшöн сулалiсö сьöд да руд паськöма отир, павьялiсö старухаэз да стариккез, ветлöтiсö челядь. Быд кытш дынсянь пельö пуктiс свальнöй шы:

— Аааууу...

Могильник ворота дынын сулалiсö кык старуха да старичок. Нiя пернапасавлiсö кымöссэз, сьöкыта ыш лолалiсö и мыйкö сёрнитiсö. Кöр Степанко сибöтчис ны дынö, старичокыс лöгöнмоз дзарнитiс орсялöм синнэзöн сылö чужöмас, шуис то ли аслыс, то ли соседкаэслö:

— Эшö öтiкö чапкö вöрисьыс...

— Грех сiдз баитны, Сопронушко, — öлiс сiйö öтiк старушка. — Быдöнным му вылын олам, быдöнлöн кынöм сималö.

«Нищöйез», — вежöртiс Степанко и, медбы не кывны сэсся нылiсь баснинысö, чожжык чепöссис ворота сайö. Эстöн, мый первöйыс усис син одзö, вöлiсö челядь. Учöтик нылочкаэз да зоночкаэз котрасисö могила дынсянь могила дынö, тойлалiсö öтамöднысö, видчисö и, кöр вовлiсö касьтiсиссес дынö, дружнöя дзик команда сьöртi, нюжöтлiсö киэз и сьылiсö вöснитика:

— Христа ради-и...

Быд зоночкалöн и нылочкалöн конувтын öшалiс дöраовöй сумка, натьтö, как раз сiя, кытöн тöвнас школаö котрасьтöн видзисö учебниккез да тетраддез.

Öтiк могила дынын пукалiсö дас кыным морт. Ыджыт мыгöра, гöгрöса чужöма лысöй старик, важнöй, кыдз ачыс Христосыс, öвтчис кадилоöн и бобгис невежöртана стиххез. «Не эта я кадитiс кöркö бабöлiсь могиласö?» — думыш керис Степанко и босьтiс юр вывсис кепка. Семья, кöда пукалiс эта могила дынын, олiс, тыдалö, справнöя. Пызандöра вöлi сваль вевттьöма рисьтупöссезöн, шаньгаэзöн, рудзöговöй няньöн, кольттезöн. Сулалiс сэтöн, ыджыт туисын, и кытшöмкö юан, натьтö, чöскыт сусло.

Тшыг синнэзöн зоночка видзöтiс эта добро вылö, öмыс тырис дульöн. Но локны касьтiсиссес дынö полiс. Коккес дзик кынмисö öтiк местаö — не одзлань, не бöрлань. Кынöмын орсiс «музыка».

— Одзöв, одзöв, зоночка, мун гуляйтышт, — шуис старикыс и бергöтчис Степанколö бöрнас.

И Степанко мунiс. Сiя ордйис кынымкö могила, кöдна вöлiсö гöгöртöмöсь краситöм стыннэзöн, полöмöн сибöтчис öддьöн ни важ ыджыт крест дынö. Эстöн пукалiсö инькаэз да старухаэз. Нiя сёйисö кытшöмкö стряпня, сьöрсьöн-бöрсьöн юисö туисiсь ырöш. Степанко тöдiс, что каждöй нищöй, кöр сiя корö милостина, перво пуктö паськыт пернапас, вöлись шуö «Христа ради» нето лыддьöтö молитва. Но молитваэз сiя, конечно, эз тöд и юрбитны тожö эз куж. Сё жö решитiс пернапасасьны. «Эка беда, — думайтiс сiя. — öвтышта кынымиськö киöн — и ладно!»

Степанко локтiс матöжык и пернапасасис. Пернапасасис öтпыр, мöдöтпыр, а куимöтпырись эз ешты. Дзор ни старуха, кöда сёйис тупöсь, вдруг лöга дзарнитiс юрбитiсьыс вылö, мöртiс синнэсö зонкаыс синнэзö и минута сьöрна буравитiс быдöс душа и сьöлöм. Степанколö лоис не ас сьöртi.

— Ноко пернапасась, пернапасась эшö, горадзуль, — шуис старухаыс сiдз, бытьтö Степанко гусялiс сылiсь нянь чöвпан нето вийис мортöс.

«Мый лоас, сiя и ло!» — решитiс зонка — и пернапасасис. Старуха не тэрмасьöмöн чеччис местасис, пöлiнясьöмöн локтiс Степанко дынö, кутiс сiйö киöттяс.

— Тэ мыля могила дынас хулиганитан, а? — юалiс строгöя. Сэсся бергöтчис инькаэс дынö, öбидитчöмöн шуис: — Адззылiт, мый шогмö? Святöй могила дын вежмасьö, зырымöсь бедь. Адззылiт, кыдз юрбитö? Перво гöгас чувйыштас, вöлись веськыт пельпонас, сэсся шульгаас, а только сыбöрын кымöсас. Тэ кин, татарин я мый я? — юалiс Степанколiсь.

— Ме абу татарин, — шуис Степанко.

— Дак кин нö сэк? Басурманин?* Поди, немец?

— Сiя колхозник, сватья, — вдруг кылiс зоночка аслас спина сайись тöдса голос. Бергöтчис: сэтöн Васей Петрович шыннялö. — Сiя колхозник, кума! Туйö мунö, анькытш солдаттэзлö кыскö. И, адззан, бедаö шедöма: гусялöмась детиналiсь няньсö, куимöт лун ни тшыгьялö.

— И абу вöрзьöтöм анькытшсö? — юалiс тöдтöм сватлiсь да кумлiсь старуха.

— Мый тэ, мый тэ, кума! Кыдз позьö казённöйсö вöрöтны! Честнöй зонкаыс. Öддьöн мывкыда.

Старуха лэдзис Степанколiсь кисö, шуис не сiдз ни лöгöн:

— То-то ме и адзза — мывкыда. Юрбитны оз куж. Он куж, дак эн и тешитчы! А колö, дак велöтчы. Видзöт, кыдз православнöйес юрбитöны. Кут-ко куим чунь чепöльö. Вот, вот... вот этадз... А часöт перво кымöсат павкöт, сэсся гöгат, сэсся веськыт пельпонат, а вöлись шульга пельпонат. Вежöртiн я?

— Вежöртi, баба, — шуис Степанко и пернапасасис.

— Адзза: вежöртöмыт. Правильнöя юрбитiн. Öнi шу: царство тэныт небеснöй, Матвеюшко! Матвейыс — менам жöник. Кулiс, царство сылö небеснöй, эшö коллективизация коста. А кытшöм мужик вöлi, о господи, господи... Белоевсянь касьтывны вовла... Сэтчин öнi ола.

Степанко пернапасасис, шуис: «Царство тэныт небеснöй, Матвейиньöй!» — и полöмöн моз нёджжöвтiс перво строгöй старухаыс вылö, сэсся Васей вылö, дзик юалiс старикыслiсь: «Правильно я ме кери?». «Правильно!» — баитiсö Васейлöн синнэс. И старуха кольччис тожö довольнöй. Сiя сетiс Степанколö кык рисьтупöсь, ыджыт нянь шöрöм, сетiс шаньга да эшö кольть.

— Сёй, басурманин, да кыскы анькытшсö. Ох-хо-хо, öддьöн сiя, анькытшыс, пригодитчас воиннэзлö... Тэ, кагу, эн вöрöт сiйö. Лучше кор... Му вылас эд добрöй отирыс тожö неетша — отсаласö.

Степанко висьталiс старухалö ыджыт спасибо, кöсйисис не сёйны анькытшсö и мунiс ордчöн Васейкöт. Кöр могила кольччис ылынкодь ни, кыкнанныс дыр китшкисö сералiсö. Васейöс пöдтiс кашель, но сёравно сералiс.

— Ах тэ, кудоба! Ах старуха! Настоящöй командир... Кыдз сiя тэнö, а? Öтiк минутаö православнöйöн керис!

― Кöбы не тэ, деда, дак павкис бы меным. Ого! Öддьöн строгöй.

— Настоящöй командир...

Сiдз баитiсö нiя. А могильник весьтын, öтлаын ладан тшынкöт, уялiс зык. Кресттэз дынын горзiсö инькаэз, герьялiсö старухаэз, öтамöдкöт видчисö нищöйез, мырддясисö няньöн челядёккез. Степанколö охота вöлi мунны чожжык татiсь, мед не кывны и не адззывны нем. Но Васей эз тэрмась. Сiя пуксис турунö, дыр кашляйтiс, кашляйтiс сэтчöдз, что синнэзiсь петiсö синваэз, и позис думайтны, бытьтö тожö горзiс.

— Лöсявны мöдö менам делоыс, — баитiс сiя недыр мыйись. — Талун больницаись петö öтiк мужичок, дак докторыс менö мöдö водтöтны сы местаö. Ме, шуö, тэнö живо-два веськöта. Маокас сiя мöдö пуктыны кытшöмкö мудрёнöй турун, мöдö пуктыны невна спирт и керны настойка. Золото, шуö, лоас, а не настойка. Кин, шуö, юас — сразу веськалас.

— Эта öддьöн бур лоас, деда, — шуис сылö Степанко. — Тэ вод больницаас. Бöр локтöн ме кежала дозирайтны тэнö.

— Кежав, пожалуй. Гленитчин тэ меным, öддьöн гленитчин. Ме эд натодиль кайи татчö, медбы эшö öтпырись пантасьны. Кайи, локтi телегаыт дынö, а тэ узян. Мöдi саймöтны, да жаль вöлi. Чöскыта тэ узин, нельки дульыт вöлi петöма...

Старик чеччис местасис, дивуйтчöмöн видзöтiс вороталань:

— Чу, мый сэтчин шогмö? Тышкасьöны я мый я?

И быль, ворота дынын шогмис мыйкö неладно. Челядёккез, инькаэз, старухаэз сулалiсö сэтчин кытшöн, мыйкö видзöтiсö. Ны дынсянь кылiс свальнöй герьялöм.

— Дугдö! дугдö! — горöтлiс строгöй старухаыс, кöда гöститöтiс Степанкоöс. — Дугдö, мыся, вежöммез! Да мый жö эта, прости, господи...

Васей Петрович да Степанко локтiсö йöзыс дынö, пелитчисö ны коласö.

Му вылын, могилаэз коласын, кыминь куйлiсö кынымкö инька. Быдöнныс нiя вартчисö киöн и кокöн, быдöнныс герьялiсö страшнöя — причитайтöмöн, сыркьялöмöн, а öтiкыс, кöда валяйтчис дорынжык, нельки летiс юрсисö.

— А мый, а мый, бöбсялiсö! — норасис йöзыслö строгöй старуха. — Да этадз разь позьö? Горадзуллез, сьöлöмшöриньöйез, дугдö, мыся.

— Сэтöн бöбсялан, пожалуй, — горöтчис кинкö. — Вон Öнисьыслöн жöникыс только неважын мунöма, а талун похоронка вайöмась.

— И мöддэслö — тожö...

Инькаэз-дöваэз вартчисö му вылас, бöрдiсö. А небоын, как раз могильникыс весьтын, уйис зэра кымöр, кынымиськö муркнитiс лöгöн, и минута бöртi койыштiс гырись зэр. Касьтiсиссес чепöссисö кин кытчö, том дöваэз дынö кольччис только строгöй старухаыс. Сiя мыйкö баитiс нюжвыла, натьтö, бурöтiс горзiссесö, но Степанко эз ни кыв сылiсь бурöтан кыввесö. Сiя и Васей Петрович петiсö ворота сайö. Пеллезын мыйкö орöттöг тиньöтiс, юрын ветлiс дик*.

Гожся первöй зэр-перевалка чулалiс чожа. Кокнитик тöлок дзик росöн чышкис небосö, вашöтiс быдöс кымöррез, и бöра мыччисис шондi. Сiя син одзын косьтiс вагöппез, турун, косьтiс пуэз вылiсь лысва. Воздух лоис сöстöм, кокнитжык, тырис быдкодь нежнöй дукöн. И вöлi сэтшöм лöнь, что, кажитчö, öддьöн ятнöя кылiс, кыдз шоныт зэрок бöрын довольнöя лолалiс муыс.

А юрын сё ветлiс дик, пеллезын сё эшö кылiс тиньöтöмыс, сiя шумыс, кöда пырис могильникын. И вöлi сэтшöм сьöкыт да гажтöм, вöлi сэтшöм зубыт сьöлöмлö, бытьтö лöсьöтчис сiя часöт жö потны и учöтик тороккезöн лэбзьыны моросiсь.

Дата добавления: 2015-11-16