|
Читайте также: |
-А что с Мэтом?
Чарли распахивает дверь и подвигается, давая мне пройти. Мэт показывает рукой, чтобы я сел рядом с ним на постель. Когда я послушно усаживаюсь рядом, он кладет голову на мое плечо. Закрыв дверь, Чарли говорит:
- Мэт виделся со своей матерью.
- Когда?
- Несколько дней назад. Она хочет, чтобы он жил с ней.
Как только Чарли произносит эти слова, миллион мыслей проносится в моей голове, но ощущаю я только одно – понимание. Мне становится понятны нервные срывы Мэта. Все гораздо серьезнее, чем я думал. Дело не только в том, что он пару дней не принимал своих лекарств. Это все из-за его матери. Она – источник его проблем, но в то же время он все еще ее любит. Он, должно быть, с ума сходил, пытаясь решить, вернуться ли к женщине, которая разбила его сердце, измучила тело и душу, но и дала ему жизнь.
Я задаюсь вопросом, почему он не сказал мне об этом.
- Я не знал.
- Я заставил его рассказать. Он начал плакать у меня на груди, а только мне позволено сегодня плакать в моей комнате. - Чарли улыбается, и Мэт тихо смеется. Вздохнув, брат садится с другой стороны от него. - Мэт не знает, что ему делать. Я сказал, что мы проголосуем. Я голосую против. Ты?
Я знаю, что правильный ответ – «нет», но хочу немного подумать.
- Мне нужна минута на размышления. - Мэту нельзя возвращаться к его матери. Это совершенно безнадежный вариант. - Окей, я подумал. Я против.
- Двое против одного. Полагаю, мы выиграли.
Я повел плечом, приподнимая голову Мэта.
- Ты был «за»?
Он робко улыбается мне.
- Она моя мама.
- Помнится, ты говорил, что не знаешь, что будешь делать, если снова ее увидишь.
- Так и было. Но увидев ее, я мог думать только о том, как скучаю по ней. Она изменилась. И была добра ко мне. Она неплохо выглядела и сказала, что уже несколько лет не пьет. Она тоже скучает по мне и снова хочет быть моей мамой. - Он смотрит мне в глаза. - Я хочу, чтобы у меня была настоящая мама.
Сердце начинает ныть. Я хочу того же самого.
- У тебя есть мама. Ты сказал, что миссис Вашингтон хочет, чтобы ты был ее сыном.
- Я не ее сын и никогда им не буду. Кроме того, не всегда все было ужасно, когда я жил с мамой. Были и хорошие времена.
- Но и плохие тоже, - напоминаю я ему.
- Но и хорошие. Она была не такой уж плохой, а сейчас, когда ей лучше, думаю, все будет нормально. Ну, я же не маленький ребенок. Не будет она меня бить.
Чарли вздыхает.
- Ей не обязательно бить тебя, чтобы причинить боль.
- Я не хочу думать об этом. Я хочу верить в нее.
- Но не должен бы, - говорит брат.
- Он знает это. Правда, Мэт? Поэтому ты в последнее время в таком состоянии. Ты знаешь, что самое ужасное, что можешь сделать с собой – снова вернуться к ней, но часть тебя хочет именно этого.
Кажется, Мэт не может больше смотреть мне в глаза. Он соскальзывает с постели, садясь на пол.
- Разве не все дети хотят жить со своей мамой? - спрашивает он.
Я опускаюсь на пол рядом с ним.
- Нет.
Мэт запрокидывает голову на постель. Чарли проводит пальцами по его волосам и говорит:
- Я не позволю тебе вернуться к ней.
Мы на некоторое время оставляем эту тему. Чарли ложится на постель, мы с Мэтом тихо сидим на полу. Я продолжаю мучиться вопросом, почему Мэт не рассказал мне о встрече с матерью. Облегчение, которое я чувствовал раньше, оставляет меня. Я бы выдержал этот его секрет. Мне бы хотелось узнать об этом первым. Мэт хватает меня за руку, целует рядом с ухом и шепчет:
- Я бы никому об этом не рассказал, но Чарли не разговаривал со мной, а я знал, что это привлечет его внимание.
Он сжимает мою ладонь.
Я внутренне усмехаюсь. Мэт открыл свой секрет, чтобы привлечь внимание брата. Это очень похоже на него. А Чарли… он Чарли и есть. Хоть брата и угнетали собственные проблемы, это не помешало ему спасти Мэта от принятия неверного решения.
Держа мою руку своей, Мэт начинает поглаживать пальцами другой руки тыльную сторону моей ладони. Наконец, он накрывает своей рукой мою и, погладив ее ладонью, наклоняется ко мне и шепчет:
- Я могу сделать так, что ты захочешь, чтобы я был как можно дальше от тебя.
Я дергаюсь от него и сажусь на постель. Чарли открывает глаза и смотрит на меня.
- О чем вы там шепчетесь?
- Ни о чем.
Чарли щурится, словно привыкая к свету, потом садится, кладет руку на голову и поднимает большим пальцем веко. Сделав несколько маленьких кругов пальцем, он опускает руку и сжимает плечо Мэта.
- Тебе не удастся заставить Сэма изменить свое решение, притворяясь, что будешь к нему приставать.
Мэт поворачивает голову, но на Чарли не смотрит.
- Ты не должен был подслушивать, - говорит он.
- А ты не должен так шутить с моим братом, когда я меньше чем в футе от тебя.
- А кто говорил, что я шучу? Может я передумал. Может, я решил: «к черту дружбу, посмотрим, что получится». Если я собираюсь снова жить с моей мамой, то почему бы не стать самим собой?
- А какой ты на самом деле? - спрашивает Чарли.
- Такой, какой я есть на самом деле, я должен вам кое в чем признаться.
- В чем?
- Я вас обманул.
- Значит, ты не собираешься возвращаться к ней?
- Нет. Я даже не виделся с ней. Я это выдумал.
- Зачем?
- Ты был расстроен, и я хотел отвлечь тебя от твоих проблем.
Чарли качает головой. Мэт садится ему на колени и спрашивает:
- Ты простишь меня?
Я не понимаю их странной дружбы. Я знаю, что Мэт не интересует Чарли в сексуальном плане, но они иногда так интимничают, что мне становится очень неловко.
- Да. Я прощаю тебя. Но тебе нужно что-то делать со своим постоянным враньем.
- Я работаю над этим на терапии, но у меня не получается от этого избавиться. Ложь является важной частью моей внутренней маскировки. Я всегда лгу. - Мэт встает. - Дам тебе время побыть одному. - Он смотрит на меня. - Идем, Сэм, к тебе.
Чарли в замешательстве бросает на меня взгляд. Думаю, мы оба понимаем, что с Мэтом что-то происходит, но не знаем, как заставить его нам открыться. Пожав плечами, я встаю.
- Увидимся утром.
Я закрываю за собой его дверь. Мэт несется в мою комнату и прыгает на постель. Вытянувшись на матрасе, он наблюдает за мной. Я прикрываю дверь и иду к нему.
- Где я буду спать? - спрашивает он.
- Я думал, ты будешь спать с Чарли.
Мэт ухмыляется.
- Нууу… - он на пару секунд замолкает. - Я и собирался спать с ним, просто думаю, ему сейчас нужно побыть одному.
- Хорошо. Где ты хочешь спать?
- В кровати.
- Ладно, я лягу на полу.
Мэт смеется.
- Мы можем лечь вдвоем.
Я судорожно сглатываю. Во рту пересыхает, и все что мне хочется – сесть, но я не могу решить, куда.
- Сэм, я не собираюсь к тебе приставать. Ты будешь спать на своей стороне, я – на своей.
Мне неизвестны правила поведения в таком случае. Мне кажется это неправильным. Интересно, что бы подумал Том? Одно дело нечаянно уснуть, утешая и обнимая Мэта, полностью одетым, и другое – лечь с ним в постель полуголым намеренно.
- Думаю, я посплю на полу.
- Сэм, мы можем спать валетом, если ты чувствуешь себя неловко.
Я решаю попытаться выпроводить его из своей комнаты.
- Может, тебе все же стоит поспать у Чарли? Уверен, он даже будет обнимать тебя всю ночь.
- Я передумал. Я не хочу, чтобы он меня сегодня обнимал. Я хочу спать здесь, - скулит он. - И хочу спать в одной постели с тобой. Чего ты так боишься?
- У меня есть парень. Мне кажется неприличным делить с тобой постель.
- Ты просто будешь лежать рядом и обнимать меня, как делал это у миссис Вашингтон!
- Я знаю, но там все было по-другому.
Он закатывает глаза.
- Слушай, ты можешь лечь поверх покрывал. На самом деле, я бы даже был этому рад.
- Ладно, - сдаюсь я.
После этого он ведет себя довольно тихо. Я делаю домашние задания, и он засыпает. Я иду в ванную, чтобы подготовиться ко сну, и когда возвращаюсь, вижу его сидящим на постели с глазами, полными слез.
- Я думал, ты ушел, - шепчет он.
Это так нелепо, что я чуть не смеюсь.
- Я живу здесь. Куда я уйду?
- Спать в другую комнату, потому что тебе невыносима мысль снова находиться рядом со мной.
- О. Я понимаю, - я замолкаю, и он смотрит на меня с выражением на лице, говорящим: «Да, я знаю, что ты понимаешь». Я объясняю ему: - Мне нужно было в туалет и почистить зубы. Ты спал, и не было смысла тебя будить, чтобы просто сказать, что я пойду в ванную. - Еще мне нужно было принять лекарства, но кажется неправильным говорить это вслух.
- О. Окей. - Мэт ложится. - Думаю, я посплю в одежде. - Он приподнимается, опираясь на локти, и смотрит на меня. - Что ты думаешь об этом?
- А что я должен об этом думать? Хочешь спать в одежде – спи.
Он широко улыбается, и я понимаю, что он меня проверял. Не знаю, правда, в чем именно, но его реакция показывает мне, что вопрос был задан не просто так. Я выключаю свет и иду к постели.
- Я буду спать так, мне слишком лениво лезть под одеяло, - шепчет он.
Я забираюсь под покрывала и поворачиваюсь к нему спиной. Я уже дремлю, но меня будит ворочащийся и молотящий по воздуху руками Мэт. Похоже, он борется с кем-то во сне. Он пару раз говорит «нет». Я боюсь будить его, поэтому сажусь и жду, когда это все закончится. Несколько минут спустя он ударом ноги скидывает меня с кровати. В полете я понимаю две вещи: первая – Мэт лежал под одеялом, и вторая – он не хило лягается. Ударив меня, он, должно быть, просыпается, потому что я только успеваю приземлиться на пол, как он уже пытается помочь мне подняться.
- Прости, - говорит он.
- Ничего.
- Плохой сон приснился.
- Я так и понял. - Он отодвигается на постели, и я замечаю ему, пытаясь, чтобы мой голос звучал обычно: - Ты под одеялом.
- Знаю. Я замерз. Сэм?
- Уху.
- Есть кое-что, что я наверное должен тебе сказать.
Я жду, что он мне скажет, но он удивляет меня оглушительным молчанием. Я не слышу ни его дыхания, ни движений.
- Я слушаю, - говорю я. - Что ты хочешь мне сказать?
- Сначала ты должен пообещать, что никому не расскажешь. Если я захочу, чтобы кто-то об этом узнал, то сам это сделаю.
Я так понимаю, он имеет в виду Чарли. От этого теплеет на душе. Он доверит мне что-то, что еще не доверил Чарли.
- Хорошо.
- Мне кажется, я начал нравиться мистеру Вашингтону.
- Это же хорошо, да?
- Нет. Ты не понимаешь. Мне кажется, мистер Вашингтон подумывает о том, чтобы принять мое предложение.
- Он что-то сделал?
- Нет. Но иногда он бросает на меня взгляды, и я знаю эти взгляды. Он представляет мои губы на своем теле. Еще несколько дней, и он попытается что-нибудь сделать. Мне пришлось смыться сегодня оттуда, чтобы не соблазнять его.
- Но он же оттолкнул тебя, когда ты его поцеловал.
- Да, но думаю, если бы я поцеловал его сегодня, то он бы уже не сопротивлялся.
Я думаю о встречах с мистером Вашингтоном. Он не похож на тех, кто любит играть в такие игры. Один раз он уже оттолкнул Мэта, и я абсолютно уверен, что он поступит так и во второй раз. Может быть, из-за прежнего опыта общения с мужчинами старше его, у Мэта искажено восприятие ситуации?
- Ты говорил об этом с доктором Конли, то есть, с доктором Лейландом?
- Зачем? Мистер Вашингтон пока еще ничего плохого не делал.
- Его присутствие заставляет тебя нервничать.
- Да, но если у меня нет доказательств, то никто мне не поверит. Я вроде как честностью не славлюсь.
Я только собираюсь спросить его, врет ли он опять, как Мэт говорит:
- Сейчас я не лгу.
- Что если, он не будет к тебе приставать? Что если, он будет смотреть, но никогда не дотронется до тебя, потому что знает, что это плохо?
- Я еще никогда не жил в одной семье так долго, чтобы при этом не случилось ничего плохого.
- Ты хочешь, чтобы с тобой случилось что-то плохое?
- С чего вдруг все эти вопросы? Доктором Лейландом заделался?
Его раздражение вспороло воздух и пощечиной хлестнуло меня по лицу. Я просто пытался помочь. Мне кажется, он страдает паранойей. Мистер Вашингтон ничего не сделал, а Мэт накрутил себя, ожидая, что вот-вот что-то случится. Я не знаю, как выяснить, что на самом деле происходит, не спрашивая об этом Мэта, а он, видимо, уже устал от вопросов.
- Прости. Я просто хочу понять, что происходит.
- Все опять хреново, вот что происходит.
- Хочешь, чтобы я тебя обнял? - Не знаю, чем еще я могу ему помочь.
Мэт смеется.
- Теперь и ты хочешь меня полапать?
- Забудь об этом.
- Нет уж, теперь не отмажешься. Мой ответ – «да», но я хочу, чтобы ты забрался ко мне под одеяло.
Я ложусь к Мэту под покрывала и обнимаю его. У него медленное, ровное дыхание, и вскоре мы начинаем дышать синхронно. Не могу сказать, участилось ли его дыхание, или наоборот замедлилось мое. Очень приятно расслабиться. Все вокруг нас застывает, а мой разум работает на полную мощность. Я планирую завтрашний день и пытаюсь придумать, как выяснить, прав Мэт насчет мистера Вашингтона или нет. Нельзя просто посмотреть на кого-то и сказать, способен ли этот человек причинить кому-то вред, но я не могу представить себе, что мистер Вашингтон каким-то образом сделает Мэту больно. Если бы его интересовало подобное, то он бы как-нибудь отреагировал, когда Мэт приставал к нему. Какой был смысл ждать? Даже если дело было в контроле над ситуацией, мистер Вашингтон мог, по крайней мере, попытаться сделать хоть что-то неподобающее, но он этого не сделал. Он относится к Мэту, как к собственному сыну, Мэт же не знает, что значит быть чьим-то сыном. Он всю жизнь был в роли жертвы. Наверное, ему трудно привыкнуть к тому, что с ним обращаются, как с обычным ребенком. Я, конечно, не брошусь обвинять его в том, что он навыдумывал себе всякой ерунды, но уж точно настроен к данному его предположению очень скептично.
Я напоминаю себе, что не являюсь экспертом в том, как мыслят другие люди. Я знаю, как мыслю я, узнал, как мыслит Том, и очень хорошо себе представляю, как мыслит Мэт. Но я почти ничего не знаю о том, как работают мозги у других людей. Это заставляет меня подумать о маме. Я вообще не знаю, о чем она думает. Я приписываю ей мысли, но никак не могу понять, видит ли она наши отношения так же, как вижу их я. Чарли доказал, что я с легкостью могу ошибаться в своем восприятии того, как кто-то другой видит меня. У Мэта есть мама, с которой он может быть никогда больше не встретится, моя же мама рядом со мной, чуть дальше по коридору, но она для меня чужая.
Думаю, это от чувства вины сжимается мое сердце и по щеке катится одинокая слеза. Откроется ли мне когда-нибудь моя мама, как это сделал Чарли? Может быть, она просто ждет, когда я сам сделаю шаг навстречу? Это меня злит. Она сама могла сделать шаг навстречу ко мне. Приходит мысль, что я уже спорил об этом сам с собой и что мне слишком хочется спать, чтобы опять мучить себя этим.
На секунду возникают мысли о Томе, но я их быстро прогоняю, потому что мне кажется неправильным думать о Томе, лежа в это время в постели с Мэтом. К тому же, я немного боюсь, что возбужусь от картинок в голове. Почему-то мне трудно думать о Томе, полностью одетом и не целующим меня. За все время наших отношений у нас был миллион мгновений, когда мы любили друг друга чисто платонически, но их переход на новый уровень заполняет весь мой разум и оттесняет все другие воспоминания.
Я думаю о прошедшем дне. Сегодня много всего случилось, но это ничего. Я не лез в нижний ящик своего стола и не воображал, какими способами могу причинить себе боль. Еще один успешный день. Не могу дождаться, когда расскажу доктору Лейланду, как хорошо у меня идут дела. У меня бывают неприятные моменты, но уму непостижимо, как далеко вперед я продвинулся. Приятно думать о прогрессе, которого я добился.
Мой разум начинает медленно расслабляться. Я обнимаю Мэта и слушаю его тихое посапывание. У него так много проблем. Мне хочется обнимать его и развеять все его проблемы и паранойю. Мне хочется, чтобы он хоть ненадолго перестал лгать, но ложь уже стала его второй натурой. Все же я не понимаю, как он может с такой легкостью обманывать. Может, ему это доставляет удовольствие? Он явно не может остановиться.
В какой-то момент я задремываю. Открыв глаза, вижу, что Мэт внимательно смотрит на меня. Он улыбается и, наклонившись, чмокает меня. Его улыбка становится еще шире.
- Доброе утро, - говорит он.
Я чувствую в его дыхании запах зубной пасты. Только через пару секунд я осознаю, что он не в постели и переоделся. Я знаю, что он не сводит с меня глаз – чувствую это. Снова смотрю ему в лицо, и мы глядим друг на друга, пока я не сдаюсь и не отвожу взгляда. Судя по времени на часах, я могу еще несколько минут поваляться в постели.
- Ты чего так рано встал? - спрашиваю я.
- Не хотел никому мешать, поэтому поднялся пораньше, чтобы принять душ. Затем посмотрел, как там Чарли. Он классно целуется во сне. - Мэт игриво двигает бровями. - Не удивляйся, если он вдруг начнет запирать свою дверь.
- Ты же не целовал его, да?
- Ну, тебя же я поцеловал.
Не знаю, какое у меня в этот момент выражение лица, но Мэт смеется как ненормальным.
- Видел бы ты себя, - говорит он. Нахохотавшись, он строит странную рожу – округляет глаза и глупо открывает рот.
- Я не делал такого лица, - говорю я.
- О да, делал. - Улыбнувшись, он тянется к моим волосам.
Я отбрасываю его руку.
- Что ты делаешь?
- Чего ты все время напрягаешься? Я только хотел поправить твои волосы, - усмехается он. - Не говори Чарли, что я рассказал тебе о поцелуе. Он немного перепугался. - Мэт садится на постель. - Вообще-то, я не ожидал, что Чарли ответит на поцелуй. Думал, поцелую его, он проснется, и все. Но он тоже меня поцеловал. - Он замолкает и проводит пальцами по губам. - Он меня поцеловал. - Мэт опускает взгляд на постель. - Потом он открыл глаза. - Он смотрит в сторону. - Все было хорошо, пока он не понял, что я – не Джанет. Наверное, она снилась ему. Он открыл глаза и увидел, что это я, и не успел я и глазом моргнуть, как он уже был на другом конце комнаты, крича, какого черта я делаю у него в спальне. - Мэт смеется. - Я сделал вид, что плачу, и он сразу почувствовал себя виноватым. После этого он снова стал милым. Мягко спросил меня, что я делаю в его комнате. Я извинился за поцелуй. Сказал, что не ожидал, что он начнет целовать меня в ответ, но когда он это сделал, уже не смог остановиться. Еще я сказал, что просто хотел его разбудить, чтобы мы могли поговорить. - Мэт бросает взгляд на часы. - Я рассказал ему о мистере Вашингтоне. Он думает, что я сужу о нем, основываясь на опыте общения с другими мужчинами. Он может быть прав. Поэтому я собираюсь проверить мистера Вашингтона. - Мэт снова смотрит на часы. - Разве тебе не пора вставать?
- И как ты собираешься проверять его?
- Не волнуйся об этом. - Он встает. - А теперь одевайся давай. Я обещал твоей маме, что позавтракаю с ней.
Он практически вылетает из комнаты. Я тоже хочу позавтракать со своей мамой. Я думаю о том, каково это – сидеть с ней вдвоем за столом. Давно мы не ели вдвоем, но даже тогда, когда это было, не особенно много разговаривали. Я заставляю себя вылезти из постели и пытаюсь решить, что надеть, когда в комнату входит Мэт.
- Эй, тебе нужно поторопиться. Твои родители хотят позавтракать с тобой.
- А?
- Твои родители спрашивают, не поторопишься ли ты, чтобы позавтракать вместе с нами.
- Эм… да. Хорошо. Спущусь через десять минут.
- Они думали, я не смогу уговорить тебя поесть с нами. Твой отец поспорил со мной на двадцать баксов. Думаю, после школы я куплю пиццу. - Он исчезает за дверью и тут же снова появляется: - О, и не мог бы ты оказать мне услугу и устроить большое шоу, показав, как хорошо ты ешь? Мне кажется, им бы это очень понравилось. И мне все равно, что ты будешь делать потом, только не ходи после завтрака в туалет. Если тебе понадобится сходить по нужде, то подождешь, когда мы доедем до школы. - Он подмигивает мне, и я подавляю желание врезать ему.
Я и взволнован и нервничаю оттого, что мне предстоит завтрак с родителями. Обычно по утрам наши дорожки не пересекаются. Иногда мы сталкиваемся утром в кухне, но не разговариваем друг с другом. С того момента, как я вернулся из больницы, мы едва обмениваемся парой слов. Я сижу за столом, и они либо говорят обо мне так, словно меня рядом нет, либо совершенно игнорируют.
Я спешу, чтобы позавтракать с родителями. Не хочу заставлять их ждать слишком долго, потому что боюсь, что они могут поесть без меня. Молниеносно принимаю душ. В коридоре вижу Чарли.
- Доброе утро, - говорит он и бежит в ванную.
Я буквально впрыгиваю в одежду и, пытаясь не запутаться в собственных ногах, спускаясь в кухню. Отец сидит за столом, попивая кофе. Мама стоит у плиты, готовя оладушки и поджаривая сосиски. Мэт, облокотившись на стойку, о чем-то говорит.
Я вхожу тихо, стараясь не привлекать к себе слишком много внимания. Сажусь за стол, и отец улыбается мне. Мэт замолкает на середине фразы. Мама радостно говорит:
- Доброе утро, милый. Как ты себя чувствуешь?
Я немного запаздываю с ответом, потому что не сразу понимаю, что она обращается ко мне. Я поворачиваюсь к ней.
- Хорошо. А ты?
- Замечательно. Рада, что ты присоединился к нам.
- Я тоже.
Семья, с которой я завтракаю – не моя семья. Я веду себя как обычно, отец же с матерью устраивают целое шоу для Мэта. Все трое пытаются втянуть меня в разговор, но я не могу к ним присоединиться. Я не могу с ними говорить. Я чувствую себя не на своем месте, в то время как Мэт, кажется, чувствует себя как дома.
В кухню заходит Чарли и спрашивает, готовы ли мы с Мэтом ехать в школу. Он хватает тарелку и поглощает жуткое количество еды. Я бы, наверное, встать из-за стола-то не смог, если бы столько съел.
Я наблюдаю за тем, как общаются Чарли с Мэтом. Брат держится сдержанно, но не выглядит грустным. Еще я наблюдаю за тем, как Чарли общается с родителями. У него это выходит так естественно. Так легко. Так просто. Видно, что ему с ними комфортно и хорошо. Спустя несколько минут приходит Кристи. Она бросает сердитый взгляд на Мэта, а потом злобно глядит на меня.
- Да ты у нас теперь светская красавица. Два парня за одну ночь?
- Кристи! - кричит Чарли.
- Два? - спрашивает отец. - А кто еще у нас был?
- Я вчера помогла Тому пробраться в дом. Он почему-то не хотел, чтобы его кто-нибудь видел.
- Это потому что он не должен был здесь находиться, - отвечает мама. - Мне позвонила его мама и сказала, что запретила ему приходить к нам домой. Несколько недель он не должен встречаться с Сэмом.
- Кристи, почему бы тебе не позавтракать в другой комнате? - говорит отец. - И Чарли, оставьте нас, пожалуйста, ненадолго с Сэмом наедине.
Мэт улыбается Чарли, но брат никак не реагирует на это. Они уходят из кухни, и я остаюсь с родителями. Минуту я с волнением жду, что они скажут.
- Если миссис Игер хочет, чтобы вы не виделись с Томом несколько недель, то ты должен уважать ее решение, - говорит мама.
Я не могу поднять на нее глаз. И это все, что они собирались мне сказать? Я жду еще минут пять, и наконец вынужден признать правду: они сделали мне выговор только потому, что у нас в гостях Мэт, и они хотят, чтобы он думал, что именно так в нашем доме решаются проблемы. На самом же деле мы решаем их по-другому. Мы просто молча сидим друг с другом. Им нечего особо мне сказать, и мне тоже нечего им сказать. Я ненавижу себя за то, что так отчаянно хочу, чтобы все было по-другому. Когда Мэт сказал, что родители хотят позавтракать со мной, я почувствовал себя так, словно кто-то подтвердил, что для меня есть место в этой семье, и это дало мне надежду. Слишком большую надежду. Своим поведением родители ясно показывают мне, что ничего не изменится. Они давно уже бросили меня в жизненном море, а я все еще цепляюсь за спасательный плот, ожидая, что когда-нибудь они за мной вернутся. Я идиот.
Отец прочищает горло, затем смотрит на свои часы.
- У нас осталась пара минут. Сэм, сходи, пожалуйста, за Кристи и скажи ей, что мы хотим с ней поговорить.
- Хорошо.
Так заканчивается наш семейный завтрак. На секунду я позволяю себе поверить в то, что отец попросил меня об этом только потому, что не хотел больше видеть и придумал предлог, чтобы я ушел. Мне удается прогнать эту мысль и заменить ее более разумной: они любят Кристи больше меня и хотят увидеть ее для того, чтобы наказать. Им не все равно, когда она выходит за рамки дозволенного, когда же это делаю я – им плевать. Я им безразличен.
Кристи, Чарли и Мэт смотрят в гостиной телевизор. Я отсылаю Кристи на кухню, и она стонет, что сейчас ей достанется. Я улыбаюсь. Она расстроена, что ее накажут, а я расстроен из-за того, что родители отказываются меня наказывать.
Я занимаю место Кристи на диване, рядом с Чарли.
- Можешь не садиться, - говорит он. - Пора ехать, а то вы опоздаете.
Мы с Мэтом собираем свои вещи. Я сажусь на переднее сидение, и на лице брата отражается облегчение. По дороге в школу мы слушаем радио. Чарли с Мэтом витают в своих мирах, я же и телом и душой нахожусь в машине. Мне хочется, чтобы кто-то из них хоть что-нибудь сказал, и когда они продолжают молчать, я делаю это за них:
- Как ты себя чувствуешь сегодня, Чарли?
- Я не думаю о Джанет, если ты хотел спросить об этом. Сегодня мне есть, о чем поволноваться.
- Сколько раз я еще должен извиниться перед тобой? - спрашивает Мэт.
Чарли смотрит в зеркало заднего вида.
- Я принял твое извинение. К тому, о чем я сейчас думаю, ты не имеешь никакого отношения. Ты, наверное, считаешь, что смутил меня, и я теперь переживаю, но это не так. - Он быстро добавляет: - Нет, это не значит, что я хочу еще раз с тобой поцеловаться. Нет, я не би и не гей, и нисколько не заинтересован в чем-то подобном. Ты мне нравишься, но это не мое. Джанет постаралась, чтобы я на всю жизнь «подсел» на женщин.
- Уверен, я могу сделать все то же самое, что делала она, и вероятно даже лучше, - отвечает Мэт.
- Я в этом не сомневаюсь, но мне это не интересно. К тому же, разве не ты болтал о границах, которые нужно уважать и нельзя нарушать?
- Ты и правда веришь всему, что я говорю?
Чарли на секунду задумывается.
- Да, верю. Я знаю, что ты никогда не врешь.
- Откуда тебе знать?
- Мэт!
- Ладно, продолжай думать, что знаешь меня, но не злись, когда окажется, что я совсем другой. Только Сэм знает истинного меня. Так ведь, Сэм?
- Мне кажется, Чарли знает тебя довольно неплохо.
- Тогда, полагаю, ты тоже меня не очень хорошо знаешь, - отвечает он.
Думаю, именно в этот момент мне становится понятно, чем мы отличаемся друг от друга. Я отчаянно пытаюсь сделать все, чтобы мне стало лучше. Он же притворяется, что движется вперед, но в тайне пытается подорвать прогресс, которого добился. Он из тех, кто заявляет, что им нужно только одно – быть счастливыми, а затем своими действиям исподтишка сами же прогоняют свое счастье. Я хочу, чтобы у меня все получилось. Он говорит, что хочет того же, но подсознательного готовит себя к тому, что ничего не получится. Он сказал, что хочет остаться моим другом. Сказал, что никогда не переступит черту, но я ясно понял, что нет таких границ, которые он не переступит, намеренно или случайно. В отличие от меня, никакие лекарства не помогут ему справиться с самим собой. Его таблетки, так же как и мои, помогают ему сбросить напряжение, успокоиться, но ему нужно гораздо больше, чем это.
Ему нужны хорошие друзья и хорошая семья, и то и другое должно и дальше присутствовать в его жизни. Как только мы перестанем плясать под его дудку, он прекратит нас проверять и увидит, что мы никуда не денемся, не уйдем. Может быть, тогда он перестанет отталкивать от себя то, что у него есть. Я глажу себя в уме по голове и думаю о том, что надо не забыть рассказать доктору Конли о рецепте, который я придумал для Мэта. Я улыбаюсь, когда мне приходит мысль, что доктор Конли мог бы даже и заплатить мне за вклад в лечение Мэта.
Эта поездка на машине становится для меня переломным моментом. Тот случай в клинике привел к тому, что я захотел измениться, а неспособность Мэта принять чью-либо безусловную любовь приводит к тому, что я решаю попробовать наладить отношения со своими родителями. Я не хочу, чтобы Мэт смотрел на меня и моих родителей и видел еще одну дефектную семью, расколотую нелюбимым ребенком. Я хочу показать ему, что достоин любви своих родителей, потому что, по-моему, только так он сможет поверить мне, когда я попытаюсь убедить его позволить Вашингтонам его любить. Как я могу просить его принять любовь приемных родителей, если не желаю принять любовь своих родных?
Я захожу в школу, ощущая себя совершенно по-новому, другим человеком. И на душе становится еще светлее, когда я вижу ожидающего меня у шкафчика Тома.
Глава 27 - Оливковая ветвь [4]
Том улыбается и обнимает меня, его левая рука сжимает мою задницу, а язык толкается в рот. Я удивляюсь – не ожидал такого приветствия. Он, должно быть, забыл, что мы находимся в школьном коридоре.
- Прости, не смог сдержаться, - разорвав поцелуй, извиняется он.
- Да ничего. - Лицо Тома слишком близко от моего, и его взгляд говорит мне, что он всего лишь в секунде от того, чтобы прильнуть ко мне с еще одним поцелуем. Какое-то дежа вю. Я делаю шаг назад как раз в тот момент, когда он наклоняет голову. - Ты чувствуешь себя таким виноватым, что не прочь повторить? - дразню его я.
Он краснеет.
- Ты стоял слишком близко.
- О, так значит, это я виноват?
- А разве нет?
От этого вопроса на душе становится еще лучше. Если бы сегодняшний день закончился в этот момент, то я бы лег спать без необходимости сражаться со своими внутренними демонами. Люблю, когда Том шутит со мной, не обдумывая заранее свои слова и не боясь задеть моих чувств. Улыбка на его лице говорит о том, что он не боится, что я поверю, будто во всем виноват сам. Такое ощущение, словно мы вернулись в то время, когда он еще не знал, что я причиняю себе вред.
- У тебя хорошее настроение, - замечаю я. - Твое наказание закончилось?
- Нет, - смеется он, - но может скоро закончится. Утром звонила моя тетя и сказала, что бабушка заболела. Мама полетит к ней.
Скрестив руки на груди, я спрашиваю:
- А ты не должен выглядеть хоть чуть-чуть огорченным тем, что твоя бабушка заболела?
- Я и огорчен, просто этого не видно за моей страстью к тебе. - Наклонившись ко мне, он шепчет: - Я планирую сегодня привести тебя к себе домой.
- Твоя мама не хочет взять тебя с собой? - все еще не отключусь я от этой темы.
- Нет. Она не знает, насколько задержится, и не хочет, чтобы я пропустил в школе много дней. Она думает, что за мной присмотрит отец. - Том прочищает горло. - А он мне уже сказал, что сегодня вернется поздно. Я должен возвратиться домой на автобусе и никуда не уходить из дома, но он забыл запретить мне приводить домой гостей.
- Уверен, твоя мама ясно дала тебе понять, что приводить домой никого нельзя. Она не хочет, чтобы я сейчас был рядом с тобой.
- Да, но я хочу быть рядом с тобой, - он подмигивает, и я ощущаю, как по телу пробегает нервная дрожь.
Я знаю, что заливаюсь краской. У Тома на уме такие же пошлые мысли, как и у меня. Мне хочется потереться о него, и чтобы нам не мешала никакая одежда. Не могу описать, каково это – все время так сильно желать его. Любовь к нему заражает каждую клеточку моего тела и заставляет без оглядки делать вещи, которые я не должен бы делать – например, собираться пойти к нему домой, когда мне известно, что ему крепко-накрепко запретили встречаться со мной после школы.
Я вспоминаю о Мэте и о том, что мы планировали увидеться с ним после занятий.
- Мы с Мэтом собирались сегодня погулять.
- Уверен, он нас поймет, - отвечает Том.
Я не уверен. У Мэта сейчас трудное время, и сквозь всю его ложь и странное поведение я вижу маленького страдающего ребенка, пытающегося спрятаться внутри. Ему сейчас плохо. Я знаю, что не обязан ему помогать, но чувствую себя так, будто задолжал ему. Он открыл мне глаза на так много вещей в моей жизни, что мне хочется отплатить ему добром за добро.
Раздается школьный звонок, Том целует меня в щеку и говорит, что мы встретимся за обедом. Несколько уроков я витаю в облаках, потом иду в столовую. Я сажусь за наш обычный стол и жду, когда придет Том.
Рядом со мной садится Джеймс. Потрепав меня по голове, он спрашивает:
- Как ты сегодня?
- Нормально.
- Это хорошо. - Он так быстро проводит пальцами по моему лицу, что со стороны, должно быть, и незаметно, но это привлекает мое внимание. Я поднимаю на него глаза. - Билли заимел зуб на твоего друга, - предупреждает он. - Этот парнишка вчера его реально взбесил. Ты и то не вызываешь у него такого гнева, а он тебя ненавидит. - Джеймс ухмыляется. - Но ты мне вроде как нравишься, так что я сделал кое-что, что облегчит твою жизнь. Можешь поблагодарить меня позже, - говорит он и встает. - Увидимся, Сэмми.
Я прихожу к выводу, что Джеймс не так уж и плох, а вот Билли прощения нет. Бывают такие моменты, когда Джеймс неожиданно делает что-то хорошее, как тогда, когда он вступился за Мэта и закончил драку между ним и Билли. Если бы он не был другом Билли, то наверное был бы неплохим парнем.
И минуты не проходит после ухода Джеймса, как возле меня останавливается Билли.
- Скажи своему другу, что я его ищу, - сверля меня глазами, рычит он.
Рядом с ним появляется Том.
- Я слышал сегодня интересную историю, - говорит он.
Билли вздрагивает. Том ставит на стол поднос, но остается стоять.
- Билли, я устал от этой игры и наконец понял, как заставить тебя от нас отвалить.
- У тебя не получится шантажировать меня этим секретом.
- Я не о нем говорю. Я знаю другой.
- Что ты знаешь?
- Что есть видеозапись, где ты делаешь то, чего не должен бы делать, или мне следует сказать – не должен бы делать с кое-кем? - Том приподнимает бровь. - Ты знаешь, о чем я говорю. Кто бы знал, что вы с Джеймсом такие хорошие друзья.
- Откуда ты… - Билли оборачивается и ищет кого-то взглядом. - Этот сукин сын! - кричит он и бежит к Джеймсу, который тут же выносится из столовой.
Том наконец садится.
- Думаю, ты нравишься Джеймсу, - говорит он.
- Посмотри на меня. Разве его можно в этом винить? - шучу я.
Том смеется.
- Нельзя. Всем должно быть очевидно, что я везунчик. Кто бы не хотел оказаться на моем месте?
- Вот и я о том же.
- Кстати, Джеймс дал мне знать, что сделал это ради тебя, а не ради меня или Мэта.
- А что он сделал?
Том бросает взгляд на мой поднос, я понимаю намек и начинаю есть. Я жду, когда он расскажет мне, что сделал Джеймс, но он с удовольствием наблюдает за тем, как я ем. Несколько минут спустя я вижу возвратившихся в столовую Билли с Джеймсом. Проследив за моим взглядом, Том комментирует:
- Кажется, они не могут долго злиться друг на друга.
- Видимо, нет. - Я смотрю, как отстояв очередь, они идут к своему столу. Наверное, Джеймс солгал, сказав, что как-то вмешался во всю нашу историю. Билли никогда и ни за что не простит кого-то, кто предал его, даже если этим кем-то будет Джеймс. Мне до смерти хочется узнать, что же такого сделали Билли с Джеймсом. Я небрежно спрашиваю:
- Так что Джеймс записал?
Том улыбается.
- Как Билли делает ему минет. Он записал это на мобильный.
- Билли…
Том читает мои мысли и отвечает на мой вопрос еще до того, как я успеваю его произнести:
- Нет. Он не гей. Это было всего один раз и по пьяни.
Мне больше не хочется говорить о Билли, поэтому я меняю тему и говорю Тому, что беспокоюсь за Мэта, но он предупреждает, что я не должен пытаться помочь Мэту в ущерб себе. Он говорит, что Мэт ему нравится, но если выбирать между нами двумя, то мое душевное спокойствие ему гораздо важнее. Обед проходит замечательно, потому что мы с Томом общаемся беспечно и открыто. Он не нянчится со мной, а я не занимаюсь самокритикой.
После занятий Мэт ждет меня у моего шкафчика.
- У меня плохие новости, - говорит он.
- Какие?
- Я не могу сегодня с тобой потусить. Миссис Вашинтон написала мне сообщение, что хочет, чтобы мы провели семейно-игровой вечер.
- И я не приглашен?
- Она пытается сблизить семью со мной и меня с семьей. Я бы поопладировал ее стараниям, но она должна понимать, что из этого ничего не выйдет. Нельзя заставить кучку незнакомых людей привязаться друг к другу и ожидать, что из них тут же получится семья. Мне нужно больше времени, чтобы потеплеть к ним. - Он на секунду замолкает. - И конечно ты приглашен, но мне бы хотелось пойти одному.
Я стараюсь подавить улыбку, но не преуспеваю в этом.
- Хорошо.
- Ты хоть бы что ли не светился так от счастья!
- Прости. Просто меня пригласил к себе после школы Том и…
- И ты собирался отделаться от меня, потому что предпочитаешь провести время со своим бойфрендом нежели с таким ничтожеством, как я?
- Ты не ничтожество.
- Угу, неважно. - Он хлопает меня по плечу. - Передавай Чарли привет.
- Ладно.
Мэт уходит и ко мне походит Джеймс.
- Хей, Сэм.
- Хей.
- Не хочешь меня поблагодарить?
- Эм… угу. Спасибо за то, что сделал.
Он обнимает меня, прижимая к себе.
- Ты приятно пахнешь, - шепчет он.
Клянусь, он коснулся моей шеи губами, прежде чем меня отпустить.
- Все как-то вышло из-под контроля, так что я вынужден было положить этому конец. Билли думает, что Сара украла мой мобильный и послала видео Тому. Он в нее до одури влюблен, поэтому завтра уже простит. Просто я хотел, чтобы ты знал, что это сделал я, а не Сара. А она лишь будет козлом отпущения.
- Почему?
- Я же только что сказал тебе – Билли ее скорее простит. А меня убьет, если узнает, что это сделал я.
- Нет. Почему ты сделал это для меня?
- Разве это не очевидно? - Он вздыхает. - Я снова увлекся парнем. Сначала Томом, теперь тобой. - Он обводит мое тело взглядом сверху вниз и обратно. - Я много чего отдал бы за то, чтобы увидеть, чем вы там с Томом занимаетесь за закрытыми дверями.
Я ощущаю себя голым, и руки сами тянутся прикрыть пах.
- Не волнуйся, я не гей. Мне просто немного любопытно, но не настолько, чтобы с этим что-то делать. Вы выглядите счастливыми вместе, и я не хочу этому мешать.
- А как вы с Билли? Все в порядке?
- Да. Как только я вытащил нож из его спины и объяснил, что видео послал не я, он сразу же успокоился. - Джеймс бросает взгляд на свои часы. - Ладно, мне пора идти. Если ждешь Тома, то он наверное придет через пару минут. Я видел, как он разговаривал с Б.Дж. у восточного входа.
- Что Б.Дж делает здесь? Он же отстранен от занятий.
- Не знаю. Его не было на уроках, так что думаю, он пришел поговорить с Томом.
- О.
- Пока, Сэмми.
- Пока, Джеймс.
Он уходит вниз по коридору, и я провожаю его взглядом, задаваясь вопросом: зачем Б.Дж. понадобилось говорить с Томом и почему их разговор занял столько времени? Меня тянет пойти к восточному входу и посмотреть, что там у них происходит, но я решаю этого не делать.
Я раскладываю книги, когда кто-то толкает меня на пол. Подняв взгляд, я вижу Билли.
- Что в тебе такого, что ты у всех вызываешь желание тебя защищать? Это потому что все видят, какое ты жалкое ничтожество, и знают, что ты не можешь защитить себя сам? - Он опускается передо мной на колени и шипит: - Я оставлю тебя в покое на какое-то время, потому что чуть не потерял из-за твоей тощей костлявой задницы лучшего друга, но не думай, что это означает, что я забуду о тебе и твоем отсталом дружке. - Он дергает меня за волосы. - Я ничего не забываю. - Отпустив мои волосы, он уходит.
Я остаюсь сидеть на полу, боясь пошевелиться. Не понимаю, почему он обозвал мою задницу тощей и костлявой, я же набрал несколько килограмм. Том сказал, что кости у меня больше не торчат. Он все еще считает меня слишком худым, но даже он признает, что я поправился.
Через пять минут я вижу бегущего по коридору Тома. Я сижу, прислонившись к шкафам.
- Прости, я опоздал. Б.Дж. зашел в школу поговорить со мной. Я вчера целую ночь не спал, пытаясь убедить его не сбегать из дома, и он пришел, чтобы сказать, что поживет какое-то время со своими тетей и дядей в Канзасе. Его семья считает, что так для всех будет лучше. - Том протягивает мне руку и помогает подняться. - Готов идти?
- Да.
Я собираю оставшиеся книги, и мы уходим. Я с нетерпением предвкушаю, что мы будем делать, когда приедем к нему домой. Обычно при поездке на автобусе мое внимание всегда отвлекается на что-то, но сейчас я слишком занят фантазиями о Томе. Он должно быть тоже фантазирует обо мне, потому что практически выскакивает из автобуса и несется в дом. Мы останавливаемся только в его комнате. Он закрывает дверь, мы кидаем на пол сумки и набрасываемся друг на друга. Так приятно ощущать его губы, а тело – еще приятнее. Я бы сорвал с него одежду, если бы был достаточно силен.
Мы падаем на постель, целуясь. От ощущения тяжести его тела, лежащего на моем, во мне разливается блаженство. Спина немного болит и небольшой дискомфорт лишь мягко напоминает о том, насколько реально все происходящее и о нашем первом разе. Мы целуемся, пока Том не разрывает поцелуй.
- Я сейчас вернусь. - Вставая, он скользит рукой по моему телу. - Мне бы хотелось, чтобы к моему возвращению ты был уже обнажен. - Он останавливается возле двери. - Это конечно не обязательно, но я был бы очень рад, если бы так и было.
Он закрывает дверь, а срываю с себя одежду и жду его возвращения.
Он задерживается дольше, чем я ожидал. Открывает дверь и входит совершенно обнаженный с торчащим в мою сторону членом.
- Мне даже не надо спрашивать, о чем ты думал, - шучу я.
- А может и стоило бы спросить.
У меня чуть слюни не текут, когда он подходит ближе. Я решаю подыграть ему.
- И о чем же ты думал?
- О небольшой прелюдии, а затем о тебе во мне.
- Ты хочешь, чтобы я был в тебе?
- Аха. К тому же ты травмировал кожу на спине, так что лучше тебе не быть снизу и не тереться спиной о постель.
- Мы можем попробовать другие позы.
- Можем. Но не сегодня. Я уже нафантазировал себе другое.
Его признание вызывает у меня улыбку.
- И ты хочешь, чтобы я сделал с тобой все, что захочу?
Том тихо смеется.
- Да, что-то в этом роде. - Он целует меня. Мы ласкаемся, катаясь по постели, затем Том переворачивается и начинает делать мне минет. Его член прямо у моего лица, и я пользуюсь этим, чтобы тоже доставить ему удовольствие. Я стараюсь сделать ему приятно и, должно быть, преуспеваю в этом, потому что Том кончает несколько минут спустя.
- Прости, - извиняется он. - Но не волнуйся, это далеко не все, что у меня есть. - Поцеловав меня в бедро, он добавляет: - Почему бы тебе не начать меня подготавливать, пока я тут занят доведением тебя до оргазма перед тем, как мы перейдем к настоящему действу?
- Что я должен делать?
Том приподнимается и хватает лубрикант с презервативом. Последний он кидает рядом на постель, а смазку протягивает мне.
- Не волнуйся, я для тебя хорошенько вымылся.
Я все еще не уверен.
- Хорошо, но что я должен делать?
Он смеется.
- Просто делай то же, что я в прошлый раз с тобой, или что угодно, что по-твоему будет мне приятно. Я тебе доверяю.
Он возвращается к минету. Я пытаюсь не терять голову от ощущений, которые он мне дарит, но мне трудно сосредоточиться на его подготовке, когда его рот подводит меня все ближе и ближе к оргазму. Я провожу пару раз языком по его дырочке. Не так плохо на вкус, как я думал. Том стонет, когда я проталкиваю в него язык. Вибрации от его стона доводят меня до грани, и я изливаюсь ему в рот. Проглотив мою сперму, он облизывает языком головку члена, и, шумно вздохнув, говорит:
- Думаю, пора переходить к смазке. Тебе не придется долго меня растягивать, потому что я… эм… я сам над этим немного поработал.
Жаль, я не вижу сейчас его лица – знаю, что он покраснел. Я выдавливаю немного смазки на палец и проникаю им в Тома. Действительно, он скользит внутрь без проблем. Том лижет мой член и яички, пока я подготавливаю его для себя. Я не спешу с этим, потому что нервничаю. Я боюсь, что не смогу доставить ему удовольствие, но в то же время настолько возбужден и взволнован предстоящим, что каждый раз закрывая глаза, представляю себя на нем.
Наконец Том шепчет:
- Я больше не выдержу.
Он опрокидывается на спину, и я осторожно ложусь на него сверху. Подняв ноги, Том улыбается мне. Видя его дурацкую ухмылку, я хочу его еще сильнее.
Я медленно вхожу в него, и выражение его глаз меняется. Обычно в его взгляде я вижу любовь, теперь же он кричит мне: «Я хочу тебе так сильно, что умру, если ты не будешь сейчас моим». Мне приходится тщательно обдумывать каждое свое движение в этом новом переживании, но потом тело начинает двигаться само собой, а мозг отключается. Быть внутри него не просто приятно, а потрясающе. Словно я нашел кусочек чистейшего стопроцентного счастья, которое мне разрешили оставить себе. Том, должно быть, наслаждается этим не меньше меня, потому что кончает несколькими секундами до того, как я полностью теряю контроль над своим телом. Я так бурно изливаюсь в него, что после этого просто рушусь ему на грудь, пытаясь отдышаться. Мы некоторое время лежим так. Я совершенно ошеломлен новым для себя опытом и, спускаясь с небес на землю, понимаю, что стремительно съезжаю в депрессию, потому что самый потрясающий момент в моей жизни закончился. Неподдельное счастье, которое я только что нашел, медленно ускользая, сочится сквозь пальцы. Том целует меня в шею, словно бросая мне спасательный круг. Я прогоняю плохие мысли и пытаюсь выбраться из грусти. Я говорю себе, что мы с Томом еще разделим другие замечательные мгновения.
- Я люблю тебя, - шепчу я.
- Я тоже тебя люблю, - отвечает он. Затем смеется. - Не думал, что в тебе это есть.
- И я не думал.
- Мне понравилось, как ты взял контроль в свои руки. - Он снова целует меня в шею. - Не ожидал этого от тебя, но меня это чертовски завело. - Прижавшись губами к коже рядом с моим ухом, он спрашивает: - Ты попробовал и то и другое, и что больше понравилось – быть снизу или сверху?
- И то и другое было чудесным. - Скатившись с него, я ложусь на бок.
- Я рад это слышать, потому что абсолютно точно хочу повторения того, что мы только что сделали, - усмехается он, и я уже знаю, что он сейчас скажет что-нибудь сентиментальное. - Думаю, с тобой невозможен плохой секс. Я так сильно тебя люблю, что сгораю от желания, просто находясь рядом.
- Ты хочешь сказать, что возбуждаешься от одного только взгляда на меня?
- Я хочу сказать, что возбуждаюсь только от сознания того, что ты где-то дышишь.
- Похоже на любовь, - поддразниваю его я.
Он наклоняется и целует меня.
- Именно на нее и похоже. - Он снова касается меня губами. - Спасибо.
- За что?
- За то, что позволяешь мне себя любить.
Моя первая мысль: «Только не это опять». Но вместо того, чтобы сказать это вслух, я смеюсь и говорю:
- Что ж, тогда и тебе спасибо.
- За что?
- За то, что ты так замечательно меня любишь, что я возвращаюсь и возвращаюсь за добавкой. - Я понимаю, что сейчас переведу разговор в серьезное русло, но не могу остановить поток слов: - Ты любил меня, когда я думал, что никто и никогда не сможет меня полюбить, и такой любовью, о которой я даже и не мечтал. Ты потрясающий, и мне очень повезло, что ты есть у меня.
- Тебе пора уже было наконец это понять, - отвечает Том.
Я знаю, что он шутит.
- Да, а тебе пора уже наконец меня снова поцеловать. - Мы некоторое время целуемся, наслаждаясь друг другом. Я нечаянно спихиваю что-то ногой с постели. - Том…
- Да?
- Эм… кажется, я забыл надеть презерватив.
Он делает строгое лицо.
- Это было очень безответственно с твоей стороны. - И улыбается. - Но я это и сам понял. Не хотел тебя из-за этого останавливать.
Мы еще какое-то время ласкаемся, затем я говорю ему, что мне нужно ехать домой, потому что я хочу поужинать с семьей.
- Сегодня вечер, когда я выкину белый флаг и попробую заключить перемирие.
- Может быть, они только этого и ждут.
- Чего?
- Чтобы с другой стороны подали признаки жизни. Может быть, они чувствуют то же самое, что и Чарли, и все что им нужно – проблеск надежды, надежды на то, что ты их любишь.
- Надеюсь. Если они меня отвергнут, то не знаю, смогу ли я это пережить.
Том целует меня.
- У тебя есть я, а вместе мы справимся с чем угодно. Они тебя не отвергнут, но если это произойдет, то я буду рядом, чтобы любить тебя за всех них вместе взятых.
- Ты не можешь любить меня так, как они. Это другой вид любви.
- Думай о хорошем. Они раскроют тебе свои объятия и с радостью примут обратно в лоно семьи.
- Это было бы здорово.
Том ласково гладит мое лицо.
- Так и будет. Они должны видеть, как сильно ты изменился, как далеко продвинулся вперед. Они не оттолкнут тебя, если ты протянешь им руку.
Мы несколько минут смотрим друг другу в глаза. Мне хочется остаться с ним навсегда, но я знаю, что есть вещи, которые я должен решать сам.
- Когда должен вернуться твой отец?
- Его не будет еще несколько часов, - отвечает Том, посмотрев на часы.
- Мне бы очень хотелось остаться, но нужно успеть на автобус, так как кое-кто потерял водительские привилегии.
- Давай сначала примем душ.
- Вместе?
- Я уж думал, ты об этом никогда не спросишь, - дразнит меня он. После секундного молчания, он говорит: - Да, вместе. Вроде бы нет ничего такого, чего я еще у тебя не видел или не касался, - и улыбнувшись, добавляет, - или не облизывал.
Невинное принятие душа оборачивается сексом. Я стою, наклонившись, уперев ладони в стену, в то время как Том толкается в меня. Я сказал ему, что мне понравилось быть и сверху и снизу, но если бы я был честен с самим собой и им, то признался бы, что мне понравилось быть в нем, но еще больше нравится ощущать его в себе. Есть что-то восхитительное в том, как он теряет голову, овладевая мной, и мне приходит мысль, что Том, может быть, думает то же самое. Нет ничего прекраснее чувства, что я принадлежу ему.
Когда мы наконец моемся и выходим из душа, то решаем, что нам не следует целоваться, не одевшись – мы оба не уверены, что сможем держать себя в руках. Том провожает меня до двери, нежно целует в губы, а потом отталкивает.
- Перестань пытаться меня соблазнить, - предупреждает он.
- Мне не приходится сильно стараться. Тебя легко соблазнить.
- Только тебе, - отвечает он.
- До завтра.
- До завтра, и удачи с семьей.
- Спасибо.
По дороге в автобусе я строю планы. У меня не получится наладить отношения с семьей без посторонней помощи. Мы слишком расколоты, чтобы найти все недостающие кусочки самим. Я попрошу их начать ходить со мной на семейную терапию и буду надеяться на то, что они все согласятся. Я не волнуюсь за Чарли. Я знаю, что Чарли пойдет, но не уверен насчет мамы и отца, и еще меньше уверен насчет Кристи.
Я приезжаю домой немного раньше ужина и иду в свою комнату. Звоню Тому и несколько минут говорю с ним. Он успокаивает меня и ободряет достаточно для того, чтобы я был готов протянуть своей семье оливковую ветвь. Я считаю, что во всем виноваты они, а они без сомнения считают, что во всем виноват я, но кто-то из нас должен быть выше всего этого между нами. Кто-то из нас должен сделать первый шаг.
Постучав в мою дверь, заходит Чарли.
- Где ты был? - спрашивает он.
- У Тома.
- Разве мама не сказал тебе уважать желания миссис Игер?
- Сказала, но как я могу оставаться вдали от Тома?
- Это все равно что просить тебя отрезать правую руку?
- Хуже. Это все равно что просить меня снова перекраситься в блондина.
Чарли смеется.
- Ужин готов. Пойдем есть.
- Ладно, но скажи мне сначала, как ты?
- Намного лучше. Пошел в тренажерный зал, отвел душу на боксерской груше, а потом позвонила Джанет и…
- Чарли, если ты скажешь, что вы снова вместе, то я закричу.
- Она порвала со мной только потому, что боялась съезжаться, но я ответил ей, что никакой спешки нет. Я подожду, пока она не будет готова сделать этот шаг.
Я на самом деле издаю молчаливый крик и качаю головой.
- Не могу дождаться, когда мы с доктором Конли поговорим о тебе и Джанет.
- Расскажешь потом, что он скажет.
- Кажется, ты пропустил слово «мы». Под «мы» я подразумевал тебя и себя.
Я вижу, что удивил его.
- Ты хочешь, чтобы я пошел на один из сеансов терапии вместе с тобой?
- Да. Я хочу, чтобы со мной пошла вся семья.
- Ты уверен?
- Да. Думаю, настало время мне приложить усилия для того, чтобы снова влиться в нашу семью. Наверное, это следует делать постепенно. Например, сначала пойти на терапию с тобой, потом с отцом, потом с мамой и потом, может быть, с Кристи. А затем уже со всей семьей. Я пролистал одну из твоих книг, - улыбаюсь я.
- Я рад, что ты это сделал. Идем на кухню, чтобы ты им это сказал. Мне не терпится увидеть реакцию мамы. Она будет в шоке.
Ужин проходит как обычно, все общаются, кроме меня, пока Чарли не говорит:
- Сэм хочет вам кое-что сказать.
Все смотрят на меня. Мама спрашивает:
- Что, милый?
- Я не чувствую себя членом семьи, и мне от этого больно. Мне бы хотелось это изменить. Не знаю, что я такого сделал, что вы отдалились от меня. Может быть, вы не знаете, как вести себя со мной, потому что у меня слишком много проблем. Я понимаю, что легче просто оставаться в стороне, но я не хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Я хочу узнать вас и, если вы не против, чтобы мы все пообщались с доктором Кон… доктором Лейландом.
Мама выглядит такой счастливой, какой я уже давно ее не видел.
- Это чудесно, милый! Я с радостью схожу с тобой к доктору Лейланду.
Взглянув на нее, я вижу в ее глазах слезы. Не ожидал, что она так отреагирует. Я объясняю им, как хочу постепенно подвести всех к семейной терапии, сначала сходив на сеансы с каждым отдельно, и мама просит пойти со мной первой. Она говорит, что хочет выяснить, что сделала такого, из-за чего я так долго и так сильно ее ненавижу. Я бы сказал, что не ненавижу ее, но знаю, что она меня не поймет. Вот почему нам нужно пойти к доктору Конли, чтобы он нам в этом помог. Он может объяснить ей, что она сделала со мной, может помочь мне понять, что я сделал с ней. У меня и в мыслях не было заставить ее думать, что я ее ненавижу. Она моя мама, и я ее люблю. Частично моя проблема как раз и состоит в том, что мне кажется, я люблю ее больше, чем она любит меня. Один день она была любящей, души не чаявшей во мне матерью, а на следующий – уже не была. И я так и не понял, что же тогда случилось.
Я так много времени в своей жизни потратил на принятие того, что меня не любят, и на то, чтобы сохранить наши отношения натянутыми. Мне нужно было хотя бы попытаться протянуть им руку и дать им возможность отвернуться от меня. Любовь мне нужна больше, чем что бы то ни было в этом мире. Любовь – это пища, которая питает мое сердце и разбитую душу. Любовь – это броня, за которую я могу спрятаться, когда за мной приходят мои внутренние демоны. Я не выиграл в битве с анорексией и причинением себе боли. Так и не выиграл до конца. Но с любовью на моей стороне я могу держать их на расстоянии, не подпускать к себе и бесконечно сражаться с самим собой. Мне нужен Том, но я осознал, что мне так же нужна и моя семья.
КОНЕЦ
Переводы сайта http://best-otherside.ru/
[1] Лакросс - командная игра, в которой две команды стремятся поразить ворота соперника резиновым мячом, пользуясь ногами и снарядом, представляющим собой нечто среднее между клюшкой и ракеткой.
[2] Патронатное воспитание - форма семейного устройства детей, при которой законное представительство не передается в полном объеме семье, взявшей ребенка на воспитание, а права и обязанности по защите прав ребенка разграничены между таким патронатным воспитателем и органом опеки и попечительства (или его уполномоченным учреждением). Это не усыновление и не опека. В патронатную семью передаются дети от 10 до 18 лет.
[3] Коб-салат или Салат Коба - листья салата, авокадо, бекон, куриная грудка, лук, яйца, помидоры, синий салат, соус винегрет.
[4] Символ мира
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 78 | Нарушение авторских прав