|
Читайте также: |
Священники одетые в кожу в унисон повторили: -Как Тоск написал, так тому и быть.-
Первосвященник кивнул. “Старейшие всегда гнездились на Хелгринде, но во время отца моего дедушки, Гальбаторикс украл их яйца и убил их молодёжь, и он вынудил их поклясться в вассальной верности ему, чтобы он не уничтожил их линию полностью. Он вывернул пещеры и туннели, которые они использовали до тех пор, и нам, их преданным помощникам, он дал на хранение их яиц — чтобы смотреть и держаться и заботиться, пока они не будут необходимы. Это то, что мы сделали, и ни один не может обвинить нас за наше служение.-
- Но мы молимся о том, что однажды Гальбаторикс будет свергнут, поскольку никто не может навязывать свою волю Старейшим. Это кощунство. - Деформированное существо облизнуло губы, и Эрагон с отвращением заметил, что у того отсутствовала часть языка, вырезанная ножом. - Мы хотим, чтобы ты тоже умер, Всадник. Драконы были главными врагами Старейших. Без них и без Гальбаторикса никто не сможет помешать Старейшим пировать где и как они захотят.
Пока Верховный Жрец говорил, четыре раба, несущие платформу, подошли ближе и поставили ее на узорчатый диск всего в нескольких шагах от Эрагона и Арьи. Как только они закончили, они опустили головы и исчезли в дверной проем, из которого появились.
- Разве можно просить о большем, чем стать пищей Бога? - спросил Верховный Жрец. - Возрадуйтесь, вы оба, поскольку сегодня вы получите благословение Старейших и своей жертвой искупите грехи, чтобы войти в загробную жизнь невинными как младенцы.
Затем Верховный жрец и его последователи подняли головы к потолку и начали петь песню со странным акцентом, которую Эрагон с трудом мог понять. Его интересовало, не было ли это наречием Тоска. Время от времени ему казалось, что он слышит слова древнего языка - исковерканные, неверно используемые, но все же слова древнего языка.
Когда абсурдная молитва прекратилась, завершившись очередным хоровым исполнением "Как написано Тоском, так тому и быть", три послушника встряхнули своими колокольчиками в религиозном экстазе и возникший шум был настолько громким, что казалось может обвалить потолок.
Все еще позванивая колокольчиками, послушники покинули комнату. Двадцать четыре низших жреца отправились следом, а затем, замыкая шествие, отправился их искалеченный хозяин, на носилках, которые несла шестерка умасленных рабов.
Дверь закрылась за ними с зловещим шумом, и Эрагон, услышал, что тяжелый караульный встал на свое место с другой стороны двери.
Он повернулся и посмотрел на Арью. Выражение в ее глазах было отчаянным, и он знал, что она надеется сбежать не больше, чем он.
Он смотрел вверх и снова натянул цепь, которая держала его, используя все силы,что были. Раны на запястьях снова разорвал, и окропили его с каплями крови.
Перед ними, крайнее слева яйцо начинало качать назад и вперед чуть-чуть, и от этого произошел слабый стук, слегка подобный ударению очень маленького молотка.
Ужас сковал Эрагона. Из всех возможных способов умереть, перспектива быть съеденным заживо Раззаком была самой отвратительной. Он начал дергать за цепи с удвоенным усилием, зажимая кляп между зубами, чтобы заглушить боль в запястьях. Из-за дикой боли у него перед глазами все мерцало.
Рядом с ним Арья точно также ломала и выкручивала цепь, они оба боролись в смертельной тишине, пытаясь освободиться.
А из-под сине-черной оболочки по прежнему разносился стук.
Это бесполезно, понял Эрагон. Цепь никогда бы не поддалась. Как только он это осознал, стало очевидно, что было бы невозможно пострадать еще больше. Оставался единственный вопрос, будет ли он ранен из-за кого-то, или же получит свои раны по собственной воле. Если ничего не остается, то я должен хотя бы спасти Арью.
Он принялся изучать железные оковы вокруг своих запястий. Если бы я сломал свои большие пальцы, я бы смог освободить руки. Тогда по крайней мере я смог бы бороться. Может быть мне удалось бы схватить осколок оболочки Раззака и использовать его в качестве ножа. Чем-нибудь острым он бы сумел разрезать путы на ногах, хотя мысль была настолько ужасающей, что он решил пока не думать об этом. Все что я должен сделать - это выбраться из круга камней. Тогда он смог бы использовать магию и остановить боль и кровотечение. То, что он обдумывал, заняло бы всего несколько минут, но он знал, что эти минуты будут самыми длинными в его жизни.
Он глубоко вдохнул, чтобы подготовиться. Сначала левую руку.
Прежде чем он успел начать, Арья закричала.
Он повернулся к ней и бессловесно воскликнул, когда увидел изуродованные пальцы ее правой руки. Ее кожа как перчатка стянулась к ее ногтям, а белые кости просвечивали сквозь темно-красные мышцы. Арья осела вниз и казалось на мгновение потеряла сознание. Затем она очнулась и потянула руку еще раз. Эрагон кричал вместе с ней, когда ее рука скользила сквозь металлический обод, сдирая с ее руки кожу и плоть. Ее рука упала на другой бок, где Эрагон не мог ее видеть, но он заметил, что под ноги ей на пол брызнула кровь.
Слезы размывали глаза, и он кричал ее имя в свой кляп, но она, казалось, не слышала.
Как только она собралась с силами, чтобы повторить процедуру, дверь справа от алтаря отворилась, и один из одетых в золотое послушников проскользнул в комнату. При виде его Арья заколебалась, хотя Эрагон знал, что она вытащит вторую руку из оков при малейшей опасности.
Молодой человек искоса взглянул на Арью, затем осторожно подошел к центру узорчатого диска, бросая опасливые взгляды на яйцо, раскачивающееся взад-вперед. Юноша был худощавым, с огромными глазами и тонкими чертами лица; Эрагону казалось, что на эту должность его выбрали именно из-за внешности.
- Здесь, - прошептал он. - Я принес их. Из складок своей одежды он извлек напильник, долото и маленький молоток. - Если я помогу вам, вы возьмете меня с собой. Я не могу больше здесь оставаться. Я ненавижу это. Это ужасно! Обещайте, что возьмете меня с собой!
Еще прежде, чем он закончил говорить, Эрагон закивал в знак согласия. Когда юноша направился к нему, Эрагон зарычал и мотнул головой в сторону Арьи. Через несколько секунд до послушника дошло.
- О, да, - пробормотал юноша, направляясь к Арье. Эрагон скрипел зубами от гнева на его медлительность.
Резкий скрип напильника вскоре заглушил постукивание, исходившее из покачивающегося яйца.
Все что Эагон мог делать, это смотреть как их потенциальный спасатель пилит цепи над левой рукой Арьи. Держи напильник на том же уровне, идиот! Эрагон бушевал. Послушник выглядел так, будто никогда не пользовался напильником прежде, Эрагон сомневался, что у юноши вообще хватит силы и выносливости, чтобы отпилить даже маленький кусок металла.
Арья висела спокойно, в то время как монах работал, ее длинные волосы покрывали ее лицо. Она дрожала равномерно, и кровь от ее поврежденной руки продолжала неустанно капать.
К разочарованию Эрагона, напильник не наносил цепи видимого ущерба. Какая бы магия не защищала металл, она была достаточно сильна, чтобы защитить его от чего-то простого вроде напильника.
Казалось послушник был раздражен тем, что его усилия не приносили никаких плодов. Он остановился и вытер лоб, а затем, нахмурившись, взялся за цепь еще раз. Он махал локтями, его грудь тяжело вздымалась, рукава его одежды свободно колыхались.
Неужели ты не понимаешь, что это не сработает? - подумал Эрагон. Лучше попробуй освободить ей ноги с помощью долота.
Юноша продолжал делать свое дело.
Громкий треск эхом отразился от стен комнаты, и Эрагон увидел тонкую трещину, появившуюся на поверхности темного разъеденного яйца. Трещина удлинилась, и от нее начала расползаться сеть мелких трещинок по всей поверхности яйца.
Затем второе яйцо также начало раскачиваться, и из него раздалось постукивание, которое вместе с первым создавало ужасающий ритм.
Монах отошел бледным, затем понизив голос, отступил от Арьи, качая головой:
-Я сожалею. … я сожалею. Слишком поздно.- Его лицо опустилось, и слезы катились из его глаз.
-Я сожалею.-
Тревога Эрагона увеличилась, поскольку молодой человек достал кинжал из под одежды.
-Я не могу сделать ничего другого,- сказал он, почти как будто он говорил с собой. -Ничего другого…-
Он фыркну и направился к Эрагону.
-Это для лучшего.-
Поскольку молодой человек вышел вперед, Эрагон, повернутый на цепях, пытаясь вытащить одну из его рук из наручников. Железные манжеты были слишком трудны, и все, чего он достиг в этом, это еще больше разорванной кожи на запястьях
"Я сожалею", прошептал молодой человек, когда он остановился перед Эрагоном и отодвинул кинжал.
"Нет!" - мысленно крикнул Эрагон.
Кусок блестящего аметиста мчался из туннеля, который принес Эрагона и Арьбв камеру. Это ударило монаха по голове сзади, и он упал перед Эрагоном. Эрагон вздрогнул, поскольку он чувствовал ка край кинжала задел его ребра. Тогда молодой человек упал на пол, и остался лежать там без сознание.
В глубине туннеля появилась небольшая хромая фигура.Эрагон видел как она шла к свету, присмотревшись он понял, что это Солембум.
Облегчение охватило Эрагона.
Кот-оборотень был в его человеческом обличье, и он был гол за исключением рваной набедренной повязки, которая смотрелась, как будто она была оторвана от одежды нападавших. Его колючие темные волосы стояли почти подряд, и дикий клубок изуродовал его губы. Несколько сокращений покрывали его предплечья, его левое ухо повесило свисание от стороны его головы, и полоса кожи отсутствовала в его скальпе. Он нес испачканный кровью нож.
И в нескольких шагах позади кота-оборотня стояла травница Анджела
Богохульники на свободе
- Что за идиот, - сказала Анжела, когда она шла краю узорчатого круга на полу. У нее текла кровь из нескольких порезов и царапин, а ее одежда была в еще большем количестве крови, которая не была ее, как полагал Эрагон. Иначе она бы появилась целой и невредимой.
- Все, что он должен был сделать - разбить это!
И она взмахнула своим мечом с прозрачным лезвием над головой, ударив навершием по одному из аметистов, который окружал диск. Кристалл разрушился с странным звуком, как от статического электричества, а свет, который он испускал, замерцал и померк. Другие аметисты продолжали сиять.
Без паузы, Анжела подошла к следующему аметисту и разбила его, а затем стала разбивать и другие камни.
Никогда в жизни Эрагон не был так рад видеть кого-либо.
Он попеременно наблюдал за травницей и смотрел, как увеличиваются трещины в верхней части первого яйца. Раззак практически выбрался наружу. Казалось, что он замечает происходящее вокруг, так как раззак скребся и стучал по скорлупе с удвоенной энергией. Эрагон увидел между кусочков скорлупы белые мембраны и клюв раззака, чудовищный и страшный, который пытался вслепую разрушить яйцо.
- Скорее,скорее, - думал Эрагон, в то время как от яйца отвалился фрагмент, такой же большой как его рука, и упал на пол с громким стуком, напоминавшим звук обожженной глины.
Мембраны порвались, и раззак вытащил голову из яйца, показывая колючий фиолетовый язык, одновременно с торжествующим визгом. Слизь стекала с его панциря, и грибной запах распространялся по комнате.
Эрагон дернул свои оковы еще раз, зная что это бесполезно.
Раззак снова завизжал, изо всех сил пытаясь выбраться из оставшейся части яйца. Он вытащил одну когтистую руку, но это сделало яйцо неустойчивым и оно завалилось на бок, проливая густую,желтоватую жидкость на всю площадь узорчатого круга. Нелепый детеныш лежал на боку несколько мгновений, ошеломленный ситуацией. Затем он зашевелился и встал на ноги, где и остался, неуверенно покачиваясь, производя щелкающие звуки, как взволнованное насекомое.
Эрагон испугано смотрел. Потрясен, но и очарован.
У раззака была глубокая, ребристая грудь, которая выглядела так, будто ребра располагаются на внешней стороне его тела, а не внутри. Конечности существа были тонкими и узловатыми, как ветки, а его талия была уже чем у человека. Каждая нога имела дополнительный сустав, изгибающийся обратно, который и придавал раззакам такую неправильную походку. Такого Эрагон еще никогда не видел. Панцирь детеныша выглядел мягким и податливым, в отличие от более взрослых раззаков, с которыми сталкивался Эрагон. Без сомнения, он будет становиться крепче со временем.
Разак наклонил голову-его огромные, выпученные, лишённые зрачков глаза поймали свет - и он задрожал как будто бы он только что открыл что-то волнительное. Затем он сделал попытку шагнуть к Арье...и другую...и затем следующу, его клюв раскрылкся как только он потянулсяк лужи крови под её ногами.
Эрагон кричал в свой кляп, в надежде отвлечь существо, но помимо быстрого взгляда, оно его проигнорировало.
"Сейчас!" - воскликнула Анжела и сломала последний из кристаллов.
В тот момент,когда черепки яйца разлетелись по полу,Солембум прыгнул на Раззака.Форма кота-оборотня замерцала в воздухе,и стала изменяться,ноги стали уменьшаться,вырос мех,и он приземлился уже на все четыре лапы,он снова превратился в кота.
Раззак шипел и цеплялся за Солембума, но кот оборотень увернулся от удара и, быстрее чем глаз мог уследить, хлопнул голову раззака своей большой, тяжелой лапой.
С громким треском, шея раззака сломалась, и, существо пролетело через всю комнату и приземлилось в кучу в углу, где и лежало несколько секунд, подергиваясь.
Солембум зашипел, его неповрежденное ухо выпрямилось, а затем он выскользнул из набедренной повязки, все еще повязанной вокруг его бедер, и сел,ожидая, у другого яйца.
- Что ты сделала с собой? - спросила Анжела, подбежав к Арье. Эльфийка устало подняла голову, даже не пытаясь ответить.
Тремя быстрыми ударами бесцветного лезвия, травница разрезала оставшиеся манжеты Арьи, как будто закаленный металл был не тверже, чем сыр.
Арья упала на колени и согнулась пополам, прижимая больную руку к животу. Другой рукой она разорвала на себе кляп.
Жжение в плечах Эрагона прекратилось когда Анжела освободила его и в итоге он смог опустить свои руки. Он вытащил тряпку изо рта, и охрипшим голосом сказал:"Мы думали ты погибла."
- Им придется приложить намного больше усилий, если они хотят убить меня. Растяпы, вот кто они.
Он все еще стоял согнувшись, когда Арья начала напевать заклинания укрепления и исцеления. Ее голос был тихим и дрожал от напряжения, но эльфийка ни разу не сфальшивила и не огоровилась.
Пока она исцеляла свою руку, Эрагон залечил порез на своих ребрах, а также раны на запястьях. Затем он показал жестом на Солембума и сказал:
- Отойди.
Кот оборотень стегнул себя хвостом но сделал, так как Эрагон просил.
Подняв правую руку, Эрагон сказал: "Брисингр!"
Синий столб пламени вспыхнул вокруг второго яйца. Существо внутри кричало: страшный, неземной звук, был больше похож на визг разрыва металла, чем на крик человека или зверя.
Прищурив глаза от жара, Эрагон с удовлетворением наблюдал, как горело яйцо.
- Надеюсь, это был последний из раззаков, - подумал он. Когда крики прекратились, Эрагон погасил пламя и оно прошло последний раз снизу вверх. Наступившая после этого тишина была неожиданной, поскольку Арья закончила свои заклинания, и все затихло.
Анжела пошевелилась первой. Она подошла к Солембуму и встала рядом с ним, бормоча заклинания на древнем языке, пока его ухо и другие раны не зажили.
Эрагон опустился рядом с Арьей и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на него, затем повернулась настолько, чтобы он мог видеть ее руку. Кожа вдоль третьей фаланги ее большого пальца, а также вдоль внешней части ладони и по всей тыльной стороне руки, блестела и была ярко красного цвета. Тем не менее, мышцы внутри издавали какой-то звук.
"Почему ты незакончишь исцеление?" он спросил. "Если ты слишком устала, я могу..."
Она покачала головой. "Я повредила несколько нервов... и я кажется немогу их исцелить. Мне нужна помощь Блёдхгарма. Он более искусный чем я в монипуляциях над плотью"
-Ты можешь драться?
-Если буду осторожнее.
Эрагон на мгновение сжал ее плечо сильнее:
- То, что ты сделала..
Я только сделала то, что логично.
- У большинства людей не хватило бы силы... Я пытался, но моя рука слишком большая. Видишь? - он поднял руку перед ней.
Она кивнула, затем, схватив его за руку, медленно поднялась на ноги. Эрагон встал с ней, обеспечивая ей постоянную поддержку.
-Мы должны найти наше оружие-, сказал он, - А также моё кольцо, пояс и ожерелье, которое гномы дали мне. -
Анжела нахмурилась. "Почему твой пояс? Он очарован?"
Когда Эрагон засомевался не уверенный следует ли сказать правду, Арья сказала" Ты наверное не знаешь имени его создателя, одного мудреца, но во время своих странствий, ты ложна была слышать о поясе двенадцати звёзд".
Глаза травницы расширились. "Какой пояс?!" Но я думала он был потерян более четырёх веков назад, унечтожен во время...
- Мы восстановили его, - отрезала Арья.
Эрагон видел, что на языке у травницы вертится множество вопросов, но она сказала только:
- Вижу... но мы не можем тратить время на обыск каждой камеры в этом лабиринте. Как только священники поймут, что вы сбежали, все они разом кинутся догонять нас по пятам.
Эрагон показал в сторону послушника, лежащего на полу и сказал: "Может быть, он может сказать нам, куда они положили наши вещи."
Присев на корточки, травница положила два пальца на шейную вену подростка, проверяя пульс. Затем она ударила его по щекам, и приподняла его веки.
Послушник оставался спокойным и неподвижным.
Его отсутствие реакции, казалось, раздражало травницу.
- Один момент, - сказала она, закрывая глаза. Небольшая морщинка залегла на ее лбу. Какое то время она продолжала находится в такой позе, а потом вдруг вскочила с неожиданной скоростью.
- Что за эгоцентричный маленький паршивец! Ничего удивительного, что родители отправили его присоединиться к священникам.Удивительно, как он оставался с такими, как они, так долго.
«Он знает что-нибудь полезное?» спросил Эрагон.
«Только путь к поверхности». Она указала на дверь слева от алтаря, ту же дверь, через которую священники вошли и вышли. «Это удивительно, что он пытался освободить Вас; Я подозреваю, что он первый раз в своей жизни сделал что-то по своей собственной воле.»
- Мы должны взять его с собой,- Эрагону не хотелось говорить это, но долг вынудил его, - Я обещал, что позволю ему идти с нами, если он нам поможет.
- Он пытался убить тебя!
- Я дал слово.
Анжела вздохнула и взглянув на Арью, сказала: "я не представляю - ты можешь убедить его в обратном?"
Арья покачала головой, а затем без явного усилия подняв юношу на плечо, сказала: «Я буду нести его».
- Если так, - сказала травница Эрагону, - это лучший вариант для нас, поскольку нам, как мне кажется, большую часть времени придется провести, сражаясь.
Она передала ему свой короткий меч, а затем вытащила из внутренней складки ее платье кинжал с ювелирной отделкой рукояти.
«Из чего это сделано?» спрасил Эрагон, вглядываясь сквозь прозрачное лезвие меча, замечая, как он ловит и отражает свет, напоминая алмазы. Но он не мог себе представить, что кто то будет делать оружие из драгоценных камней; количество необходимой энергии, для сохранения камня от разрушения с каждым ударом, быстро истощит любого нормальнго МАГА.
«Ни камень, ни металл,» сказала травница. "Хотя, предупрежу. При обращении с ним, ты должен быть очень осторожен. Никогда не касайся края или, чему нибудь ценному приблизится к нему, иначе ты пожалеешь. Так же, никогда не прислоняй мечь к тому, что тебе может понадобиться — к ноге, например. "
Эрагон осторожно отвел меч подальше от тела. «Почему?»
- Потому что, - сказала травница с явным удовольствием, - это самый острый клинок из всех существующих. Нет такого меча или ножа, или топора, который может сравниться по остроте с его лезвием, даже Брисингр не может. Это конечное воплощение инструмента, способного разрезать. Это, - она сделала паузу,чтобы подчеркнуть - прототип наклонной плоскости... Ты не найдешь равного клинка,где бы ты не побывал. Он может прорезать все, что не защищено магией, и многое, что защищено.
Эрагон огляделся, ища что-то для тестирования меча. В конце концов, он подошел к алтарю и повернул лезвие в направлении к каменной плите.
"Не так быстро!" - закричала Анжела.
Прозрачное лезвие прошло через четыре дюйма камня, будто гранит был не тверже крема, а потом продолжило путь вниз к его ноге. Эрагон, взвизгнув, отскочил назад, едва сумев остановить свою руку прежде, чем порезать себя.
Углы алтаря спустились на один уровень вниз, а потом с треском упали на середину комнаты.
В конце концов, Эрагон понял, что лезвие меча без труда может пройти и сквозь алмаз. Не обязательно, чтобы у меча была магическая защита, поскольку в мире редко встретишь что-то, имеющее настолько мощное сопротивление.
- Вот, - сказала Анжела, - тебе пригодится это. - Она отстегнула ножны меча и передала ему. - Это одна из немногих вещей, которые клинок не может порезать.
Потребовалась секунда, чтобы дар речи вернулся к Эрагону.
- У меча есть имя?
Анжела засмеялась.
- Конечно, есть. На древнем языке, его имя Албитр, означающее именно то, что ты думаешь. Но я предпочитаю называть его Звенящий Убийца.
- Звенящий Убийца!
- Да. Потому что когда касаешься лезвия, оно издает такой вот звук, - демонстрируя это, она коснулась лезвия кончиком ногтя и улыбнулась, когда звон на высокой ноте пронзил царящую в камере тишину, подобно солнечному свету.
- Ну, теперь мы можем идти?
Эрагон убедился, что они ничего не забыли и кивнул, подходя к левой двери и открывая ее как можно тише.
За дверным проемом шел длинный, широкий коридор, освещенный факелами. На страже стояли два ряда воинов, держащиеся с двух сторон прохода, двадцать человек, обличенных в черные одежды; те самые, что схватили их ранее.
Они посмотрели на Эрагона и потянулись за оружием.
Проклятия мелькали в голове Эрагона, когда он бросился вперед, чтобы атаковать воинов прежде, чем они смогут обнажить клинки и собраться в действенные группки. Он проделал всего несколько метров, когда слабое мерцание возникло рядом с каждым из мужчин: мягкие, темные пятна, подобно трепещущим на ветру флагам, прошмыгнули мимо его взора.
Без единого крика, двадцать человек напряглись и упали на пол, мертвые, все до последнего.
Встревоженный, Эрагон остановился, прежде чем напоролся бы на тела. Люди были зарезаны через глаза, так аккуратно, как это вообще возможно.
Он повернулся, чтобы спросить Арью или Анжелу, что только что произошло, но его слова застряли в горле, когда он увидел травницу. Она стояла на коленях, опираясь на стену и тяжело дыша. Ее кожа была смертельно белой, и руки дрожали. Кровь струйкой сбегала по ее кинжалу.
Трепет и страх завладели Эрагоном. Каким бы образом травница не сделала это, это было выше его понимания.
- Мудрец, - сказала Арья, ее голос звучал неуверенно, - как тебе удалось сделать это?
Травница усмехнулась между вздохами и сказала:
- Я использовала трюк...Я научилась этому у своего учителя... Тенги... много лет назад. Это, словно тысячи пауков выедают глаза и выдавливают их.
- Да, но как ты это сделала? - настаивал Эрагон. Такой трюк был бы полезным в Урубаене.
Травница снова усмехнулась.
- Что есть время, как не движение? А что есть движение, как не тепло? И разве тепло и энергия не разные названия одного и того же? - она оттолкнулась от стены, подошла к Эрагону и потрепала его по щеке.
- Когда ты поймешь смысл этого, ты поймешь и то, как и что я сделала... Я больше не смогу использовать это заклинание сегодня, так что не думай, что я убью всех в следующий раз, когда мы влетим в группу людей.
С трудом, Эрагон проглотил любопытство и кивнул.
Он взял тунику и мягкий жакет у одного из упавших мужчин, и после надевания одежды, повел их по коридору и через арку на дальнем конце.
Они никого не встретили в множестве комнат и коридоров, после этой, но также они не увидели никаких намеков на местонахождение их украденных вещей. Хотя Эрагон был рад, что их не заметили, отсутствие слуг беспокоило его. Он надеялся, что они еще не подняли тревоги, которая предупредила жрецов о побеге.
В отличие от заброшенных комнат, которые они видели перед засадой, те комнаты, где они проходили сейчас, теперь были завалены гобеленами, мебелью и странными устройствами,сделанными из латуни и хрусталя, назначения которых Эрагон не мог понять. Не раз он хотел остановиться и осмотреть стол или шкаф,но приходилось сопротивляться желанию. У них не было времени на чтение затхлых старых бумаг, какими бы они ни были интригующими.
Анжела выбрала путь, по которому они пошли, несмотря на то, что вариантов выбора было более одного. Однако, Эрагон остался во главе, сжимая обмотанную проволокой рукоять Звенящего Убийцы так сильно, что его руку свела судорога.
Вскоре они дошли до прохода, переходящего в пролет каменных ступеней, которые сужались по мере подьема. Два послушника стояли у начала лестницы, по одному с каждой стороны,и оба держали планку с колокольчиками, такую же, как Эрагон видел раньше.
Он бежал на двух молодых людях и сумел нанести удар одному монаху по шее прежде, чем он смог закричать или позвонить в свои звонки. Другой, однако, успел, это сделать и прежде, чем Солембум прыгнул на него и уложил его на землю, разрывая ему лицо, и весь проход огласился шумом.
- Скорее! - крикнул Эрагон, когда он подбежал к лестнице.
На вершине лестницы находилась стена около десяти футов в ширину, богато покрытая резьбой и завитушками, которые казались смутно знакомыми Эрагону. Он обошел вокруг стены и вышел на пространство, настолько освещенное лучами розового цвета,что он споткнулся,ослепленный. Эрагон поднял ножны Звенящего Убийцы к глазам,чтобы прикрыть их от света.
Не более чем в пяти футах от него Первосвященник сидел на своих носилках, роняя капли крови с своего плеча. Другой священник — женщина, пропускающая обе ее руки — сидела на коленях около катафалка, ловя падение крови в золотую чашу, которую она держала зажатом между ее предплечьями. И она и Первосвященник уставились на Эрагона с удивлением.
Потом Эрагон посмотрел, что происходит за ними, и увидел, как вспыхнула пара молний: массивные, ребристые колонны, поддерживающие сводчатый потолок, пропали в тени. Витражные окна украшали стены башни - через окна с левой стороны, в башню, проникали лучи восходящего солнца, а те, что с права были безжизненными и унылами. Бледные статуи стояли между окнами. Ряды гранитных церковных скамей, покрашенных в разные цвета, занимали все пространство от входа до церковного нефа. На первых четырех рядах сидела группа, одетых в кожанную одежду, священников. Их лица были подняты вверх, и рты открывались в такт песне. Казалось, что священники похожи на попрашаек, молящих о еде.
Эрагон запоздало понял, что он стоит в большом соборе Драс-Леоны, с другой стороны алтаря, где он когда-то давным-давно преклонял колени в почтении.
Безрукая женщина уронила чашу и встала, раскинув остатки рук, закрывая своим телом Верховного Жреца. Эрагон увидел за ее спиной голубое сияние Брисингра вблизи переднего края носилок,и ему показалось, что Арен тоже лежит рядом.
Прежде чем он побежал за своим мечом,двое охранников бросились на него с другой стороны алтаря, размахивая украшенными гравировкой, с красными кистями пиками. Он увернулся от первого охранника и разрезал древко копья пополам. Затем Эрагон разрезал мужчину надвое; Звенящий Убийца прошел через его плоть и кость с шокирующей легкостью.
Эрагон убил второго охранника так же быстро и повернулся лицом к паре других, приближающихся сзадию. Травница присоединилась к нему, размахивая кинжалом, а где-то слева зарычал Солембум. Арья держалась подальше от боя, до сих пор держа юношу.
Пролитая кровь из чаши растекалась по полу у алтаря. Стражи подскользнулись в луже, и стоящий сзади страж упал, сбив с ног своего товарища. Эрагон метался меж ними - никогда не отрывая ноги от пола настолько, чтобы потерять равновесие - и прежде чем стражи могли среагировать, он проткнул их обоих, позаботившись о том, чтобы заколдованный меч травницы легко проткнул сразу двоих мужчин.
После этого Эрагон услышал что Верховный Священик кричит, так будто находится вдалеке от него,Убейте богохульников! Убейте их! Не позволяйте неверных сбежать! Они должны быть наказаны за свои преступления против Древнейщих! ""
Братство священников начало выть и топать ногами, и Эрагон ощутил, как их мысли пробиваются к нему, как стая волков на ослабевшего оленя. Он скрылся глубоко в себя, отражая их атаки теми же методами, что он практиковал с Глаэдром. Было трудно защищаться против стольких врагов одновременно, и он боялся, что не сможет сдерживать их натиск слишком долго. Его единственное преимущество состояло в том, что паникующие неорганизованные священники напали на него поодиночке, а не объединенными усилиями; их совместная сила сокрушила бы его.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав