Собирательство как средство эстетического переживания

Наиболее ранние свидетельства опосредованной коммуникации людей между собой относятся к верхнему палеолиту. Они проявлялись в виде произведений объемной пластики и наскальных рисунках, отличающихся стихийным натурализмом изображения лошадей, оленей, бизонов в пещерах Альтамира, Ляско и др. в нынешних Испании и Франции. Натуралистичность таких изображений некоторыми авторами объясняется тем, что изобразительная деятельность в первобытную эпоху имела не эстетический или художественный смысл, а утилитарное синкретическое – познавательное, ритуально-магическое, дидактическое значение. Охота была важным занятием человека. Объектом, который поглощал его внимание и олицетворял силы природы, был дикий зверь. От удачи в охоте зависела жизнь человека.

Эстетическая оценка художественных произведений формируется позже в обществах древнего мира и, особенно, в Древней Греции. Выше упоминались публичные собрания в Греции классической эпохи и в эллинистических государствах. Эти собрания носили не только сакральный, престижный, экономический, групповой, но также и эстетический характер. Об эстетическом воздействии их на людей свидетельствует пьеса греческого автора III века до н. э. Герода «Жертвоприношение Асклепию». Персонажи пьесы жительницы острова Кос Кинна и Коккале приходят к святилищу бога врачевания Асклепия, чтобы принести ему в жертву за исцеление петуха. После обряда жертвоприношения они рассматривают статуи и картины храма, и Коккала говорит:

А гуся-то, о Мойры, мальчик как душит.

Не знай я, что стоит передо мной камень,

Подумала б, что гусь загоготать сможет.

Наверняка со временем начнут люди

И в камни жизнь вливать...

Коль вон того тронуть

Нагого юношу – получит он ранку!

Не видишь ли, с какою теплотою, Кинна,

Трепещет на картине все его тело?..

Не правда ли, что жизнью все они дышат?

Женщин взбодрили ритм, гармония, цвета. Их впечатление от увиденного явно доставляло им удовольствие.

Следует подчеркнуть: психологи отмечают, что зрение представляет внешне объекты устойчивыми, дифференцированными, индивидуализированными в отличие слуха, обоняния, осязания, которые способствуют представлениям о текучести мира. Зрительные образы обладают большей информационной полнотой, чем звуковые, в меньшей степени нуждаются в когнитивной достройке. В письменную античную эпоху передача и организация знаний об окружающем мире была более визуализированной, чем в бесписьменные и малописьменные эпохи.

Эстетическое воздействие художественных предметов, по замыслу устроителей их представлений публике, дополнялось дидактическим. Публично выставленные статуи, картины, другие предметы из предмузейных собраний должны были расширить кругозор горожан и чужеземцев, побуждать их не ограничиваться мыслями о своих общинах, напо­минать о бренности человеческой жизни. Статуи и портреты философов, государственных деятелей, героев приобщали зрителей к кругу людей, более известных, чем рядовые члены общины, должны были ориентиро­вать людей на высокие эстетические принципы.

Павсаний описывал статую Зевса в Зале советов в Олимпии, как «лучшее из изображений Зевса, рассчитанное на устрашение порочных людей». Описывая картину Паррасия «Афинский демос» – персонификацию жителей Афин, Плиний Старший писал, что художник представил их на ней «переменчивыми, холеричными, несправедливыми, непостоянными, но также благодушными, и сострадательными, жалостливыми, хвастливыми, возвышенными и смиренными, свирепыми и робкими – и все это в одно и то же время».

Статуи, изображавшая женщин и детей, отправленных из Афин при угрозе персидского нашествия, запечатлели эпизод греко-персидской войны и служили средством передачи исторической информации. Их роль, однако, была более важной, нежели простое подтверждение исторического факта. Фигуры сохраняли разнообразие эмоций и наводили на мысли об определенных этических принципах. При посредстве художественной формы историческая информация превращалась в эстетизированное обращение к потомкам. Изображение могло привлечь внимание индифферентного прохожего, вызывая размышления у созерцающего и возбуждая волнение у равнодушного, оно было рассчитано на возникновение вереницы воспоминаний в виде исторической панорамы, в которой частный инцидент был фрагментом общего и превращал единичное событие прошлого в символ вечной человеческой проблемы.

Представление художественных произведений, подобное описанным выше, было распространено и в Риме. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что в античном мире картины и статуи не помещались в музей. Они не предназначались для чистого созерцания.

В период Средневековья в христианском мире эстетическая мотивация предмузейного собирательства прослеживается по источникам весьма слабо (подобно исследовательской мотивации). Замысел храмовых и дворцовых предмузейных собраний в тогдашней Европе был подчинен иным мотивам. В своей «Исповеди» Августин Блаженный рассматривал эстетический подход к предметам окружающего мира как противоречащий красоте праведности. Только спустя восемь столетий после Августина святой Фома Аквинский предоставил эстетическим эмоциям большую свободу. Но к этому времени произошли существенные сдвиги в культурной и экономической жизни Европы, а политическая жизнь стала более стабильной. Источники этого времени свидетельствуют о появлении большего, чем это было раньше, количества частных предмузейных собраний, а также о более частых паломничествах в Рим, во время которых (как об этом уже говорилось выше) пилигримы знакомились не только с христианскими, но и с античными достопримечательностями Италии.

Дата добавления: 2015-10-16