Языков взаимная вязь

Знал, что буду писать о взаимодействии языков разных, вроде бы даже и неродственных, на первый взгляд, между собой народов, но совсем не предполагал, что придется оппонировать Ольге Стуковой – человеку, которого могу обозначить как своего друга и в какой-то мере даже единомышленника по многим вопросам истории не только Руси, но, пожалуй, и мира. Не так давно вышедшая из-под ее пера «История древних славян», где она, кстати сказать, найдя место для статей рано ушедшего из жизни кандидата географических наук Виктора Паранина («Русь и Корела») и автора данной книги, осторожно, но, на мой взгляд, весьма неуклюже, попыталась опровергнуть гипотезу В. Паранина, заключающуюся в том, что когда-то под именем русь скрывались финно-угорские народы – ижора, карелы, вепсы и другие. Опровергая Паранина, Ольга Вадимовна тем самым «опровергла» и теории признанных корифеев российской науки В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова, которые в своих трудах неоднократно подчеркивали, что народ «русь» имеет не славянское происхождение. В. И. Паранин пошел еще дальше и заявил миру, что народ русь и нынешние карелы – это один и тот же народ, обозначив преемственность корелы от руси. В одной из предыдущих глав я переводил этноним «русские». Означает он - красный, рыжий, красивый, солнечный…

Ольга Вадимовна в «Корнеслове» книги «История древних славян», можно сказать, чуть ли не противопоставляет два народа, напрочь отрицая «сарматское», (а по Ломоносову – чудское) влияние на становление современного русского языка. При этом, на мой взгляд, она делает весьма поспешные выводы, заявляя, что будто бы праязыком для европейских народов можно считать санскрит. Более того, О. В. Стукова пытается убедить читателя, что славяне изначально были сарматами. В своих доводах она ссылается на карты XIX века, где даже Польша западными географами обозначена хоронимом Сарматия. Возможно, когда-то славяне и имели какое-то отношение к сарматам, но тогда, думается, не было на земле ни карелов, ни славян как таковых. Хотя если рассматривать слово «сармат», то оно никакого отношения к славянским языкам не имеет и с русского на русский никак не переводится. В основе здесь лежат карельские слова saari и ma (саари и маа), что значит «остров» и «земля». Следовательно, сарматы, если смотреть с карельской точки зрения, это прежде всего островитяне. О том, что в Европе и даже в Евразии, в какой-то период преобладали финно-угорские (сарматские) языки, свидетельствует и целый ряд топонимов и гидронимов явно не славянского происхождения, но сарматского или чудского (угро-финского).

В своих так называемых «Основных выводах» на заданную тему, О. В. Стукова сообщает читательской аудитории, что (далее цитирую): «Такие давние, мирные и дружные соседи, как русские и карелы – имеют на удивление мало общих корней. Причем заимствование слов - и явно карелами у русских! – край – raja; крест – ristu – очень характерно теряют первый звук К… для карельского языка как более архаичного, характерно обилие и растянутость гласных. Однако санскритских корней в карельском и финском почти не осталось. Гипотеза В. Паранина не подтвердилась!».

Эт–то вы поторопились с выводами, Ольга Вадимовна! В дальнейшем я намерен доказать, что очень даже много есть слов в карельском языке по звучанию и значению идентичных санскриту. Но это вовсе не доказывает того, что санскрит древнее карельского. Забегая вперед, замечу здесь, что с гипотезой В.И. Паранина О. Стукова знакома постольку-поскольку, к тому же весьма поверхностно. Эту гипотезу, но, к сожалению, уже посмертно для Виктора Ивановича, открыл для Ольги Вадимовны автор этих строк, но она прочла едва ли одну главу из книги ученого. Вышло как в старые «добрые» времена: «Я его не читал, но я его не одобряю и не поддерживаю»… К тому же, как можно утверждать подобное, не зная языка карельского? Карельский язык долгие и долгие годы находился на грани исчезновения. Общение на нем то запрещали, то вновь разрешали. Диалоги на карельском языке в школьной и другой среде считались отсталостью, серостью и дурным тоном, в школах в качестве родного языка преподавали финский и русский, а теперь берутся утверждать, что карельский язык больше чем на половину состоит из заимствований, хотя известно, что тому же финскому литературному языку стараниями Элиаса Леннрота жизнь (или путевку в жизнь) дал язык карельский, но не наоборот.

Сейчас забыты многие слова и словосочетания из карельского языка, многое утрачено безвозвратно, в том числе и истинное значение многих пословиц и поговорок. И возрождение языка народа русь-корелы очень и очень трудное занятие. Я бы сказал, что дело это бесперспективное. В данное время над воспроизведением словарного запаса трудится группа лингвистов-энтузиастов, но боюсь, что карельский язык благодаря такого рода стараниям приобретет статус не возрожденного из пепла Феникса, а искусственного идо или эсперанто, каковыми по большей части можно считать те же латынь и санскрит.

А санскриту некоторые исследователи древности отводят роль чуть ли не праотца и праматери, утверждая, что многие древние литературные памятники запечатлены на нем. Но ведь та же древнескандинавская сага об инглингах «Heimskringla» написана почти на карельском языке, где даже в названии саги слышится карельское начало. Однако, никто из ученых не заявляет, что карельский язык – это самый древний язык если не индоевропейцев, то уж точно является праязыком скандинавских народов. И, если возвращаться к теме возрождения языков, то следует возрождать языки, опираясь не только на родственные в современном понимании, но и на языки более древние. Тот же, например, английский артикль the вполне может соответствовать карельскому неопределенному местоимению se «это», «этот». То же самое «скандинавско-исландское» heimskringla на карельском современном звучит как heimon kringeli и переводится как круг племени, в то время как с исландского его перевели как круг земной. Но слова heimo и heims никакого отношения к земле не имеют, ибо это племя, народ, род. Да и в саге говорится не о земле как таковой, а об истории народа инглингов изначальных.

Нас пытаются убедить, будто в русском языке нет слов, заимствованных из карельского языка. Надо, кстати, подсказать им, чтобы они в трудах своих убедили аудиторию в том, будто карелы слова heimo и kringeli позаимствовали у скандинавских викингов, которых карелы еще до Александра Невского всегда били, не раз повергали в прах и руины главный их город Сигтуну. Но, если следовать логике Ольги Стуковой, то карелы прочитали или подслушали сагу об инглингах и украли в свой лексикон эти и многие другие слова. Некоторыми своими выкладками я попытаюсь разубедить аудиторию читателей автора истории древних славян, но, боюсь, что это бесполезная затея, ибо она заявляет мне: «Ну, ты же не историк!». Но ведь и она не историк и даже не лингвист, каковым в некоторой степени могу считать себя я, ибо в отличии от нее: у меня за плечами факультет журналистики, у нее – биологии. К тому же я знаю, по меньшей мере два языка – русский и карельский, понимаю вепсский, финский и эстонский, до определенного времени, пока имел возможность практиковаться, довольно-таки сносно изъяснялся на немецком. Да, карелы – дружные соседи, но дружные не потому что соседи, а потому что они не разделяют себя на русских и карелов. Для карелов слово «русский» это даже не национальность, а определение, если хотите, прилагательное. Хороший мой знакомый карел-ливвик Яков Демоев, прошедший через мясорубку войны в Афганистане, другой раз, изрядно подпив, одновременно матерясь на русском и карельском языках, периодически восклицал: «Я русский солдат!». И по большому счету, он был прав, ибо русские и карелы (читай - сарматы) – это изначально один народ. Но ни В. И. Паранин, ни я не пытались и не пытаемся выделить особенности какого-то одного отдельно взятого народа в становлении русской государственности. На базе конкретных исторических свидетельств и на знании фольклора, а также языка финно-угров, мы оба пытаемся показать тесную связь двух этносов – славянского и финно-угорского. Акцент в сторону карельской народности здесь делается исключительно в силу того, что именно к ней можно приложить многие факты и аргументы дошедшие до нас из глубины веков. Здесь всегда вольно или невольно на ум приходит знаменитое изречение, гласящее, что Платон мне друг, но истина дороже. Именно ради исторической справедливости и истины создавал свои труды ушедший из жизни прежде времени Виктор Иванович Паранин, с которым судьба свела меня на одной из научно-практических конференций в 1989 году в Петрозаводске. В. И. Паранин называл себя последователем идей и исследований В. Н. Татищева, который различал между собой славян и русских, относя последних к сарматскому племени. В какой-то степени я считаю себя последователем В. И. Паранина, хотя в моих жилах течет как карельская, так и славянская кровь. Но, повторяюсь, «Платон мне друг, но истина дороже».

К сожалению, труд свой В. И. Паранин закончить так и не успел. При его жизни вышли только две книги: «Историческая география летописной Руси», изданная в 1990 году в петрозаводском издательстве «Карелия» и «История варваров», отпечатанная тиражом в 200 экземпляров в ООО «Академ-Принт» на Миллионной улице в Санкт-Петербурге. Но еще в советские времена, рецензируя книгу В. И. Паранина, известный русский ученый Л. Н. Гумилев писал: «Книга, которую Вы держите в руках, посвящена интереснейшему, но и достаточно загадочному периоду русской истории. Вопрос «откуда есть пошла Русская земля» волновал поколения и поколения русских, да и не только русских, ученых, и уже потому по нему существует обширный круг литературы. Тем не менее, предлагаемое издание вне всякого сомнения, выделяется в нем оригинальностью трактовки многих рассматриваемых поколений!»…

… «При этом надо отметить, - писал далее Лев Николаевич, - что для читателя взгляд автора на суть некоторых исторических процессов и ряд событий отечественной истории может показаться неожиданным, поскольку его учили совершенно иначе. Далеко не со всем в позиции автора можно соглашаться, да это и не обязательно, но многое представляет несомненный интерес. Что же касается непривычности, то новое всегда проходит через ломку стереотипов. Как бы ни была воспринята эта книга каждым читателем по сути изложенного в ней материала, думается, всеми она будет прочитана без скуки».

Речь здесь идет об «Исторической географии летописной Руси», изданной в 1990 году в Петрозаводске. В краткой аннотации к ней сказано, что в монографии кандидата географических наук В. И. Паранина дана принципиально новая трактовка зарождения Древнерусского государства – впервые его возникновение рассматривается как результат политических и экономических процессов международного масштаба. На основе лингвистических, топонимических, антропологических, археологических и фольклорных данных также впервые доказывается местное, а не чужеземное происхождение Руси, которая входила в круг прибалтийско-финских народов, а по В. Н. Татищеву – сарматских, испокон веков проживавших на севере Восточной Европы…

Ольга Стукова, как автор «Истории древних славян», «исследовала» только несколько слов из карельского языка, включив их в свой «Корнеслов». И на базе данного багажа знания языка одного из финно-угорских народов она делает свои скоропалительные выводы. К этой ее базе данных мы еще вернемся, а сейчас вниманию читательской аудитории я хотел бы предложить доказательство того, что современный русский язык, в основе которого, бесспорно, лежит язык славянский, состоит из заимствований и из других языков, а в первую очередь из сарматских. В том числе и из языка дружных соседей - карелов.

Во-первых, на мой взгляд, в самоназвании «русские», а равно и в хоронимее Россия присутствует сарматское начало. На карельском языке слова ruskei (рускей) и rusko (руско) прежде всего обозначают солнечные (красные, алые, рыжие и т.д.) цвета. А в хоронимее Россия, где помимо первого слога «Рос», означающего принадлежность территории какой-то, в данном случае русской, национальности, присутствует формант «сия», на карельском языке указывающий непосредственно на место или территорию и может переводиться как страна. Rossija (Россия) – это территория (страна, место, ложе) руссов, руси. То же самое можно сказать о Венеции и других хоронимах с похожими формантом sija (сия): Венеция – место венедов, Пруссия – страна прусов, Персия – страна персов (или Перуна?) и так далее…

Хоронимы Франция, Швеция, изначально на русском языке могли звучать и произноситься как Франсия (Хрансия) и Швесия. Буквы, как и слова в целом, переходя из одного языка в другой, могут изменяться. Независимо от того, гласные или согласные это звуки. Московская, по В. И. Далю «высокая» речь, характерна своим аканьем; вологодская – оканьем. В Заонежье вообще говорят на тарабарщине не понятной ни русским, ни карелам: «Чай фурандать будешь?», - спрашивают заонежане зашедшего в гости соседа, расставляя ударения в словах на первый слог. Речь заонежан – это смесь русских, карельских, иногда неизвестных слов, пришедших в Заонежье вообще непонятно откуда и понятных только жителям Заонежья…

… Часто одна латинская буква меняется на другую: центавр – кентавр, цезарь – кесарь и так далее. Так называемый «международный» корень «kando», заимствованный якобы из латыни или санскрита всеми без исключения, в словах из различных языков и наречий пишется и звучит по-разному, но несет практически везде одну и ту же смысловую нагрузку. В отличии от нашего времени, когда мир представляет собой мозаику из множества государств, преимущественно национальных по своей природе, древний мир, можно сказать, состоял из единого целого и делился на своего рода округа, во главе которых стояли, если не владетели, то старейшины. В зависимости от местности и диалектов праязыка они могли называться «канта-канда», «кунта-хунта», «конто-кондо» и так далее. В древности население такого округа составляло единый род. По дошедшим до нас лингвистическим данным, из разных языков можно вычленить целый звукоряд однокоренных слов со значением «kandо» (основа): финское kantaisä «родоначальник» (основа плюс отец); латинское conditor «основатель», «родоначальник». То же, якобы заимствованное откуда-то извне, не знаю из какого языка, современное слово «кандидат». Финские kunta «община», kansa «народ», «нация»; немецкие ganz «весь», «целый», Ganz «целое», «совокупность»; латинское contio «собрание», condo «заселять», «колонизировать» и так далее. Рассматриваемая основа во многих языках содержит и значение «ограниченной территории»: финское kantti «край», «ребро», «сторона»; немецкое kante «ребро», «кант», «край», «кайма»; испанское contormo «очертание», «контур», «окрестность»; французское conte «сторона», «бок». В карельском языке есть слова с подобной корневой основой: kandu «пень», «основа», «каблук», «основание»; kondii «медведь» (юж.диалект), «берлога» (север.диалект); kandua «нести»; kandomine «ноша». Кроме этих слов в Карелии, Мурманской и Ленинградской областях присутствуют топонимы Кандалакша, Кондуши, Погранкондуши, Кондакокшино и целый ряд других. Сюда можно добавить слова из русского языка канделябр (подставка для свечи), кондуктор, кондуит, кандидат и так далее. Но мы до сих пор верим насаждаемой в наши дни неправде о заимствованных из западных языков словах. А слова эти, оказывается, в очень дальние-дальние времена «поехали» туда в гости и обретя чужеродный закордонный акцент, вернулись на родину видоизмененными. И мы теперь с трудом их выговариваем, восхищаясь при этом изобретательностью наших соседей. Разумеется, заимствования из языков есть везде, этого ни у кого не отнять. Небезызвестный Михаил Горбачев завез в Россию не одно полюбившееся ему слово из западного политического лексикона. Но тот же «горбачевский» «консенсус», думается, это дальний родственник карельских слов kona, kandu и kando или финского kansa «национальность», «люди».

Основа kont, где иногда изменяются гласные звуки, встречаются в ряде слов различных языков: французские konte «сказка», conter «рассказывать»; испанское contar «рассказывать» и «считать»; немецкое Konto «счет», из которого «родилось» русское слово «контора». Сюда можно добавить финские слова kenttä «поле», «площадь», «площадка»; kontu «дом», «двор», «земля», «хозяйство». В латыни сохранились condentum, означающее кельтскую меру земельной площади. Римское божество земли и земледелия звали Конс (Consus). Да и русское слово «закон», по всей видимости, в своей основе имеет сарматский корень kon. Весьма любопытно, но в карельском языке слово kona в некоторых случаях при переводе означает «стихотворение», «рассказ». Когда-то Аристотель писал: «Почему некоторые песни называются законами. Не потому ли, что до изобретения письменности пели законы, чтобы не забывать их, как это и теперь еще в обычае у агафирсов». Стихи в Карелии традиционно пелись рунопевцами. И мы можем смело предположить, что указанная их форма изначально пелась. Факт заимствования данной формы говорит о существенной славянизации территориальных общин. На это, как свидетельствует В. И. Паранин, проштудировавший множество документов, указывают древние источники. Например, арабские авторы рассказывают о том, что среди руссов проживало много славян, которые им служили.

Вернемся на некоторое время к предположению О. В. Стуковой о якобы заимствованных словах «карелами у русских» - край – raja; крест – ristu, где, по убеждению автора, слова «очень характерно теряют первый звук К».

Прежде всего, заметим, что карельское слово raja означает «границу», в русском же языке слово «край» предполагает быть в одном случае чем-то вроде «области» или «региона», в другом – это что-то похожее на «обочину». В карельском языке существует множество слов с подобным значением: piiri «район», kohto «место», reunu «край», sijä «страна», «место», «постель» и другие. Что касается будто бы заимствованного слова ristu, то здесь, думаю, вопрос весьма спорный. Нынешнее русское словосочетание «крест на крест» можно заменить и выразить одним карельским словом ristai. Замечу здесь далее, что на мой взгляд, богатство и насыщенность любого языка определяется не многословием и словоблудием, а внутренним его содержанием. «Кратость – сестра таланта», - писал А. П. Чехов. Переводя знаменитое стихотворение Ивана Сурикова «Детство» на карельский язык («Здесь моя деревня, здесь мой дом родной»…), я ограничился гораздо меньшим количеством слов, заменяя их образами и уместив содержимое стихотворения в объем на две строфы меньше. И люди, знающие карельский язык, когда слушают или читают его на карельском, легко узнают «Детство» Ивана Сурикова. Это не означает, что в карельском языке я не нашел нужных слов. Просто в лишних словах не было необходимости. Если бы я стал соблюдать количественное соотношение строф, пришлось бы повторяться. Так и в случае со словосочетанием «крест на крест». В славянском варианте используется два слова, в карельском (сарматском) одно – ristai.

Рассмотрим этот предмет с другой стороны. Откуда взялись современные русские слова «ковать», «подкова», «скованность» и ряд других из «одноименного» звукоряда «kov-kovа»? Не затрудняйтесь бесплодными поисками, ибо данные слова с корневой основой «kv (кв)», являются, по сути, дедушкой и прадедушкой образованных от слов kivi и kova топонимов Киев и Москва, первый из которых означает «камень», другой «твердую землю». Карельское прилагательное kova со значением «твердый» в сочетании или наряду со словом kivi «камень» является прародителем слов с основой kova: kovaine «наждак», «брусок», «точило»; kovastua «твердить», «твердеть»; украинское коваль «кузнец», русские «подкова», «ковать» и т.д. Не допустимо и не мыслимо, чтобы сначала произошли глаголы «ковать» и «подковывать», а затем в соединении со словами, имеющими значение «наждак» и «подкова», образовались твердые камни (kovat kivet). Изначально была найдена руда и названа она железом. На карельском слово руда обозначено словом raudu (сравните, «руда - raudu»). Затем из руды-raudu-железа сделаны или изобретены все железные изделия в виде орудий труда и оружия скорей всего сарматами на северных землях, о чем свидетельствует и сюжет бесспорно карельского эпоса «Калевала». Во всяком случае, данный звукоряд далек от якобы санскритских слов каркара «камень», «известняк», катхора «железный», приведенных в книге Игоря Давиденко «Санскрит по-русски», обозначенной как «Историко-филологическая фантазия» и изданная в 2008 году в Москве. И поскольку сарматы прежде всего были номадами, то есть кочевниками, то, следовательно, подковывать лошадей и выковывать (делать их твердыми) различные изделия железной руды – raudu научились одними из первых. И я, убежден, что современную русскую нацию одновременно можно считать выходцами как из славян, так и из сарматов со скифами.

Карельский язык архаичен, это так. Корни его уходят в глубокую древность. Но, как и любое дерево, пусть даже меняясь под воздействием климатических и погодных условий дает другое, измененное потомство, так и народы соединяются друг с другом, сохраняя в потомках свои гены. В языке в виде различных слов, пусть даже перешедших к ним от других народов, оставили и оставляют глубокий заимствованный след. И даже самоназвания и обозначения этнонимов легко можно переводить с одного языка на другой: русские – значит красные, красивые, рыжие, солнечные; славяне – славные или кого-то славящие; сарматы – островные люди, островитяне, варяги – жители лесистых холмов над водой (vaara); калмыки – могильщики, несущие смерть, служители богини смерти Калмы (kalmu – «могила»; kalmisto «кладбище»); лапландцы – северяне, крайние, конечные от слова lappi, lappu, loppi, loppu. Звукоряд этнонимов можно продолжать и продолжать. Одни этносы называли себя сами, к другим прилепилось название, данное им соседями. О хазарах и печенегах мы знаем из древнерусских сказаний, былин и летописей, но что означают они, задумываемся редко. Если следовать логике Александра Драгункина и сатирика Михаила Задорнова, то можно предположить, что хазары, это земледельцы или люди, сидящие по хазам, а хаза на воровском жаргоне означает что-то вроде дома (house – англ. Haus – немец., хата - русское). И иными словами хазары – это обленившиеся земледельцы (хазы и ары), которые когда-то занимались сельским хозяйством, но забросили это «грязное дело», наняли батраков и, отойдя от земледелия, осели по хазам, став мироедами. И тогда этноним хазары можно перевести как «домашние», «ленивые», «блатные» ары.

Печенеги – сказка или быль из той же оперы. Само слово состоит из двух частей: печь, печка (карельское pätsi, päčči) и нега. Следовательно, печенеги - нежащиеся на печи. Если продвигаться дальше, то заложенный в этнониме «еврей» арабский корень «евр» («переступать») рассказывает нам о том, что евреи – это преступники. Да и изначальное «русь-варяги», если рассматривать этот древний двусложный этноним, претендующий на роль предков современного русского народа, с сарматских языков, отбросив в сторону смысловую нагрузку слова vaara, можно переводить как «красные (рыжие, солнечные) воры». Возможно, в славянских языках слова «вор», не было. Всех преступников, включая сюда убийц, разбойников и воров, праславяне называли татями. Зато на карельском языке слова varrastai, varras означали и означают «воровать», «вор», «вороватый». Ворона или ворону карелы называют именем varoi. Я далек от мысли, что слова эти перекочевали со славянской территории на карельскую. Не исключено, что народ «русь-варяги» - это выходцы из различных племен, преимущественно сарматских, но изгнанные из своих родов в силу каких-то обстоятельств. Чтобы выжить в создавшихся условиях, отщепенцы родов в одном из регионов узурпировали власть и создали мощную группировку, преобразовавшуюся затем в единое племя, единый народ. Вот почему, например, у Рюрика, похороненного, кстати, на Карельском перешейке и носившего имя с карельским звучанием и значением (r`yri, jury «гром», juuri «корень») дед или прадед, имя которого Гостомысл, мог быть венедом или словеном с побережья озера Ильмень. Как и в древности, людям всегда свойственно возвеличивать свою собственную роль, или роль своего рода в жизнедеятельности государства, а то и мироздания в целом. Многие западные владетельные бароны, графья, герцоги и прочие дворяне, родоначальниками своими считали если не древнегреческих богов, то во всяком случае, героев. Среди них были «потомки» Геракла, Аполлона, Ахиллеса и многих других богов и героев, порой никакого отношения к этим славным именам не имевшие. Вспомним хотя бы произведения Ильфа и Петрова. Сколько там сыновей лейтенанта Шмидта – уму непостижимо!

Но вернемся к нашему словообразованию. В русском и карельском языках, особенно в южном диалекте последнего, есть множество однокоренных слов. Но русский язык прежде всего это основной язык народов России и, естественно, превалирует над всеми языками российских народов, являясь государственным. На территории России считают себя русскими даже и не русские по своей этнической природе. Они записались или объявили себя русскими в силу каких-то политических и экономических выгод и амбиций. В Карелии во времена перестроечные наблюдался и обратный процесс. Вчерашние «русские» в одночасье стали вдруг карелами, вепсами и финнами. Над ними тогда вознеслось знамя так называемого возрождения малых коренных народов. Во многих, тогда еще союзных республиках, на русских стали смотреть, как на оккупантов. А настоящие оккупанты пошли на еще большую хитрость, убрав из паспорта национальность. Если бы это было возможным, они убрали бы из документов даже половую принадлежность, но данная категория людей нас не интересует, и мы не будем заострять на ней своего внимания.

Подобное шараханье из стороны в сторону весьма резко затормозило развитие не только литературного языка карелов, но и бытового. В среде карелов и вепсов на родном языке почти не говорили и не говорят. В данное время это, с точки зрения поведения, не считается зазорным, но язык теперь, будучи практически уничтоженным, можно услышать либо в среде энтузиастов возрождения языка как такового, либо в Богом забытых деревнях. Но из чего язык возрождать, если он напрочь забыт? Многие слова, если они не позабыты окончательно, перекочевали в другие языки, став в них своего рода неологизмами или архаизмами, а затем и непосредственной принадлежностью. И теперь «языковеды», претендующие на истину в последней инстанции, заявляют, что карелы большинство слов своего лексикона позаимствовали из русского и других языков. Внешне это выглядит именно так. Но давайте порассуждаем на заданную тему и попытаемся разубедить хотя бы себя в этом. Разубедить других, особенно тех, кому с детства вдолбили в голову «правильное» знание, вряд ли удастся. Хотя, древние мыслители утверждали, что капля камень разрушает не силой, но частым попаданием. И потому, уподобившись маленькой капле, убеждать, разубеждая и переубеждая, будем медленно, но часто попадая.

Начнем со слова морковь. В русском языке наименование этого корнеплода присутствует давно и никто не сомневается в том, что оно принадлежит языку славянскому. Идя в магазин или на рынок, где иногда, если есть деньги, мы покупаем овощи и корнеплоды, но никогда не задумываемся над тем, почему морковь назвали морковью, картофель картофелем и так далее. Но везде, как говорится, есть свое «но». Славянского значения в слове «морковь» может и не быть, хотя кто-нибудь и предложит поменять буковки «р» и «к» местами, и тогда получится «мокровь» - продукт, напоминающий застывшую капельку крови. И да, и не да! В древности, думается, люди могли давать названия чему-нибудь из окружения, зависящих от качеств предмета. Морковь, разумеется, цветом своим напоминает каплю крови, но она к тому же и твердая. Попробовав на зубок алый привлекательный корешок, выдрав его из земли, древний homo sapiens, который еще не знал какой он будет национальности через тысячи и тысячи лет, сказал про морковь: «kova!», что означает «твердо». И так как kova – корешок произрастал в земле, то сюда добавилось другое слово «mo», а мы уже неоднократно замечали, что mo, ma, mua (мо, ма, муа) – это земля. Но в слове морковь, как мы убедились, присутствует значение крови. Возможно, она названа так потому, что кто-то обратил внимание на то, что морковь напоминает застывшую (затвердевшую) капельку крови в земле. И соответственно корнеплод был назван морковью, что в совокупности слов и значений может означать «затвердевшую кровь земли». Подобный вывод можно сделать и из названия на украинском морква. Возможен и другой вариант: застывшая (затвердевшая) кровь не земли, а в земле. Но как гласит золотое правило арифметики, от перестановки мест сумма не меняется. Арабы, так те вообще из многих языков позаимствовали огромное количество слов! Но так как они привыкли читать не слева направо, а наоборот, то и заимствованные ими слова звучат шиворот-навыворот…

… Рассмотрим здесь другой пример. Во многих русских народных сказках петушок золотой гребешок звонко заливается и всю ивановскую оглашает неизменным «кукареку». Что такое «реку», думаю, объяснять здесь не надо. Реку – значит излагаю речь. Но кто такой кука? Да, это петух! Но разве в славянских диалектах есть подобное слово? Лично я, не зная древнеславянского, затрудняюсь припомнить. На карельском языке, изображая голосистую песнь петушка, мы произносим «kukki laulau» (кукки лавлав [или лаулау]), что значит «Петух поет». И тогда можно предположить, что «кука» и «kukki» - это бывшее сарматское «kukka». Более того, пропевая на русском языке «кукареку», мы искажаем музыкальный размер настоящего петушиного пения, поскольку настоящий петушок – золотой гребешок, как истинный сармат или корел (карел), ударение ставит на первый слог: «kukki laulau».

Но не будем залезать в языковые дебри, а попробуем анализировать те слова, которые, на мой взгляд, в речи народной присутствуют давно. Разумеется, влияние славянских языков на карельский язык сказалось, особенно на его южные диалекты – ливвиковский и люддиковский. Но и в современном русском языке можно отыскать не одно финно-угорское начало. Но в данном материале, пытаясь дойти до истины, я анализирую преимущественно запас слов и словообразований, опираясь на ливвиковский диалект карельского языка. И, как мы знаем, в древности народы современного русского севера друг от друга ни берлинской, ни китайской стенами не отгораживались. До образования государств и княжеств между ними не существовало каких бы то ни было границ, и люди из одной местности легко перемещались в другую, каждый шел туда, куда хотел. Подобно рыбе, ищущей глубину, человек находился в постоянном поиске лучших условий для жизни. И, думается, общаясь между собой, люди легко друг друга понимали, привнося в различные языки и диалекты новые слова и заимствования. Поэтому весьма глупо утверждать, что это слово русское, а это карельское и так далее. Был в регионе общий язык, доступный для понимания каждого. Это потом он саморазвивался, доходил до уровня совершенного.

Как например, мы можем определить происхождение слова кора? Кора у дерева была всегда. Во всяком случае с того момента, как на земле существуют деревья. На карельском языке кора- это kuori (куори). Разве не один здесь корень? Или, если следовать логике О. Стуковой, карелы это слово узнали, познакомившись со славянами, а кора на деревьях появилась тогда, когда сюда пришли именно славяне, знавшие как она называется?...

Таким образом, можно сказать, что в Карелии, до прихода сюда русских, не было ворон. Их откуда-то, непонятно откуда и зачем, завезли русские и сказали карелам, что эти черные птицы называются воронами. Но карелы не смогли правильно выговорить слово «ворона» и назвали ее чуть-чуть на свой манер – varoi. Сига в северные реки и водоемы, наверное, совместно со знаменитым вальсом «Дунайские волны», с берегов Голубого Дуная завезли славяне и сказали карелам, что это сиг, а карелы, финны и вепсы переиначили сига в siiga. С тех пор сиг резко обиделся на славян и живет только в северных водах, а на Дунай и носа не показывает – опять куда-нибудь нынешние задунайские хлопцы перевезут. Но шутки шутками, а сдается мне, что каких-нибудь несколько тысяч лет назад не было никаких границ и национальностей в современном понимании, а был один единственный белый народ с различными языковыми акцентами и диалектами, и люди друг друга отлично понимали. Ведь называют же в Пермской области мочалку вихоткой, а на карельском языке vihko – это и есть та самая мочалка. Многие русские рванную одежду «обзывают» рибушкой, а ribu на карельском – это тряпка. А лет двадцать с лишним назад в деревне Мануйлово Ленинградской области от русскоязычной бабушки я услышал слово «рахманный». Ни в одном словаре русского языка вы не отыщете этого слова, а означает оно человечного, доброго и добропорядочного человека с душевным характером. По-карельски это слово звучит как rahmannoi: где даже на слух можно определить одновременно божественно-земное значение этого определения: ра и ма. В народной среде «гуляют» различные словообразования, а ученые люди головы ломают над их происхождением и, давая им свои переводы и определения, искажая тем самым истинное значение многих слов. Каждый из историков или языковедов при изучении любого явления или факта, прежде всего пытается найти и дать ему объяснение выгодное для него самого. Каждому из них хочется знать и видеть, чтобы у истоков цивилизации стоял именно тот народ, носителем языка которого является он. Например, алтайцы, представляющие собой одну из единиц тюркской языковой среды, считают, что именно на Алтае зародилась наша цивилизация и, что именно алтайцев надо считать прародителями человечества. Русских людей алтайцы называют «ар рус», что при переводе с алтайского означает умных и мудрых людей.

Жизнь и сама рождает новые слова. В олонецком диалекте карельского языка, официально обозначенном ливвиковским, есть, например, такое слово, которого нет ни в одном другом диалекте карельского языка. Слово это habakari (хабакари) и на русский язык с карельского никак не переводится. Можно передать только смысловую нагрузку слова, да и то лишь в сочетании с другими словами. Историю происхождения карельского «неологизма» мне поведал еще карельский поэт Владимир Егорович Брендоев, который был уроженцем тех мест, откуда появилось слово habakari. А история достаточно банальна. Слова этого никто не выдумывал, оно само проникло в ливвиковский диалект карельского языка. История эта произошла очень давно, когда Карелию чаще именовали Олонецкой губернией, или просто Олонецким краем, что было равносильно краю непуганых птиц и нехоженых троп.

По той самой простой причине сюда сгоняли неугодных и опальных государству и государю людей. В Олонецком уезде Олонецкой губернии подобное наказание отбывал политический ссыльный, некий человек то ли по фамилии, то ли по партийной кличке Хабакари. Неизвестно какого он был происхождения, но имел все манеры поведения явного горожанина. Отличался от местного населения и стилем одежды. По деревне Куйтежа, откуда по миру пошло гулять это слово, вышагивал он чинно и важно, щеголяя по деревенским мостовым и перед местным населением в костюме, шляпе, ботиночках и с тросточкой. Молодежь, известно, любую моду перенимает очень быстро. И многие из местных в скором времени стали подражать этому Хабакари, во время своих поездок в город, покупая какой-нибудь атрибут из одежды, подобный одежде Хабакари. «Ретроградные» старики, видя такие метаморфозы в молодежной среде, стали упрекать своих детей: «Olet gu Habakari!» или «Kävelet gu Habakari!», что буквально означало «Стал как Хабакари!» или «Ходишь, как Хабакари!». Выражение это прижилось и со временем превратилось в поговорку, а имя Хабакари стало именем нарицательным.

Возвращаясь к якобы заимствованному слову из русского языка ristu, «потерявшему» букву «К», следует отметить, что согласно Северной Традиции, о чем вы прочтете в одной из следующих глав книги, территория современной Карелии – это территория гиперборейцев, которых Северная Традиция именует альвами. Одним из древнейших символов веры альвов был крест, называемый замкнутым. Верхний и боковой концы это креста сами оканчивались крестами, нижний раздваивался, средокрестие оказывалось замкнутым и заключенным в круг. Этот священный символ единым начертанием отображал основные положения мистического учения альвов:

Двенадцать (три четырехконечных креста 3х4 = 12)

· имеют единый Центр (Один),

· замкнуты в совершенный Обруч Перерожденный

· утверждены служением Двойному (Туисто)

Видоизменения этого священного символа почитаются и до нынешнего времени в самых различных землях, где расселились арии, наследниками альвов и арктов. Таковы кельтский крест (Скандинавия), патриарший крест (Византия), мандола (Индия)…

На русской земле знак Замкнутый крест почитался и почитается в полном, исконном виде. Таким он изображен с помощью рельефной кладки над вратами наиболее древних из сохранившихся храмов Руси: церкви Покрова на Нерли во Владимире, церкви Преображения Спаса в Новгороде. А также храме Петра и Павла в Кожевниках (Новгород), воздвигнутого в 1406 году.

А в 2007 году в деревне Еройла Олонецкого района Республики Карелия, как сообщалось электронными СМИ, был обнаружен древний православный крест.

«Карелы – один из народов, наиболее рано принявших христианство на территории России, - сообщали СМИ. – по археологическим данным уже в XII – XIII в.в. православный похоронный обряд вытесняет у карел языческий». По свидетельству одной из новгородских летописей, в 1227 году: «… того же лета князь Ярослав Всеволодович, послав, крести множество карел, мало не все люди». После крещения карелы часто использовали кресты в качестве навигационных меток. Особенно много их установлено по берегам Ладоги. Эти кресты сохранились до наших дней, но осталось множество названий связанных с ними. На современных картах мы находим повторяющиеся названия: Ристиниеми (Крестовый мыс), Ристимяки (Крестовая гора), Ристикаллио (Крестовая скала), Ристисаари (Крестовый остров), Ристиярви (Крестовое озеро) и так далее.

До настоящего времени, сообщали СМИ, сохранился единственный каменный крест древних карел. Он был найден на острове Кильпола в XIX веке и находится в Национальном музее в Хельсинки. Он сделан, как сказано на сайте, по образцу новгородских крестов. Священник Павел Пуговкин на информационном портале Петрозаводской и Карельской епархии писал, что найденный крест – это один из двух каменных крестов, которые, как гласит древнее народное предание, приплыли по воде и остановились напротив деревни Еройла, что на реке Олонке. Многие годы верующие приходили поклониться и помолиться этим Святыням, пока не наступили страшные годы безбожного лихолетья. И крест был сокрыт, как оказалось, до поры. Но в том-то и дело, что найденный крест напоминает описанное выше средокрестие Замкнутого Креста и можно предположить, что он не сделан по образцу новгородских крестов, а напротив, явился их прообразом. Поэтому, считаю, что утверждение о том, что будто бы карелы позаимствовали слово «крест» у славян, преобразовав его в ristu, не состоятельно. О том, что слово ristu древнее, подтверждают и топонимы с гидронимами, а также и многие слова: ristai «крест на крест», ristikanzu «человек», ristöi «крестная», ristižä «крестный», ristitty «крещенный» и так далее.

Есть и других примеров великое множество. Церковь финны называют киркой kirko; карелы – kirikkö. Святой на карельском – pyhä (пюха); молитва – malittu; колокол – kello; бог – jumal (не собств.имя, а обозначение божества). Продолжать можно долго. К тому же, Андрей Первозванный посетил изначально Валаам, но не другие места во время своего следования. И есть предположения о том, что Иисус Христос учился именно у волхвов из гиперборейского Валаама. И предположительно, второе пришествие будет ознаменовано именем Туисто (Tuisto), что значит Двойной, Вторичный…

По мнению официальной науки карельский язык в настоящее время является принадлежностью одного из малых народов – народа куда-то интенсивно с лица земли исчезающего. Причем, никакая эпидемия карелов не косила и не косит, если и случались какие-то войны, то они коснулись всех народов России. Правда за последние годы вирусологи неоднократно объявляли о нашествии эпидемий то птичьего, то свиного гриппов, но ведь до гриппа карельского, убивающего только карелов, пока еще никто не додумался. Хотя, надо знать «наших» сильных мира сего, додумаются еще, какие наши годы! И тем не менее численность коренной национальности Карелии катастрофически падает. Но куда же деваются карелы? А они, как и другие малые народы, ассимилируют с другими, более многочисленными народами, растворяясь в них без остатка, но оставляя потомкам полузабытые сказки, мифы и легенды, да, пожалуй, еще, искаженные иными языками географические названия, если таковые борцы за светлое будущее человечества не успевают переименовать и (или) переиначить. Мы и есть Иваны, непомнящие родства, поскольку отказались от своей веры, приняв чужую религию. Приняв чужую религию, принимаешь и учителей, а учителя эти, будьте уверены, все сделают, чтобы период «учительства» никогда не заканчивался. В связи с этим, утверждение язычника Цельса, во II веке написавшем полемическое сочинение против христианства, в котором он обвинял христианство в нравственной и интеллектуальной деградации, ставившего гипербореев в ряд древнейших и мудрейших народов: «… По моему мнению нет никакой разницы называть Зевса Всевышним, или Зином, или Адонеем, или Саваофом, или Аммуном, как называют его египтяне, или Папаем, как скифы. Точно также некоторые народы не могут быть святее других и потому, что обрезываются: ведь это делают египтяне и еще раньше их колхи…». Очень характерен ответ на это христианского богослова из Александрии Оригена: «Причина обрезания иудеев не одинакова с причиной обрезания египтян или колхов; почему следует считать их обрезание неодинаковым…». Тот же Ориген добавил: «Я удивляюсь, каким образом Цельс поставил одрисов, самофракийцев и гиперборийцев в число древнейших и мудрейших народов, а иудеев не удостоил принять ни в число мудрых, ни в число древних… но гомеровских млекоедов, галатских друидов и гетов он называет мудрейшими и древнейшими…, хотя они вряд ли сохранились письменные памятники; только евреев, поскольку от него зависит, он исключает и из древности и измудрости…». Что называется, не крик, - но вопль, в котором и знакомый вечный плач, и свирепая обида вечно голодного шакала, которого отогнали от падали. Но будем верить и надеяться, что истинная правда, которая всегда неправдоподобна, рано или поздно восторжествует…

Дата добавления: 2015-10-16