Глава 27. Тихое раннее утро, очередное, буднее, совершенно простое

Тихое раннее утро, очередное, буднее, совершенно простое. Будильник прозвенел, и Хисао неохотно открыл заспанные глаза, ударяя по часам непослушной ладонью. Если бы не встреча по поводу нового контракта, то Хисао бы провалялся в постели целый день - по крайней мере, у него было только это желание. Согнув ноги в коленях, он еще какое-то время смотрел в окно, пытаясь до конца проснуться, потом выполз из-под одеяла, находя на стуле аккуратно сложенные домашние джинсы. Надо же, у него еще вчера хватило сил на то, чтобы сложить все вещи и привести их в надлежащий порядок. Натянув брюки и первую попавшуюся под руку футболку, он подошел к зеркалу и взглянул на свое отражение: да уж, вид у него был явно потрепанный. Придется замазывать тональным кремом синяки под глазами, чтобы менеджер не принялся читать нотации по поводу того, что он за собой не следит. Вскрыв новую упаковку линз, Хисао быстро одел их и проморгался - теперь мир стал четким.
"Душ. Прохладный душ" - сказал себе Хисао, направляясь в ванную комнату, которая находилась сразу за его спальней. Он вошел внутрь и, едва захлопнул за собой дверь, как остановился, так не сделав и шага. У зеркала перед раковиной стоял Кевин с бритвенным станком в руках. На щеках его белели тонкие полоски от оставшегося крема для бритья. На нем не было ничего, кроме белого махрового полотенца, обвернутого низко вокруг бедер, так что видно было тянувшуюся вниз от пупка тонкую дорожку светлых волосков. Его тело показалось Хисао настолько красивым, что он невольно сглотнул: не перекаченное, но с проглядывающими узлами мышц, рельфевным животом и торсом. Гладкая, смуглая кожа контрастировала с белизной полотенца и кафелем в ванной и напоминала оттенок эбонита.
Хисао даже не сразу понял, что уже минуты полторы стоит, уставившись на мужчину, пока Кевин не выгнул вопросительно бровь, словно хотел спросить его о том, какого черта он пялится на него. Хисао чуть вздрогнул, стоило вернуться в реальность и осознать всю глупость собственного положения. Он слегка нахмурился и, отводя взгляд, уверенно направился к полке с множеством баночек и тюбиков.
- Давно уже пора поставить замок на двери, - буркнул он. - Мне крем нужен.
Хисао схватил первый попавшийся тюбик, даже не взглянув, что это был гель для волос, а вовсе не крем, и, видимо, дернул слишком резко, зацепив о металлический бортик полки, так что тюбик вылетел из рук и оказался на полу.
- Черт, - выругался Хисао сквозь зубы, наклоняясь за ним одновременно с Кевином. Они так и схватились за разные его концы, приподняв с пола, а потом взглянули друг на друга, и Хисао почувствовал, как краснеет. Он вдруг вспомнил свое вчерашнее поведение, не поддающееся никакому оправданию, и то, что Кевин стал свидетелем этой непозволительной слабости. Боже, как стыдно!
Хисао дернул тюбик на себя, выхватывая его из пальцев Кевина, и поднялся на ноги, стараясь, как можно скорее уйти из ванной, даже забыв, что целью его визита было умыться и принять душ. Оказавшись за закрытой дверью, он вытер рукой лоб, который почему-то стал слегка влажным. Нужно валить отсюда к черту. Он теперь в глаза даже не может посмотреть мужчине из-за того, что выкинул вчера с этими дурацкими слезами и истерикой. Вот ведь, так влипнуть...

Кевин снова посмотрел в зеркало на свое отражение и стер со щеки остатки пены для бритья.
Он до сих пор пытался понять, что именно из его слов стало вчера причиной слез Хисао. У него вообще в голове не укладывалось, что молодой человек плакал перед ним после того, как из него сквозили исключительно надменность и самовлюбленность. Разве может человек быть настолько разным, даже если где-то и начинает играть некую роль?
Закончив с утренними процедурами, Кевин вышел из ванной комнаты и сразу направился на кухню. Организм просто требовал свежего кофе для бодрости. Кофейные зерна стояли прямо рядом с кофеваркой, так что не пришлось рыскать по полкам, как вору. Залив воду в контейнер, Кевин стоял, опираясь ладонями о кухонный стол, и смотрел, как темно-коричневый напиток начинает каплями стекать в кофейник.
- Доброе утро.
Этот процесс его настолько поглотил, что Кевин от неожиданности вздрогнул, когда услышал сзади голос брата. Он обернулся и взглянул на стоящего рядом Линдена. Он был только в джинсах, даже без футболки, волосы забавно стояли торчком на затылке, но выглядел он на удивление лучше, чем за все последние полторы недели.
- И чего ты так рано поднялся? - изогнул бровь Кевин. - Чего вам всем не спится?
- Всем? - непонимающе переспросил Линден. - Да ты и сам как жаворонок уже встал.
- Собрался прогуляться по городу и пофотографировать, коль уж выбрались в Токио, - Кевин пригляделся к багровеющим ссадинам на боку брата. - Кажется, уже заживает.
- Конечно, - вполне уверенно ответил молодой человек. - Скоро и следа не останется.
- Так зачем ты поднялся так рано? Этсуми тоже?
- Нет, он еще спит. А я хочу пока приготовить завтрак, чтобы потом просто разогреть. Он соскучился по моим завтракам, - Линден улыбнулся и открыл холодильник в поисках подходящих продуктов. - Надо будет отдать Хисао деньги за наше пребывание здесь.
- Я отдам, не беспокойся.
- Сними с моей кредитки, - Линден по очереди стал смотреть упаковки с полуфабрикатами. - Н-да, европейские завтраки все-таки сильно отличаются.
- Давай я сам вам приготовлю. Ты бы отлежался, как следует.
- Я уверен, что Этсу еще успеет меня сегодня загнать на покой и отдых в кровать, так что пока он спит, у меня есть шанс на свободу действий. И мне уже, правда, гораздо лучше, разве не замечаешь? - Линден подтолкнул старшего брата в плечо. - И еще, спасибо, что вчера оставили нас наедине. Твоя идея ведь была?
Кевин помотал головой и снова взглянул на то, как капает кофе в кофейник.
- Нет, Хисао.
- Хисао? - Линден, казалось, действительно не ожидал такого ответа. - Ясно. Где вы были?
- В баре сидели.
- И как провели время?
- Нормально, - без особого энтузиазма ответил Кевин. - Лучше скажи, как вы тут отметили день рождения твоего мальчика?
Он заметил, как щеки Линдена слегка порозовели, и усмехнулся.
- Отметили, - коротко комментировал Линден. - Даже целых два раза.
- Ммм, отлично, - Кевин подмигнул ему и похлопал по плечу. - А ты, я смотрю, уже в форме.
- Не то, чтобы принимать всю инициативу на себя, - немного смущенно улыбнулся Линден. - Но у меня есть отличный напарник.
- Это-то я знаю, - Кевин достал две кружки и налил в них черный кофе. - Пойду предложу Хисао позавтракать с нами.
- Я завтракать не буду, только приготовлю, а потом снова лягу. Хочу быть рядом с Этсу, когда он проснется.
Кевин понимающе кивнул и, оставляя Линдена за приготовлением пищи, вышел в гостиную. Он подошел к спальне Хисао и осторожно постучал в слегка приоткрытую дверь, но никто так и не ответил. Заглянув внутрь, он увидел, что комната пуста, широкая кровать была аккуратно заправлена, в комнате царил идеальный порядок. Взглянув в коридор, Кевин не увидел лежащих еще вечером на тумбочке ключей, как и летних светлых вьетнамок, в которых ходил Хисао. И когда он только успел выйти из дома, да так, что никто не услышал? Пожав плечами в ответ самому себе, Кевин вернулся к брату, хотя мысли все еще блуждали вокруг странного поведения Хисао.

- Но есть одно условие: для этой фотосессии тебе нужно будет осветлить волосы, цвет должен быть русым.
- Что? - переспросил Хисао, думая, что ослышался. - Что еще за условия? Я не собираюсь менять свой цвет волос. Он меня вполне устраивает.
- Ничего, сменишь имидж. Изменения внешности действуют еще более привлекательно.
Хисао фыркнул и вытянул вперед прядь волос, глядя на своего менеджера и агента крупного рекламного агентства, с которым заключался контракт.
- Ладно, покрашусь, - махнул он рукой. - Русый мне должен пойти.
- Отлично! - агент чуть ли не захлопал в ладоши. - Значит, через два дня начинаем съемки. Хисао-сан, вы самая красивая модель, с которой мне приходилось работать!
- Очаровательно, - приторно улыбнулся Хисао. - Это все? Я могу идти?
- Подписывай контракт, я сейчас вернусь. Нужно встретить Тамеши-сан, - менеджер пододвинул к Хисао бумаги и достал из кармана белой рубашки перьевую ручку.
Проводив его взглядом, Хисао посмотрел на сидящего перед ним агента, который буквально пожирал его глазами. Такое привычное восхищенное выражение лица, что стало тошно.
- Что-то хочешь мне сказать? - Хисао приподнял бровь и выразительно взглянул на мужчину.
- Нет, то есть... - тот замешкался. - Что ты делаешь сейчас, после работы?
Большего и не надо было, чтобы Хисао понял, к чему он клонит.
- Идем.
Агент взглянул на него немного нервозно, но по-прежнему заинтересованно и встал вследом. Они вышли из кабинета, и Хисао затолкнул его в первую попавшуюся комнату, которая оказалась архивной. Прижав молодого мужчину к стеллажу, он оценивающе взглянул на него снизу-вверх и усмехнулся.
- Давай, только по-быстрому, у меня мало времени.
Мужчина не заставил себя просить дважды, тут же растегивая ремень Хисао, спуская брюки вместе с бельем и становясь перед ним на колени. Это было далеко не профессионально, и Хисао сам не понимал, зачем согласился на этот быстрый минет в исполнении первого встречного в подсобке офиса. Если сейчас кто-то зайдет, то последует громкий и долгий скандал. Но дело нужно было закончить, и Хисао дождался той минуты, когда излился с тяжелым вздохом в ладонь мужчины. Наспех застегивая светлые узкие брюки, он улыбнулся одной из своих обворожительных улыбок и одернул светло-зеленую майку.
- Спасибо. Может, еще увидимся.
Он вышел из комнаты, не оглядываясь, и пошел по узкому коридору, вытянув правую руку и проводя пальцем по стене. "Пять шагов до ненависти к самому себе. Отлично, вчера вечером был первый. Сейчас - второй. Осталось еще три..."

Токио настолько отличался от Европы, что уже через час Кевин запутался в улицах и совершенно затерялся в городской суете, поэтому он убрал купленную карту в сумку и просто пошел, куда глядят глаза, надеясь, что к вечеру, все же сможет найти дорогу назад. Он то и дело поднимал висящий на плече фотоаппарат и снимал причудливый дизайн зданий, людей, скульптуры, деревья - одним словом все, что попадалось на пути. Таким образом, на фотоаппарате уже закончилась одна карта памяти и пришлось опуститься на скамейку, чтобы поменять ее на новую.
Погода была жаркой, воздух влажным, но даже этот факт не мешал восхищаться необычной восточной культурой, которая, казалось, витала даже в самом воздухе. Справа была длинная улица с множеством маленьких магазинчиков и кафеен. Кевин решил пройтись по ней до конца, чтобы запечатлеть на фотоаппарате все малейшие детали: и фигурные фонари, и рекламные стенды, и мостовую с тянущейся вдаль мощеной дорогой. Он даже заскочил в один из магазинчиков, который особо приглянулся благодаря необычным на первый взгляд вещицам, купил там пару сувениров, в том числе и несколько деревянных браслетов для Эшли.
День уже клонился к вечеру, но солнце все еще освещало улицы и дома, придавая всему вокруг золотистый оттенок. Остановившись у окна одного из кафе, Кевин поднял фотоаппарат, чтобы снять декоративно украшенную витрину, которую обрамляли разноцветные бумажные фонарики. Один кадр получился смазанный и нечеткий, поэтому Кевин второй поднял фотокамеру и прищурился, удаляя фокус, затем снова приближая и пытаясь найти идеальный ракурс, когда вместо бумажного фонарика увидел сквозь объектив сидящего за окном молодого человека. Перед ним стояла чашка кофе, в пепельнице дымилась недокуренная тонкая сигарета, а сам парень сидел и читал книгу в темно-зеленой обложке. Сосредоточенное выражение лица вдруг приобрело совершенно иной вид - наполнилось тянущей глубокой грустью, стоило молодому человеку отвлечься от книги и потянуться за сигаретой. Сделав пару затяжек, он уставился на чашку кофе, словно она помещала в себе все ответы на немые вопросы и стал наматывать на палец прядь русых волос.
Увидеть Хисао в полном одиночестве, читающего Байрона в кафе в центре города, да еще и в таком меланхоличном состоянии Кевин ожидал меньше всего. Не говоря уж о том, что еще утром он видел его с почти черными прямыми волосами, а теперь по цвету они напоминали темный мед. Но что-то заставило его остановиться, не продолжить свой путь туриста вдоль центральных улиц Токио. Он толкнул дверь кафейни, над которой тут же зазвенел медный колокольчик, огляделся вокруг и прошел к крайнему столику слева. Повесив фотокамеру на плечо, он отодвинул соседний стул за спинку и присел рядом.
- Неожиданная встреча.
Хисао как-то слишком встревоженно вскинул голову, и в глазах его читалось искреннее удивление.
- Что ты тут делаешь? - нахмурился он.
- Мимо проходил, - Кевин положил фотоаппарат на колени. - Решил прогуляться по Токио и заблудился. А ты, читаешь?
Кевин многозначительно посмотрел на книгу: тот самый Байрон, которого вчера привезли Хисао из интернет-магазина.
- Немного, - Хисао накрыл книгу ладонями. - Значит, заблудился.
- Есть немного, - с улыбкой признался Кевин. - Можешь объяснить мне, где мы находимся?
Он вынул из сумки карту и протянул Хисао.
Молодой человек развернул ее на столе и уже через пару секунд показал указательным пальцем на одну из улиц.
- Если пойдешь прямо, то выйдешь к большой площади. Там есть красивый храм. Многие туристы его посещают.
- Спасибо, - Кевин проследил за траекторией, которую ему рисовал Хисао. - Слушай, я хотел спросить... У тебя все нормально?
Хисао резко взглянул на него и помотал головой.
- Все отлично, разве не видно?
- Ты покрасился.
- Для новой фотосессии.
- Тебе к лицу.
Молодой человек пристально взглянул прямо ему в глаза и откинулся на спинку стула.
- Думал, хуже получится, - Хисао и сам не понял, почему вдруг не схамил как обычно. Просто почему-то совершенно не хотелось этого делать. - А вышло вроде ничего.
- Знаешь, иногда смена внешности помогает поднять настроение.
- Если ты о вчерашнем, то это не то, что ты подумал, - голос Хисао вдруг снова стал холодным. - И вообще, мне бы не хотелось об этом вспоминать.
- Как скажешь, - кивнул Кевин и принялся складывать карту. - Ладно, наверно, ты хотел побыть один или ждешь кого-то. Я пойду, пожалуй.
Он убрал карту в сумку и поднялся из-за стола, но Хисао вдруг окликнул его.
- Подожди. Я никого не жду. Если хочешь, так уж и быть, могу показать тебе пару красивых мест в Токио.
Кевину показалось, что Хисао изо всех старался звучать так, словно делает одолжение, но по каким-то причинам у него не получилось это сделать, как прежде.
- Ну, если тебе не сложно...
- Пошли, - Хисао кинул книгу в сумку, вслед за ней отправил пачку сигарет и поднялся со стула. - Начнем с близлежащей площади.

Хисао уже не раз назвал себя идиотом, бродя по знакомым с детства улицам и изредка обращая внимание Кевина на те или иные здания, хотя мужчина и сам примечал наиболее красивые сооружения и тут же останавливался их сфотографировать. Зачем он пошел с ним, Хисао не понимал сам - а самое главное, никто не тянул его за язык, чтобы предлагать совместную экскурсию. Но он не мог представить, как останется в этом кафе снова в одиночестве, как будет глотать уже шестой по счету горький кофе без сливок и сахара, закуривать его ментоловой сигаретой и пытаться хоть немного отвлечься среди строчек Байрона. Даже книга не помогала ему выкинуть из головы мрачные мысли. А теперь вроде как даже стало немного легче - по крайней мере, Хисао так казалось.
Кевин иногда задавал какие-то вопросы относительно японской истории и культуры, а Хисао, не глядя на него, отвечал - уж в истории он всегда прекрасно разбирался. Поэтому он с видом школьного учителя рассказывал, когда был построен тот или иной храм, что происходило с ним в течение нескольких веков, и почему это место теперь стало таким популярным. И увлекшись очередным рассказом, он даже не замечал, как изучающе смотрел на него Кевин.
А мужчина тем временем пытался понять, как из того самодовольного нарцисса Хисао в считанные минуты перевоплощался в начитанного молодого человека с широким кругозором. Казалось, он даже внешне изменился, и не только благодаря цвету волос. Черты лица будто стали мягче, более плавными, еще сильнее подчеркивая природную красоту. Светло-зеленая майка оголяла плечи и подчеркивала стройную фигуру, на левом запястье висела пара серебрянных браслетов. Светлые брюки стройнили ноги, а вьетнамки открывали аккуратные пальцы и ступни. Кевина каждый день окружали модели, красивые и считающие себя красивыми, но среди них, как правило, не было кого-то отличающегося внешностью. Они были похожи друг на друга, одинаково бессмысленны, одинаково пусты, и даже внешность их не многим отличалась. Впервые поговорив с Хисао, Кевин думал, что и он представляет из себя такую же стандартную фотомодель, но после вчерашнего вечера он словно заметил за этой маской безразличия что-то, что пряталось за обратной стороной. Он так и не понял что, да Хисао и не позволял увидеть.
- А сейчас мы свернем на улицу, где расположены самые дорогие магазины в Токио, - Хисао показал рукой на боковую улицу, вдоль которой уже горели фонари, хотя солнце только садилось. - Кстати, сфотографируй меня. Я хочу потом посмотреть на свой новый цвет волос.
Хисао остановился у стены какого-то дома и положил руки в карманы.
- Здесь? - переспросил Кевин, гадая, чем так прельстила Хисао эта бежевая стена.
- Да, именно здесь, - уверенно кивнул тот. - Я не турист, чтобы фотографироваться на многолюдных улицах у избитых достопримечательностей.
- Хорошо, давай, - Кевин поднял фотоаппарат и взглянул в объектив, делая сразу несколько кадров. - Готово.
- Покажи, - Хисао подошел к нему ближе и заглянул на экран. По губам его скользнула улыбка. - И, правда, вроде идет. Ладно, пошли дальше. И не вздумай жаловаться, что устал.
- Да я и не собирался, - признался Кевин, вешая фотоаппарат на плечо. - Я смотрю, ты стал гораздо более общительным.
- Не обольщайся, - деловито приподнял бровь Хисао. - Я всего лишь даю тебе краткую историческую справку. Как туристу.
- Я уже это заметил, - усмехнулся Кевин, а Хисао только сверкнул голубыми глазами и отвернулся, продолжая путь.
- А это что за улица? - спросил Кевин, когда они миновали витрины с кричащей одеждой, где цена на бирках составляла сотни тысяч йен.
- Здесь тусуется местная молодежь, музыканты и всякие неформалы, - со знанием дела ответил Хисао. - Вобщем, странное, но интересное место.
Кевин уже через минуту заметил эту странность и одновременно фееричность длинной узкой улицы. По бокам расположились разные бары и забегаловки, из некоторых слышались полупьяные крики и смех. На тротуаре сидели юноши и девушки, одетые в такую яркую одежду, что рябило в глазах. Их безумные прически, на которые, очевидно, понадобились литры лака для волос, торчали во все стороны под тон одежды: синие, розовые, салатовые или фиолетовые. Провожая взглядом Кевина, они улыбались ему и говорили о чем-то между собой, показывая на него пальцем. Некоторые стены в переулках были изрисованы граффити. На дороге сидели уличные музыканты, пели песни под гитару и собирали деньги от прохожих. Вокруг некоторых из них собиралась целая компания слушателей.
Хисао вдруг остановился напротив бордюра, где простого вида парень в мешковатой одежде перебирал струны гитары.
- Мне нравится, как он играет, - вдруг сказал Хисао, даже не оглядываясь на Кевина, но точно зная, что тот стоит рядом. - Он глухо-немой, но сам пишет эти песни и умеет читать по губам. Почти как Бетховен.
Кевин в очередной раз изучающе взглянул на Хисао, но тот стоял и слушал льющуюся из-под струн красивую печальную мелодию. Достав бумажник из сумки, он вынул купюру и подошел к музыканту, опуская деньги в стоящую перед ним картонную коробку. Парень же поднял голову и улыбнулся ему, в глазах скользнуло узнавание. Он оторвал руку от струн и обвел свое лицо, потом показал указательным пальцем на Хисао и закивал головой.
- Сыграй, пожалуйста, ту песню про двух лебедей, - попросил Хисао на японском, и парень тут же кивнул.
- Ты здесь не в первый раз, - спросил Кевин, как только молодой человек к нему вернулся. - Он тебя узнал.
- Да, иногда прогуливаюсь тут. Что в этом такого? - пожал плечами Хисао, внимательно слушая музыканта.
- Обычно известные фотомодели ходят скорее по тем улицам, где мы были до этого: с магазинами Картье и Кристиан Диор.
Хисао поднял на него глаза, и в них промелькнула тень замешательства.
- Если тебе здесь не нравится, мы можем уйти, - бросил он и резко повернул в сторону, так что Кевину пришлось поймать его за локоть, чтобы остановить.
- Я не говорил, что мне здесь не нравится, - серьезно сказал он. - И мне это гораздо ближе той показухи и роскоши. Равно как и в общении с тобой.
Хисао прищурился, словно пытался разглядеть за этими словами какой-то подвох, потом посмотрел на пальцы Кевина, все еще держащие его за локоть.
- У меня синяки останутся, - Хисао выдернул руку и обидчиво опустил глаза.
- Извини, - Кевин чуть склонил голову набок. - Давай дослушаем песню.
- Нет уж, я лучше сюда потом один вернусь.
- Как хочешь.
Хисао пошел впереди вдоль дороги, то и дело ловя на себе встречные взгляды. И какого черта он не надел темные очки сегодня?
Через пару метров уже стояли проститутки, как всегда в вычурно-откровенных нарядах. Они "дежурили" здесь каждый вечер, и все время улыбались Хисао ярко-красными губами. Но только в этот раз все внимание было устремлено не на него, а на Кевина, который заинтересованно оглядывал местных жриц любви. Пара из них помахали ему рукой и поманили пальцем, на что Кевин только скромно улыбнулся. Эта теплая улыбка даже по отношению к проститукам почему-то вывела Хисао из себя. Он повернулся и сказал пару слов девушкам на японском, отчего те засмеялись и понимающе закивали.
- Что ты им сказал? - спросил Кевин из чистого любопытства.
- Что тебе бесполезно строить глазки, потому что ты гей, - почти с вызовом ответил Хисао, уже морально готовый к тому, что реакция мужчины скорее всего будет, мягко сказать, недоброжелательной.
- Ясно, - коротко ответил тот и продолжил с интересом разглядывать улицы.
Хисао даже чуть не остановился от возмущения посреди улицы. Какого черта? Почему Кевин даже не разозлился на него за то, что он на всю улицу заявил о его ориентации?
- И все? - требовательно обратился к нему Хисао.
- Что все? - непонимающе обернулся мужчина.
- Ты даже не скажешь мне, какая я сволочь, что теперь пол-улицы знают о том, что ты гей?
- А разве я должен этого стесняться? - Кевин посмотрел на него так открыто, что Хисао тут же отвернулся и засунул руки в карманы.
- Ты псих.
- Может быть.
- Прекрати соглашаться со мной.
- А тебя это раздражает?
- Уже да.
- Хочешь, чтобы я спорил с тобой?
- По крайней мере, это было бы более искренне.
- Разве это может быть искренне, если ты меня заставляешь?
Хисао недовольно тряхнул волосами.
- У тебя на любой мой ответ находятся вопросы?
- У меня гораздо больше вопросов, нежели ты можешь дать ответов.
- И что это значит?
- Что я до сих пор пытаюсь понять, что такого сказал вчера, что это привело к...
- Не договоривай, - перебил его Хисао. - Ты бы себя слышал - тут любой захочет вздернуться.
- Я, в основном, о себе говорил.
- Ну, конечно, - усмехнулся Хисао. - А я, по-твоему, бревно бесчувственное?!
Он остановился посреди улицы, а Кевин по инерции сделал еще пару шагов вперед. Мужчина обернулся и помотал головой.
- Я этого не говорил.
- Зато думал.
- Ты сам наталкиваешь на такое мнение о себе, разве нет? Разве не стараешься создать его у всех вокруг?
Хисао замер на мгновение, а потом нетерпеливо продолжил идти по улице уже более быстрым шагом.
- Говоришь, что Байрон - это модно, а сам читаешь его тихо в кафе под столом. Отвечаешь, что помогаешь Линдену и Этсуми ради хвальбы, а выясняется, что видишь в них что-то особенное, - продолжал Кевин, подстраиваясь под шаг молодого человека. - Утверждаешь, что пришел за кремом, а в итоге берешь гель для волос...
- Хватит! - Хисао остановился и разрезал воздух ладонью. - Прекрати!
Кевин внимательно смотрел на него и молчал. Серо-голубые глаза сверлили взглядом, не давая отвернуться и проиграть эту битву.
- Не лезь мне в душу, понял? - он ткнул пальцем Кевину в грудь. - Я никогда никому не позволял и не позволю это сделать!
- Почему?
Кевин спросил это так тихо, что Хисао невольно и сам успокоился.
- Потому что сказка есть только у Линдена и Этсу. Ты сам вчера сказал это. И я знаю, что у меня такого никогда не будет. Я никому не позволю причинить себе боль. Пусть лучше они причиняют боль этой маске! - он показал на свое лицо, опустил руку и протянул почти жалобно. - Господи, ну почему ты вынуждаешь меня говорить все это?
- Хисао, - так же тихо позвал его Кевин, и молодой человек поднял на него уставшие и измученные глаза.
- Ну, что еще?
- Извини меня.
Хисао удивленно взглянул на Кевина, но, казалось, тот не шутил. Мужчина только смотрел на него, не отрываясь, и ветер слегка трепал его черные волосы.
- Ничего, - прикусил губу Хисао. - Пойдем дальше, что ли?
Он посмотрел вдаль улицы на горящие фонари - и когда только их успели зажечь, а сумерки окутать город?
- Пошли, - кивнул Кевин. - Покажи мне еще что-нибудь интересное.

- И. Я. Съедаю. Твою. Дамку, - практически по слогам проговорил Этсуми, скидывая королеву с шахматной доски.
- Ладно, ладно, я сдаюсь, - засмеялся Линден.
Он лежал на спине, Этсу напротив сидел по-турецки, а между ними стояла доска, на которой они играли уже десятую подряд партию в шашки.
- Итого, счет 6:4. В мою пользу, - гордо вскинул голову юноша. - А соответственно, если подсчитать, с тебя шесть поцелуев.
- Всего-то! - закатил глаза Линден. - Да легко!
Он повернулся на живот, и стащил доску вниз к ногам, укладывая Этсуми рядом с собой на постель и обнимая за талию.
- Итак, считай.
Линден усмехнулся, поймав выжидающий взгляд юноши, и легко чмокнул его в кончик носа.
- Раз.
- А? - не понял Этсуми, а Линден в это время запечатлел целомудренный поцелуй на его щеке.
- Два.
- Подожди, - запротестовал юноша, но Линден успел прикоснуться губами к его второй щеке.
- Три.
- Так не честно! - Этсуми уперся ладонями в его плечи, на лице отобразилось искреннее разочарование. Линден же поймал его руку и прижался губами к пальцам.
- Четыре.
- Ты играешь не по правилам, - с обидой засмеялся Этсу, жмурясь, когда Линден поцеловал его в раскрытую ладонь.
- Пять, - Линден ловко задрал футболку друга и оставил звонкий поцелуй на его плоском животе. - Шесть.
Он так и остался лежать, положив подбородок на живот юноши, позволяя Этсуми перебирать свои пряди на челке.
- Кажется, ты ожил, - улыбнулся Этсу. - По крайней мере, жульничаешь только так.
- Твое присутствие действует сильнее любых лекарств, - Линден прислонился щекой к голой коже. - Так что, думаю, завтра можем возвращаться домой.
- Уже?
- Да, так что давай-ка я позвоню и закажу билеты до Милана.
- Лин, а ты думал о том, что теперь будет с отчимом и Винсом? - спросил Этсуми, перебирая волосы Линдена.
- У меня на руках все медицинские документы. Поэтому если ты решишь подать заявление в полицию по возвращению в Копенгаген, то для этого все готово.
- Думаешь, это нужно сделать?
- Прежде всего, нужно будет пойти к юристу, у которого составлялось завещание и перевести на тебя все счета.
- И что я буду делать с таким количеством денег?
- Тратить на себя, - Линден провел пальцем по штанге в пупке юноши.
- Мы можем восстановить студию на эти деньги, купить всю технику.
- Нет, - твердо ответил Линден.
- Почему это?
- Потому что я сам восстановлю ее. А тебе деньги понадобятся и для учебы и для дальнейшей работы.
- Но...
- Никаких "но", - помотал головой Линден и приподнялся наверх, заглядывая Этсуми в глаза. - Давай не будем сейчас спорить на эту тему. С тебя еще четыре поцелуя.
- Зубы заговариваешь? - усмехнулся юноша и положил ладонь Линдену на щеку. - Ну, уж я то не упущу свой шанс, и отработаю все четыре по полной.
- Посмотрим, - с вызовом повел бровью Линден, и Этсуми тут же накрыл его губы поцелуем, привлекая к себе.

«Да, ничего не бывает так просто. И этот парень – простое тому подтверждение» - думал Кевин, следуя за Хисао по улицам. Оранжевый свет фонарей отражался в стеклах домов, белый диск полной луны над головой казался далеким и холодным по сравнению с теплым токийским вечером. Кевину казалось, что идущий с ним рядом Хисао почему-то ассоциируется у него именно с этим вечером: поразительный контраст холодности и прорывающейся теплоты.
- Давай посидим немного?
Голос молодого человека вырвал его из потока мыслей.
- Давай.
И Хисао свернул прямиком на детскую площадку, которая расположилась в небольшом дворике.
- Тут? – уточнил Кевин.
- А почему бы и нет? – пожал плечами Хисао и, ступая по мягкому песку, схватился за перекладину качелей, а потом сел на них, вытянув перед собой ноги и откинувшись на спинку.
- Ты решил вспомнить детство? – улыбнулся Кевин, присаживаясь рядом на скамейку.
- Я не люблю его вспоминать.
- Сложные отношения с родителями? – аккуратно переспросил Кевин.
- У меня не было родителей. В детском доме так называют тех, на кого надеятся до последнего и кто предал их еще в самом начале жизни.
- Ты воспитывался в детском доме?
- Скажешь, что у фотомоделей должно быть совсем другое детство? – с сарказмом спросил Хисао.
- Скажу, что у каждого своя судьба, - спокойно ответил Кевин. - Ты многого добился сам для такого детства. Одно это уже требует уважения.
- Ты странный, - вдруг сказал Хисао и, взявшись за металлические перекладины, оттолкнулся ногами от земли, раскачиваясь.
- И чем же? – усмехнулся Кевин, наблюдая за молодым человеком. Он достал из сумки пачку сигарет и зажигалку, но так и не успел ими воспользоваться.
- Эй, здесь нельзя курить, - Хисао строго посмотрел на него. – Здесь же дети гуляют.
- Сейчас одиннадцать вечера. Какие дети? – развел руками Кевин, но так и не прикурил. – Разве что только один, на качелях. Кстати, сколько тебе лет?
- А сколько дашь? – почти игриво спросил Хисао, наклонив голову набок.
- Боюсь предположить. Этсуми на вид вообще лет восемнадцать, не больше.
- Двадцать пять, - улыбнулся Хисао, и Кевину показалось, что в этой улыбке действительно было что-то непосредственно детское. Тем временем, качели уже выше планировали в воздухе, а волосы Хисао развевал ветер. Молодой человек отгибался назад и вперед, стараясь раскачаться еще сильнее, и это получалось у него настолько грациозно, что Кевин невольно засмотрелся.
- Смотри, не упари в небо, - улыбнулся он и тут же поразился реакции Хисао: молодой человек засмеялся, причем так звонко и искренне, что заглушил собой далекий шум машин. Кевин даже и не представлял, что он умеет так смеяться, вспомнив все надменные усмешки и ухмылки. Он даже не понял, что именно в его словах вызвало в Хисао такое веселье, но почему-то и сам не мог сдержать широкой улыбки.
- А, может, и упарю. По крайней мере, там, на небе, меня оценят не только за внешность, - теперь Хисао с печальной улыбкой смотрел на звезды, продолжая раскачиваться. – Иногда так хочется умереть…
Последние слова были сказаны с такой мечтательностью в голосе, будто смерть представлялась ему чем-то романтичным, но только Кевин его романтику не разделял. Он резко поднялся со скамейки и, пока Хисао взлетал вверх спиной назад, встал ровно посередине. Как только качели спланировали вперед, он со всей силой схватился за перекладины, вытянув руки, и останавил их перед собой. Качели визгливо скрипнули и задрожали. Хисао испуганно дернулся.
- Ты что творишь, придурок?!
- Никогда не говори так легко о смерти, - Кевин навис над ним, и Хисао захотелось сжаться под этим взглядом. – Чтобы кто-то мог разглядеть в тебе больше, чем ту маску, которую ты носишь, пора бы ее уже снять.
Голубые глаза Хисао сузились, тело напряглось, и Кевину показалось, что тот его сейчас ударит. Но молодой человек вдруг сник, плечи опустились, и он, вцепившись обеими руками в перекладину, уткнулся в нее лбом.
- Зачем? Ты ведь сам сказал, что у нас с тобой никогда не будет такой же сказки… - голос Хисао звучал приглушенно, но даже так можно было расслышать в нем глубокую боль.
Он вдруг поднял на Кевина глаза, в которых отразился белый свет луны, сделав их почти прозрачными. Он почему-то ни разу еще не задумывался о том смысле, который несли слова Кевина, а сейчас, когда произнес их вслух, звучали они так, словно… «У нас с тобой…У меня и у тебя? У каждого из нас? Или у нас вместе? У нас с тобой ничего не получится?» - вопросы потекли в голове Хисао потоком. И от них стало еще больше не по себе. «Конечно, у нас с тобой ничего бы и не вышло. Ты слишком добрый и отзывчивый. Ты даже не наорал на меня после того, как я на всю улицу оповестил о том, что ты голубой». И почему-то от этих мыслей Хисао невольно почувствовал в душе искреннее сожаление. Было такое впечатление, что его отвергли с самого начала, хотя он даже и не думал о Кевине, как о… Хисао осознал, что все еще смотрит на стоящего над ним мужчину: его черные волосы слегка растрепал ветер, а в серо-голубых глазах Хисао вдруг увидел свое собственное отражение, и ему стало немного страшно.
- А ты говорил, что не живешь прошлым. Тогда почему до сих пор вспоминаешь то, что я сказал? – тихо спросил Кевин.
- Может, я преувеличил, - попытался защититься молодой человек.
- А, может, у меня просто была меланхолия, - предположил Кевин, и по губам его вдруг скользнула улыбка. – Знаешь, тебе гораздо больше идет, когда ты улыбаешься, а не хмуришься.
Хисао вздрогнул, когда Кевин дотронулся указательным пальцем до едва заметной морщинки на его лбу.
- Подожди, - он тряхнул головой и все же решился спросить. – Когда ты говорил, что у нас тобой никогда такого не будет, ты имел в виду у каждого из нас или…?
Лицо Кевина приобрело задумчивое выражение.
- Я не имел в виду чего-то конкретного. А ты что, подумал, будто я говорю о нас, как о… - Кевин запнулся.
- Нет-нет, вовсе я так не подумал. Просто решил уточнить, - поспешно ответил Хисао. – Мало ли чего ты там себе напридумывал.
Кевин только лишь усмехнулся. Хисао сейчас был похож на обиженного ребенка, и как бы он ни стрался снова казаться равнодушным, получалось у него плохо. Видимо, Хисао внутренне это тоже чувствовал, поэтому он совсем не нежно оттолкнул Кевина.
- И вообще, чего ты тут надо мной навис, как туча? Ты же курить хотел!
- Ты мне запретил.
- Я не полицейский. Хочешь курить – кури.
Кевин, вместо того, чтобы отойти, присел перед ним на корточки и так обезоруживающе улыбнулся, что у Хисао пропало всякое желание язвить. Более того, ему вдруг отчаянно захотелось дотронуться до Кевина, просто коснуться его плеча или руки, почувствовать тепло кожи и ощутить под пальцами ее текстуру. Залепив себе мысленную пощечину, Хисао отвернулся и тут же услышал мелодию сотового. Кевин вернулся к скамейке и достал из сумки телефон. Говорил он недолго, но Хисао сразу понял, что звонил Линден.
Когда разговор закончился, Кевин сел на скамейку, расставив руки по бокам.
- Завтра мы улетаем. Линден заказал билеты.
- Уже?! – вылетело у Хисао, и он слегка откашлялся. – То есть, я думал, что вы еще задержитесь.
- Меня ждет работа, Линдену нужно до конца восстановиться под наблюдением врача.
- Логично, - согласился Хисао, хотя в душе совершенно не хотел, чтобы ребята уезжали. Он не мог объяснить почему, но остаться снова одному казалось невыносимым. И, выходит, что это был последний вечер, когда они могли вот так вот говорить с Кевином – подобная мысль показалась настолько угнетающей, что Хисао захотелось, чтобы сегодняшний день вообще никогда не заканчивался. Он даже не успел уловить тот момент, когда почувствовал себя с этим мужчиной настолько комфортно, что позволял себе озвучивать то, что никогда никому не говорил – разве что, только Этсуми.
- Слушай, еще ведь не так поздно. Я хочу показать тебе одно место.
Кевин поднял голову на молодого человека, потом посмотрел на часы.
- Если это поблизости.
- Да, тут недалеко.
- Хорошо, давай.
Через несколько минут Хисао снова свернул в какой-то небольшой сквер, вдоль которого стоял деревянный забор, а сверху высилась резная крыша.
- Это то, что мы ищем? – спросил Кевин.
- Именно, тот самый храм.
- Храм?
- Да, сейчас все увидишь.
Нырнув в калитку, Хисао махнул Кевину рукой, подавая знак следовать за ним. Они прошли вдоль ряда аккуратно подстриженных кустов и вышли на небольшую поляну, середина которой была покрыта мелким гравием. Вдоль этой серой поверхности хаотично распологались несколько неотесанных камней, покрытых зеленым мхом.
- Сад камней? – улыбнулся Кевин.
- Знаешь, что обозначают эти камни? – Хисао показал рукой на большие булыжники.
- Нет, расскажи.
- Поверхность сада олицетворяет океан, а те крупные камни — острова. Самое главное, что в какой бы точке ты не стоял, всегда будешь видеть равное число камней. Попробуй.
Кевин сделал два шага вправо и вслух насчитал ровно девять.
- Теперь иди сюда, - Хисао позвал его влево.
- Тоже девять, - улыбнулся Кевин. – Целое искусство.
- Здесь с более глубокой философией подходят ко всем вещам, - Хисао пожал плечами и взглянул на мужчину. – Знаешь, я никогда не был особо верующим, но предлагаю сделать кое-что у храма.
- Мне можно туда пройти? Ведь я не будист.
- Можно, здесь днем полно туристов. Пошли.
Пальцы Хисао, теплые и слегка влажные, вдруг легли на запястье мужчины и легонько потянули за собой. Кевин немного удивленно посмотрел на руку молодого человека, но решил ничего не комментировать.
Они поднялись на деревянную веранду, расположенную сбоку от храма, и Хисао подвел его к столику, на котором лежали плоские деревянные дощечки. Опустив в ящик для пожертвований бумажную купюру, он взял две дощечки и протянул одну из них Кевину.
- Это называется эма, - сказал он, дергая за нитку, привязанную к дощечке. – Я никогда не был особо верующим, но говорят, что если написать на ней желание и повесить на священное дерево, то оно обязательно сбудется.
Кевин слегка улыбнулся, разглядываю свою эма.
- Тогда давай напишем.
Он взял тонкий белый мелок из маленькой чаши и взглянул на Хисао, который стоял, рассматривая выструганную поверхность темного дерева дощечки. Передние пряди волос ровно обрамляли скулы, остальные были убраны за ухо, оголяя мочку с блестящими гвоздиками-фианитами. Свет фонарей придавал его цвету волос красивый золотистый оттенок. Хисао выглядел сейчас совершенно не так, как раньше – от известной заносчивой модели не осталось и следа. И красота его в одно мгновение превратилась из холодной в притягательную и теплую, совершенно живую.
- Хисао? – тихо окликнул задумавшегося молодого человека Кевин. Тот немного растерянно поднял на него глаза и взял протягиваемый ему мелок, потом отошел к широким перилам веранды и задумчиво принялся выводить иероглифы на шершавой поверхности эма.
Когда они оба написали свои пожелания, Хисао повел Кевина к священному дереву, на котором, словно игрушки на рождественской елке, висели десятки, а то и сотни привязанных дощечек.
- Можешь чуть наклонить ту ветку? – Хисао показал пальцем вверх на ветвь, где было пока еще только две таблички. – Ты выше меня, я не дотянусь.
- Держи, - Кевин аккуратно нагнул ее, и Хисао принялся завязывать нитку на несколько узелков.
- Готово. Теперь ты, - молодой человек подождал, пока Кевин прикрепит свою эма, и только после этого отпустил ветку, которая с шелестом спружинила вверх. – Надеюсь, оно исполнится.
Хисао перевел взгляд на Кевина и понял, что все это время мужчина смотрел на него. Почему-то ему стало неловко, а то, что Кевин стоял всего на расстоянии одного шага, взволновало так сильно, что Хисао почувствовал, как учащается в груди сердцебиение. Даже отсюда он чувствовал аромат парфюма, долетавший от Кевина – мужской и сладковато-свежий. А серо-голубые глаза с легкой тенью грусти притягивали к себе так, что хотелось самому сделать шаг навстречу. Но только ноги не слушались, они словно вросли в землю, не позволяя двигаться. Но расстояние сократил сам Кевин, его пальцы скользнули вверх по руке молодого человека, поднялись к плечу, а оттуда – к щеке, пробежались вдоль линии скулы. И от этого прикосновения внутри Хисао словно чиркнули спичкой – стало невыносимо жарко и душно, и он инстинктивно приоткрыл губы, чтобы набрать в легкие воздуха. Только воздух, казалось, весь насквозь пропитался запахом Кевина, и Хисао уже даже забыл, как пахнет японский сад и благовония, доносящиеся по ветру из храма. Губы Кевина приблизились, соблазнительно приоткрытые, и на долю секунды прикоснулись к его губам, но в голове Хисао будто что-то треснуло, на него накатил такой первобытный страх, что он тут же порывисто оттолкнул Кевина от себя, отступил на пару шагов назад, уперевшись в ствол дерева. Голубые глаза сверкнули в темноте.
- Что ты делаешь?! Это же священное место!
Кевин тяжело вздохнул и, положив локоть на широкую ветку, накрыл ладонью лоб.
- Извини. Не знаю, что на меня нашло.
- Зато я знаю! – бросил Хисао. – Ты ведь с самого начала хотел только переспать со мной!
- Это не так, - серьезно посмотрел на него Кевин. – Не нужно думать, что из-за твоей внешности все готовы с тобой переспать.
- Опять строишь из себя благородного?
- Хисао, - Кевин примирительно протянул к нему руку, но молодой человек тут же отвернулся.
- Я хочу домой. Ты едешь?
- Еду, - кивнул Кевин, поправляя на плече сумку.

Уже поздней ночью Кевин все ворочался и ворочался под одеялом, не в силах заснуть. Он понятия не имел, что произошло с ним, когда в голову взбрело поцеловать Хисао. И что вообще его могло привлечь в этом парне? Да, красивый. Да, не простой. Но Кевин никогда не был из тех людей, которые будут навязывать свое общение, если им открыто дают понять, что этого не нужно. А Хисао это делал, и неоднократно. Но было в нем что-то такое, что заставляло задуматься, и, более того, притягивало. И дело здесь далеко не во внешности – Кевин никогда не был падок на смазливые лица, а уж сколько их крутилось каждый день вокруг него, было не счесть.
Сегодняшний день словно открыл Хисао с другой стороны, показал, какой он есть на самом деле и каким может быть, когда открывается, забывая о своей самозащите в виде показного бахвальства. Тот задорный смех на качелях до сих эхом отдавался эхом в голове Кевина, стоило вспомнить искрящиеся голубые глаза за линзами. Интересно, какой их ествественный цвет: черный или карий оттенка шоколада? И то, как улыбался ему бедный музыкант, с каким уважением смотрел на молодого человека. Нет, Хисао оказался далеко не тем, за кого себя выдавал - и теперь почему-то Кевин был уверен в этом. Жаль, что у них так и не было времени узнать друг друга ближе - послезавтра он уже будет дома, где повседневная жизнь закрутит на безумной карусели и временами будет давать возможность вернуться в памяти к Токио и загадочному молодому человеку по имени Хисао...

Дата добавления: 2015-10-16